Kitabı oku: «Долго и счастливо», sayfa 4

Глава 4

– Не могу поверить, что ты все еще не купила наряд для выпускного, – сказала Джилли из-за двери раздевалки. – Ты никогда и ничего не оставляешь на последний момент. Это моя фишка.

– Верно, – подтвердила я, стягивая футболку через голову. – Но я была занята. К тому же у меня так много нарядов, что я вполне обошлась бы без нового. Там меня до самых пяток скроет мантия выпускника.

– Это будет на церемонии. – Ее голос прозвучал ближе, а из-под двери показались темно-красные носки эспадрилий на платформе. – Ты забываешь про сам выпускной.

Опять это слово. Услышав его, я скорчила гримасу в зеркале.

– И даже не думай в этот раз отсидеться в сторонке, – предупредила она, словно увидела мою реакцию через дверь. – Мы «создаем воспоминания», помнишь?

В ответ на это я громко застонала, а подруга засмеялась. Пару дней назад, во время обеденного перерыва, мы стояли в очереди за ежегодниками – очередной этап из бесконечного списка, предшествующего выпускному. Сами книги оказались тяжелыми и пахли кожей, а на обложке большими желтыми буквами была выдавлена надпись «СОЗДАЕМ ВОСПОМИНАНИЯ». На мой взгляд, это было глупо и нелепо, но Джилли почему-то утверждала, что это девиз нашего лета, которому нужно начать следовать прямо сейчас. Ей уже было недостаточно «не отсиживаться в углу, а стремиться навстречу приключениям». Теперь им еще и предстояло стать запоминающимися.

А это, как оказалось, подразумевало новое платье на выпускной, хотя из-за работы у меня в шкафу их было немало. Поэтому я и торчала сейчас в одном из любимых бутиков Джилли, за несколько часов до самой церемонии, вместе с ней и ее сестрами-близняшками Кейтлин и Катрин, которых мы звали КитКат, склонившимися над телефоном и игравшими в «Иглу-манию».

– Сейчас моя очередь, – услышала я голос Кейти.

Хотя они выглядели и даже специально одевались одинаково, их выдавали голоса. Кейти была громкой и шумной, а Кат обычно все шептала, и ее постоянно просили говорить громче. Должно быть, она что-то ответила, потому что через мгновение Кейти сказала:

– Хорошо, но тогда я прохожу следующий уровень и воспользуюсь всеми твоими бонусами.

– Да помолчите вы, болтушки, мы в приличном месте, – одернула их Джилли.

Раздался лязг, и на двери раздевалки оказалось еще одно платье, на этот раз кобальтово-синее. Я стянула с вешалки первое из тех, что выбрала мне подруга, – ярко-розовое короткое платьице, – натянула его и застегнула молнию. Мне хватило одного взгляда в зеркало, чтобы понять: оно мне совершенно не подходит, но я все же открыла дверь и вышла из примерочной.

– Нет, – заявила Джилли, устроившись в пестром кресле напротив. – Я хотела, чтобы ты выглядела дерзко и сексуально, но это, скорее, эпатажно.

– И это говорит мне девушка, на которой надета самая яркая вещь в магазине.

Она посмотрела на свой желтый комбинезон, который чуть не ослепил меня на солнце.

– Да, но я натянула его как раз потому, что мне нравится этот цвет. Иди надень следующее.

– Мне тоже нравится цвет, – проворчала я.

Когда я развернулась, чтобы направиться в раздевалку, то краем глаза заметила сочувственную улыбку на лице продавщицы за кассой.

– Моя очередь! – взревела Китти. – Отдай сейчас же!

– Или вы договариваетесь, или я отбираю у вас телефон, – устало сказала им Джилли, а затем вдогонку мне крикнула: – Попробуй примерить платье А-силуэта. То, синее.

– Я знаю, что такое А-силуэт.

– Что, правда?

Я закатила глаза, вновь припоминая, почему меня так раздражало находиться по эту сторону двери раздевалки. Мне не впервой ходить по магазинам вместе с Джилли, которая верила в целительную силу шопинга. Но я намного лучше себя чувствовала, когда листала журналы, ожидая, пока подруга наденет очередной наряд. Мы с Джилли так крепко дружили потому, что знали свои сильные стороны, вот только эта ситуация – исключение.

Синее платье больше подходило мне по цвету, но в нем грудь стала похожа на два заостренных треугольника. Однако я не стала говорить это, а молча вышла из раздевалки.

– Нет, твои сиськи выглядят странно. – Она посмотрела на предмет разговора. – Хотя так ты точно привлечешь внимание. Они напоминают торпеду.

– Но это не то внимание, которого мне хотелось бы. – Я вернулась в раздевалку, сбросила платье и посмотрела на последний вариант – темно-сливовое платье с V-образным вырезом. – Ты уверена, что мне стоит примерить это платье?

– Это баклажановый. И он сейчас в моде, – ответила она. – Давай надевай.

Я посмотрела на часы и потянулась к платью, чтобы выполнить приказ подруги. Уже половина четвертого, значит, осталось не так много времени, потому что мне предстояло зайти в мамин офис, чтобы проверить, все ли в порядке, затем отправиться домой и переодеться для церемонии, где я должна была встретиться с ней и Уильямом. Они приедут в школу сразу после встречи с Би Литтл, которую мы планировали второпях.

Би была замечательной, и это очень радовало, потому что подготовка, несмотря на заверения Уильяма, оказалась настоящим кошмаром организатора свадеб. Все началось с того, что место проведения – великолепный старинный дом с огромным садом и прудом – охватил пожар, в то время мы уже успели перевести здоровенный (из-за бронирования в последнюю минуту) депозит за это помещение на счет владельца. Затем Би настояла, чтобы мы пригласили конкретного поставщика провизии, но у него случился нервный срыв, хотя и не из-за этой свадьбы. (Правда, мама все еще в этом сомневается.) И вдобавок ко всему мать Би – свадьба которой прошла прекрасно, если не считать исчезновения ее сына в самый ответственный момент (как же мы любим третьи свадьбы!), – вдруг заявила после медового месяца о разводе из-за «несовпадения характеров». (Даже мама и Уильям удивились, узнав об этом. Они никогда не заключали пари на третьих свадьбах, потому что считали: к этому времени люди уже понимают, что делают.) И в итоге за девять недель до церемонии Би осталась без места проведения, без поставщика провизии и без поддержки самого близкого человека, который в этих вопросах оказался еще циничнее, чем Уильям и мама.

Я сняла с плечиков последний наряд, что подобрала Джилли, и, натянув его через голову, посмотрела в зеркало. Меня ужасал этот фиолетовый цвет, но зато понравился простой силуэт, классический вырез и расширяющийся книзу подол. Когда я вышла из раздевалки, чтобы узнать мнение Джилли, до нас донесся громкий крик женщины-продавца.

Мы с подругой дружно посмотрели на нее.

– Что случилось? – спросила Джилли.

Та удивленно посмотрела, словно забыла о нашем присутствии.

– Простите. Просто… прочитала новости. Снова была стрельба.

В затылке тут же закололо, а волосы встали дыбом. Джилли повернулась к близнецам, но те так увлеклись игрой, что ничего не слышали. Она подошла ко мне и положила руку на плечо.

– Мне нравится. Кто же знал, что фиолетовый так тебе идет?

– Где была стрельба? – спросила я у продавца, хотя догадывалась, где именно.

Что-то знакомое промелькнуло на ее лице.

– В школе. В Калифорнии. Это показывают в прямом эфире. Они не…

– Пойдем, – уверенным голосом перебила ее Джилли, уводя меня обратно в раздевалку. – Думаю, ты можешь обойтись без нового платья, – продолжила она из-за закрытой двери. – У тебя и так их море. Идем домой.

Секунду я просто разглядывала свое отражение. А затем, пару раз моргнув, трясущимися руками принялась стягивать платье через голову. Не утруждая себя развешиванием одежды на плечики, я торопливо надела шорты, футболку и шлепки, после чего подхватила сумку и вышла из раздевалки. Джилли молча протянула мне руку, и мы направились к выходу. Пока мы тащили близнецов мимо прилавка, продавец ни разу не отвела взгляд от экрана компьютера. Я же старалась не поворачиваться в ее сторону, дабы случайно не увидеть того, что она так внимательно смотрела. Но я догадывалась: нескончаемый репортаж у стен невзрачного здания, наверняка с какой-нибудь эмблемой на фасаде. Людей, которые выбегают из дверей, держа руки над головой. Объятия выживших, а также раскрытые в немом крике рты. И в худшем случае – фотографии детей, таких же, как в моем ежегоднике, но уже ставших призраками.

* * *

Мне удалось немного успокоиться к тому моменту, как я добралась до кабинета мамы. И в этом мне помогла Джилли, которая громко включила радио, пока мы ехали по городу. Она время от времени поглядывала на меня, думая, что я этого не замечаю. На улице стояла великолепная погода, и под ярко-голубым небом люди шагали по тротуару или сидели в своих машинах, опустив стекла, пока в другом месте чей-то худший кошмар вдруг стал реальностью. Это казалось мне неправильным, словно такой день должен обязательно омрачиться дождем или чем-то подобным.

– Ты уверена, что не хочешь поболтать несколько минут? – спросила Джилли, когда мы подъехали к маминому офису, где я оставила свою машину. – У меня есть еще немного времени, прежде чем забрать новые очки Кроуфорда и его самого с тхэквондо.

– Еще одни очки? – спросила я.

Подруга посмотрела в зеркало заднего вида на близнецов, которые демонстративно глядели в свои окна.

– На этот раз обидчика отстранили от занятий. Посмотрим, изменит ли это что-нибудь.

Хотя мне нравились спокойный голос и неловкость Кроуфорда, это делало его огромной мишенью для задир школы. Боевые искусства помогли ему стать сильнее, но не спасали от издевательств в очереди в столовой, по крайней мере, пока. Так что Бейкеры много денег тратили на замену очков.

– Я в порядке, к тому же мне пора идти, – ответила я. – Увидимся на церемонии.

– Будем надеяться, что Стив потеряет сознание и не появится.

– Скрестим пальцы.

Она рассмеялась, и я – вслед за ней, хотя бы для того, чтобы убедить ее, будто у меня все в порядке. Всю жизнь Стив Барофф благодаря своей фамилии постоянно вклинивался между нами на официальных мероприятиях, если не напивался до такого состояния, когда просто не мог прийти в школу. Поэтому мы надеялись, что он не появится на выпускном и мы сможем оказаться на сцене вместе. И в самом деле «создать воспоминание».

Когда Джилли включила радио и выехала на дорогу, я направилась в мамин офис. Компания «Свадьбы от Натали Барретт» арендовала помещения в современном офисном здании в самом центре города, между стоматологической клиникой и магазином высококлассных канцелярских товаров RSVP⁶. Из месяца в месяц я оставляла там большую часть своей зарплаты из-за своей слабости к открыткам, бумаге для записей и, конечно же, чистеньким блокнотам. Казалось, стоит расписать свою жизнь на бумаге, как обретаешь над ней больший контроль. Вероятно, именно поэтому меня хватало на день-два, а в прошлом году я даже не пыталась. Ведь сейчас, когда просматривала эти старые, едва начатые дневники, события, описанные на их страницах, казались такими ничтожными и незначительными, что мне было бы жалко тратить на них бумагу и чернила. От этой мысли перед глазами на мгновение мелькнула продавщица за компьютером, и тело тут же охватил озноб. Я открыла дверь в мамин офис, где всегда работал кондиционер, но даже не заметила прохладного воздуха.

Увидев меня, Уильям встал из-за своего места напротив Би и подошел ко мне.

– Мне пришло оповещение на телефон о последних новостях, – тихо сказал он. – Ты в порядке?

Мама с Би обсуждали список гостей, но их голоса доносились словно издалека.

– Все хорошо, – машинально ответила я. – Возвращайся к делам. Я зашла, чтобы отдать приглашения.

Он кивнул, но еще несколько минут стоял рядом, словно боялся, что я передумаю. Как только Уильям вернулся за стол, я выскользнула в подсобку и вытащила из кармана два приглашения на церемонию. Каждый выпускник имеет право позвать до шести человек, но мне больше никого не хотелось брать с собой. Я сунула их в мамину сумочку, лежавшую на ее половине большого стола, и вернулась в главную комнату.

– …мы должны были встретиться полчаса назад, – сказала Би Эмброузу, который объявился в офисе во время моего отсутствия.

На нем были джинсы, синяя рубашка с короткими рукавами и теннисные туфли, а сам он выглядел так, словно только что вышел из душа и совсем недавно поднялся с кровати, несмотря на поздний час. Может, именно поэтому его милая сестра сейчас была так раздражена.

– Неудивительно, что не можешь найти работу, ты просто не в состоянии прийти вовремя!

– У меня часы сломались, – ответил Эмброуз. – И мне еще нужно было добраться сюда, так что…

Щеки Би покраснели.

– У тебя есть телефон, Эмброуз. И там есть часы!

В комнате воцарилось неловкое молчание, во время которого Эмброуз заметил меня и с улыбкой помахал рукой, словно мы были давними друзьями, которые долго не виделись. Его совершенно не заботило, сколько неприятностей он доставил: пожалуй, это даже могло бы меня впечатлить, если бы не попахивало сумасбродством.

Я все еще обдумывала, как отреагировать на его жест, как вдруг мама сказала:

– Луна, каково это, когда для шага в новую жизнь остается всего несколько часов?

Теперь все смотрели на меня. Даже в выходной приходилось держать лицо.

– Поверю в это, лишь когда получу аттестат, – ответила я.

– Сегодня вечером у Луны выпускной, – объяснил Уильям Би, – в старшей школе.

– Правда? – Она улыбнулась мне.

Эмброуз, усевшийся рядом с ней, заметил причудливый автоматический держатель для скотча из нержавеющей стали – видимо, мы оба любим канцелярские принадлежности – и пододвинул его к себе поближе.

– Поздравляю! – продолжила Би. – Это такой важный этап в жизни. Я до сих пор помню каждое мгновение своей церемонии вручения аттестатов.

– Я тоже, – сказал Эмброуз.

Его все еще влажные волосы выглядели прекрасно, но одна прядь так и норовила упасть на лицо.

– Ты не ходил на свой выпускной, – возразила его сестра и пояснила нам: – В школе сказали, что если он хочет получить аттестат, то не должен появляться на церемонии. У Эмброуза всегда так.

– Я говорил про твой выпускной, – сказал он, нажимая кнопку на держателе скотча, который тут же зажужжал и выдал липкую полоску. – К тому же, если ты забыла, никто так и не доказал, что именно я привел корову.

– Корову? – приподняв одну бровь, спросила мама.

– Что планируешь делать в следующем году, Луна? – быстро сменила тему Би.

Что бы там ни случилось с коровой, она явно не хотела об этом говорить.

– Я поступила в Рис-Джонсон, – ответила я.

– Это частный гуманитарный колледж. Она сама его выбрала и даже получила частичную стипендию, – с гордостью добавил Уильям.

– Как здорово! – восхитилась Би. – Я училась в Дефрисе по специальности «государственная политика». Я обожала колледж.

В этот момент ее брат вновь нажал на кнопку держателя для скотча, затем еще раз. Из него выскочили сразу два кусочка, которые Эмброуз наклеил себе на большие пальцы.

– Мне до сих пор не верится, что Луна выпускница, – вздохнул Уильям. – Кажется, она еще совсем недавно начала ходить в детский сад. Время летит так стремительно.

«О боже», – подумала я, услышав напряженные нотки в его голосе на последних словах.

– Уильям, держи себя в руках, – попросила мама, видимо, тоже это заметив. – У нас впереди еще целый вечер.

Он кивнул и, вынув сложенный платочек, вытер глаза. Если бы мама с Уильямом были одним человеком – а мне иногда казалось, что так и есть, – то она была бы головой, а он – сердцем. Конечно, когда дело касалось их бизнеса и основных вопросов, они проявляли завидную циничность. Но в эмоциональные моменты мама обычно шутила или мыслила логически, Уильям же принимал все близко к сердцу и вдвойне сильнее, если дело касалось меня. Первый день в детском саду, первая ночевка у подруги, первый раз, когда мое сердце разбилось. Именно Уильям плакал вместе со мной и не выпускал моей руки, пока я не выходила из комнаты. И слава богу. Я люблю свою маму, но, если бы меня растила только она, мне бы так и не довелось узнать, что такое сопереживание.

– К слову о дальнейших планах, давайте вернемся к обсуждению свадьбы, – сказал он, посмотрев на открытый блокнот перед ним. – Итак, мы с вами решили по поводу места проведения и кейтеринговой компании, а также договорились, что я обзвоню три самых идеальных места из пяти для проведения репетиционного ужина, чтобы узнать, свободны ли они в этот день. В отеле подтвердили бронь на все номера?

Би в жемчужных серьгах и с собранными наверх волосами, в которых были шпильки с ромашками, открыла крышку планшета и пролистала свои записи. Сидевший рядом Эмброуз поднял держатель для скотча, перевернул его и принялся осматривать с обратной стороны.

– Да, для семидесяти восьми человек, включая шаферов, подружек невесты и членов семей из других городов.

– Вы разослали все приглашения? – спросила мама.

– Четыре недели назад, – выпрямившись, ответила Би. Мне показалось, что она чувствовала мамины опасения насчет ее свадьбы и всячески старалась угодить ей. – Пока что подтвердили свое присутствие двести человек, но в итоге планируется двести пятьдесят.

Мама покосилась на Уильяма, который тут же одарил ее самодовольной улыбкой. Большие свадьбы означают большие деньги. К тому же семья жениха Би, Кевина Ю, владеет большой фармацевтической компанией, и это может привлечь большое внимание. Меня очень интересовало, планирует ли она сменить имя и стать Би Ю вместо Би Литтл, но я не нашла повода спросить это. Пока.

– Вы действительно думаете, что сможете найти место, где возьмутся провести ужин на семьдесят восемь человек в пятницу вечером и к тому же через девять недель? – спросила мама.

Эмброуз, видимо, очарованный держателем для скотча, поставил его обратно на стол и несколько раз подряд нажал на кнопку. Щелк. Щелк. Щелк.

– Если есть вероятность попасть на журнальный разворот, то да, – ответил Уильям под жужжание держателя для скотча.

– Ты не сможешь заполучить место, если его нет.

– Выход есть всегда.

И тут из подставки для скотча донесся скрежещущий звук, а затем и вовсе пронзительный писк. Мы дружно повернулись к Эмброузу, который вновь протянул руку и нажал на кнопку.

– Мне просто кажется, что ты… – начала мама, но ее слова заглушило жужжание подставки для скотча.

Эмброуз тут же схватил его и попытался выключить, но ничего не получалось. Тогда он засунул его под стол, к себе на колени, где тот продолжил скрежетать все громче и громче, пока не раздался хлопок. И через мгновение на полу у моих ног оказалась бобина скотча, а в воздухе запахло дымом.

– Эмброуз! – окончательно теряя самообладание, взвизгнула Би, затем повернулась и схватила подставку для скотча с его колен. – Боже мой! Перестань!

– Я просто… – начал ее брат и тут же замолчал.

Мама медленно наклонилась, отклеила с туфли кусочек скотча и прикрепила его к папке.

– Мне плевать! – воскликнула Би. – Ты всегда что-то творишь, но никогда не выполняешь просьбы других. Неудивительно, что маме надоело возиться с тобой и она взвалила это на меня. Так что лучше заткнись и ничего не трогай!

В комнате повисла тишина. По привычке я покосилась на Уильяма, который сейчас выглядел напуганным и одновременно заинтересованным таким развитием событий. Хотя следовало признать, что и я – тоже. Никто из нас не ожидал, что Би умеет ругаться.

Правда, мама не казалась расстроенной.

– Я сказала, что тебе не следует возлагать большие надежды.

Услышав это, Би заплакала и тут же закрыла свое хорошенькое личико руками, но все видели, как сотрясаются ее плечи.

– Подготовка к свадьбе – это настоящий стресс, – погладив ее по руке, сказал Эмброуз.

– Да боже мой! – закричала Би, отстраняясь от брата. – Простите. Я просто… Мне нужно… – вскакивая на ноги, забормотала она.

– Все хорошо, – спокойно ответил Уильям. – Туалет дальше по коридору. Пойду принесу тебе стакан воды.

Я сомневалась, что это поможет, особенно если судить по тому, как громко хлопнула дверь туалета. Тем не менее Уильям встал, подхватил бутылку воды и исчез в коридоре, оставив за столом лишь меня, маму и Эмброуза. Я опустила глаза на пол. И тот оказался полностью усыпан кусочками скотча.

– Знаешь, Эмброуз, – через мгновение начала мама, – нам бы очень хотелось, чтобы ты не свел свою сестру с ума до августа.

Несмотря на слезы Би и взрыв держателя для скотча, мама произнесла «нам», чего раньше не случалось, когда дело доходило до обсуждения этой свадьбы. Видимо, благодаря этой вспышке она почувствовала свое участие.

– Сколько бы я ни говорил, люди никогда не верят мне, но я действительно не хотел ее расстраивать, – ответил Эмброуз, положив руки на стол. – Просто она слишком эмоциональна.

– Ты действительно считаешь, что проблема только в этом? – спросила мама.

Парень угрюмо кивнул.

– Как всегда.

– Кажется, мама отправила тебя сюда потому, что не справляется с воспитанием такого непослушного сына.

– Верно, – согласился Эмброуз. – К тому же я разбил ее машину. Но в свою защиту скажу, что она тоже очень эмоциональна. Думаю, это наследственное.

«О боже», – подумала я, борясь с желанием закатить глаза. Конечно же, в этом виноваты все, кроме него. Уверена, сейчас он обвинит в поломке подставку для скотча.

Мама же в ответ на эти слова улыбнулась, словно они ее забавляли.

– Помнится, Би упомянула, что тебе нужна работа.

– Так мне сказали, – ответил он.

– Сказали?

– Скорее, поставили ультиматум, – признался Эмброуз. – Судя по всему, я всех раздражаю и дорого обхожусь.

Мама не спешила продолжить разговор, вместо этого она пристально разглядывала парня, поигрывая бриллиантовой подвеской, которую носила не снимая. Что-то в выражении ее лица меня насторожило еще до того, как она произнесла:

– Давай заключим сделку: ты трудишься на нашу фирму все лето, а я вычту твое жалованье из гонорара за свадьбу Би.

– Серьезно?

– Мама! – ошеломленно воскликнула я.

Эмброуз тут же улыбнулся мне.

– Ты слышала? Мы станем коллегами!

– Но ты должен отнестись к работе серьезно, – строгим голосом продолжила она. – Я не даю тебе раздражающих или слишком сложных заданий, а ты появляешься вовремя. Это понятно?

– Абсолютно, – ответил он. – Когда мне начинать?

– Прямо сейчас. – Мама отодвинула стул и указала на пол. – Собери весь скотч, а затем сходи за кофе. Мне нужен кофеин.

– Есть, мэм, – сказал Эмброуз с улыбкой и отсалютовал ей.

Мама же молча пошла в свой кабинет. Я последовала за ней, но у дверей оглянулась и увидела, как он присел на корточки и принялся собирать скотч, поднимая по одной полоске зараз. Заметив, что я на него смотрю, Эмброуз радостно поднял большой палец вверх. Боже.

– Ты с ума сошла? – закрыв за собой дверь, спросила я. – Зачем ты его наняла?

– Наша обязанность – сохранять спокойствие и сосредоточенность невесты, – вытаскивая из сумочки бумажник, ответила она. – С этой свадьбой и так все не очень гладко, но лишь Эмброуз смог довести ее до слез. А так он перестанет доставать ее и в то же время поможет нам.

– Это не сработает, – покачав головой, сказала я. – Ты никогда и никого не нанимала так. Обычно ты «от» и «до» проверяешь биографию человека, прежде чем нанять его. И не стала бы рисковать своим именем и свадьбами, лишь бы отвлечь кого-то.

– Неужели я не могу сделать благородное дело? – с улыбкой поинтересовалась она.

– Это уж точно не про тебя, – категорически отрезала я.

– Эй! – воскликнула мама.

Я молча сверлила ее взглядом. Наконец она вздохнула и призналась:

– Ладно, ты права. Мне позвонила Ева и спросила, не могли бы мы как-нибудь отвлечь Эмброуза за дополнительную плату.

– Она собирается заплатить тебе, чтобы ты присматривала за ее сыном?

– Я не буду с ним нянчиться. Либо он будет работать, либо сделка отменяется. Я ей так и сказала.

Она вытащила из бумажника двадцатку и протянула мне.

– К тому же, видит бог, я не собираюсь поручать ему что-то важное. Мелкие задания, перенос вещей, сделать что-то в последнюю минуту и купить кофе.

Я на секунду задумалась.

– Но это же мои обязанности.

– Именно. – Мама улыбнулась. – Ты вот-вот окончишь школу, и начнутся твои последние каникулы перед колледжем. Мне бы хотелось, чтобы ты попыталась насладиться ими.

– Не поступай так со мной, – попросила я с ноткой предостережения в голосе. – Мне хватило и нескольких минут общения с ним, чтобы понять: сама я справлюсь гораздо лучше.

– Все для тебя, – сказала она, будто не слыша моих слов. А затем, не давая возможности возразить, быстро наклонилась вперед и прижалась губами к моему лбу. – Отдай ему деньги, проводи до «Яванского кофе» и расскажи, что нужно купить. А затем отправляйся домой. Хорошо?

Мне хотелось возразить, дернуть за стоп-кран поезда неприятностей, еще не успевшего набрать скорость. Но часы за ее спиной показывали четыре пятнадцать, а через два часа мне предстояло встретиться с Джилли, и возможно, со Стивом Бароффом в очереди за аттестатами. К тому же, учитывая то, что мне удалось узнать об Эмброузе Литтле, он и сам добьется своего увольнения. Наверное, еще до того, как я получу аттестат.

– Хорошо, – согласилась я, забирая у мамы деньги. – Ты сама роешь себе яму.

– Какая прекрасная фраза, – ответила она. – Ты говоришь совсем как выпускница старшей школы.

Я закатила глаза и потянулась к ручке, чтобы открыть дверь. А когда толкнула ее, она тут же отскочила от чего-то с другой стороны. Оглядевшись, я увидела лежавшего на полу Эмброуза, который находился так близко от кабинета, что, уверена, мог услышать наш разговор. Упс.

– Думаю, я собрал все, – сказал он, судя по всему, ни капли не обидевшись. – Но, блин, это просто суперлипкий скотч.

– Вот почему он стоял в подставке для скотча, – напомнила я, пока он поднимался на ноги и выбрасывал в мусорное ведро остатки ленты. – Мама хочет кофе. Я должна передать тебе деньги и проводить в кофейню.

– Отлично, – ответил он с такой легкостью, словно в его жизни и вовсе не было проблем.

Конечно, он вряд ли услышал то, что я говорила. А если и слышал, то мог подумать, что я говорила о ком-то другом или что просто очень эмоциональная.

– Показывай дорогу.

* * *

– Может показаться, что нет ничего проще, чем сходить за кофе, – сказала я, когда мы встали в конце неожиданно большой очереди в «Яванском кофе». – Но ничто не бывает простым, когда дело касается мамы. И это первое, что тебе следует знать.

Он кивнул.

– Хочешь сказать, она крепкий орешек?

Я посмотрела на него.

– Никогда не называй ее так. Никогда.

– Я запомню. – Он кивнул, и локон тут же свалился ему на лоб. – Знаешь, у меня такое чувство, будто ты не веришь, что я справлюсь с этой работой.

– Ты прав, – согласилась я и сделала шаг вперед, продвигаясь к кассе.

У него хватило наглости сделать оскорбленный вид.

– Почему? Ты ведь меня совершенно не знаешь.

– Может, и так, но не стоит забывать о том, что мне уже о тебе известно. Из-за тебя задержалась свадьба твоей матери…

– Оглядываясь назад, стоит отметить, что лучше бы она вообще не состоялась. Представь, если бы я еще хоть немного поболтал с Деми, то мама могла бы одуматься и избавить себя от многих проблем.

– …а сегодня, – продолжила я, – ты сломал собственность компании и довел до слез клиента.

– Я довел до слез свою сестру, – поправил он. – В тот момент я еще не был сотрудником компании. Это важное уточнение.

Очередь медленно продвинулась вперед.

– Ты всегда ищешь отговорки, чтобы не нести ответственность за созданные тобой неприятности?

– По какой-то причине в большинстве случаев все винят меня. Так что я держу ухо востро.

– По какой-то причине?

– Разве ты не должна сказать мне, какой кофе заказывать?

Я так сильно сжала челюсти, что пришлось уговаривать себя расслабиться. Поняв бесплодность попыток, я повернулась и посмотрела на женщину, которую мы с Уильямом звали «телефонисткой». Каждый будний день, во сколько бы я ни пришла в кофейню, она сидела за одним и тем же столиком, с открытым ноутбуком и телефоном у уха, к тому же разговаривала так громко, словно хотела, чтобы все слышали ее беседу. Иногда женщина обсуждала свою работу – она расшифровывала медицинские карты, – но чаще болтала на личные темы. Так в начале недели я узнала, что у одной из ее подруг диагностировали рак груди, а у нее самой аллергия на ростки пшеницы. И это я сократила.

Неудивительно, что и сейчас я слышала, как она своим громким, немного звонким голосом обсуждала стоимость авиабилетов.

– Уильям всегда заказывает большую порцию латте с обезжиренным молоком. Всегда. А вот мама непредсказуема. Чаще всего она просит купить эспрессо с цельным молоком. А если у нее стресс, ей может захотеться двойного эспрессо. Но если она огрызается на тебя, то лучше бери простой. В таком состоянии она не почувствует разницы, и так будет лучше для всех.

Эмброуз ничего не ответил, и я увидела, что он внимательно изучает выпечку. Отлично.

– Эй! – воскликнула я. – Ты вообще слышал…

– Большую порцию латте с обезжиренным молоком и эспрессо с молоком для твоей мамы. Не надо возмущаться. Плюс к этому два круассана с шоколадом, разогретых так, чтобы он потек.

Я моргнула, удивленная, что он вообще хоть что-то запомнил.

– Я ничего не говорила о круассанах.

– Это для нас, – объяснил он.

– Но я не хочу круассан.

– Ты выглядишь нервной. Это поможет, – посоветовал он. – Не волнуйся, это за мой счет. Правда, возможно, мне потребуется занять пару баксов до зарплаты.

Позже я поняла, что в этом ответе сложилось все, что так раздражало меня в Эмброузе. Но в тот момент я просто молчала, не зная, что сказать. И тут мой телефон запищал. Это было сообщение от Джилли: «ВОЛНУЕШЬСЯ? ГОВОРЯТ, В «А-КАДРЕ» БУДЕТ ПОТРЯСНАЯ ВЕЧЕРИНКА. МЫ СОЗДАЕМ ВОСПОМИНАНИЯ!»

– Вечеринка в «А-кадре»? – заглядывая мне через плечо, спросил Эмброуз. – Где это?

Я тут же перевернула телефон.

– Серьезно? У тебя вообще есть манеры?

– Это же ты достала телефон во время нашего разговора, – возразил он, но, заметив мой пристальный взгляд, добавил: – Знаешь, тебе действительно нужен этот круассан.

– Следующий, – позвал бородатый парень чуть старше меня, стоявший за стойкой, который так сильно любил клетчатые рубашки, что Уильям окрестил его «дровосеком». – Привет. Как дела в свадебном бизнесе?

– Так же безумно, как всегда, – сказала я, а затем указала на Эмброуза. – У него есть заказ, но ты, наверное, и сам знаешь, зачем мы пришли.

– Возможно, – ответил «дровосек». – Но лучше скажите мне.

– Я ухожу, – объявила я Эмброузу. – Не забудь взять лишних салфеток.

– Оки-доки, – крикнул он мне вслед, когда я зашагала к двери, – повеселись на выпускном!

Эти слова были сказаны таким радостным и добродушным тоном, который настолько не совпадал с моим настроением, что я вновь невольно стиснула челюсти. Как можно быть таким невосприимчивым к окружающим и не замечать, как сильно ты раздражаешь других? Когда я открывала дверь, этот вопрос все еще не давал мне покоя. Но внезапно все мысли, разговоры в зале и тихую музыку перекрыл голос «телефонистки».