Kitabı oku: «Орк: Вторая жизнь. Убийца эльфов. Властелин островов», sayfa 5
Поток словесных помоев прекратил Снорри – элементарно перекрыл парню кислород, взяв за горло. Мать была родственницей Снорри, а отец если не другом, то деловым партнером.
Тут включилась моя вторая половина личности: Край был оскорблен упоминанием матери до глубины души – или обеих душ, сразу не понять.
– Тебе ли об ублюдках говорить, пес помойный, о своем хлеве вспоминая! Что же ты тогда про свою мать помалкиваешь!
После чего крутить руки и отбирать оружие начали у меня…
Короче, представление удалось. На все триста процентов.
Главарь поселкового парламента, по совместительству судья, его честь Кнуба A’Корт на глазах наливался желчью. Рядом с ним пристроились колдун и бургомистр. Обошлись без присяжных. Все сверлили глазами нас с Эриком, а мы резали друг друга ненавидящими взглядами.
Ситуация была непростой. Будь я полноправным воином, ситуация разрешилась бы сама собой в поединке. Но я только новик, так что громкие вопли Эрика о том, что он меня вызывает и убьет, ни к чему не приведут, пока я добровольно не соглашусь. И заставить меня невозможно, и в трусости никто не обвинит. Примирить тоже непросто: он ударил первым, но я-то провоцировал Эрика, публично усомнившись в его правдивости. И за меньшее убивали.
Не дожидаясь решения судьи, я заявил:
– Круг. Будем биться. Он мою мать оскорблял. Хотя кому-кому, но не ему матерью гордиться.
Эрик, все еще зажатый охранниками, в ответ снова разразился матом.
Кнуба прокашлялся:
– Ты – новик, не воин пока. Он не может тебя вызвать. А язык, однако, прикуси.
– Нет, он может меня вызвать, потому что я согласен. Такие слова кровью смывают. Если думаете, что трусом прослыть боюсь, то ошибаетесь.
Колдун усмехнулся, глядя мне в глаза, и кивнул, будто соглашаясь…
Поединку быть, неохотно решила судебная тройка. Мать, сестры и примкнувшая к ним Эрика сильно ругались, причем как-то подозрительно дружно, по-семейному.
Биться решили на берегу перед пристанью. Для безопасности зрителей огородили ринг – положили жерди на козлы, наподобие противотанковых ежей. Козлы сколотили и связали рабы за полчаса, необходимые для подготовки к схватке.
Пока я обряжался для боя, выслушал немало нового о себе от матери. Эрика с подругами была недалеко, торчала за забором и явно нервничала, зараза лопоухая. Договорились о вооружении: меч и щит плюс доспех, какой есть, все это победитель забирает как виру за оскорбление.
Кольчуга поверх бригантины показалась лишней, зато пригодились наконец обшитые пластинками металла сапоги. Для поединка показался удобным цзянь. Если не убьют, омою клинок в крови личности, куда более неприятной, чем четверо убитых рабов. Во всяком случае, о них моя совесть хоть немного, но болела.
Одновременно я поймал себя на мысли, что вжился в чужой мир, приняв его таким, какой он есть. Или опять живу по морали войны. Не суть важно. Расплатой за мой длинный язык и желание произвести впечатление на колдуна и девушку будет смерть. Или моя, или чужая. Надеюсь, чужая.
Если мой оппонент ожидал от безусого новика кожаной рубахи с костяными нашлепками, то сильно ошибся.
Во всяком случае, самодовольства у него поубавилось. Снорри заинтересовался, о чем-то заговорил с боргманом. Бригантина-то была под кольчугой, когда родич моей матери видел меня в доспехе. Колдун, глянув мельком, покачал головой.
Соперник принарядился в длинную кольчугу с наборным ламеллярным панцирем поверх, на голове простой шлем с бармицей и железной стрелкой, в качестве наручей служили длинные рукава кольчуги. Поножей у него не было, только обычные сапоги. Щит обычный, круглый, с оковкой и умбоном. На руках – кожаные перчатки.
Однозначно, этот задира – признанный отцом бастард. Для обычного искателя приключений, ушедшего из рода, дополняющий кольчугу панцирь не характерен.
Уязвимые места противника – кисти, запястья, голени, лицо, горло. Они не защищены от укола, очень слабо – от удара. Все остальное, за исключением корпуса, прикрытого ламелляром, вполне пробиваемо сильным рубящим ударом или, с большей легкостью, уколом.
У меня же, кроме лица, прикрыто все. Пластинчатую защиту пробить далеко не просто. Осталось только выяснить, достаточно ли я хорош, чтобы суметь воспользоваться таким преимуществом.
Предварительный план дуэли – удары, в том числе на контратаках, по слабо защищенным частям тела, потом добивание раненого. Умничать не стоило. Предварительная оценка действий противника – будет делать примерно то же, придерживаясь оптимальной тактики против доспешных со щитом.
У меня слабыми выглядели сочленения и открыто лицо. Может проверить на прочность сапоги, поножи, наручи и чешую перчаток.
Рефери ушел за жерди ограждения. Мы встали по углам ринга, вытащили мечи, взяли щиты, начали сходиться, выставив щиты вперед.
Меч противника был, по всей видимости, хорош – на это намекали руны, покрывавшие грани клинка. Я увел руку с мечом назад-вниз. Оба выжидали. Он пару раз дернулся, изображая атаку. Я синхронно подергал щитом, второй раз оставив его приподнятым выше, чем надо.
Фигура противника резко метнулась вперед, сверкнув мечом в направлении моей головы. Я закрылся щитом, убирая переднюю ногу назад и разворачивая корпус на второй ноге с одновременным вертикальным рубящим ударом перед собой, намереваясь поразить вооруженную руку противника.
Отдача в кисть от удара, противник вскрикнул, резко качнулся назад, отдергивая руку. Автоматически и я также убрал руку к груди, затем одновременно сделал шаг левой ногой вперед и обозначил рубящий удар в колено, после чего последовал еще один шаг правой ногой. Далее последовал финт и укол над щитом в лицо противнику. Укол пришелся в скулу, задев глазницу. У Эрика подогнулись ноги, его тело начало валиться на спину. Я шагнул вперед, выдергивая меч, после чего вытер острие о голенище трупа…
Особо громких оваций и воплей не последовало, но довольные восклицания тех, кто за меня болел, были явственно слышны на фоне гомона одобрения – все было сделано правильно и красиво. Кнуба расцвел. Круг – это суд богов. Мой папаша теперь не затаит зла: ведь если бы его сына-новика в судном поединке укокошил полноценный воин, как отцу объяснить, что парень сам настоял на дуэли? А тут все сложилось как нельзя удачнее, боги виновника ссоры, можно сказать, сами указали. И у судьи нет никаких проблем.
– Так. Вы воина храброго для погребения приготовьте. – Это он коллегам убитого, что подошли к телу. – А доспех и оружие его – победителя добыча. Снимите и отдайте. Не стоит ему самому снимать, храброго противника унижая. Не на поле брани сошлись. То, что на ладье осталось, родственникам вернете.
В поле зрения появилась плачущая мать, начавшая душить в меня в объятиях. Рядом переминалась с ноги на ногу Эрика.
Хлопок по спине от Снорри.
– Молодец, парень. Как ты его! А не самый плохой воин был. Доспех у тебя интересный. Не видел такого еще. Под кожей сталь? Хитро… Что у тебя за меч, покажи?
Я дал посмотреть. Снорри охнул:
– Ты где умудрился такой меч выкопать?
– Нигде. Обломок меча перековал. Про сталь пояснять не надо. Уже знаю.
– Сам?
– Нет, конечно. С Ансгаром на пару ковали.
– Какой тебе надо, тоже ты решал? И доспех?
– Да.
Знакомый смешок:
– Говорил я тебе про твой источник бед. Так он, оказывается, может быть источником и чужих бед.
Рядом, опираясь на копье, доброжелательно ухмылялся колдун.
– Не надумал?
– Надумал. Вернутся походники, поговорим.
Снорри продолжал рассматривать меч. Колдун вежливо, но требовательно протянул руку, взял оружие, внимательно осмотрел. Со свистом крутанул. Покачал головой:
– Хорош. Ишь, змей какой. Давно я этой стали не видел, очень давно, а мечей, похожих на этот, еще дольше. – Склонив голову, отдал мне. – Меч первый раз после перековки кровь попробовал?
– Да.
– Нареки его. Не медли.
Цзянь я так и назвал: Блодорм, Кровавый змей.
Доспехи, щит и меч убитого мне отдал Рольф.
* * *
Шесть суток спустя я стоял в карауле. Походников пока не было.
На фамильную башню я поставил одного из бывших углежогов, которые после учиненной мной расправы над их мятежными коллегами стали идеалом рабов, особенно когда я отдавал распоряжения. До этого у Края были проблемы с безукоризненным, точным и в срок исполнением его распоряжений. Ничего удивительного: на фоне страшноватых братьев его доброта не смотрелась, хотя избить мог и он. А как писал еще Макиавелли, страх в деле управления гораздо надежнее любви. Если не переборщить.
Когда юноша, еще недавно слывший не в меру добрым, прибывает из короткой инспекционной поездки залитый кровью по самые уши, это производит неизгладимое впечатление. После моего визита на заимку углежогов саботаж рабов как бабка отшептала. Поединок с не в меру наглым бастардом резко повысил мой рейтинг среди жителей поселка. Мать Эрики даже в дом как-то пригласила, компотиком угостить. Мне от ее улыбки стало немного не по себе, эскадрон мурашек промаршировал вниз по спине вдоль позвоночника. Так ведь и оженят. А вдруг мы с Эрикой в браке психологически не совместимы? Например, не гармонируем в постели? Да и вообще, ну почему из таких прекрасных подружек получаются такие стервозные жены?
Незаметно прошла полночь. Ночным светилом здесь служила Сегула, спутник заметно меньших размеров, который и в ясные ночи давал не так много света, как и местные звезды. Но и я, и все мои соплеменники обладали весьма развитым ночным зрением, хотя его нельзя было сравнить с инфракрасным прибором ночного видения. С уменьшением освещенности мир просто становился серым и снижалась дальность наблюдения.
В очередной раз пройдя по периметру, я трепался ни о чем с остальными часовыми.
Единственным взрослым из нас был только Седрик А’Тулл, двоюродный брат хевдинга. Остальные – как и я, малолетки, Хрольв и Хаген. Да и Седрик недалеко от нас ушел: на один поход, три года назад.
Возвращаясь в башню после поочередных обходов стены, мы обсудили местных девушек, кортборгских вдов, к которым, по слухам, ныряла местная молодежь, сравнили физиологию дам различных рас и видов, обсудили достоинства и недостатки вооружения. Меня пропесочили за надетую в караул под кольчугу бригантину. Доказывали, что это изрядно снизит мою маневренность. Не впечатлил их и малхус, казался слишком уродлив и неудобен.
Достоинства моего Кровавого змея, таскаемого за спиной, признали, но решили, что все равно лучше более широкий и длинный рубящий клинок, как, например, тот, что мне достался после судного поединка.
Под утро Седрик отослал парней пройтись, была их очередь. Надо было проверить наших часовых на башнях, чтоб не спали, а глядели да слушали по сторонам. Мы с ним говорили об Эрике, поглядывая в бойницы.
Хрольв и Хаген долго не возвращались. Начинало светать, поднимался туман. В поселке периодически гавкали и выли псы. Некоторые разбрехались как раз неподалеку.
– Что-то собаки полночи лают. У суки какой течка, что ли. Где парни?
Седрик выглянул в левый дверной проем. Глухой удар. Его тело с торчащей из глазницы рукоятью кинжала плашмя рухнуло на пол. Вытащить малхус я не успел, помешал застегнутый ремень – скоба была в походном положении. Появившаяся на месте Седрика фигура в черном молча нажала на спуск арбалета. Удар в грудь отбросил меня на стену. Я закричал что есть силы, расстегивая пряжку ремня, не дававшую вытащить меч, и одновременно попытался встать. Вторая фигура, появившаяся из другой двери, выстрелила мне в лицо. Удар болта ниже правого глаза развернул голову, рванув ее назад. Я опять завалился, на этот раз на бок. В память врезались затоптанные плахи пола, падение на них лицом с высоты собственного роста вышибло из меня дух…
Глава VI
Я пришел в себя от удара брошенного на меня тяжелого предмета, лежа головой в луже крови, раной вниз. К счастью, не застонал, несмотря на тупую боль под глазом, уже заплывшим опухолью, до правого уха включительно. Открыв глаза, я сразу снова их прикрыл, как только вспомнил, по какому поводу улегся мордой в пол. К счастью, ничего никто не заметил. Кроме лица, болело в середине груди.
Я лежал ничком под бойницей, головой к углу башни. Объемный и тяжелый груз на мне оказался телом Седрика, оттащенным от двери и сваленным поверх.
В башне было полно народу. Человек или эльфов, по крайней мере, восемь, их становилось все больше. Судя по шорохам, сопению и разговорам позади, количество наращивали, забираясь по веревкам через бойницы, кого-то, возможно, и затаскивали для ускорения процесса. На улице стало светлее.
Шума в поселке пока не было, и я понял, что мой тревожный вопль не привлек ничьего внимания.
Приоткрыв левый глаз и оценив обстановку, я рассмотрел врагов. К ним присоединились лазутчики из бойниц и те, кто их затаскивал. Кажется, около двенадцати человек, точнее, все-таки эльфов. Залезшие через бойницы личности переодевались в доспехи, демонстрируя такие же уши, как и у меня, суетливо разбирали поднятые отдельно узлы с оружием и доспехами.
Хорошего в этом было мало. Эльфийские походники ходили в Оркланд не за добычей, а за кровью. Непонятно, по каким причинам, нелогична такая кровожадность, мы не самый безопасный противник. Но это можно обдумать позднее.
Бойницы со стороны поселения были закрыты деревянными щитами изнутри, как и двери башни. Сквозь щели эльфы следили за боргом. Легкий свет шел из внешних бойниц. Эльфы шепотом переговаривались между собой.
Две из находившихся в башне фигур были смутно знакомы. Те самые эльфы в черном. Их униформы оказались некими панцирями, явно из жесткой кожи, с нашитыми черными поблескивающими пластинами. На головах этих двоих красовались глубокие черные шлемы, по форме похожие на всем известный немецкий «фриц», только с круглым куполом.
Остальные были облачены преимущественно в кольчуги разных оттенков, часть – в бахтерцах и колонтарях. Трое были в поблескивавших серебряной гравировкой чешуйчатых панцирях. На большинстве налетчиков открытые шлемы разных размеров и видов. У части присутствующих были луки, кроме тех, кто в черном, трех типов в панцирях и двух эльфов в колонтаре и бахтерце. Последний носил закрытый шлем. Лазутчики в черном поглаживали знакомые арбалеты. Чешуйчатые джентльмены не имели метательного оружия вовсе, равно как и оставшаяся парочка. Длинные мечи, пара-тройка топоров, разнообразные кинжалы и щиты у панцирников.
С «черными» совещался некий весьма внушительный по габаритам мужчина в чешуе и таком же, как у них, шлеме, только посветлее.
О чем говорили, я не понял. Довольно красивый мелодичный язык. Но чего-то ждали.
Я благоразумно не стал сразу же вскакивать и показывать всем присутствующим кузькину мать. А то быстро восполнят недостаток железа в организме, даже «мама» сказать не успею, не то что встать и порубить их всех в капусту. Кричать тоже бесполезно, если при открытых проемах никто не услышал. Да и порубить их, судя по всему, не так просто. Особенно упомянутого мужика. С его-то ростом и габаритами.
Я занялся прогнозированием действий. Как своих, так и противника. Больше пока ничего сделать было нельзя.
С дюжиной боевиков поселок им не захватить. Можно взять в ножи спящих где-то в лесу, и то не всех, если трезвые. Кто-то проснется или заорет под ножом. Но в поселке с его кучей живности, включая жителей и рабов, с учетом незнакомой планировки помещений, втихую и дом взять крайне тяжело. Те же собаки не дадут. Вот эльфы и не начинают захват. Тем не менее караул вырезали. Отсюда вывод: здесь в башне собрались отнюдь не все, такие же тихие джентльмены скапливаются в других башнях. Судьба рабов-дозорных в башнях и пацанов понятна. Мертвы и лежат в башнях или во рву. Сомнительно что нашелся еще один везунчик. Еще один вывод: будет полноценный штурм. Почему он не начинается в темноте? Еще только светает. Если врагов достаточно много, они и впотьмах вырежут если не две трети, то половину поселка, пока в оставшихся домах будут протирать глаза и разбирать оружие. Значит, их не так много, чтобы они не опасались сопротивления наших мужчин, женщин и желающих освобождения рабов. Не хотят лишних потерь в ночной сутолоке.
Почему ждут рассвета? Ночное зрение у них не очень хорошее, и босс эльфов, надо полагать, хочет по максимуму задействовать стрелков. Вон, луки у половины, арбалеты у «черных», и колчанов по два на каждого. Как оптимально реализовать превосходство в дистанционном вооружении? Простреливая дворы и улицы с тына. Пресекается сообщение между домами, штурмовая группа из хорошо подготовленных боевиков берет их поодиночке. Численное преимущество жителей перестает играть значимую роль. И доспехи, в которые они успеют обрядиться, помогут как мертвому припарки. Особенно когда по ходу зачистки поселка начнут высвобождаться стрелки. Обычно в наших домах хватает и метательного оружия, и мужчин, умеющих им пользоваться. Но сейчас не нормальные условия. Мужчин и боевых луков в поселке очень мало. Есть несколько трофейных арбалетов, и то не в каждом доме. Так что сбивать лучников с тына почти нечем.
Вероятно, длинноухим все это известно, именно поэтому не торопятся. Откуда известно? Но это пока не важно.
Что делать? Как раз по Достоевскому. Человек, пардон, орк я, или тварь дрожащая? Если тварь, то можно подождать и дать деру, когда эльфы возьмутся за поселок. Будет не до одинокого раненого труса, спрыгнувшего в ров, даже с перепугу не сломав ноги. И убежавшего в лес. Ранен к тому же. Чем не герой? Рассказать потом что-нибудь о своем геройстве, получить тату воина, даже в дружину попасть можно. Если убедительно врать. Даже можно успокоить совесть, зарубив одного-двух эльфийских лучников, которые будут перекрывать центральную улицу. Даже врать не придется, что принял участие в обороне поселка. Заодно не получу стрелу, пролезая через бойницу.
Если я человек, он же орк, то я последний выживший из караула, обязанного умереть, но защитить поселок. По крайней мере попытаться. Как говорится: «Делай, что должен, и будь, что будет». Подходит и другая фраза: «Жить, когда подобает жить, и умереть, когда подобает умереть» – в самое яблочко.
Еще больше посветлело. Видный мужчина кивнул своим. Двое начали снимать дощатые заглушки с бойниц, остальные по очереди стали выбегать из башни. Кто-то взял мой собственный щит, до этого висевший на стене. Гигант со смешком ударил в пол каблуком зеленого сапога и вышел последним. Один из одетых в черное остался, заняв место между вставших у крайних бойниц лучников. Засмеялся и сказал им что-то ободряющее. Видимо, и у эльфов звание воина надо заслужить в походе. Потом упер арбалет в пол, нажал на обнаружившийся снизу рычаг, натянул тетиву, вставил болт. В поселке хлопнула дверь…
Щелкнула тетива лука, послышался чей-то предсмертный вскрик. Снова щелчок и вскрик, потом еще и еще… Залаяли, завыли псы.
Эльфы ждали. Левый лучник молниеносно натянул лук и выстрелил. Радостно закричал. Арбалетчик глянул, подошел, похлопал по плечу. Вернулся на место.
Нужно было выждать, когда он разрядит арбалет. Враг явно слишком опытен. Не стоит рисковать и получить еще один болт в лицо, не говоря о том, что у этого эльфа арбалет может оказаться мощнее, чем у его коллеги, выстрелившего мне в грудь. А любое достаточно серьезное ранение для меня равнозначно смерти. Умирать же, не забрав с собой нескольких налетчиков, я не имею права… Подкрасться, вероятно, не удастся. Надо еще суметь бесшумно скинуть тело и постараться не звякнуть кольчугой.
Медленно, плавно моя левая рука нащупала малхус. Ремень был расстегнут, вытащив язычок из пряжки, скобу я оставил. Арбалетчик прижал приклад к плечу… Арбалет-то с прикладом – фантастика! Взяв левой рукой тело Седрика, я слегка придержал его, укладывая перед собой. Также медленно я встал на колено, оторвав рану на лице от начавшей уже подсыхать на полу лужи крови, протянул руку назад, взял за наконечник цзянь, стянул ножны вниз, помогая вытащить меч. Лучники, не глядя назад, периодически били стрелами. Правой рукой я снял со штыря скобу застежки, перехватил малхус и ме-е-едленно двинулся вперед. Выстрел! Бросок!
Арбалетчик был действительно опытен. Выстрелив, он ушел из бойницы, развернулся спиной к стене, одновременно опустив арбалет на пол для натягивания тетивы, и увидел меня перед тем, как укол острия Блодорма пробил ему горло. Мгновением позже лезвие малхуса перерубило правому лучнику позвоночник. Левый развернулся, направляя в мою сторону лук с наложенной стрелой. Прыжок, удар цзянем по луку, стрела в сторону. Удар малхуса, перерубивший предплечье. Крик захлебнулся, из раскрытого рта плеснула кровь. Трудно кричать, если правое легкое пробито острием даже узкого меча. Удар малхусом по шее. Кровь.
Я закрыл левую дверь, вложил запорный брус в скобы, ежесекундно ожидая стрелу в спину из противоположного проема, если вдруг обнаружат, и рассчитывал надеясь только на прочность доспеха. Уйдя из зоны видимости, я перевел дыхание.
Взяв оружие убитого арбалетчика, я нажал на рычаг, натянул тетиву, потом надел сумку с болтами, вставил один в паз, положил арбалет возле второго дверного проема, осмотрелся. По левой стороне эльфы, захватив угловой дом, штурмовали следующий. Это позволило мне закрыть двери безнаказанно. Стрелки все внимание уделили штурму. Я воткнул цзянь возле трупа арбалетчика, вернул малхус на место, закрыв застежку.
Выглянув из бойницы, я первым делом посмотрел направо. Возле нашего дома шевелились фигуры в броне. Выстрел в ближайшего стрелка, тот упал. Еще пятью болтами я свалил двоих, один был ранен в ногу и скатился вниз. Больше ничего сделать для семьи не смог. Последний стрелок всадил стрелу в косяк двери, чуть промахнувшись мимо моего глаза, после чего, не дожидаясь более точных выстрелов, махнул через перила вниз. В дверной проем начали влетать стрелы, пущенные с соседнего участка стены.
Воспользовавшись тем, что добровольцы, желающие штурмовать открытую дверь вдоль стены, не могли найтись достаточно быстро, да и стрелять из лука в глубину помещения за сотню метров непросто, я глянул на штурмовиков слева. Так, этого здорового эльфа нужно валить раньше, чем он узнает о захвате надвратной башни. Уж очень внушительно выглядел ублюдок. Лестницы, к счастью, посередине отрезков стен между башнями. Поселок еще не взят. Радиостанций у них нет. И о чем-то магически подобном, распространенном среди воинов, ни я вместе с Краем, ни он отдельно не слышали. А докричаться непросто.
Молитвы были услышаны. Вот только не всех и не в полном объеме. Пока я прорежал стрелков, громила зачистил еще один дом. Крики шли от дома хевдинга, третьего от угла, рядом с башней. Но его самого не было видно. О своей семье я постарался не думать. Наш дом с другой стороны был первым.
С той стороны желающих сунуться по помосту под мой арбалет по-прежнему не было.
Когда я открыл дверь, собравшиеся неподалеку трое эльфов били стрелами по окнам дома хевдинга. Один свисал с помоста – кто-то подстрелил.
Выстрел в грудь первому, не дожидаясь результата – перезарядка. Я выглянул, держа арбалет у плеча. Мой выстрел, одновременно встречный, попадание в шлем. Спрятался, основательно взбодренный адреналином. В проем полетели стрелы. Вслепую выставив арбалет на уровне живота, выстрелил вдоль помоста. Касательное попадание в наруч. Перезарядка. Четыре стрелы, прилетевшие в проем.
Я выматерился и выскочил в проем открыто, наклонив голову и закрывая арбалетом и руками лицо и горло. Сильный удар стрелы в грудь с пятнадцати метров и ужас на лице эльфа, когда, не обращая внимания на торчащую стрелу, я приложил приклад к плечу. Спрятаться за фигурой напарника противник не догадался, удар болта почти в упор его кольчуга не выдержала. Второй, закрытый моим собственным щитом, прыгнул вперед с мечом в руке. Синхронно освобождена застежка, схвачена рукоять меча. Укол противника в лицо задел капюшон слева, а малхус перерубил противнику локоть. Горизонтальный рубящий в горло, кровь из-под серебряного хауберка, тело врага, откинувшего щит, заваливается в проем…
Я сломал стрелу, застрявшую в груди, рядом торчал заломыш болта. Меч я вернул на место и поспешил зарядить арбалет. Теперь можно осмотреться и подумать. Выглянув, я обнаружил торчавшие с обеих сторон в дверях башен фигуры врагов. Они не мешкая выстрелили, но толку от их выстрелов было пока немного, слишком далеко, да и долго летит стрела. Снова выглянул в бойницу. От дома хевдинга пробежала фигура в доспехах, направляясь под помост.
Достать меня им тяжело. Помост достаточно узкий, около полутора метров, огражден, а у меня арбалет.
Хоть я и один, но фактически контролирую, простреливая, стену, а также центральную улицу и площадь до дома у противоположной стены. Но есть проблемы с точностью, у меня далеко не СВД. Пат во всей красе. Ненадолго, к сожалению, пока штурмовики не освободятся.
Сколько врагов? В надвратной башне была примерно дюжина эльфов. Если в остальных башнях накопилось перед штурмом столько же, то, получается, изначально было около шестидесяти нападавших. Много, они бы еще ночью нас тепленькими взяли. Значит, до сорока, скорее даже меньше. Заняли стрелками в основном фронтальную стену и, наверное, боковушки, да и те, частично. Две-три группы внизу. По четыре-пять боевиков. На противоположной, речной стороне частокола фигур врагов на стене не видно.
Десять врагов убиты или ранены. Остальные зачистили первую линию, семь домов. Это те две группы, что я видел. Если есть третья, то половины поселка уже нет. И, если уцелевшие не организуются, поселку хана. Но теперь у наших есть на это время.
Похоже, не один я так думал. Крики у речной стены усилились. Там жил боргман Берк и старший Кнубассон. Похоже, собирали наших на крик, надеюсь, собрались атаковать.
Болтов у меня осталось всего тринадцать. С луком, что цел остался, раньше не практиковался, точности ожидать глупо. Да и уязвим я с ним чересчур. Оставалось ждать, поглядывая за действиями противника. Какое-то время не было ничего, кроме шебуршания и криков эльфов внизу. Выпустил пару болтов, промахнулся.
Выглянув в очередной раз в бойницу, я чуть не получил стрелу в глаз. Пока думал, трое стрелков встали напротив, взяв под прицел бойницы – теперь не особо постреляешь. Я выглянул в двери, не обнаружил никого. Фигуры на левой стене стреляют вниз, вот одна из них упала. Правая стена пуста. Это они подо мной, очевидно хотят блокировать.
Крики у речной стены усилились. Похоже, сошлись в рукопашную. Это значит, ловить тут нечего. Надо или бежать, или атаковать. Если перебьют мужиков, меня зажмут и прикончат в легкую. Закроются щитами и спокойно пройдут по помосту.
Закрыв рукой лицо, я выставился в бойницу и получил две стрелы, обе в грудь. Несколько мгновений помедлив, я показал стрелы, торчавшие в груди, выстрелил из арбалета в никуда и лег так, чтобы торчали шлем и арбалет. Быстро последовали четыре удара в шлем и два в арбалет. Крики вдали продолжались. Подождал минуту, затем схватил цзянь, выскочил наружу, закрывая лицо. Противников уже не было – как только подстрелили врага, кинулись своим помогать. Они тоже понимают, что в одиночку не выжить.
Спрыгнул вниз. Взяв в каждую руку по мечу, побежал в сторону криков, стараясь не шуметь. Вся троица моих недавних оппонентов увлеченно расстреливала наших у подворья старого Берка. Вбил одному цзянь в почку, второго рубанул по загривку Мёрком. Третий развернулся на шум, вытаскивая из колчана стрелу, даже успел испугаться, прежде чем клинок малхуса развалил ему лицо.
Знакомый здоровый эльф, стоя спиной ко мне, в тот момент свалил боргмана и начал крошить раба, двух женщин с топорами и подростка с сулицей, легко рубя всех, кто пытался его обойти. Поодаль дрались еще какие-то фигуры.
Сына боргмана он зарубил последним. Потом я воткнул ему клинок в кольчужную юбку, под обрез чешуи. Заорав, он попытался развернуться, но было поздно. Малхус перерубил ему руку у плечевого сустава.
Выдернув цзянь из ягодицы гиганта, я перерубил малхусом позвоночник эльфа, который, вытянув раненую ногу и опираясь одной рукой на землю, второй рубил топором лежавшего на земле нашего в доспехах, потом добил еще одного эльфа, пытавшегося, стоя на коленях и хрипя, вытащить рогатину из живота.
Теперь можно было оглядеться. Я стоял один…
* * *
Потом все мы, кто выжил и мог ходить, искали раненых. С криками и матом я вытащил из сена одного из спрятавшихся там рабов Берка и на трофейных веревках спустил в ров, отправив к колдуну как наиболее сведущему в медицине местному жителю. Перед этим я добил выдернутой наконец из брюха мертвеца рогатиной все еще живого гиганта, который умудрился левой рукой вытащить кинжал и даже пытался ко мне ползти. Выскочившие из домов трое уцелевших мальчишек и несколько девушек с двумя арбалетами и охотничьими луками увлеченно кинулись добивать остальных.
В дома без меня я им соваться запретил, они естественно, не послушались. В результате серьезно раненый эльф в одном из домов разом убил двенадцатилетнего мальчишку и девушку, прежде чем его застрелили. Глупость, она опасна, как известно. Отрадно, что ее можно лечить, но, к сожалению, обычно неприятными методами.
Оставшимся рабам, которые не пожелали освобождения, было приказано таскать тела, подававшие признаки жизни, до медпункта. Под него я определил дом убитого ночью Хрольва, рядом с площадью. Одновременно мы зачищали дома, добивая пытавшихся прятаться раненых врагов.
Пришлось вспоминать все, что могло помочь, касательно боя в помещениях, корректируя это с учетом возможностей имеющегося вооружения.
Последних двух нашли у нас в доме. Один, со сломанной ногой, замаскировался изрубленными трупами рабов на их половине. Его я вытащил за ухо, он струсил, паскуда, и умолял сохранить жизнь. Пленный был пока нужен, поэтому ограничились связанными руками.
При виде этого, с позволения сказать, карателя, каким-то чудом выжившая Ульфрида рано расслабилась и, не дожидаясь меня, вошла внутрь конюшни.
Ее застрелил один из эльфов в черных доспехах, кем-то тяжело раненный в ногу. Перезарядить арбалет он не успел, я вогнал рогатину ему в рот. Желание взять информированного пленного разом пропало при виде ее тела с болтом в груди.
В нашем доме живыми были только раненная болтом в бок Хильда и Ансгар. Хильда лежала у лестницы наверху, придавленная телом матери со щитом и моим трофейным мечом в руках, немного подальше нашлась мертвая Ульрика, продолжавшая сжимать разряженный старенький охотничий арбалет из оружейной.
Через порог комнаты Ансгара и Ханны перегнулся труп эльфа в чешуе, с ножом в глазу и окровавленным коротким мечом в руке. Окровавленным, вероятно, здесь же. Ансгар с болтом и колотым ранением в груди валялся рядом и пускал кровь изо рта, у его ног лежали топор и щит эльфа. В комнате еще были тела Ханны и маленького.
