Kitabı oku: «Парни из Манчестера. Я за твоей спиной», sayfa 3

Глава 5

Зверюга

– Я даже заглядывать туда не буду. Сто раз просил, ну какого хера? – Гэри даже не пытается скрывать, что бесится.

А зачем? Будто Джек не знает, что он в ярости. Он знает Гэри дольше и лучше всех, даже лучше, чем Фло.

– Хватит. – Тот подходит к компьютеру и заглядывает в файл. – Весь день в одном отчете сидишь, что ли?

– Ты в себе? Нет, конечно.

Как только Гэри отправил Пайпер к Марте, он уже забыл все цифры из этого сраного отчета. Так что не стал заниматься мазохизмом и переключился на другие задачи. Тем более, их так дохера сейчас, что тратить день на один отчет – непростительно тупо.

А Гэри не тупой.

– Иди сюда, – подзывает Джек. – Смотри, на соседнем листе я тебе подсветил график.

– Чего? Там еще один лист был?

– Я забыл написать, да? В общем, давай вместе, сначала: в центральной части страны у нас по основным локациям снижается рынок.

Гэри бесится сам на себя. Второй лист, мать его! Второй, сука, лист в сраной таблице! Он сидел битый час, идиот идиотом, держал глазами цифры, пока у него все это время был второй лист с нормальными графиками.

У него всегда было херово с компьютерами. Джек, Тыковка, Леон – у них с этим все в порядке. Могут и таблицы эти идиотские разбирать, и Salesforce⁶ их не пугает. Тыковка так вообще двинулся на этой теме – у Пентагона столько железа нет, сколько у него дома. Бэтмен херов.

Для Гэри даже смена телефона – уже сраная проблема. Они все одновременно и одинаковые – тупо коробка с экраном, – и разные. Камеры у них, процессоры, пиксели, прочая херня. Как будто телефон нужен не только для того, чтобы звонить.

Теперь, когда видно херовы графики, отчет наконец становится понятным. Хорошо хоть, Джек не говорит с ним так же снисходительно, как Марта. Хотя этот-то в курсе, что за такое можно и по роже схватить, он же не девчонка, чтобы его нельзя было бить.

– Все еще бесишься?

– Ага, – кивает Гэри. – Но уже не на тебя.

– Забей. Я виноват, надо было тебе написать.

Самому от себя смешно. Второй лист, твою мать.

– Ты мне другое расскажи, – Джек падает в кресло перед Гэри и расплывается в отвратительной улыбке, – что за история с рыжиком у тебя в приемной?

– Просто новый ассистент. Ты же сам хотел забрать Марту.

– Ага, просто ассистент, о котором даже Джанин не знает. Рассказывай.

– Не о чем.

– Гэри, конфетка, – Джек наклоняет голову и щурится, – я жду историю. Девчонка – огонь, но где ты ее взял? И еще: теперь тебе ассистентов Флоренс подбирает? По ходу, тебе совсем яйца подрезали.

– Ты можешь оставить меня в покое?

Джек качает головой и разводит руками. Да, тупой вопрос. Когда это он мог пройти мимо сплетен?

– Что, у Марты совсем жопа воду не держит? – Гэри сдается и усаживается в кресло напротив.

– Никогда не держала.

– Ладно, – Гэри вздыхает, – но ты хотя бы дальше не разноси.

– Я – могила.

– Короче, это реально Фло придумала. Сама их выбрала, отсобеседовала. Помочь она хочет, понял? Ей Марта нажаловалась, и, боюсь, не раз и не два.

– Марта и Леону нажаловалась.

– Знаю. Это меня прямо взбесило. Фло притащила мне ворох резюме, сказала, пора выбирать.

– И что, ты правда выбрал из ее вариантов?

– Нет, конечно. Я выбрал девчонку из Дублина. Ты же знаешь, я с ирландцами нормально.

– Да, они вменяемые, когда трезвые.

– То есть почти никогда.

Джек ржет, но Гэри задумывается над его словами о Фло. Оно и правда странно: раньше она не особенно лезла в его дела. Вроде такая мелочь с ассистентом, но если она продолжит, будет херово. Он не любит с ней ссориться, но и яйца себе крутить не даст.

– Но девчонка хороша, – мечтательно замечает Джек, и Гэри снова хочется ему втащить.

– Держи хер в штанах.

– С чего мне… Да ладно? – У него отвисает челюсть. – Ты ее что, себе присмотрел?

Черт. Джек же больной в том, что касается девчонок. Он до сих пор ни с одной не задерживался дольше недели. И ему в голову прийти не может, что они потом ревут и нихера работать не могут. Он-то их больше не видит.

– Иди на хер. – Гэри старается держать себя в руках и оставаться дружелюбным. – Ирландка. Лицо тебе потом исполосует.

– Ну да, – Джек тут же успокаивается, – и то правда.

– Так что сделай себе одолжение.

– Понял я, понял. Ты не хочешь, чтобы я трогал твоего рыжика. Не трону.

Джек поднимается и с ухмылкой идет к выходу.

– Но за Тыковку ручаться не буду, – добавляет он уже у двери.

Втащить ему хочется еще больше, но Гэри уже привык к этому желанию. Сколько уже лет? Двадцать? Нет, больше. Им в этом году будет тридцать.

Ощущение знакомо с тех самых пор, как им было восемь. Джек частенько бесит до кровавых глаз, но друга лучше, чем он, у Гэри никогда не было. Сколько дерьма вместе съели – не посчитать. Хорошее тоже было, но дерьма все равно больше.

Братьев обычно не выбирают, но Гэри своих выбрал. Давно еще, в Манчестере, когда не хотел возвращаться домой и таскался с портфелем по улицам, пиная камни. Ба ругалась, но все равно понимала – нужно время.

Сначала думал, он один такой, у кого дома проблемы. А еще думал, что Джек – заумный задрот с двинутой мамашей, которая в школу таскалась как к себе домой. Когда они за спортзалом встретились, где Гэри впервые спрятался покурить, даже подрались. Нечего было мудреными словами плеваться, тоже умник выискался. Потом выяснили, что обоим им дома делать нечего, а вместе камни пинать повеселее.

Оказалось, что дерьмовые родители бывают разными. Что отец Гэри, что мамаша Джека – оба херово справились со своей работой. Даже непонятно, кто хуже: тут они никогда не соревновались. Тогда не до того было: пытались хотя бы выжить. Когда есть кому рассказать, что у тебя дома творится, становится легче. Так и прилипли друг к другу.

Хотя мамаша Джека была исключительной сукой, каких мало. Настолько же, насколько Гэри хотел бы, чтобы его собственная мать была жива, он хотел бы, чтобы миссис, мать ее, Эдвардс отравилась собственной слюной. Перехерила она Джеку жизнь, это точно.

Бикерстафф, 2011

– Хера ты так долго? – шипит Джек, высунувшись из листвы. – Парни тревогу забьют.

– Джим меня спалил.

– С‑сука, – психует тот. – Сука, ну какого… Как?

– Успокойся.

Гэри поднимает канистру, но уже так темно, что приходится чуть ли не двинуть ей Джеку, чтобы тот перестал психовать. Дело сделано: у них есть бензин.

– Помоги заправить, тут темно, нихера не вижу.

– Тебя спалил Джим, но ты все равно вынес канистру? Охуеть, мужик, как?

– Просто сказал ему, что мне нужен бензин и что верну завтра.

– Больной? Это палево!

– Ты Джима не знаешь. Он скорее пристрелит копа, чем сдаст ему, что кто-то здесь был.

Гэри пытается аккуратно открыть бак, но утопленная дверца, ночь и истерика Джека не дают делать простейшие вещи. Хочется стукнуть тачку хорошенько, но Леон предупреждал: нужно доставить ее в идеальном состоянии. Она совсем старушка: если развалится, денег им не видать.

Еще и Леон голову оторвет.

– Это полная херня, Гэри, ты же в курсе? Пиздец! Ты просто спалил нас всех!

– Завали, – просит он. – Просто помоги открыть бак.

Джек щелкает дверцей, но истерить не перестает. Стоило бы ему реально двинуть, но у Гэри заняты руки.

Все-таки правда в его словах есть: нужно поскорее валить отсюда. Тыковка и Леон ждут в Оррелле, могут занервничать. А это никому не нужно: раз уж взялись за дело, стоит все делать спокойно и без лишних движений. И Джеку первому стоит успокоиться, а то руки задрожат.

– Сядь в машину, – просит Гэри.

Сейчас бы созвониться с Леоном и объяснить, но чертов параноик забрал у них телефоны. Все говорит, что их по мобильникам можно отследить. Хотя нахера кому-то для этого техника, если любому копу достаточно их двух приметных рож.

Нутро ноет дурным предчувствием. Джек пыхтит и ругается, но в машину залезает. Гэри надеется, что это их последняя заминка за ночь. План выглядит нормальным, если только не учитывать, что у них пиздец какая заметная машина.

На месте копа Гэри бы себя остановил. Остается только надеяться, что копы им не встретятся.

– Готово, – он опускается на сиденье рядом с Джеком, – выезжай аккуратно.

– Я в курсе, – огрызается тот. – Ты уверен? Насчет Джима.

– Да, – отвечает Гэри. – Он меня тогда отцу не сдал. И копам не сдаст.

Джек недоверчиво барабанит пальцами по рулю, затем заводит тачку.

Нью-Йорк, 2018

Пайпер записывает за ним слово в слово, и Гэри едва сдерживается – до того она смешная. Зато хваткая: соображает быстро, отвечает по делу. Может, такая и нужна.

Когда они сверяют задачи на неделю, ее лицо становится зверски серьезным. Видно, что у нее это в первый раз. В жизни, если припомнить пустое резюме. Гэри помнит свою первую задачу: ничего похожего на это. Он разобрал угнанный «Приус» на запчасти, вот что была за работа.

Этой девчонке, можно сказать, повезло.

– А еще вам звонили, – вскидывается она и лезет в свои записи. – Вот, Себастьян Макрори. Не сказал, что передать, просто позвонил. Я сообщила, что вы заняты.

– Орал?

– Простите? – Пайпер замирает. По глазам видно: орал.

Макрори, в целом, не самый приятный мужик, а как перешел к Гэри, совсем берега путать начал. Ничего, это пройдет. Но проучить его за то, что поднял голос на Пайпер, все равно стоит. Обижен ты, расстроен – всем похер. Так себя вести нельзя.

– Он орал на тебя? – уточняет Гэри. – Макрори.

– Нет… – Она мнется. – Почти нет.

– Понял. Я ему позвоню.

Ее и без того огромные глаза становятся еще больше, хотя куда уж. Хоть бы не заревела… Гэри не умеет утешать и не хочет учиться. Но Пайпер и тут молодец: быстро успокаивается и кивает.

– У вас на завтра на десять утра стоит собрание. – Голос у нее все-таки дрожит.

– Да. На эти собрания ты ходишь со мной, так что приготовь повестку. Марта оставила?

– П‑повестку… Да, конечно. Там все готово, – отвечает она быстро.

Она ему и до плеча не достанет, да? Такая маленькая, и да, прямо красивая. Даже когда сидит, как напуганный мышонок, и срывается на шепот.

Лишь бы ее не сожрали. У него в дирекции одни мужики, и Гэри самому сложно бывает с ними справляться. За Марту он никогда не переживал – это ее все боялись, а Пайпер совсем другая.

– Тогда завтра в девять ты должна быть здесь, а пока можешь идти домой. Хватит для первого дня.

Пайпер открывает рот, но тут же захлопывает его и кивает. На лице у нее успевает смениться несколько разных выражений, но все еще – ни звука.

Есть в ней что-то, и… кто знает, может, эта девчонка еще всем покажет. Даже бешеному Макрори.

Она неуверенно поднимается, не сводя с него взгляда, и от этого кресло едет назад, врезаясь в стену. Пайпер в ужасе оборачивается и едва не падает сама. Гэри отводит глаза, чтобы не заржать.

– Извините, – пищит она, практически убегая к выходу.

А может, и не покажет.

Две недели спустя

На парковке уже тихо: почти все приехали. Телефон издает непривычную трель, и проходит добрых минут пять, прежде чем Гэри понимает: это электронная почта. Он завел себе отдельную, когда понял, что у него есть шансы подобраться к ублюдку.

Сколько он пытается? Пять лет? Да, именно столько он уже живет в Нью-Йорке – даже странно считать. Пять лет, а он дома был всего раза три. В душе снова начинает скрести: ба давно не звонила, несколько дней точно. И он все забывает – как выходит с работы, у нее уже поздно, а по утрам голова забита другим.

В первый год звонил каждое утро. Они с Джеком вместе жили в самой жопе, в Йонкерсе, а офис Леон нашел в другой жопе Нью-Йорка. Каждое утро они запрыгивали в машину и по дороге звонили ей. Джек говорил больше: он вообще болтливый. Но слышать ее голос… Это помогало настроиться.

Ба всегда была серьезной женщиной. У нее брови постоянно строго сдвинуты, но это не могло их обмануть: оба знали, что за суровым фасадом прячется самое доброе сердце, которое только можно найти в Манчестере. Она забрала Гэри. Она забрала Джека. Денег у них не было, но то, что ба сделала для них, гораздо дороже. Вон Леон учился в Итоне, и как это ему помогло? Стоило его отцу обанкротиться, все его напыщенные друзья исчезли.

Гэри обещает себе, что позвонит завтра, как только залезет в машину. Интересно, как часто ей сейчас звонит Джек? Чувствует ли она себя одинокой, когда высаживает очередные луковицы тюльпанов, а потом садится в любимое скрипучее кресло в сотый раз перечитывать Вудхауза?

Перевезти бы ее в Нью-Йорк… Да только ба ни за что не оставит Манчестер.

Почта снова мигает, вырывая Гэри из мыслей. Он переключается на вкладку, надеясь, что те два долбоеба, которых он нанял, прислали хоть что-нибудь полезное. Последние писем десять – чистый мусор.

«Марокко: Эд Гилхам. Подтверждение».

Сердце ухает куда-то вниз, и Гэри не сразу открывает письмо: неужели это все? Неужели спустя столько лет у него получится? Волнение смешивается с предвкушением, по спине ползет холодная капля пота. Нужно успокоиться. Что там обычно делают в таких случаях? Глубоко дышат? Считают до десяти?

Пьют. По крайней мере, Гэри пьет. Он вспоминает свой шкаф, где стоит бутылка любимого виски. Когда он заселялся в этот офис, думал, на кой ему шкаф? А вот сейчас бы пригодился.

Если они и правда нашли Эда Гилхама, нужно будет ехать в Марокко. И если Эд Гилхам – это действительно тупое имя, которое отец выбрал, чтобы не быть Дэном Барнсом, Гэри сможет жениться, остепениться и наконец завести детей. Сейчас нельзя, не тогда, когда внутри чешется огромная черная дыра. Гэри ведь обещал себе, что заживет по-человечески, когда она затянется.

Виски нет, но есть кое-кто, кто поможет даже лучше. Гэри опаздывает на совещание, но все равно тянется к телефону. Не нужно ждать завтра: они все равно не будут долго болтать.

– Гэри? – улыбается родной голос в трубку. – Как твои дела?

– Привет, ба, – выдыхает он.

Глава 6

Малая

Хваленая пунктуальность Барнса сегодня подводит: он опаздывает уже на десять минут. В календаре ничего нового не стоит, а еще ему не дозвонишься. Телефон Пайпер разрывается от сообщений. Все в силе? Почему мы задерживаемся? Где Зверюга?

Она откладывает телефон подальше, делая вид, что не слышит постоянного звука уведомлений. Может, стоит ему позвонить еще раз? Или, наоборот, ничего не делать? У нее нет инструкции на этот счет, и Пайпер не хочет ошибиться.

Барнс – самый страшный громила из всех, что она видела. Да, он кажется спокойным и ни разу за две недели не поднял на нее голос – но что будет, если его разозлить? Проверять не хочется. Из тех слухов, что Пайпер услышала, с ним вообще умели справляться только Джанин и Марта.

В бухгалтерии говорят, что он как-то подрался с предыдущим продажником. Никто не знает, из-за чего, но вся парковка была залита кровью, а потом весь совет директоров считал, хватит ли им, чтобы откупиться.

Кстати, это он что-то сделал с Себастьяном Макрори. Тот теперь каждый раз, когда недоволен, смеряет ее взглядом и поджимает губы. Но больше не орет.

Пайпер не хочется однажды разозлить Барнса. Она не уверена, что переживет последствия.

– Доброе утро.

Вывернув из-за угла, Барнс быстро проходит мимо, открывает дверь в свой кабинет и скрывается внутри. Пайпер успевает только схватить ежедневник и ноутбук, прежде чем он выходит обратно. Лицо у него, конечно… Как будто кто-то умер, причем это он его убил и теперь злится и горюет одновременно.

– Все собрались? – спрашивает он, направляясь к переговорной.

Шаги у него широкие, и приходится бежать, чтобы не отставать, хотя он сам не то чтобы торопится.

– Да, – выпаливает Пайпер, замечая собственное сбившееся дыхание, – ждут вас.

– Дождутся.

Он вдруг останавливается, поворачивается к ней и оглядывает с ног до головы. Пайпер неловко опускает взгляд на свое платье: что-то не так?

– Тебе идет зеленый, – задумчиво произносит Барнс.

Хотелось бы, чтобы он шел куда меньше, – Пайпер даже бесит то, насколько часто она это слышит. Было бы здорово, если бы ей шло еще что-то, кроме зеленого. Розовый, например, который Скай называет поросячьим, а сама носит.

Стоп. Пайпер поднимает глаза и вглядывается в его лицо. Это что… комплимент?

– Спасибо, – шепчет она.

– Пожалуйста, – кивает Барнс.

Он двигается дальше, теперь куда медленнее. Пайпер уже не приходится бежать, но в голове мечется только одна мысль: зачем он сделал ей комплимент?

Это ее третье совещание в операционной дирекции. Кажется, она уже знает, чего ожидать. За две недели Пайпер более-менее разобралась с тем, чем они все занимаются, и даже поняла, кто из них более вменяемый.

Спойлер для Пайпер Нолан: никто.

Барнс распахивает дверь в переговорную и пропускает Пайпер вперед. Они собираются здесь каждый вторник, ровно в десять утра. Себастьян Макрори – ее злобный приятель – занимается контролем качества. Наверное, поэтому он такой нервный, дотошный и бесится из-за любой мелочи.

Райан Вуд, айтишник, совсем другой: он так спокоен, будто утро у него начинается с травки. Хотя, может, так оно и есть. Когда на прошлой неделе во всем офисе отключился интернет, Райан даже бровью не повел. Сказал, включится однажды, и исчез куда-то, пока Барнс и Пайпер вдвоем искали его полчаса. Зато она изучила офис.

Руководитель отдела продаж Рамон Гомес нравится Пайпер меньше всех. Он вроде такой отстраненный и депрессивный, но даже мать родную продаст, если комиссия будет хорошая. Даже здорово, что с ним не приходится много общаться. Зато Чед Эванс из логистики – приятный парень. Всегда поможет разобраться в своих отчетах, иногда даже слишком: от его подробных рассказов кажется, что она сама перевезла два контейнера через всю страну. И еще – что ее зовут Чак или Зак, как добрую половину его водителей.

Собравшиеся реагируют на их появление спокойно, ни слова не говоря об опоздании. Где все смельчаки из ее сообщений, которые так возмущались из-за десятиминутной задержки? Пайпер занимает свое место за плечом Барнса и открывает ноутбук. Почему-то именно на этом месте ей комфортнее всего, настолько, что можно даже бросить пару осуждающих взглядов на Рамона – он штук десять сообщений с одними только вопросительными знаками прислал.

– Пайпер, экран, – спокойно напоминает Барнс.

Она быстро подключается к проектору и начинает демонстрацию первого отчета. Макрори подбирается – сейчас его очередь. Пока он дотошно объясняет каждую цифру из файла, Пайпер замечает, как напрягаются плечи Барнса. Она уже знает: это он так злится. Они проводят вместе столько времени, что такие вещи становятся очевидными.

Отчет Макрори понять невозможно: он говорит пространно и обтекаемо, из его слов даже не скажешь, хорошо идут дела или плохо. Кажется, Барнс думает о том же, вот и злится. Нервная у него, конечно, работа. Интересно, как он расслабляется?

Иногда у нее возникают очень странные вопросы. Например, вот эта гора мышц, которую из себя представляет Гэри Барнс, какая на ощупь? Не то чтобы Пайпер собиралась проверять – руки еще не лишние, – но интересно же!

В такие моменты кажется, что он не такой уж и страшный. Просто у него такая работа и такие подчиненные – попробуй справься с Макрори или Рамоном, если ты не здоровенный бык.

– Пайпер, – вырывает ее из мыслей сердитый голос Барнса.

Она вздрагивает и поднимает на него глаза. В переговорной полная тишина, и все смотрят на нее. Черт, черт, черт… Кажется, она только что облажалась.

– Ты ведешь протокол? – спрашивает он.

– Нет… Простите, – по спине стекает капелька пота, ладони тоже становятся мокрыми. Кажется, сейчас ей влетит.

– Будь внимательной, – неожиданно спокойно говорит Барнс, хотя плечи у него все еще напряжены от злости. – Себастьян, повтори, какие задачи ты записал.

Он всегда звучит ужасно грубо – как будто слово «пожалуйста» просто отсутствует в его лексиконе. Но сейчас Пайпер ожидала худшего: в конце концов, она действительно облажалась, и он не должен быть таким спокойным.

До самого конца собрания она не позволяет ни единой мысли увести ее от обсуждаемой темы. Пайпер записывает все, каждую мелочь, чтобы ничего не упустить, – прямо как в первый раз. То, что Барнс на нее не ругался, только растит тревожность: это чувствуется как первое предупреждение.

Второго просто не должно случиться. У родителей сейчас финансовые сложности, а младшую пора отправлять учиться – не хочется снова просить денег на аренду. Так что потеря работы сейчас точно не входит в планы, даже если за эту работу платят мало.

Когда все расходятся, Барнс и Пайпер возвращаются к его кабинету. Вместо того чтобы уйти к себе, он останавливается и внимательно ее оглядывает. Внутри все холодеет: вот сейчас он ее и отчитает.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Его глаза изучают ее лицо, и от этого ладони снова потеют. Что там насчет того, что он не страшный? Пайпер ошибалась. Очень, очень страшный.

– Я? – удивляется она. – Да-да, я в порядке, простите, просто отвлеклась на секунду и упустила…

– О чем ты?

– О ситуации, – голос подводит ее, почти исчезая, – на совещании.

– Точно. – Он словно только что вспоминает об этом. – Да, будь внимательна.

Барнс разворачивается к двери, но задерживается, обхватив пальцами ручку.

– Пайпер?

– Да, мистер Барнс?

– Зайди ко мне.

– Хорошо. – Она подхватывает ежедневник и торопливо выбирается из-за стойки, едва не врезаясь в него.

Сегодня он странный, и это настораживает даже больше. Может, было бы лучше, если бы он ругался и злился. Хотя… Он ведь еще ни разу не ругался на нее. На других – да, и Пайпер слышала, как они ссорились с Рамоном, который после этого вылетел из кабинета красный и дрожащий. Но на нее ведь нет. Интересно, почему?

– Присядь. – В кабинете он указывает на кресло напротив своего стола.

Слишком спокойный. Слишком. Чего еще Пайпер не знает о своем начальнике?

– У тебя вроде неплохо получается, да?

– Что именно? – Она перебирает в голове все, что сделала за последнюю неделю.

– Ну, работать, – он кивает головой на дверь, – здесь.

– Вам виднее, мистер Барнс.

Пайпер теряется от его неожиданной… что это вообще? Похвала? Или, как тут чаще говорят, обратная связь.

– Ну я и говорю, неплохо. У меня есть к тебе личное поручение, – говорит он и, достав бумажник, протягивает банковскую карту. – И мне нужно, чтобы оно осталось между нами.

– Поняла, – кивает она. Вот к чему это все!

– Мне нужно, чтобы ты купила для меня билеты в Марокко. На выходные. Вылететь в пятницу и вернуться в воскресенье. Сможешь?

– Хорошо. Какой аэропорт?

– Давай вместе посмотрим? – предлагает он. – Я в них не рублю.

Пайпер отходит буквально на минуту за ноутбуком, но когда возвращается, в его взгляде что-то меняется. Нет, он все еще не улыбается – вряд ли умеет, – но в глазах появляется что-то мягкое.

– Мне нужен город, который называется Эмлиль, – говорит Барнс, сверяясь с чем-то у себя на экране.

Она открывает карту Марокко. Эмлиль находится прямо посреди страны и даже не похож на крупный город. Интересно, зачем ему туда нужно?

– Ближайший аэропорт – в Марракеше, там час на машине, – озвучивает Пайпер.

– Подойдет. Проверь рейсы.

– Вылет из аэропорта Кеннеди?

– Из любого в Нью-Йорке.

– Поняла. – Пайпер уже открывает все рейсы в Марокко.

Пока страница грузится, она успевает заглянуть в статью об Эмлиле. Ничего особенного. Местечковый городок, даже меньше Дублина. В горы Барнс собрался, что ли? Хотя если там есть горы, это, наверное, красиво.

– Вылеты все из аэропорта Кеннеди, – говорит она, вернувшись на сайт с билетами, – лететь тринадцать часов, пересадка в Париже.

– Не подойдет, – отвечает он. – Есть без пересадок?

В Марракеш прямых рейсов нет, и Пайпер приходится изменить запрос. Марокко, Марокко… Прямые рейсы есть вообще только в один город.

– Есть прямой в Касабланку, но оттуда ехать… минутку… – Пайпер строит маршрут. – Четыре часа.

– У тебя там карта открыта? – спрашивает Барнс.

– Да. Тут можно на машине, а можно вторым перелетом, но время в пути примерно то же получается.

Барнс поднимается и подходит к ней, садясь на корточки и заглядывая в экран. Пайпер замирает – он настолько близко, что его дыхание чувствуется на коже. И это ощущение кружит голову, хотя не должно. Это ее начальник, он практически женат и обычно вызывает только страх у всех, включая Пайпер. Не хватало только начать испытывать к нему симпатию.

– Вариант так себе, но лучше Парижа, – дышит он ей в плечо. – Поможешь мне найти там аренду машин?

– Я по-маррокански не говорю, – признается Пайпер.

– Я тоже, – отвечает он, чуть подаваясь вперед, – справимся как-нибудь.

– Да, – кивает она, – есть же переводчик.

Сейчас, когда он так говорит, она бы пошла с ним даже на убийство. И это очень, очень плохая мысль, чтобы ее думать. Нужно взять себя в руки, немедленно, даже если это кажется невозможным.

Пайпер осаживает сама себя: ее один раз похвалили и один раз доверили личное дело, а в душе уже расцвели цветы. А если Гэри ей зарплату поднимет, она что сделает? Влюбится в него?

Какие же у тебя низкие стандарты, Пайпер Нолан.

– Начнем с обычного поиска. – В горле пересыхает, и слова еле прорезаются.

К моменту, когда они заканчивают, она обнаруживает себя сидящей в кресле Барнса, пока тот стоит сзади, опираясь на подлокотник. Его голова чуть ли не лежит у нее на плече – между ними всего пара миллиметров. Странно, но к этому ощущению получается быстро привыкнуть. Это, наверное, нехорошо, что они так близко, но Пайпер забыла об этом подумать, пока тащила ноутбук к его компьютеру.

– Давай повторим, – говорит Барнс, – пока я не забыл.

– Может, я запишу вам?

– Нет, – отвечает он после небольшой паузы. – Я прилетаю в Марокко в семь утра в субботу.

Все равно нужно будет сделать ему памятку. Он поесть забывает, что уж говорить о подробном плане поездки.

– В семь тридцать, и это по местному времени. Там на парковке вас будет ждать машина.

– «Фольксваген Джетта», это помню.

– Вам точно не нужно что-нибудь получше?

– Нет.

Пайпер мысленно вздыхает: Барнс так настаивает на простой и надежной машине, что это выглядит даже подозрительно. Чем он там заниматься будет, грабить, что ли?

– Около полудня вы будете в Эмлиле. Сначала нужно доехать до…

– Марракеша, помню. Стой. А что если мы забронируем отель именно там?

– Хотите найти что-нибудь симпатичнее? – Пайпер не сдерживается от смешка.

– Ага, – отвечает он, – сама же видела.

Отели в Эмлиле выглядят отвратительно. Понятно, почему Барнс просит поискать в Марракеше – город явно побольше, там точно есть другие варианты.

– Вот этот, – тыкает он пальцем в первое же, что вылезает на «Букинге». – Этот подойдет.

Судя по фотографиям, это целая вилла. У кого-то будут роскошные выходные… Хотела бы Пайпер тоже там оказаться.

– Бронирование требует оплаты сразу, – предупреждает она.

– Карта перед тобой.

Он придвигается еще ближе. Его дыхание обжигает ухо, и Пайпер невольно поеживается от бегущих по рукам мурашек. Барнс тут же отстраняется, и между ними повисает неловкость.

– Возвращаетесь на той же машине в воскресенье, – произносит она, чтобы заполнить паузу, – вылет в четырнадцать пятьдесят по местному времени, значит, выехать из Марракеша вам нужно не позже… девяти?

– Подходит.

Пайпер заканчивает бронирование и поворачивается к Барнсу. Тот смотрит в экран, не мигая, и совсем не похож на того, у кого намечается отдых. Интересно, зачем ему в Марокко? Сейчас она не поверила бы в то, что это обычная поездка. Даже если бы он сказал, что везет туда любовницу, не поверила бы.

У Барнса в Эмлиле какое-то дело. Пайпер не знает, какое именно, и не уверена, что стоит выяснять. Но оттого что он ей доверяет, в душе разливается непривычное тепло.

Хочется назвать себя умницей: и месяца не прошло, а он уже обращается к ней с личными задачами. А мог бы по старой памяти и Марту позвать.

– Спасибо, – он наконец замечает ее и выпрямляется, – ты меня очень выручила.

– Не за что, – пожимает плечами она, – мне пора. Скоро время ланча, может, вам разогреть ваш?

– Я говорил, что не нужно. Сам справлюсь.

– Да мне несложно. – Она поднимается с кресла и утыкается глазами в его широкие плечи с огромными буграми мышц. Сердце почему-то начинает биться чуть чаще, и Пайпер с усилием задирает голову, чтобы увидеть его лицо.

– Это не твоя работа.

– Зато вы точно не забудете поесть.

– Пайпер… – В его голос закрадываются раздраженные нотки.

– Поняла, – отвечает она, стараясь сохранить улыбку и не выдать свои противоречивые чувства. – Тогда я пойду.

У самого выхода она задерживается, чтобы перехватить ноутбук поудобнее. Пару секунд борется с желанием обернуться, но проигрывает.

Барнс смотрит в экран, задумчиво и напряженно. Она словно видит его с какой-то совсем другой стороны. И эта сторона так отличается от первого впечатления… Пайпер вылетает из кабинета, запрещая себе об этом думать. Нет. Просто нет. Это её обычная нездоровая реакция на похвалу.

Пайпер бросает ноутбук на стойку и подхватывает сумочку: нужно поесть и отвлечься. Она даже не видит, куда идет: перед глазами до сих пор Барнс и его непривычно задумчивый взгляд.

– Пайпер? – окликает у лифта до боли знакомый голос. – А ты здесь что делаешь?

Она на секунду прикрывает глаза, чтобы сделать глубокий вдох и повернуться к своему страшному кошмару. Конечно, это он. Второго такого голоса не бывает.

Устроиться на единственную работу, которую ей предложили в огромном городе, и в коридоре столкнуться с бывшим. Нет, такое везение бывает только у Пайпер Нолан.

– Саймон, – кивает она, – привет.