Kitabı oku: «Хоккей без ошибок. Джексон и Кейтлин»

Yazı tipi:

Эта книга посвящается всем, кто когда-либо был смущен перед своим возлюбленным.
Мы не можем изменить прошлого, но можем посмеяться над ним.

S. J. Tilly

Sleet Kitten

the moral rights of the author have been asserted

Глава 1
Кейтлин

– Вот же кусок дерьма на палочке! Прекрасно, просто прекрасно, – бурчу я, поскольку сегодняшний скучный вечер только что превратился в отвратительный.

– Что, простите?

Я оборачиваюсь и замечаю пожилого джентльмена рядом с собой, который с подозрением смотрит на куриный шашлычок в своей руке.

– О, э-э-э… – Быстренько поднимаю каблук, который только что отвалился от моей любимой пары туфель, и показываю ему. – Просто проклинаю свою обувь.

Мужчина прищуривается и кивает.

– А, ну немного хорошего клея или правильно подобранный гвоздик все исправят.

Я содрогаюсь от одной только мысли, что надену обувь с воткнутым в нее гвоздем.

– Спасибо за совет.

Одариваю незнакомца едва уловимой улыбкой и ковыляю от него прочь, прежде чем снова окажусь втянута в длинный и утомительный разговор, который мне ничуть не интересен.

Я обещала маме, что приду сегодня. Что ж, обещание выполнила. Однако официально заявляю, что для меня вечеринка подошла к концу. И, откровенно говоря, называть это вечеринкой будет оскорблением по отношению ко всем остальным хоть как-либо увеселительным мероприятиям. Это скорее толкание локтями, привлечение избирателей и сбор пожертвований, а не вечеринка.

Разумеется, я горжусь своим кузеном Дэниелом, что он выдвинул свою кандидатуру в городской совет Миннеаполиса. И если бы я жила там, то с удовольствием проголосовала бы за него. Но я живу в другом месте. А еще не настолько богата, чтобы заниматься благотворительностью. Я здесь только для моральной поддержки как единственный представитель нашей семьи. Алекс, мой брат, тот еще засранец… так что я несильно удивилась, что он отказался приехать. Ну а все остальные либо оказались в отъезде, либо живут за городом, либо узнали об этом настолько заблаговременно, что у них было время придумать отговорку не присутствовать. Как же здесь оказалась я? Просто я ни о чем не подозревала до вчерашнего дня, когда мне позвонила моя тетка, попросившая прийти вместо нее. Она как человек, категорически не переносящий холодов, уже уехала зимовать во Флориду. Короче говоря, выбора мне тетя не оставила.

Не думаю, что Дэниел вообще заметил бы мое отсутствие. Помещение, в котором нас всех собрали, должно быть, площадью где-то около 500 квадратных метров, и сегодня оно забито до отказа. Понятия не имею, как мой кузен сумел заманить к себе всех этих людей. Это совсем не его привычные приятели, с которыми он пьет пиво. Кажется, я слышала, что это место принадлежит какому-то профессиональному спортсмену. Так что, думаю, в вопросах, касающихся списка гостей, решающую роль сыграл именно мистер Спортсмен, потому как нынешняя публика определенно принадлежит к высшим кругам. Собственно, как и сам пентхаус.

Я приехала достаточно поздно, поэтому, когда вошла в парадную дверь, тусовка была в самом разгаре. Сразу почувствовала себя так, будто попала на ковровую дорожку, полную великолепных двадцати- и тридцатилетних особ, выхоленных и напомаженных до блеска. Готова поспорить: любая из них легко могла бы уйти с места преступления, не оставив после себя ни единого волоса, частички ДНК или ворсинки. Даже после всех выпитых ими шикарных коктейлей на их телах ни грамма лишнего жира. Мне почти хочется раздеть их, чтобы убедиться, что они настоящие. В научном плане, конечно, не в сексуальном. Потому что мысль о том, чтобы заняться сексом с каким-нибудь экземпляром мужского пола из присутствующих здесь, приводит меня в ужас. Я бы ни за что не позволила им увидеть меня голой. К тому же те, кто настолько увлечен собой, наверняка ставят свое удовольствие на первый план.

Вторая половина приглашенных состоит из людей, которые вполне могли бы оказаться приятелями чьего-нибудь отца по совету директоров. Примерно как тип с куриным шашлычком. Старые, белые, в деловых костюмах, попивающие коричневую жидкость из низких толстостенных бокалов и с зачесами, которые уже давным-давно никого не обманывают. Думаю, несколько из них являются также и членами городского совета, и – только по этой причине – я надеюсь, что мой кузен соберет необходимые ему голоса. Он может немного оживить обстановку, влив в вены города свежей крови без переизбытка холестерина.

Даже несмотря на несовпадение демографических характеристик, люди курсируют друг от друга, ведут светские беседы, перекусывают поданными угощениями. И тут появляюсь я.

Я приложила немало усилий, чтобы собраться на этот вечер. Из глубин своего шкафа извлекла классический и надежный вариант – маленькое черное платье. Его юбка немного расширяется книзу и доходит почти до колен, так что я не выгляжу как уличная девка. Некоторым людям невдомек, что если у тебя есть задница – или, например, огромная задница, – то короткое платье становится чересчур коротким. И чтобы прикрыть эту задницу, требуется ткань, а у подобных мини-платьев для моих размеров недостаточно материала. Мне хочется иметь возможность наклониться, не выставляя на всеобщее обозрение свои женские достоинства. Я не похожа на всех этих тонких, совершенных, словно восковые фигуры, существ, так что изгибы моей фигуры – песочные часы – выделяются куда заметнее, чем мне бы того хотелось.

К платью я надела ставшие уже привычными блестящие черные туфли, серьги, взяла клатч темно-бирюзового цвета, а светло-каштановые волосы уложила свободными волнами.

Чувствовала себя замечательно примерно три секунды, когда вошла в эту дверь, а затем весь этот пейзаж заставил мои лишние шесть килограммов превратиться в двадцать. Однако я осталась и провела здесь почти два часа. Но сейчас уже почти десять вечера, и моя пижамка зовет в постель. Мой запас тем для светской беседы истощился, а второй бокал вина ничем не помог. Потом я сделала один проклятый шаг в сторону фруктовых мини-пирожных, и каблук оторвался от туфли. Если это не знак, что мне пора уходить, то я не знаю что. Так что – на выход!

Входная дверь уже в поле моего зрения. Я начинаю планировать лучший маршрут, чтобы избежать возможности оказаться втянутой в какой-нибудь случайный разговор, и тут мои глаза останавливаются на профиле, который я, к сожалению, узнаю где угодно. Ноги намертво прирастают к полу.

Да вы, должно быть, шутите!

Это же Брэдли. Тот самый мудак Брэдли. Твою же мать! Мне срочно нужно исчезнуть отсюда. Вернуться домой. Желательно не попадаясь на глаза или на пути этому чертовому Брэдли.

Присматриваясь к каждому углу, я пытаюсь прикинуть, есть ли у меня шанс проскользнуть мимо тихо и незаметно. Он стоит буквально в нескольких метрах от двери, болтая с несколькими дерзкими и не очень молодыми¹. Присмотревшись, понимаю, что он не один. С ним женщина. Ее рука обвивает его спину, а вторая играет с воротником его рубашки.

Я отступаю назад, пытаясь понять, как мне относиться к тому, что у Брэдли есть девушка. Девушка в обтягивающем красном платье, с задницей, которая задирает юбку до неприлично короткой длины.

Нет. С этим я не хочу ничего общего иметь. Ни сейчас, ни, надеюсь, когда бы то ни было. Брэдли – кретин. Наши отношения были непродолжительны; они закончились шесть месяцев назад. Однако, когда я попыталась их разорвать, он разозлился и выставил все так, будто это он бросил меня. Я никоим образом по нему не скучаю, но столкнуться с ним вот так – без пары, со сломанным каблуком и рано уходящей с вечеринки – это последнее, чего хочу.

Поэтому делаю то, что сделала бы любая нормальная женщина в такой ситуации, – ищу место, где можно спрятаться. Отвернувшись от входной двери, оглядываю огромный зал. А ведь это действительно красивое помещение: полы из темного дерева, высокие потолки, большие окна и внушительная кожаная мебель.

Прокладываю себе путь сквозь толпу, пока не оказываюсь в дальнем углу комнаты. И уже всерьез подумываю над тем, чтобы спрятаться за портьерами, когда вижу выход – лестницу.

Прикусываю губу. Никто из присутствующих не обращает внимания на наличие здесь нижнего этажа. Свечение у подножия лестницы манит меня к себе все ближе. Скрещиваю пальцы, надеясь, что там находится не подземелье для секс-извращений. Или, если это так на самом деле, что оно не используется конкретно в данный момент. В любом случае рискнуть стоит. Пока жду, когда сволочь Брэдли освободит дверной проем, мне стоит отойти куда-нибудь подальше.

Не желая убиться на лестнице, снимаю туфли и бесшумно ступаю по ступеням.

Внизу с радостью обнаруживаю, что на полу лежит плюшевый ковер. Пошевелив ноющими пальцами ног, оглядываюсь по сторонам. Несколько раз моргаю, чтобы привыкнуть к тусклому освещению, и довольно усмехаюсь. Я нашла кое-что гораздо лучше, чем вторая гостиная. Это тайная библиотека. Или кабинет. Или как там их называют богатеи.

Она красиво обставлена, по-мужски. На противоположных сторонах комнаты стоят две пары больших кресел с мягкими спинками. Возле каждого свой столик с лампой, однако горит только одна из них. Это придает обстановке какое-то теплое, ночное настроение. Три стены от пола до потолка заняты книжными полками. В четвертой – лестница, по которой я только что спустилась, и закрытая дверь. Вероятно, за ней и располагается то чертово секс-подземелье.

На полках расставлены какие-то безделушки: старомодный театральный бинокль, конфетница, наполненная маленькими карамельками в обертке… но в основном на полках книги, конечно. Очень много книг.

Рассчитывала спрятаться в укромном местечке, где можно было бы скоротать время, а в результате обнаружила самое идеальное, какое только могла найти для себя. Я редактор книг, так что книги – это буквально моя жизнь. В основном имею дело с любовными романами и художественной литературой для взрослых, однако меня восхищают все формы печатного слова. Книги я люблю даже больше, чем совать свой нос в то, что меня не касается, а уж совместить оба эти занятия… Уж не обижайтесь на меня.

Первой начинаю листать книгу, что стоит возле конфет. Не задумываясь, цепляю одну карамельку и подношу обертку к носу. Вдохнув аромат конфеты, я чувствую, как мой рот наполняется слюной. Ощущая себя немного неловко из-за этой кражи, я быстренько освобождаю карамельку от бумажной обертки и отправляю в рот. И слегка стону от удовольствия – это домашняя карамель.

Сунув фантик в карман, ворую еще одну карамельку, прежде чем переключить внимание на названия книг. Здешняя коллекция эклектична и расположена по схеме, которую пока не могу понять. Правой рукой провожу пальцами по корешкам, в то время как левая сжимает вторую конфету. Я так увлекаюсь чтением названий, что даже не слышу раздающиеся позади меня шаги.

– Нашли, что искали?

Глава 2
Кейтлин

Раздающийся за моей спиной басовитый голос застал меня врасплох. Вскрикнув, разворачиваюсь на месте и хватаюсь за сердце. Оказываюсь лицом к лицу с… чудовищем.

Все, что я вижу, – огромное мужское тело в черной рубашке на пуговицах, прилегающей достаточно плотно, чтобы я сумела заметить, насколько этот парень хорошо сложен. Мой взгляд с легким трепетом устремляется вверх – туда, где расстегнуты две верхние пуговицы, обнажая темные волосы на груди. Меня никогда не привлекала растительность на груди, но, боже правый, руки так и чешутся коснуться и потрогать их.

В продолжение разговора о волосах: далее мой взгляд натыкается на бороду – не длинную, но явно незнакомую с ножницами, отросшую сантиметра на три, наверное. У меня, конечно, нет при себе никакого измерительного инструмента, но, если бы он у меня был, можете быть уверены, что измеряла бы я не его бороду. Неряшливая она или нет, но широкую челюсть и губы, не выражающие абсолютно никаких эмоций, она не скрывает. Ни улыбки, ни намека на недовольство – ничего, лишь мужской рот, сжатый в твердую линию. Сексуальный. Соблазнительный. Мужской рот.

Я почти колеблюсь, однако пути назад нет. Тяжело сглотнув, поднимаю взгляд и встречаюсь с его глазами. Они почти неестественно голубые, оттененные длинными темными ресницами. Ни на миг не отрываясь от них, замечаю, что волосы незнакомца такого же темно-коричневого цвета, как и борода. Непокорные, длинные, едва закрывающие уши и лежащие естественной волной, что придает им брутальный и одновременно такой манящий вид.

Мне бы засунуть сейчас яблоко в рот. Положить на блюдо. И звоните в колокольчик.

Обед подан.

Этот парень – моя ожившая мечта, поданная в темной потайной библиотеке. Я не могу представить ни одного сценария развития событий, при котором выйду отсюда с сохраненным чувством собственного достоинства, однако все же попытаюсь. Очень стараюсь сосредоточиться на реальности, отбросив свое желание вскарабкаться на этого мужчину, словно на дерево.

– Ну? – повторяет он.

Точно. Он же задал мне вопрос. Тот, который едва не довел меня до сердечного приступа. А что, собственно, он спрашивал? «Нашла ли я то, что искала»?

– Да, нашла… укрытие.

Уф. Мне хочется себя стукнуть. Веду себя как идиотка. Слегка откашлявшись, предпринимаю еще одну попытку.

– Я спустилась сюда, чтобы спрятаться. А что привело вас в эту сокровищницу?

Он поднимает бровь.

– Сокровищницу?

Боже, какой у него голос!

Я правда не знаю, что еще сказать этому парню. Его молчание заставляет меня хотеть как-либо заполнить возникшую паузу.

Однако я, как никто другой, знаю, что излишняя откровенность в подобных ситуациях чревата проблемами. Так что заставляю себя сделать вдох и отвести взгляд.

Замечаю, что карамелька, которую держала в руке до этого, лежит на полу рядом с ногой этого человека. Должно быть, я выронила ее, когда он напугал меня до полусмерти. Не желая, чтобы столь вкусное лакомство пропало, поспешно приседаю и поднимаю ее.

Поднявшись, понимаю, что оказалась к незнакомцу слишком близко, а потому делаю большой шаг назад.

Теперь он смотрит на мою руку. И тут меня осеняет… Должно быть, это его библиотека. Не только потому, что он огромный, подтянутый и наверняка может оказаться профессиональным спортсменом, но и потому, что здесь он выглядит словно у себя дома. Незнакомец знал об этом месте, ведь он явно не впервые здесь.

«Нашли, что искали?»

Это его кабинет. Его дом. Его карамель.

Дерьмо!

– Простите, – произношу я, протягивая ему конфету. – Это же ваше? Я не хотела помешать. Просто хотела отдохнуть несколько минут от толпы и отвлеклась на ваши прекрасные книги. Как только заметила лестницу, решила, что здесь может быть спрятанное секс-подземелье. Ну, знаете… как в «Пятидесятиоттенках серого», и все такое. Но секретная библиотека куда лучше. А когда увидела этих лапочек, – указываю на карамель, – не смогла не попробовать одну.

О боже, ради всего человечества, да прекрати ты уже болтать!

Я зажимаю себе рот.

– Ага, – только и произносит он.

Звук, издаваемый им, настолько глубокий и гулкий, что, клянусь, я чувствую, как он вибрирует в моих костях. Но он все еще не объясняет того, что здесь делает этот парень и какое отношение имеет к библиотеке и дому в целом.

Смотрю ему в глаза. Моя рука все еще протянута к нему с конфетой. Он медленно опускает взгляд вниз, на мое тело, рассматривая и оценивая. Знаю, что он видит. Я хорошенькая. Хорошенькая, миленькая, иногда красивая, но меня нельзя назвать сексуальной.

Сразу замечаю, что моя укладка потеряла объем. Уверена, мой макияж размазался. И, как вишенка на торте, я стою босиком. Мои испорченные туфли были небрежно сброшены где-то между этим местом и дверью вместе с сумочкой.

К тому времени, как его глаза снова встречаются с моими, моя рука с конфетой опускается, и я чувствую себя совсем маленькой. В буквальном смысле этого слова, потому что незнакомец выше меня на целую голову. А еще потому, что последние два часа, проведенные в окружении совершенных людей-киборгов, покоробили мой прочный фасад. Погасили мой свет. Пошатнули мою уверенность в себе.

Его голос возвращает меня в настоящее.

– Я не совсем уверен, что делать дальше. Никогда раньше не встречал такую девушку, как ты, у себя дома, пробующую мамины конфеты и чувствующую себя как дома. – Он замолкает. – Ты уверена, что тебе стоит их есть?

Чувствую, как к горлу подступает комок. Эту фразу я слышала слишком часто в своей жизни: «Уверена, что тебе стоит это есть?»

Знаете что? К черту этого парня! Я спустилась сюда, чтобы спрятаться от Башинга Брэдли, а потом этому Адонису понадобилась всего минута, чтобы оценить меня и сделать выводы. Я сыта по горло этим вечером.

Отложив карамель на ближайшую книжную полку, опускаю взгляд на свои босые ноги. И размышляю, высказать ли все, что думаю, этому парню в лицо или просто уйти молча. Последнее, чего я ожидаю, – это то, что его большая рука поднимется и возьмет меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

На его лице написана чистейшая озадаченность, и, я уверена, он видит этот внезапный и смущенный блеск в моих глазах.

Стряхиваю его руку.

– Возможно, я не являюсь тем безупречным совершенством, к которому ты так привык, как все эти великолепные создания наверху. И, возможно, я пришла в твою библиотеку без приглашения, но это не дает тебе права заставлять меня чувствовать себя ничтожеством. – Я выпрямляю спину. – Прошу прощения, что прервала ваш вечер.

И делаю шаг, чтобы обойти его, понимая, что сейчас самое время уйти.

– Постой, подожди секунду. – Он хватает меня за руку чуть выше локтя.

Замираю, но не поворачиваюсь к незнакомцу Хоть и не знаю его, но наедине с ним не чувствую страха. Тем не менее уже выставила себя на посмешище перед этим мужчиной, так что мне срочно нужно убраться куда-нибудь подальше от цивилизации, пока не вцепилась кому-нибудь в горло.

Он не убирает руку.

– У меня есть сестра, которую я выводил из себя столько раз, что даже не могу сосчитать. И видя твою реакцию сейчас, учитывая мои слова, думаю, что, возможно, между нами возникло какое-то недопонимание.

Незнакомец слегка тянет меня за руку, заставляя повернуться к нему. Наклоняется, чтобы убедиться, что я смотрю ему в глаза, а затем продолжает:

– У тебя, мой маленький котенок, есть острые коготки, спрятанные под этой соблазнительной упаковкой. И прямо сейчас я смотрю на единственное великолепное существо, которое привлекло мое внимание сегодня. Я заметил тебя наверху еще раньше, так что мой взгляд не был оценочным, как ты могла решить. Я лишь рассматривал тебя вблизи. И я стараюсь быть вежливым, так что не стану комментировать твои восхитительные изгибы в этом платье. Лучше прокомментирую, как мне нравится твой взгляд на вещи. И когда спросил, уверена ли ты, что хочешь съесть эти конфеты, я имел в виду мое возможное секс-подземелье, как ты выразилась, в «Пятидесяти оттенках серого». В них может быть подмешан какой-то секс-наркотик, меняющий настроение, ты же знаешь. В конце концов, они домашнего приготовления. Но поскольку их делает моя мама, а я съел их уже огромное количество, то уверяю тебя, рогипнола в них нет. Но я все равно могу написать ей и уточнить. Если хочешь.

О, вау!

У меня просто нет слов. И каждый, кто когда-либо общался со мной, подтвердит, насколько это значимо. Я чувствую, что должна извиниться за то, что подумала о нем такие плохие вещи, и в то же время поблагодарить его за сделанные комплименты.

Но все, что у меня получается произнести, – это…

– Котенок?

Он ухмыляется. И, черт возьми, его улыбка восхитительна!

– Да, котенок. Ты такая же маленькая и свирепая. Тебе подходит. – Он протягивает мне руку. – Джексон Вайлдер. Рад познакомиться.

Я ничего не могу поделать с румянцем, который приливает к щекам, когда вкладываю свою руку в его. Он не пожимает ее и не тянет вверх, чтобы поцеловать, как какой-нибудь чудак из прошлого века. Он просто держит ее в своей руке. Его огромная ладонь полностью обхватывает мою, слегка сжимая ее. И это ощущается намного сексуальнее, чем должно было бы быть.

Когда он отпускает мою руку, ко мне возвращается дар речи.

– Привет, Джексон, очень приятно. – Эти слова превращают его ухмылку в полноценную улыбку. – Я Кейтлин Браун.

– Хм-м-м, Кейтлин… Кэт… Котенок… Я почти угадал. Ты предпочитаешь, чтобы тебя называли полным именем?

Пожимаю плечами.

– Ты первый, кто переиначил его на кошачий лад, но обычно меня зовут Кейт, Кэти или Кей. Я довольно спокойно отношусь к этому.

Ничего не могу с собой поделать и сжимаю руку в кулак. Его ладонь была такой теплой, что, когда ее не стало, моя собственная кажется мне замерзшей.

– Спасибо за гостеприимство. Я знаю, что Дэниел очень ценит то, что ты предоставил ему свой дом.

В его глазах что-то вспыхивает.

– Дэниел… это тот чувак, в честь которого и затеян весь вечер? Вы близки?

Мне требуется всего мгновение, чтобы понять, на что он намекает, и я не могу удержаться от смеха, скорчив при этом гримасу отвращения.

– Очень. Это мой надоедливый кузен. Он старше меня на три месяца, но любит напускать вид, будто это делает его великим мудрецом, познавшим жизнь, а не огромным болваном, каким он и является. Но ты обязательно должен проголосовать за него, – быстро добавляю я. – Он молодец.

– Принято. – И снова эта чертова ухмылка. – Значит, если Дэниел – твой кузен, а ты здесь прячешься совсем одна, то можно предположить, что сегодня ты без сопровождения?

Я изо всех сил стараюсь не закатить глаза.

– Это было бы разумной догадкой.

– Не хочешь рассказать, от кого ты прячешься? – спрашивает он.

– Нет, не думаю, что это необходимо.

Он не отрывает от меня взгляда и слегка наклоняет голову в ответ.

Вздыхаю. Не следовало мне говорить, что я прячусь.

– Ладно. Если тебе интересно, то я уже собиралась уходить. Но мой бывший и, как я предполагаю, его новая девушка, торчат с какими-то людьми прямо перед входной дверью. А у меня нет никакого настроения принимать участие в этой драме.

Его лицо мрачнеет.

– Хочешь, поднимусь и надеру ему задницу?

– Очень, – со смехом отвечаю я.

Джексон разворачивается к лестнице, и это заставляет меня рассмеяться еще сильнее. Бросаюсь к нему, хватаю за руку и выпаливаю:

– Я шучу!

Джексон поворачивается ко мне.

– Что ж, если мне нельзя надрать ему задницу, то какое-то время нам придется побыть здесь, внизу. Пока мы не убедимся, что путь свободен.

– Но мне действительно пора домой, – мягко протестую я.

– Домашний питомец? – уточняет Джексон.

Отрицательно качаю головой.

– А ты за рулем?

Снова качаю головой.

– Меня подвезли.

– Звучит так, будто тебе вовсе не обязательно уезжать. И ты сильно уязвишь мое самолюбие, если попытаешься бросить меня сейчас.

Пока Джексон говорит, он берет меня за руку и подводит к двери. Когда я пришла сюда, она была заперта, но теперь слегка приоткрыта.

Из щели сочится голубоватое свечение.

– Э-э-э… – Мои ноги слегка замедляются. – Куда мы направляемся?

Джексон бросает на меня игривый взгляд.

– Пойдем пошалим в моем секс-подземелье.

Простите, что?!

Спустя полсекунды он разражается громким мужественным смехом.

– О, Котенок, твое выражение лица… – И Джексон начинает смеяться настолько сильно, что ему приходится наклониться и упереться руками в колени.

Черт возьми, он слишком горяч, чтобы так смеяться! Суровые горячие мужчины – это одно, но когда то же самое лицо озаряется широкой улыбкой… это нужно объявить вне закона.

При виде согнутой фигуры Джексона я бурчу себе под нос:

– Да у нас тут мистер Чертовски Горяч, который решил, будто он очень уморителен, когда отпускает свои шуточки.

Мне не хочется признавать, как сильно подскочил мой пульс – в хорошем смысле этого слова, – когда Джексон сообщил, что ведет меня в свою комнату для секса.

– Чертовски Горяч? – переспрашивает Джексон.

Проклятье! Я пробормотала это слишком громко. Бросаю на него испытующий взгляд.

– Закончил?

Все еще усмехаясь, он берет меня под руку и снова ведет к двери. Теперь я на девяносто пять процентов уверена, что внизу нет никакой комнаты для секса.

– Ох, подожди. – Он отпускает меня и торопливо возвращается к книжной полке. Хватает миску с карамельками и произносит: – Чуть это не забыл.

А затем подмигивает мне.

Он, черт побери, подмигивает мне!

– Котенок, позволь представить тебе… мое киноподземелье. – Джексон с поклоном распахивает дверь.

– Ага, очень смешно. – Я переступаю порог, борясь с улыбкой.

Пытаюсь сделать вид, что совсем не впечатлена, однако вынуждена признать: здесь просто восхитительно! На стене, прямо перед нами, установлен огромный экран. Я не очень разбираюсь в технологиях, поэтому не стану притворяться, будто поняла что-то, кроме того, что он невероятно большой и, скорее всего, стоит целое состояние. На экране стоит какая-то заставка или фильм на паузе – отсюда и голубой свет, заливающий комнату. Но вместо модных откидывающихся кресел, которые я видела у кое-кого в домашнем кинотеатре, здесь просто диван. Гигантский U-образный диван, который выглядит так, будто на нем легко может разместиться дюжина мужчин размером с Джексона.

Его футбольная команда? Баскетбольная?

Мне кажется, я должна узнать, каким именно видом спорта он занимается, однако спросить его об этом сейчас может быть немного оскорбительно. Подожду и погуглю, когда вернусь домой.

Диван насыщенного темно-серого цвета. Когда я подхожу достаточно близко, чтобы дотронуться до него, чувствую, насколько мягкая и почти пушистая обивка у мебели. Джексону, может, и удобно сидеть на нем, не отрывая ног от пола, но сиденье настолько большое, что, если я облокочусь на задние подушки, мои ноги будут свисать с края, словно у маленького ребенка. Не могу дождаться, когда уже сяду на этот диван. На такой королевской мебели не грех и поспать.

Торопливо подхожу и, не дожидаясь приглашения, плюхаюсь на самую середину дивана. Подтягиваю колени вверх и отклоняю их в сторону, чтобы юбка платья не обнажила чего лишнего.

Глядя на меня, Джексон улыбается и садится слева от меня, в угол. Может, дело в дополнительных подушках, разбросанных вокруг него, а может, в том, как он сидит с видом какого-то божества, но теперь его место выглядит даже более удобным, чем мое.

– Ты что-то смотрел? – спрашиваю я, кивая в сторону экрана.

– Да, но потом услышал шум в библиотеке и подумал, что стоит пойти прогнать какого-нибудь пьяного гостя обратно на вечеринку.

– Угу. И как все прошло?

– Присяжные еще не определились. Однако теперь у меня есть компания, с которой я могу посмотреть фильм, поэтому, думаю, все идет неплохо.

– Достойный ответ.

Мои щеки будто бы постоянно краснеют рядом с ним.

– Итак, Джексон, что мы смотрим?

– Вторую часть «Крестного отца».

– Круто!

Джексон с подозрением наблюдает за моей реакцией.

– Ты уже смотрела?

Я пожимаю плечами.

– Не-а.

Он слегка прищуривается.

– А первую часть ты видела?

Чувствую себя так, будто проваливаю тест, но решаю отвечать честно.

– Тоже нет.

– Это меняет дело. Тогда нам нужно начать с самого начала.

– Я имею в виду, что знаю содержание, – объясняю я, пока он клацает пультом. – Это твой любимый фильм, да?

– Определенно входит в десятку моих любимых. Я смотрел его со стариком, моим дедушкой, но тогда я был слишком маленьким для него. Когда мама узнала, у нее случился приступ праведного гнева, так что этот фильм остался со мной навсегда по сентиментальным причинам.

Он называет свою мать «мама». Это мило.

Я согласно хмыкаю.

– Могу понять. Как твой старик?

– Он умер несколько лет назад.

– Прости. Бабушки и дедушки – это лучшее, что с нами случалось. Конечно, мои не разрешали мне смотреть взрослые фильмы про перестрелки. Но свою долю печенья от бабушки я получала исправно.

– Что ж, тебя ожидает большое удовольствие. – Он смотрит на меня, не отрывая взгляда. – Думаю, моему старику ты бы понравилась.

Ох уж этот парень! Всего одно крохотное замечание, а в моем животе уже поднялся шмелиный рой.

Слова Джексона о том, что я понравилась бы его дедушке, не должны быть для меня такими уж важными, ведь мы познакомились всего десять минут назад. Но они уже почему-то особенно значимы. Как начало чего-то нового.

Я знаю, что не стоит влюбляться в него так быстро, но он такой чертовски симпатичный.

Мой внутренний зуд усиливается. Люди всегда говорят о бабочках. Но они хрупкие, и я никогда не боялась бабочек. Но живот, полный шмелей? Шмели важны для круговорота жизни, однако, когда их целая куча, они немного пугают, да? Как чувства, например.

– У тебя есть кто-нибудь? – выпаливаю я.

Ух ты, Кейтлин, это было так деликатно!

– Нет, – отвечает он, растягивая слово, и в воздухе повисают вопросительные интонации.

– Просто интересуюсь, могут ли какие-нибудь женщины вломиться в эту дверь, разыскивая тебя, – оправдываюсь я, жестом указывая на закрытую позади нас дверь.

– Это вряд ли. Думаю, в какой-то момент персонал вечеринки сообщит мне, что прием окончен. Но тебе не стоит беспокоиться на этот счет и выпускать свои коготки.

– Чудно, – невозмутимо отвечаю я.

– А у тебя? Тебя будут разыскивать какие-нибудь бойфренды?

– Ни малейшего шанса.

Отвернувшись к экрану, я делаю вид, что меня нисколько не заботит тот факт, что мы оба свободны.

– Готова или хочешь еще пошуметь, прежде чем я включу? – усмехается Джексон, запуская фильм.

Пока идут начальные титры, замечаю, что мои голые ноги и руки начинают подмерзать. Оглядевшись по сторонам, недалеко от Джексона вижу наброшенное на спинку дивана покрывало.

– Можно мне его одолжить? – спрашиваю я, указывая на одеяло.

– Тебе холодно? Могу включить обогреватель.

– Вообще-то, я больше люблю одеяла. Если есть возможность закутаться в него, чтобы согреться, то мне нравятся прохладные комнаты.

Он хмыкает и тянет плед к себе. Но вместо того, чтобы передать его мне, он расправляет ткань у себя на коленях.

– Согласен с тобой.

Затем Джексон приподнимает ближайший ко мне край одеяла в знак приглашения. Бросаю на него косой взгляд.

– Котенок, я никоим образом не пытаюсь тебя надуть. Но это самое лучшее и самое мягкое одеяло во всем доме. И когда я говорю, что оно в сочетании со мной прекрасно согреет тебя, ты можешь мне верить. – Он ненадолго задерживает на мне взгляд, а затем добавляет: – Обещаю вести себя как образцовый джентльмен.

Самое печальное в этом – я на сто процентов уверена в правдивости его слов, и он будет джентльменом. А еще точно знаю, что очень не хочу, чтобы Джексон им был. Но учитывая то, что мы будем смотреть фильм, не рекомендуемый детям для просмотра, это вполне разумно.

Без дальнейших споров я поднимаюсь с дивана и делаю с полдюжины шагов к тому месту, где сидит Джексон. Его спина облокачивается на угловую подушку, и, для того чтобы удобно расположиться у него под боком, мне придется либо добираться до него на четвереньках, либо наступить ногами прямо на диван. Быть может, я больше никогда в жизни не увижу этого человека, так что собираюсь поднять нашу игру в обнимашки на олимпийский уровень и насладиться каждым ее моментом.

1.Отсылка к сериалу «Молодые и дерзкие».