Kitabı oku: «Корпоративный конфликт: возможности правового воздействия», sayfa 2

Характеристика отдельных видов корпорации

Выявив сущность корпорации и корпоративного устройства коллективной предпринимательской деятельности, рассмотрим, какие из предусмотренных законом правовых форм коммерческих организаций соответствуют приведенным признакам, и, следовательно, какие организации имеют корпоративную сущность. Поскольку настоящая работа посвящена корпоративному конфликту, то в отношении каждой из организаций будет показана возможность корпоративного конфликта. Как ранее было отмечено, именно эта потенциальная возможность и приводит к выбору организационной формы корпоративного типа для осуществления коллективной предпринимательской деятельности.

Полное товарищество. Для данного вида хозяйственных товариществ и обществ не является характерным разделение участия и управления, напротив, в полных товариществах предпринимательской деятельностью от имени товарищества занимаются сами товарищи (ст. 69, 71, 72 ГК РФ). Как такового обособления имущества в полном товариществе не происходит: законодательство не устанавливает минимальный размер складочного капитала, что можно обосновать субсидиарной ответственностью товарищей по обязательствам (п. 1 ст. 75 ГК РФ), при которой определяющего значения для кредиторов наличие у товарищества имущества не имеет. Основная гарантийная функция, традиционно выделяемая для уставного капитала, для складочного капитала не так актуальна, кредиторы, вступающие в правоотношения с товариществом, в большей степени могут рассчитывать на исполнение обязательства товариществом добровольно, под страхом привлечения к ответственности каждого из товарищей, нежели исходя из расчета взыскать возмещение убытков с товарищества. Конфликт между управляющими и товарищами в полном товариществе невозможен в принципе – в виду отсутствия управляющих. Конфликт между товарищами вполне вероятен, однако для разрешения, сглаживания такого конфликта корпоративный механизм не применяется, предусматривается иной тип согласования – «сообща», в виду отсутствия органов управления в полном товариществе. В связи с изложенным, полное товарищество не может быть отнесено к корпорации по предлагаемым критериям участия в организации путем внесения вкладов нескольких лиц и отстраненности от управления.

Коммандитное товарищество. В этих организациях рассматриваемое разделение имущественного участия и управления выражено явно, в отличие от полных товариществ, поскольку вкладчики вовсе отстраняются от управления. Однако в данном случае полное отстранение от управления вкладчика в коммандитном товариществе приводит к тому, что учет воли вкладчика при формировании воли организации не происходит, соответственно, на этой основе конфликт между участниками невозможен (вступая в организацию в качестве вкладчика, лицо знает о полном отстранении от управления), значит, нужды в особом механизме согласования воль участников здесь нет, а потому корпоративная сущность по обозначенному критерию в коммандитном товариществе отсутствует.

Хозяйственные общества. В акционерном обществе, обществе с ограниченной и дополнительной ответственностью имеются все обозначенные признаки корпоративной организации, потому эти организации могут являться корпорациями. Здесь возможны разные виды корпоративных конфликтов (более подробно будут рассмотрены ниже).

Производственный кооператив. Основой данного вида организации является личное трудовое участие, помимо внесения пая. Таким образом, отделения управления (непосредственного ведения деятельности) от имущественного участия не происходит. Конфликт между участниками и управляющими, а равно между участниками возможен, однако разрешение этого конфликта происходит с применением иных, нежели корпоративный механизм, процедур. Связано это, подчеркнем еще раз, с существованием непременного личного участия в деятельности кооператива, т. е. суть корпоративного механизма именно в реализации возможности согласования воль для удаленных²⁴ участников.

Вместе с тем, п. 2 ст. 7 Федерального закона «О производственных кооперативах» предусматривает возможность участия в производственном кооперативе лишь путем внесения имущественного пая, без личного трудового участия (таких членов в производственном кооперативе может быть не более 25 %). В это количество включаются юридические лица – члены кооператива, которые по вполне объективным причинам не могут трудиться, а также граждане, входящие в кооператив с каким-то иными целями. Для этих членов (не участвующих трудом в деятельности кооператива, но вложивших имущество – приобретших пай) участие в производственном кооперативе по сути своей ничем не отличается от участия в хозяйственном обществе или коммандитном товариществе в качестве вкладчика. Следовательно, производственный кооператив, в котором имеются члены, не участвующие личным трудом в его деятельности, может быть отнесен к корпорациям по выделенным признакам. Вместе с тем разрешение конфликтов в таком производственном кооперативе не регламентировано. Фактически, члены кооператива, участвующие в его деятельности только внесением пая, остаются незащищенными и находятся в явно менее выгодном положении, чем трудящиеся участники. К этому приводит именно отсутствие специального корпоративного механизма.

«Корпорации одного лица». Возникает вопрос, является ли корпорацией организация, созданная в правовой форме, принадлежащей к корпоративному типу, если 100 % участия в ней принадлежит одному лицу. Существование таких организаций допускается законом (п. 2 ст. 7 Закона об обществах с ограниченной ответственностью, п. 2 ст. 10 Закона об акционерных обществах, п. 22 ст. 4 Федерального закона «Об особенностях управления и распоряжения имуществом и акциями организаций, осуществляющих деятельность в области использования атомной энергии, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»). Понятно, что конфликт между участниками в этом случае возникнуть не может. Представляется, что в этом случае отсутствует один из выделенных признаков корпорации – множественность лиц, одновременно участвующих в организации, разнонаправленные воли которых приходится согласовывать с помощью специального механизма. Как следствие – данный механизм и не используется в соответствии с законом. В такой организации отсутствует общее собрание участников, оно полностью заменяется единственным участником, который все решения по управлению организацией принимает единолично, таким образом проблемы принятия организацией решения, противоречащего интересу и выраженной воле участника, характерной для корпоративной формы, в такой организации возникнуть не может. Не удается обнаружить в рассматриваемой организации других признаков корпорации: единственный участник вынужден участвовать в деятельности созданной организации не только своим вкладом, но, заменяя собой общее собрание участников, он тем самым участвует в управлении, причем непосредственно. Решение организации полностью совпадает с его личным решением. Так, в соответствии со ст. 39 Закона об обществах с ограниченной ответственностью решения по вопросам, относящимся к компетенции общего собрания, принимаются единственным участником единолично и оформляются письменно. Негативно к возможности существования «корпораций одного лица» относились Г. Ф. Шершеневич²⁵, М. И. Кулагин²⁶, В. А. Мусин²⁷, В. К. Андреев и др. авторы.

Представляется, что одночленная коммерческая организация как субъект права существовать может, поскольку для экономических целей нужда в ней имеется, и она воплощена в правовую форму – государство признает в качестве субъектов права акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью одного лица, однако корпорациями такие общества не являются. По справедливому утверждению Д. В. Тариканова, высказанному по иному вопросу, законодатель «вправе воспользоваться теми или иными правовыми формами для решения задач, генетически не связанных с ними, но вполне решаемых посредством таких форм»²⁸. Такой избранной законодателем формой для допущения в оборот субъектов – юридических лиц, со 100 % участия другого субъекта, стало хозяйственное общество, задумывавшееся изначально как объединение капиталов. В этом законодательном решении имеется логика: иные формы коммерческих организаций для выполнения такой задачи пригодны еще меньше – сущность товарищества или производственного кооператива предполагает непременное участие нескольких лиц, организационная основа здесь – именно совместная предпринимательская (или трудовая – для кооператива) деятельность, потому отсутствие объединения участников в этих формах немыслимо. Унитарные предприятия сконструированы именно для единственного учредителя, однако в настоящее время используются они в соответствии с законом только на базе публичной собственности, имеют иное вещное право на закрепленное имущество, а потому для создания юридического лица частной формы собственности явно не пригодны. Из имеющихся организационных форм в наибольшей степени пригодной для разрешения участия в обороте юридического лица, созданного одним лицом, оказалась именно форма хозяйственного общества, не предполагающая непременной совместной деятельности. Вместе с тем у такой организации иная структура органов управления, иной порядок создания, и во всяком случае нет здесь признаков корпоративных форм. Отсюда вывод: само по себе наличие у организации формы хозяйственного общества не означает непременной корпоративной сущности этой организации.

Таким образом, рассмотрев все виды коммерческих организаций, предусмотренных действующим законодательством, можно прийти к выводу о том, что корпоративное устройство характерно (и генетически необходимо) только для хозяйственных обществ, состоящих из нескольких участников. Именно в таких организациях может возникнуть разнонаправленность воль участников при принятии решений, а потому требуется специальный механизм согласования этих воль. При конструировании внутреннего устройства иных организаций законодатель иногда прибегает к использованию отдельных элементов корпоративного устройства (структура органов, информационный режим, корпоративный контроль и пр.), однако, вся совокупность элементов корпоративного устройства присуща исключительно хозяйственным обществам, состоящим из нескольких участников.

Структура и свойства корпорации

Корпорация как организация структурно состоит из множества элементов, связей между ними и цели как интегрирующего начала, необходимого любой системе. Элементами такой организации можно назвать участников, имущество, руководителей (управляющих), работников. Под целью в данном случае понимается не общая для всех коммерческих организаций цель – извлечение прибыли, а конкретная цель отдельной организации. Эта цель определяется учредителями при создании, возможно, и не закрепляется в учредительных документах, содержание которых в большинстве своем, к сожалению, не отвечает реальным общественным отношениям, а является типовым, соответствующим разработанным юристами в качестве образца стандартным учредительным документам, размещенным в различных сборниках образцов. Именно эта цель и определяет, во-первых, нужду в конкретном имуществе или ином объекте, вносимом в качестве вклада в уставный капитал при создании; во-вторых, личностные качества субъектов, избираемых в члены органов управления, и саму структуру этих органов; в-третьих, необходимую (наиболее удобную, отвечающую потребностям) организационно-правовую форму для приобретения правосубъектности; в-четвертых, основные виды деятельности, совершаемые корпорацией сделки.

Значение цели для правосубъектности организации подчеркивала Р. О. Халфина, говоря, что «в определении правового статуса и правосубъектности организаций имеются существенные особенности, связанные с тем, что государство создает такие образования либо допускает или поощряет их существование и деятельность на определенных условиях. Благодаря этому виды, типы, характер таких образований, их правовой статус и правосубъектность устанавливаются государством. Важнейшим критерием при этом является цель, для выполнения которой создаются (или допускаются, поощряются) общественные образования»²⁹.

Цель корпорации как интегрирующее начало организации не следует оценивать с позиций социальной полезности или «вредности», никаких правовых последствий такая оценка не порождает – не может быть запрещена регистрация юридического лица по мотивам «нецелесообразности» или «неполезности» ее создания. Именно поэтому, как отмечалось выше, определение корпорации, данное Т. В. Кашаниной, не является вполне точным.

Предлагаемое значение общей цели как главнейшего свойства организации приводит к выводу о том, что в отличие от физического лица, обладающего ничем не ограниченной правоспособностью, у юридического лица правоспособность всегда должна быть специальной. Для ученых-теоретиков этот вывод представляется очевидным. Так, А. В. Мицкевич указывает: «Правосубъектность юридического лица в отличие от правосубъектности лица физического является специальной»³⁰. Ту же мысль высказал В. И. Червонюк, отметивший, что «специальной является правоспособность организаций и юридических лиц, предусмотренная в уставах, положениях»³¹. Как ни странно, в отраслевой науке гражданского права вывод этот не поддерживается.

В статье 49 ГК РФ содержится положение, согласно которому коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом. Эта норма трактуется большинством авторов как установление общей правоспособности коммерческих организаций (за исключением унитарных предприятий)³². Прямо назвал правоспособность коммерческих организаций «общей» Пленум Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ в постановлении № 6/8 от 01 июля 1996 г. в пункте 18. Возникает вопрос, означает ли это, что вывод, сделанный ранее об имманентно присущем корпорации особом признаке – наличии цели, и, как следствие, специальной правоспособности всех корпораций (и в качестве более общего вывода – всех юридических лиц), является ошибочным, иначе возникает сомнение в корректности использования термина «общая правоспособность» Пленумом и рядом специалистов в области гражданского права.

Представляется, что общая или универсальная правоспособность, которой обладают физические лица, более объемна по своему содержанию, чем «общая» правоспособность юридических лиц. Из анализа норм гражданского законодательства следует вывод о запрете совершения ряда сделок для юридических лиц. Так, Гражданский кодекс запретил заключение договора дарения между коммерческими организациями, не может быть юридическое лицо заказчиком в договоре бытового подряда, нанимателем в договоре найма жилого помещения, не может заключить в качестве получателя договор пожизненной ренты или пожизненного содержания с иждивением, не может составлять завещания, не может быть субъектом права авторства. Существует ряд иных не возможных для юридического лица действий, даже в том случае, если это юридическое лицо является коммерческой организацией, т. е. обладает «общей правоспособностью». Более верным представляется считать правоспособность юридических лиц всегда специальной. При этом специальная правоспособность всех без исключения юридических лиц (которая и не может быть иной в силу того, что именно наличие особой цели конститутивно присуще любому юридическому лицу, в отличие от физического лица) разделяется законодателем на более широкую, которой обладают коммерческие организации, за исключением унитарного предприятия, и более узкую, которой обладают некоммерческие организации и унитарные предприятия. Но, повторюсь, ни та, ни другая не являются общей, или универсальной – в общетеоретическом понимании. В свое время указание на возможность для коммерческой организации осуществлять любые виды деятельности стало прорывом для отечественной цивилистической мысли. Предыдущий Гражданский кодекс РСФСР содержал принципиально иное положение. Так, ст. 29 Гражданского кодекса РСФСР от 11 июня 1964 г. предусматривала, что «юридическое лицо обладает гражданской правоспособностью в соответствии с установленными целями его деятельности» (курсив мой. – С. Ф.).

Установление в Гражданском кодексе РФ совокупности норм в ст. 49, 173,174 стало победой над доктриной «ultra vires» в отечественном гражданском праве.

Напомню, что суть доктрины «ultr vires» заключалась в том, что юридическое лицо может совершать только действия, соответствующие цели юридического лица, иные сделки юридического лица – недействительны. Основой построения доктрины является следующее суждение. Наделяя юридическое лицо имуществом, учредители рассчитывают на использование этого имущества исключительно на предусмотренные учредительными документами цели. Учредительные документы потенциально известны любому желающему вступить в правоотношения с юридическим лицом, потому все могут и должны знать об ограничениях правоспособности юридического лица, наложенных на него учредителями, а также об ограничениях, установленных для отдельных органов управления. Кризис применения доктрины приходится на середину XX в., когда признание недействительными сделок, совершенных «за пределами полномочий» юридического лица, привело к массовым злоупотреблениям, допускаемым при образовании юридических лиц. В учредительных документах фиксировались заведомо противоречивые цели и задачи, а также длиннейшие списки возможных действий с тем, чтобы любая сделка, совершенная юридическим лицом, потенциально могла бы быть признана недействительной вследствие противоречия учредительным документам. Борьба с доктриной ultr vires заключалась в отказе от нее. Стало действовать противоположное правило: никакие положения учредительных документов не имеют силы для третьих лиц, если не доказано, что они знали или должны были знать положения учредительных документов. Именно в ст. 49, 173,174 ГК РФ эти положения проявляются наиболее ярко.

Корпорация всегда обладает свойством юридического лица (является субъектом права), но не всякое юридическое лицо является корпорацией. Оговорюсь в связи с этим еще раз, что единого подхода к понятию корпорации не существует, в настоящей работе корпорация рассматривается как субъект права. Принципиально иной взгляд на понятие корпорации и корпоративных правоотношений имеет, например, Н. Н. Пахомова. По ее мнению, последние возникают при формировании и реализации отношений собственности со множественным составом субъектов-собственников³³. К таковым она относит и отношения общей собственности, и отношения между участниками договора о совместной деятельности и пр. Таким образом, для этого автора наличие статуса юридического лица не обязательно. С нашей точки зрения, для корпорации свойство юридического лица является одним из признаков.

Для того чтобы участвовать в гражданских правоотношениях, необходимо обладать определенными, юридически значимыми свойствами. Законодатель позволяет вступать в гражданский оборот людям и некоторым организациям³⁴. При этом, признавая людей физическими лицами и субъектами права, законодатель абстрагируется от некоторых свойств человека (цвет волос, рост, наличие музыкального слуха и пр.), считая их юридически неважными, и, напротив, придает юридическое значение другим свойствам (абстрактное наличие сознания и воли³⁵). Поэтому нельзя смешивать понятия «человек» и «физическое лицо». Физическое лицо – свойство некоторых людей, позволяющее им быть субъектами права и отражающее наличие у человека лишь некоторых признаков, необходимых для участия в правоотношениях³⁶. «Человек является субъектом права в силу того, что право рассматривает его в качестве субъекта определенных отношений»³⁷.

Здесь возникает вопрос о том, почему субъектом признает человека позитивное право, тогда как регулирует общественные отношения не только и не столько оно, сколько иные структурные компоненты права (обычаи права, принципы права, и пр.), о чем подробно пойдет речь во втором разделе настоящей работы. Особенно остро этот вопрос стоит в отношении естественного права, поскольку оно обусловлено природой человека и имеет заведомо большую силу, чем право позитивное. Казалось бы, для распространения естественного права не требуется признания государством в качестве субъекта права. Вместе с тем здесь мы сталкиваемся с неким парадоксом. Жизнь – основа естественного права – свойство, присущее любому живому организму, а не только человеку. Однако о естественном праве на жизнь животных, растений, бактерий и микроорганизмов в юридической науке речь не ведут. Подобные живые организмы признаются правом в качестве его объектов, пусть и нуждающихся в особой защите. Более того, не признается право на жизнь «почти-людей» – зачатых, но не рожденных эмбрионов и плодов, чье отличие от человека обусловлено исключительно случайными факторами. Видимо, все же правосубъектностью наделяет исключительно государство, и в этом, в некотором роде, состоит прерогатива государства и позитивного права. Вместе с тем, такое положение представляется теоретически не вполне оправданным, однако, к сожалению, большая часть научных исследований категории субъекта права выполнена на базе нормативистского правопонимания, в рамках которого наделение правосубъектностью именно позитивным правом не вызывает никаких проблем методологического порядка. Вопрос этот, несомненно, чрезвычайно интересный, возможно, в свое время автор настоящей работы найдет возможным его специально исследовать, на настоящий момент с сожалением приходится оставить здесь некоторую недосказанность, констатировать то обстоятельство, что именно государство наделяет правосубъектностью остальных субъектов права, не вдаваясь в теоретическое обоснование этого по меньшей мере не вполне логичного феномена. Это приходится сделать из-за ограниченности предмета настоящего исследования.

По аналогии с физическим лицом как свойством человека юридическое лицо – свойство организации, позволяющее ей участвовать в правоотношениях. По утверждению Г. Кельзена «…юридическое лицо (как и так называемое физическое лицо) представляет собой конструкцию правоведения».³⁸ Е. Н. Трубецкой отмечал, что «понятие «субъекта прав» и понятие лица, физически существующего, не совпадают»³⁹. Вслед за ним Н. Л. Дювернуа определил, что представления о лице как субъекте права есть абстракция, юридическая переработка реального (живого) явления⁴⁰. Именно эта позиция представляется наиболее верной. Вообще лицо, субъект позитивного права – абстракция (не фикция!)⁴¹. Принимая решение о наделении кого-то или чего-то свойством субъекта права, законодатель абстрагируется (не принимает во внимание) от тех свойств, которые являются юридически безразличными, выделяя только юридически значимые. Из совокупности юридически значимых свойств реально существующих индивидов и социальных образований и складывается абстрактное свойство лица – субъекта права. При таком подходе и физическое, и юридическое лицо оказываются производными от воли государства, которое само наделяет свойством правосубъектности. В свою очередь государство, в конечном счете, производно от человека. Эта мысль выражена, в частности, А. В. Мицкевичем, отметившим, что «субъектом права являются лица или организации, за которыми признано законом особое юридическое свойство (качество) правосубъектности, дающее возможность участвовать в различных правоотношениях с другими лицами и организациями»⁴². Ни о какой производности юридического лица от физического говорить в таком случае не приходится – оба эти субъекта, в конечном счете, производны от человека как первоосновы всего правопорядка и его воли, выраженной посредством государства в том числе.

В литературе предпринимались попытки выделить видообразующие признаки юридического лица, позволяющие достоверно отличить юридическое лицо как субъект права от физического лица. Как правило, выделяют следующие признаки организации, являющейся юридическим лицом: 1) организационное единство, 2) имущественная обособленность, 3) способность выступать в обороте от собственного имени, 4) способность быть истцом и ответчиком в суде. Эти признаки нашли отражение в действующем Гражданском кодексе, однако нельзя считать, что они содержательно раскрывают сущность юридического лица и позволяют выявить различия между юридическим лицом и другими субъектами права.

Организационное единство — упорядоченность, наличие внутренней структуры, во-первых, имеется не только у юридического, но и физического лица, являющегося свойством биологического организма — уже в название которого заложена организованность, организационное единство. Кроме того, обращает внимание отсутствие организационного единства у полного товарищества, являющегося, тем не менее, юридическим лицом. У товарищества отсутствуют органы управления, нет даже устава, традиционно обозначающегося как отражение организационного единства. Вместе с тем организационное единство есть и у различных преступных группировок, дворовых футбольных команд и иных подобных социальных образований. Таким образом, по признаку организационного единства не удастся ни отличить юридическое лицо от физического, а тем более от государства, ни достоверно вычленить среди всех организаций именно те, которые являются юридическими лицами.

Имущественная обособленность, нашедшая отражение в ст. 48 ГК, рассматривается как отделенность имущества юридического лица от имущества участников и государства. Имущественная обособленность является характеристикой любого субъекта гражданских прав, поскольку, не признавая за лицом этой обособленности, с ним невозможно совершать никаких сделок имущественного содержания. Для того чтобы заключить договор купли-продажи или мены, например, обе стороны должны, как минимум, признавать право контрагента на передаваемое имущество (деньги или вещи) и невозможность внедоговорного отобрания этого имущества. Таким образом, имущественная обособленность – имманентное свойство всех субъектов гражданского права, нашедшее отражение в ст. 2 ГК РФ в качестве признаков участников гражданских правоотношений их имущественной самостоятельности и автономии воли. В сумме эти две характеристики и дают имущественную обособленность.

В отношении иных признаков справедливо замечание Г. В. Цепова: «Возможность приобретать и осуществлять от своего имени имущественные и личные неимущественные права и исполнять обязанности, быть истцом и ответчиком в суде, – свойства любого дееспособного субъекта гражданского права, образующие его право-и дееспособность. Обязанность же юридического лица вести самостоятельный баланс или смету, будучи мерой должного поведения, не может выступать конститутивным признаком»⁴³. Таким образом, имеется довольно четкое представление о сущности правосубъектности – о том, какие возможности приобретает индивид или социальное образование, получившее свойство субъекта права, вместе с тем значимых признаков, позволяющих выделить именно юридическое лицо из числа иных субъектов прав, не усматривается.

В чем же отличие юридического лица от физического? Первое объяснение, которое с очевидностью вытекает из анализа структуры научных работ, посвященных субъектам права, – это разделение субъектов права на первичные и производные⁴⁴. В соответствии с этим можно было бы прийти к выводу, что физическое лицо появляется естественным образом, а возникновение юридического лица производно от воли и желания первоначального субъекта – физического лица. Думается, вывод этот неверен. О естественности происхождения можно говорить применительно к человеку как биологическому организму, индивиду, который действительно рождается и умирает естественно, независимо от наличия или отсутствия соответствующего правового регулирования. Для того чтобы быть субъектом естественного права, нужно быть живым. Вместе с тем этого совершенно не достаточно для того, чтобы быть субъектом позитивного права.

Самым основным различием между юридическим и физическим лицом, как представляется, является наличие единой постоянной правовой цели создания (существования) у социального образования, являющегося юридическим лицом, и отсутствие такой цели у человека (обладающего свойством физического лица). В данном контексте не представляется необходимым вдаваться в философский спор о поиске смысла человеческого бытия, само существование этой философской проблемы, насколько мне известно, пока нерешенной, как раз подтверждает значимость этого различия – в отношении юридического лица никаких философских дискуссий о смыслах существования не возникает, цель выявляется очень просто – она задается при создании.

Разграничение юридического лица и государства – еще одного субъекта права, провести можно по тому же основанию – отсутствию у государства одной, четко определенной цели. Это вытекает, в частности, из такого свойства государства, как отсутствие у него своих собственных интересов⁴⁵, а именно интерес служит основанием для появления цели. Отсутствующий собственный интерес приводит к невозможности выделения самостоятельной цели, поэтому в основном говорят о функциях или задачах государства, но не о его цели. Получается, что совокупность функций не приводит к достижению какой-то собственной цели государства. Так, в качестве минимальных функций государства называют «(1) обеспечение свободы, безопасности и собственности (правовая функция) и (2) создание системы коммуникаций»⁴⁶. В более традиционных подходах выделяются экономическая, финансовая, социальная, экологическая, информационная функция, а также функция государственной поддержки науки и образования и функция интеграции и международного сотрудничества⁴⁷. Цель государства как субъекта права в принципе отсутствует, поэтому не предполагается прекращение государства как субъекта в связи с достижением цели, что характерно для юридических лиц. Структура государства в целом совпадает со структурой корпорации, однако причиной этого можно считать изначальное построение структуры корпорации по модели управления государством, а потому никаких далеко идущих выводов из этого факта сделать невозможно.

Следующее свойство корпорации – наличие органов. Наличие собственной цели, не идентичной по содержанию цели любого одного конкретного физического лица, приводит к тому, что корпоративная цель может вступать в противоречия с целями иных субъектов – ее учредителей, ее управляющих. Воплощение цель корпорации находит в действиях и решениях, исходящих от органов управления корпорации.