Kitabı oku: «Готикана», sayfa 5

– Серьезно? – воскликнула Эрика с неверием в голосе. – Зачем?

Трой пожал плечами и вырвал еще несколько травинок.

– Да кто ж знает? Это ж предание.

– Это предание, – продолжила Джейд, бросив на них взгляд, – гласит, что они некоторое время творили со своим заложником страшные вещи, а потом закончили все какой-то оргией с жертвоприношением. Но никаких подробностей я не знаю… – Ее голос стих.

– Никто не знает, – сказал Трой, глядя на Корвину. – Но, говорят, после нескольких подобных происшествий в университете обо всем узнали и решили положить этому конец.

Корвина внимательно слушала. Свет на лужайке сместился, как только облако закрыло солнце, и стоящая за ними башня отбросила на землю длинные, жуткие тени.

Джейд посмотрела на Корвину серьезным взглядом зеленых глаз и сглотнула.

– Другая, более многочисленная группа студентов Веренмора пошла за ними в лес и обнаружила их в лужах крови.

– Что было потом? – спросила Корвина, увлеченная рассказом.

– Они их линчевали.

По ее телу пробежал холодок.

Ощущение, будто по коже ползают муравьи, вновь вернулось с десятикратной силой. Корвина сжала руки, когда ее тело сотрясла дрожь.

– Господи, – пробормотал Джакс, переглядываясь с Корвиной. – Это… нечто.

– Ага. – Трой выбросил травинки. – Говорят, что они до сих пор бродят по этим землям, по лесам, по замку, повсюду и ищут тех, кто их убил. Говорят, они все еще приносят жертву в ту ночь, когда их убили.

– Ни слова больше, – сказала Эрика, озвучив мысли Корвины, которая почувствовала, как у нее отвисла челюсть, едва она все осознала.

Джейд кивнула, обняв себя руками.

– Ага. Все они были убиты в лесу в ночь Черного бала.

Глава 6

Корвина

После того, как все узнали эту короткую легенду, наступило задумчивое молчание. Итан настаивал, что это всего лишь байка, часть преданий, которые передавались от студента к студенту, легенда, призванная объяснить загадочное исчезновение людей. Джейд согласилась, хотя сама шумно глотала слюну и ерзала, – язык ее тела противоречил словам.

Ребята отправились ужинать, и Корвина дала легенде улечься в сознании.

Она никогда не боялась призраков, да и не встречала их ни разу. Мать говорила ей, что они существуют, бывают хорошие и плохие, отзывчивые и зловредные, и что ей нужно знать об этом на тот случай, если когда-нибудь повстречает одного из них. Но Корвина никогда их не встречала и даже сама не знала, верила ли в рассказы матери. Она лишь слышала голоса, и этот шепот в темноте не пугал ее, он был ей знаком. По крайней мере, в прошлом.

Но что-то в этой истории не давало ей покоя. Быть может, виной тому был голос, услышанный в лесу средь бела дня, или постоянное мерцание света в углу каждого помещения, в котором она находилась. Что-то в этой легенде тревожило ее. Может, сама легенда – от нее всем явно стало не по себе.

Несколько часов спустя Корвина помолилась и выключила свет, но все еще чувствовала себя неспокойно. Джейд после ужина ушла с Троем, и, закончив читать материал к занятиям, Корвина решила лечь спать пораньше.

Башня со стонами и скрипами начала готовиться к ночи. Жутковатая, страшная стая летучих мышей пролетела за окном, куда-то направляясь. От слабого света с улицы по комнате поползли тени.

Отчего-то волосы у Корвины на затылке зашевелились. Внезапно насторожившись, она тихо лежала в постели, замерев всем телом, пока ее разум пытался понять, что происходит.

Мерцание.

Она тихо наблюдала, как в углу комнаты, в том самом, в котором она зажгла благовония, дым мелькнул раз, второй, а потом заколыхался вместе с тенями.

Призрачные муравьи побежали по ее обнаженным рукам.

Прижав одеяло к груди, Корвина смотрела, как дым обрел форму и поплыл к двери. Она закрыла глаза и замотала головой.

Нет, это все световая иллюзия или, быть может, ее обманывал собственный разум.

«Найди меня».

Тихий женский голос эхом прозвучал в ее голове, оставив за собой мерзкий налет на языке и все тот же гнилостный запах. Сердце бешено колотилось в ушах, и Корвина открыла глаза.

В углу комнаты все было по-прежнему не тронуто и освещено светом луны. Муравьи пропали с кожи. Налет сошел с языка. Запах развеялся так же быстро, как появился.

Что, черт побери, это был за голос?

* * *

Корвина встала с постели, когда первые рассветные лучи заструились сквозь окна. Сон ускользал от нее всю ночь, разум крутил вопросы и теории обо всех странностях, которые происходили за те несколько недель, что она здесь провела. Она ворочалась всю ночь, не в силах успокоить мысли, чтобы поспать хотя бы несколько минут.

Ей нужно было на воздух.

Быстро приняв душ и надев один из тонких черных свитеров с длинной расклешенной юбкой темно-красного цвета, Корвина оставила волосы сушиться на воздухе. Она поправила на руке браслет из кристаллов, который для нее сделала мать, когда ей было четыре: с обсидианом, тигровым глазом, аметистом, лабрадоритом, гранатом, малахитом, бирюзой и лунным камнем. Подвинула его туда, где бился пульс, и ощутила его тяжесть и тепло. Он всегда был для нее якорем, тем, что, по словам доктора Детта, она могла приучить свой разум использовать, чтобы сосредоточиться и успокоиться в момент переживаний. Мать говорила, что он нужен для защиты и усиления ее природной чувствительности. Это Корвине было неизвестно, но она знала, что от него ей становилось лучше.

Она надела кулон, который сделала себе сама – серебряную звезду на длинной цепочке, что висела между грудей, – колье-чокер, серьги с белыми перьями и почувствовала, что готова.

Прихватив печенье, которое взяла во время ужина, она нанесла темно-красную помаду под цвет юбки, подхватила сумку и вышла из комнаты, оставив спящую соседку.

Спустившись по ступеням замка, Корвина вырвалась на свежий, влажный утренний воздух. Темный лес манил, холод покалывал кожу. Она уже больше недели не ходила в эти леса из-за голоса, а еще потому, что в последний раз другие заметили, как она выходила оттуда вслед за среброглазым дьяволом. Но ей нужно было пойти в этот лес. Она не знала почему, ни за что на свете не смогла бы объяснить причины, особенно притом, что понимала: ей не следует туда идти.

Но она должна.

Корвина сошла по склону, чувствуя, как ветер развевает влажные волосы, и, не желая вновь оказаться у озера, свернула левее от того места, где зашла в лес в прошлый раз.

Листва вокруг сгущалась, и замок позади нее скрылся из вида. От знания обо всем, что, согласно легендам, происходило в лесах десятилетия назад, атмосфера казалась более тяжелой и какой-то зловещей. В мире существовал естественный порядок, система, которую нельзя перевернуть вверх ногами. Отнимать чью-то жизнь – противоестественно, это противоречит базовому циклу жизни и смерти. Настолько жестокое деяние запятнало энергию окружающего пространства.

Корвина шла вперед, глядя на толстую, огрубевшую кору высоких деревьев с пышной густой листвой, опутывавшей небо над головой, словно осколки, трещины в стекле, которое едва удерживало зазубренные края, готовые пролить кровь каждому, кто к ним прикоснется.

Она не знала, то ли была слишком чувствительной, то ли обладала слишком бурной фантазией, но с тех пор, как услышала легенду, Корвина чувствовала, что воздух, касавшийся ее кожи, изменился. Вполне возможно, она все это выдумала. Она не знала. На ее разум нельзя было полагаться.

Через несколько минут лес расступился, открывая перед ней природную тропинку, ведущую к тому, что по виду было похоже на старые развалины. Корвина пошла к ним. Одинокая каменная стена была разрушена до основания, и корни обвили ее, связывая с недрами земли.

Корвина подошла к тому, что осталось от некогда высокой стены, и осмотрела открытое пространство. Оно было огорожено еще двумя каменными стенами, в одной из которых все еще сохранилось сводчатое окно. Еще две стены полностью отсутствовали. На месте третьей слева вдали валялось нечто, напоминавшее разбитую горгулью, и высохший засорившийся фонтан, возле которого было что-то похожее на головы львов, ревущих в небеса.

Возле горгульи стояло дерево, подобных которому Корвина не видела никогда прежде. Единственное в чаще дерево, полностью лишенное листьев. Его голые, обветрившиеся и побуревшие ветви тянулись к небу в пугающей искривленной форме. Но не оно заставило Корвину остановиться. А вырезанный в его коре один-единственный глаз, который выглядел до того реалистично, что ей казалось, будто дерево наблюдало за ней, шевеля глазом вслед за ее движениями. По коже побежали мурашки.

Она повернулась и замерла, увидев справа вдали ряды грубых камней без опознавательных знаков.

Надгробные камни.

Ее окончательно одолела дрожь.

Из оцепенения Корвину вывело карканье вороны. Она увидела, как птица – не та, которую она встретила у озера, ведь эта была крупнее, – уселась на один из камней.

Встрепенувшись, она улыбнулась вороне.

– Привет, – тихо сказала она, разломила в руке печенье и оставила крошки на обломке стены. – А ты не страшный? Я как-то раз встретила твоего друга возле озера. Странно, но я никогда не вижу вас на кампусе. Почему вы не прилетаете на территорию университета? Это все из-за людей? Или у вас в лесу гнездо, и вам нравится держаться ближе к нему?

Пока она говорила с птицей тихим, спокойным голосом, та склонила голову, перелетела на стену и стала клевать оставленные ей крошки. Посмотрела на Корвину, каркнула снова и принялась за еду. Прилетела еще одна ворона и, прыгнув на стену рядом с первой, стала клевать печенье.

Раскрошив в руке еще одно, Корвина положила его рядом, а вторая птица, которую она после встречи на озере узнала по слегка загнутому клюву, хлопнула крыльями и стала есть.

– Что было на этом месте? – вслух размышляла она, разламывая в руке последнее печенье и отдавая его птицам. Одна из них схватила большой кусок и улетела, наверное, чтобы отнести его в гнездо своим малышам.

Отряхнув руки, Корвина повернулась осмотреть развалины. Они были не просто старые. На вид совсем древние. Ее взгляд пробежал по окрестностям до могил с правой стороны и кучи мусора, что виднелась возле них. Заинтригованная, Корвина направилась к ним под пеленой серого неба. Земля казалась мягкой под ногами, завитки переросшей травы касались лодыжек среди стелющегося тумана. Чем ближе она подходила к могильным камням, тем выше становилась трава.

Корвина оглядела камни и пересчитала их, пока ветер мягко трепал ее волосы.

Одна, две, три, четыре… пятнадцать.

Пятнадцать безымянных могил.

Было ли в университете о них известно? Или они и установили их здесь? А если так, то почему они не подписаны? Если только они не принадлежали студентам из легенды. Возможно ли это? Их было пятнадцать?

Обдумывая вопросы, атаковавшие ее разум, Корвина прошла через место захоронения на другую сторону, не отрывая взгляда от кучи, по виду напоминавшей сваленные вместе обломки мебели и мусор, здорово поврежденные силами природы.

Один странный предмет возле свалки завладел ее вниманием – единственная укрытая вещь среди хлама. Корвина прикоснулась к материалу и почувствовала под ладонью твердую поверхность, накрытую темным брезентом, который смотрелся совершенно неуместно среди такой древности. Брезент был новым, а значит, появился здесь недавно.

Прикусив губу в мимолетной нерешительности, Корвина подошла ближе, протянула руку, схватилась за брезент и потянула вверх, чтобы увидеть, что же было им укрыто. Постепенно он поддался, сперва обнажив ножки из темного дерева, затем основание, и наконец каркас старого сломанного инструмента.

Это было фортепиано.

И она знала только одного человека, который потрудился бы накрыть его брезентом. Значит, он был в этом месте, у этих захоронений, и видел руины. Ему было известно о могилах.

Корвина сделала глубокий вдох, стараясь понять, какую роль он играл во всем этом. Одна из девушек, с которой он был, исчезла, другая покончила с собой, и он знал об этих могилах. Возможно ли, что это его рук дело? Мог ли он в самом деле знать, что за чертовщина здесь творится? От этой мысли у нее по коже побежали мурашки.

Сглотнув, Корвина накинула брезент обратно на фортепиано и поправила его, как было. Пора возвращаться назад.

Корвина пошла к замку тем же путем, каким пришла, размышляя обо всем, что узнала с тех пор, как приехала в Веренмор. Она уже преодолела половину склона, когда почувствовала чье-то присутствие.

Остановившись, она обернулась и огляделась по сторонам, пытаясь определить, откуда за ней наблюдают, но ничего не нашла.

На этот раз она точно знала, что это была не игра ее воображения. Волосы на затылке встали дыбом от предчувствия опасности, и даже когда она стала подниматься дальше, то, сколько бы раз ни оборачивалась, так никого и не найдя, никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает.

Выйдя из леса, Корвина пошла прямиком к учебному крылу с сумкой наперевес, чтобы вернуть в библиотеку несколько книг.

В подземелье Веренмора была огромная, по-настоящему огромная библиотека. Несколько дней назад Корвина наконец-то сходила туда, взяла две книги для задания по экономике и весь день провела там.

И хотя ее немало интересовала учеба, порой Корвина задавалась вопросом, что она вообще делала в этом университете. Она всегда хотела оказаться в учебной среде с другими людьми, но никогда не имела амбиций получить степень или найти работу. Для нее это было новым началом, новой главой, но иногда она задумывалась, не было ли ее пребывание здесь всего лишь временным бегством перед неизбежным возвращением к привычной жизни. Не было ли оно попросту мостом между ее прошлым и будущим.

Ее страсть, ее удовольствие всегда крылось в простых вещах: в чтении, изготовлении свечей и благовоний, поиске кристаллов, гадании и единении с природой. Но в ее старом городе все стало однообразным. Корвина задумалась, изменится ли что-то, если она начнет все заново в другом, новом месте. Однако изначально она оказалась в этом городе из-за своей матери.

Ее мама, Селеста Клемм, училась в колледже, когда познакомилась с отцом Корвины и забеременела. Родители поставили ее перед выбором: избавиться от ребенка и закончить учебу, либо оставить ребенка, но быть отрезанной от семьи. Мать выбрала Корвину, бросила все и всех на пару с ее отцом и устроила с ним новую жизнь. А потом, год спустя, ее отец покончил с собой.

Корвина не знала, каким он был. Когда ее мать разговаривала, она никогда не упоминала о нем. В те дни, когда она решала заговорить, Корвина была счастлива просто болтать обо всем, что радовало ее мать. Мама любила ее, но постепенно стала… другой. А Корвина всегда была рядом, потому что желала для нее лучшего.

Такое напоминание отрезвляло и наполняло решимостью. Корвина зашла в сад перед учебным крылом, или, как его здесь называли – задним двором, и увидела компанию студентов, слоняющихся в нем перед началом занятий. Несколько человек, которых она узнала, кивнули ей, и, ответив им тем же, Корвина пошла в подземную библиотеку.

– Эй, чумовые глазки! – раздался позади нее громкий голос Рой, а за ним послышалось хихиканье.

Она решила не обращать внимания на нее и всю девичью шайку, но у Рой были другие мысли на этот счет.

– Я слышала, ты теперь практикуешь черную магию.

Это еще какого черта?

Корвина обернулась и хмуро посмотрела на Рой, которая сидела на одном из выступов, разделявших проход и лужайку. Одетая в джинсы, заправленные в черные ботинки, и легкую кофту, она играла прядью светлых волос, сидя в компании четырех других девчонок.

– Et tu, Рой?³ – цокнула Корвина. – А я возлагала на тебя большие надежды и думала, что ты не поддаешься стереотипам, ведь следуя им, ты оказалась бы всего лишь тупой блондинкой. – Она не могла поверить, что в самом деле сказала это перед толпой людей.

Рой хмыкнула, с ног до головы окинув Корвину взглядом светлых глаз.

– Я только пересказываю тебе, какие ходят слухи. Судя по всему, ты совершала жертвоприношения животных и делала минеты в лесу.

У Корвины вырвался смешок.

– Так, погоди, я хожу в лес, чтобы быть ведьмой или шлюхой? Что-то я запуталась.

Уголки губ Рой слегка приподнялись, пока она не успела сдержаться.

– Просто ставлю тебя в известность.

Корвина долго изучала девушку взглядом, и ее осенило: она присматривала за ней в своей особой грубоватой манере.

– Я признательна, – искренне ответила она. – Но все, что я делаю или не делаю без посторонних глаз, касается только меня.

С этими словами Корвина пошла в библиотеку. Библиотеки всю жизнь служили ей отдушиной, ее самым любимым местом. Первым делом ее приветствовал запах – излюбленный ею запах старой бумаги, пожелтевших книг и затхлых залов. Это был характерный успокаивающий аромат.

Вынув книги из сумки, она положила их на стол, собираясь пойти в заднюю часть зала и выбрать новые. Библиотекарь, пожилая женщина с седыми волосами, морщинами и темными умными глазами, имени которой Корвина не знала, убрала книги и посмотрела не нее.

– Еще что-то нужно? – спросила она скрипучим голосом, и Корвина улыбнулась в ответ.

– Да, надеюсь, что возьму еще несколько.

Корвина уже начала письменную работу по предмету доктора Кари, и ей нужно было больше информации о теориях Фрейда и юнгианских архетипах.

Секция психологии располагалась в самом конце прежнего громадного подземелья замка. Руководство университета полностью переделало его пространство, сделав таким роскошным, каким ни одно подземелье не имело права быть. Темные, почти черные деревянные стеллажи выстроились аккуратными рядами в задней его части, разделившись по секциям. Западную стену украшал большой камин, а на полке над ним были выставлены старинные мечи, по всей видимости, принадлежавшие замку. Перед камином стояли шесть удобных на вид кресел в темно-зеленых и коричневых чехлах. Пространство между креслами и стойкой библиотекаря занимали длинные столы и стулья. В углу возле стойки стояла на удивление современная кофеварка – единственный предмет, который смотрелся неуместно в этом старинном подземелье.

– Давай, пока занятия не начались, – поторопила ее старушка-библиотекарь.

Корвина кивнула и направилась в заднюю часть почти пустой библиотеки, проходя мимо секций по истории и литературе. Затем свернула в раздел психологии, ведя пальцами по корешкам книг. Остановилась на «Психологии бессознательного» Карла Юнга, вытащила книгу и тут же вскрикнула, увидев, что в образовавшийся на полке просвет на нее смотрит пара глаз.

Сердце лихорадочно заколотилось, а книга выскользнула из рук и с глухим стуком упала на пол. Корвина посмотрела на незнакомого парня, который глядел на нее суетливым взором.

– Они здесь, – тихо сказал он, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не идет.

– Что, прости? – прошептала Корвина так же тихо. – О ком ты говоришь?

– Палачи, – засуетился он, говоря приглушенным голосом.

– Кто?

Но не успел никто сказать больше ни слова, как раздался шум приближающихся шагов – вероятно, кто-то услышал ее громкий вскрик.

Парень убежал в противоположную сторону, оставив Корвину стоять в полном недоумении.

Кто, черт побери, такие Палачи?

Она вздохнула, покачала головой и присела на корточки, чтобы поднять упавшую книгу, и как раз в этот момент в поле ее зрения показались ботинки – мужские коричневые туфли с перфорированным носком, а над ними подвернутые штанины черных джинсов. Даже не поднимая взгляда, Корвина сразу поняла, кому они принадлежат.

Она на миг закрыла глаза, призывая силы, чтобы в одиночку встретиться с ним лицом к лицу в закоулке библиотеки и противостоять жару, охватившему ее спустя неделю пристальных взглядов и фантазий. Корвина запрокинула голову назад, пробежала взглядом по длинным ногам и крепким бедрам, задержав его на выпуклости, которая оказалась на уровне ее лица, и двинулась дальше по торсу к завораживающим глазам цвета ртути. С такого ракурса он казался выше и крупнее.

Он ничего не сказал, а просто смотрел на нее, сидящую на корточках, и у нее в животе зародился отголосок какого-то бархатистого чувства.

Мистер Деверелл напряг квадратную челюсть.

Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и Корвина внимательно рассмотрела его большую, красивую ладонь. Она была мозолистой, пальцы слегка изогнуты, особенно средний и мизинец. На миг застыв в нерешительности, Корвина вложила в нее свою руку.

Прикосновение его изящных пальцев и огрубевшей кожи посылало маленькие контрастные импульсы по ее нервным окончаниям. Ее маленькая ладонь казалась крошечной в его большой ладони, отчего по всему ее телу волной прошла пульсация. Корвина почувствовала легкий рывок, а затем встала прямо: ее тело прижато к его телу, не стесненная лифчиком грудь – к его крепкому прессу, ее живот – к выпуклости, которую она заметила пару мгновений назад. Его рука держала ее руку, взгляд блуждал по ее лицу.

Он замер на миг, будто вел внутреннюю борьбу, а потом сделал шаг в сторону, увлекая Корвину за собой, и, прижав спиной к книжному стеллажу, закрыл ее маленькое тело от взглядов любого случайного прохожего. От скрытой в его движении бережности что-то затеплилось в груди, ведь она не привыкла, чтобы кто-то делал ради нее нечто подобное.

А потом в ее голову прокралась отвратительная мысль. Вдруг в этом вовсе не было ничего особенного? Вдруг он делал это ради каждой девушки, что привлекла его внимание? Что, если она придавала какой-то мелочи слишком большое значение из-за своей неопытности в общении с противоположным полом?

Мистер Деверелл продолжал блуждать взглядом по ее лицу, крепко держа Корвину за руку и все никак не отпуская.

– Алиссу вы тоже зажимали в углу библиотеки? – Слова сорвались с языка, пока она не успела их сдержать, и повисли в воздухе.

Его темные брови слегка нахмурились, пристальный взгляд был прикован к ней.

– Алиссу? Погибшую девушку?

Корвина кивнула, в горле встал ком.

– С чего мне зажимать ее в библиотеке? – спросил мистер Деверелл, склонив голову набок, затем слегка сжал пальцами ее ладонь, а другой рукой уперся в стеллаж, окутывая их двоих в темный кокон.

Она почувствовала, как от его близости жар прилил к лицу.

– С того, что вы были вместе?

Издав тихий смешок, он наклонился ближе и коснулся ее носом, отчего у Корвины подскочил пульс.

– Я был с ней всего лишь раз, вороненок, – сказал он, уткнувшись ей в шею. – И это было до того, как я узнал, что она студентка. Я не для того столь многого добился, чтобы рисковать всем ради случайной интрижки.

Но Джейд говорила, что Алисса встречалась с ним, или, по крайней мере, так сама она рассказывала Джейд. Она солгала своей соседке? И если да, то зачем? Во что она, черт возьми, ввязалась, отчего впоследствии покончила с собой? Или он обманывал ее?

Мистер Деверелл провел носом вдоль ее шеи, вырывая Корвину из раздумий.

– Мы не должны этого делать, – прошептала она, надеясь, что он не остановится, что продолжит ласкать носом ее шею.

Но какой от этого вред? Кто пострадает, если она последует за потоком страсти, которую пробуждал только этот мужчина?

– Нет, не должны, – согласился он, но, к счастью, не остановился. – Мне нужно держаться от тебя подальше. Я не знаю, что это за колдовство, – прошептал мистер Деверелл, наклоняясь ближе и выдыхая слова ей в лицо, – но я должен остановиться.

Ей тоже по многим причинам нужно было держаться от него подальше, но в этот миг она не могла припомнить ни одну из них. Ее разум был спутан. Корвина ощущала лишь его запах – тот самый запах горящего дерева и крепкого бренди, его голос – тот низкий, хриплый голос, от которого напрягались соски, и его обжигающие серебристые глаза – те самые, от которых у нее перехватывало дыхание и покалывало губы. В этот миг она превратилась в сплошное чистейшее ощущение от корней растрепанных распущенных волос до кончиков поджавшихся пальцев на ногах, а она всего лишь прижалась к его телу.

Его лицо приблизилось к ней, как и произнесенное шепотом требование:

– Останови меня.

Корвина разомкнула губы.

– Черт, – выругался он, его губы замерли в считанных сантиметрах от ее губ.

Она сделала вдох, еще сильнее прижимаясь к нему грудью как раз в тот миг, когда он выдохнул, обмениваясь с ней одним глотком переполненного напряжением воздуха. От ритмичной пульсации между ног Корвина вмиг стала влажной, возбужденной и преисполненной желания.

Он отпустил ее руки и схватился за ткань юбки, не отпуская ее из плена своих глаз.

– Я говорил тебе не смотреть на меня таким взглядом. – Серебристый сошелся с фиолетовым в темном углу библиотеки. – В твоих глазах таится такой голод. Твоя душа изголодалась, как и твое тело. Скажите мне, мисс Клемм, ты хочешь утолить его?

Она хотела.

Всем своим естеством она чувствовала себя на виду, распростертой перед ним, словно растрескавшаяся почва в ожидании, когда он утолит ее жажду.

– Вкусить лишь раз. И все.

Да, она хотела вкусить. Он был близко, так близко, а она умирала от желания ощутить его вкус.

Не двинувшись с места, мистер Деверелл прикрыл ее рукой, которой держался за полку, и, не отводя взгляда, начал медленно задирать ее юбку. Ткань зашуршала по ногам, обнажая их с одной стороны и усиливая сенсорную перегрузку в теле, и Корвина почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

Его большая ловкая ладонь прошлась по ее ноге, по бедру, а пальцы скользнули к влажному, изнывающему от желания местечку между ее ног, нащупав одну только кожу.

Его дыхание стало прерывистым, когда он пальцем коснулся влажной плоти.

– Без нижнего белья?

Корвина содрогнулась.

– Я не… не люблю носить белье. Иногда его не надеваю.

– Ты погубила меня этим известием. – Он лишь раз обвел средним пальцем вход в ее лоно, и, упершись спиной в книжную полку, она непроизвольно подалась бедрами вперед, жаждая больше давления, больше контакта. Но он убрал руку, вынул ее из-под юбки и позволил ткани опуститься обратно.

Не отводя взгляда, мистер Деверелл медленно провел мокрым пальцем по ее нижней губе, покрывая влагой, а затем наклонился и слизал сок, который по ней размазал.

Ее внутренние мышцы сжались.

– Амброзия, – пробормотал он и снова мягко провел языком по ее нижней губе.

У Корвины голова шла кругом от ощущений. Они соприкасались носами, грудь у обоих тяжело вздымалась, зрачки расширились, его губы разомкнулись возле ее губ.

– Ведьма, – пробормотал он так близко, что она почти ощутила прикосновение губ.

– Дьявол, – прошептала она, глядя, как его глаза вспыхивают пламенем, чувствуя, как значительная выпуклость упирается ей в живот прямо там, где в глубине трепетало тепло.

Грохот в другом ряду заставил их отпрянуть друг от друга.

Быстро осмотревшись, мистер Деверелл выдохнул и провел руками по волосам. Долгое мгновение он просто дышал, будто пытаясь взять себя в руки. А затем отступил назад, нацепив на лицо непроницаемую маску и стиснув челюсти.

– Мы не можем допустить, чтобы это повторилось, мисс Клемм. Вам понятно?

Корвина шумно сглотнула.

– Да, мистер Деверелл.

Не сказав больше ни слова, он развернулся и ушел, забрав с собой заряженную напряжением ауру.

Корвина прислонилась спиной к стеллажу, прижав ладонь, которую он держал, к груди и пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, не обращать внимания на покалывание во рту и напрячь мышцы между бедер. Она не знала его, не знала, кто он такой. Он мог быть злодеем. Мог быть в ответе за исчезновения или как-то связан с ними. И он был ее преподавателем. Она не могла рисковать всем из-за него, он сам так сказал. Это ее новое начало, и, учитывая свое прошлое, она не могла рисковать. Не сейчас.

Веренмор был для нее чистым листом, а Вад Деверелл – зловещим предзнаменованием.