Kitabı oku: «Любимый паж Его Величества или Как достать дракона?», sayfa 3

Глава 8. Древняя магия – те-ле-фон, и пятилетний пророк Манюня

Эй, он же не грудь там разглядывает?!

Хотя она у меня вроде не настолько выдающаяся, чтобы светить ему из-под куртки, да еще и в полутьме, но все же. Если Морозко меня раскусил, то на этот раз предложит мне еще и язык отрубить за вранье. А там уж в комплект и до рук дойдет.

Надо как-то выпутываться, пока он не разглядел мои стратегически-важные части. Что бы такое придумать?

– Вроде водой управляешь, а какой-то туманчик разогнать не в силах, – подмечаю я, пытаясь зацепить его. – Хоть бы попробовал. Глядишь, уже сегодня попрощались бы у порога твоего дома.

Однако Морозко похоже решительно настроен разглядеть что-то там у меня за пазухой:

– Над этим туманом я не властен, – задумчиво отзывается он.

– Это еще почему? Это же тоже жидкость, только газообразная, – почему-то решила почитать нравоучения своему потенциальному палачу.

Игнорируя мой вопрос, Морозко тянется к воротнику моей куртки и бесцеремонно запускает пальцы внутрь.

– Эй! – только и успеваю возмутиться я. Сопротивляться бесполезно, я промерзаю до нутра при попытках оттолкнуть наглеца.

Он выуживает руку, сжимая пальцами примятые листы с детскими рисунками, и наконец отпускает меня.

– Это еще что за свитки? – спрашивает с подозрением.

– Подарок, – отмахиваюсь я, чувствуя облегчение от того, что опасность оказаться разоблаченной миновала.

– Сейчас поглядим, что за подарок, и от кого! – разворачивает листы и вполне ожидаемо ничегошеньки не видит, потому что вокруг темнота, в которой карандашный рисунок разглядеть особо невозможно.

Хмыкает что-то недовольно, продолжая вертеть в руках «таинственный папирус», думаю примерно так он сейчас величает обычный лист А4 с детскими каракулями в своей голове.

– Отвечай, что это за документ! – ну вот, снова приказывает.

– Говорю же, подарок, – устало отзываюсь.

– Не за услуги ли случайно?

– Можно и так сказать, – киваю.

– Ага! Значит, тебе все же заплатили, чтобы ты проверил склеп?! – яростно выдает он свои умозаключения. – Ты должен был убедиться, что я погиб, но вместо этого, бестолковый гном, разбудил!

– Ой, да откуда ж ты такой недоверчивый, дядя? У меня вроде в детдоме детство прошло, но даже я предпочитаю верить людям, – отчитываю его. – Рисунок там. Мне младшие нарисовали в благодарность за одежду.

– Не ври мне! – шипит, снова прихватывая мою горемычную куртку.

Глаза того и гляди начнут в ночной тьме молнии метать. Ух, какой злой!

– Подсветить? – скептически поджимая губы, спрашиваю я.

– Чего?

Вытаскиваю из кармана куртки телефон, и быстро включив фонарик, перевожу в лицо Морозки.

– Это еще что за магия? – отшатывается, будто такой как он вообще способен пугаться.

– О, это очень мощная и древня магия. Называется телефон! – шепчу я, стараясь звучать как можно более угрожающе.

– Те-ле-фон, – протягивает он, боязливо приближаясь, словно я этот самый телефон неразумному неандертальцу показала, ей богу. – Свети сюда! – повелевает, очевидно обращаясь к мобильнику, и вытягивая перед собой смятые листы.

– М-м, – с важным видом качаю головой. – Это ведь моя магия. И она подчиняется только мне.

Великан подбирает былое величие, которое его на секунду покинуло. Приосанивается:

– А ты – мне! – звучит, как очередной приказ. Но я уже начинаю привыкать к его заносчивости. – Значит ты и свети!

Ладно, уже хотя бы с этим пунктом разберемся, да может займемся обустройством ночлега. Что-то я подустала от своего бесплодного побега.

Свечу на рисунки, устало оглядываясь по сторонам. Было б еще что-то видно кроме этого тумана. Он рассеивает свет от фонарика, будто обволакивая нас с великаном в один светящийся пузырь.

– А ты-то похоже неграмотный? – бросает.

Понимаю, что в сложившихся обстоятельствах, самое верное будет согласиться. Ведь местной грамоты я точно не знаю:

– Мгм, – отзываюсь, продолжая вглядываться в туман.

– И как это понимать? – в его голосе снова слышится угроза, которая уже кажется совершенно обыденной, поэтому я не реагирую.

Однако в мою куртку, – я уже даже утомилась вздрагивать каждый раз, – снова вцепляются огромные ручищи. Закатываю глаза:

– Ну что еще, нестабильный дед мороз? – фыркаю ему в лицо.

У меня перед лицом возникает рисунок Манюньки, и теперь я будто совсем другими глазами на него гляжу…

Все тот же гном в красной шапке. И тот же крокодил с крыльями, что держит за руку гнома. Только вот я сразу-то и не заметила, что во второй руке у гнома пестрая палочка, смутно напоминающая ручку, что Морозко величает артефактом.

Ладно про шапку мама Вера рассказала, но откуда Манюня про ручку узнала?

Она у нас сказочница такая. Сны ей красочные снятся, а она их потом еще дофантазирует, и всем рассказывает. Про принцесс и драконов, про магию и волшебных созданий.

Может я конечно накручиваю. Мало ли что под этой палочкой задумывалось неуемной детской фантазией. Но парочка стоит посреди леса, которому при первом рассмотрении я не придала значения, а перед ними, очевидно, ползает змеюка. Шестиглазая…

У меня перед глазами проплывает моя бывшая реальность, в которой Манюня не раз мне залепляла какие-то на удивление взрослые для пятилетки вещи:

– Будешь ты жить! – однажды бодро оповестила она меня. – Только не здесь. В другом мире!

А тогда еще грустно усмехнулась, посчитав, что это на нее так подействовала сказка мамы Веры о жизни и смерти, которую она всем «своим» детям рассказывает, кто потерял родителей.

Манюнька у нас пророк что ли получается?!

Пытаюсь наспех припомнить хоть одну ее сказку, но мне не дает собраться с мыслями рука, что снова грубо встряхивает меня за грудки:

– Кто тебе этот план нарисовал? Отвечай!

Вздыхаю:

– Да чего ж вы подозрительный такой? Говорю же: маленькая девочка, Манюня ее зовут! – отвечаю честно.

– Как ты тогда на болотах оказался? Да еще и с этой странной магией?! – кивает на телефон, что я все еще сжимаю в руке.

– Случайно забрел! – тоже отчасти правда.

– Ни один идиот не ходит мимо болот случайно! Даже такой, как ты!

– А вот с оскорблениями, я бы вас попросилааа…ааа вы же вроде сказали, что тут ни один идиот не ходит? Тогда кто эти ид… люди?

– Думаешь, я дважды поведусь на эту уловку?! – грохочет. – Говори правду, пока твой лживый язык не рассыпался!

Чувствую, как язык мой и правда начинает холодеть, будто льдом покрываясь. Вот черт.

Конечно он больше не поведется. И очень зря. Потому что в этот раз я не соврала…

Глава 9. И кому бы еще стоило рот не раскрывать

Чувствую себя сейчас тем мальчиком-пастухом из басни, который кричал «Волк!».

Эх, кажись волки пришли, только теперь мне уже никто не верит. А доказать ему я не могу, потому что язык совсем занемел от обледенения.

Только и могу хлопать глазами, глядя на троицу в белых накидках с глубокими капюшонами, что стоит в нескольких метрах от нас. А предательский туман, будто специально для них развеялся, выдавая нас с великаном незнакомцам.

– Асане не лжет, – уверенно звучит скрипучий женский голос из правого капюшона.

Глаза Морозко делаются круглыми, как блюдца, когда он осознает, что это не я выдала эту странную фразу.

– Черт бы их побрал, – ворчит себе под нос великан, ослабляя хватку. – Только этих тут не хватало.

Чувствую, что язык начинает понемногу отходить:

– Кого? – выдавливаю, уже заведомо начиная опасаться пришлых.

– Туманники, – выразительно приподнимая брови, шипит Морозко, будто это слово должно было мне все объяснить. – Ну, Брамосы же!

Его новая попытка мне ничего не дала, и очевидно он это понял, поэтому устало отмахивается:

– Просто, не вздумай врать хотя бы при них, иначе нам обоим крышка!

– Посему? – лепечу занемевшим языком, догадываясь, что этот верзила неспроста напрягся при появлении белых капюшонов.

Морозко подается ближе ко мне и быстро шепчет:

– Вся эта туманная завеса их рук дело, потому я и не в силах ее укротить. Это не самый обычный туман. Когда ты его вдыхаешь, он проникает в твое тело, позволяя Брамосам буквально видеть тебя насквозь. И больше всего они не любят ложь, – тут он делает многозначительную паузу, будто мне сейчас должно стать стыдно. – Соврешь, и туман в твоем теле превратиться в едкий дым. А за компанию и в моем тоже. Так что будь другом, постарайся при них рот не открывать, – к моему удивлению все же объясняется и почти вежливо просит Морозко. – Иначе мне придется приморозить твой язык обратно.

Те удушат, этот приморозит… А я уж удивилась, что в этом обращении он обошелся без угроз. Поторопилась, видать.

Выдавливаю язвительную улыбочку:

– Не находите, что мужчинам негоже трогать языки друг друга, пусть даже и магией?

Стрельнув в меня убийственным взглядом, Морозко наконец отпускает меня и поворачивается к нашим незваным гостям:

– Брамосы, какой сюрприз! – похоже, старается звучать приветливо, но выходит чертовски ненатурально. – Какими судьбами?

– Тебе прекрасно известно, сын Вифария, что мы на своей земле, – подает голос средний капюшон, что очевидно тоже оказывается женщиной. – Почивший король сам ее нам отдал.

Вижу, как у великана почему-то сжимаются кулаки:

– Известно, – соглашается он, однако звук будто сквозь зубы сочится. – Так почему же вы дали столь благородному королю умереть на вашей земле?

– Тебе ли не знать, что нам принадлежит лишь лес. Мы не ступаем на болота.

– Не ступаете, зато силы для всего этого представления вдоволь черпаете с болот! – он размахивает руками, разгоняя вокруг себя туман, что снова норовит его облепить. – Зачем вы тогда предупредили меня о предстоящей гибели короля на болотах? Знали ведь, что я помчусь его спасать! Хотели заточить меня в мраморном склепе на эти чертовы двадцать лет? Или сколько там времени прошло? Я со счета сбился!

Ого… Судя по его словам, он был каким-то приближенным короля. И с подачи этих Туманников отправился его спасать в склеп, да сам там и слег. Жуть какая. На двадцать лет! Так вот чего он там валялся. Его заточили. Звучит ужасно. Как-то даже немного жалко стало этого злого великана.

– Наш лес – наша тюрьма, – холодно отзывается на эту исповедь второй капюшон. – Мы не вправе выходить за ее пределы. И вмешиваться в жизни людей. Так повелел сам почивший король.

– Поглядите, какие Туманники у нас послушные! – фыркает Морозко. – Короля уже с четверть века нет, а вы все подчиняетесь его приказу? Вместо того чтобы выйти на болота и освободить меня?!

– Мы бы все равно не смогли это сделать. Только Асане.

– Асане, – недобро усмехается Морозко. – Сомневаешься – используй слова на наречии известном одним Туманникам. Тогда и объяснять ничего не придется!

– Асане – это… – собирается было объяснить второй капюшон, но великан останавливает ее, поднимая ладонь.

– Довольно! Я все понял. Значит, то была месть мне. За волю короля. Чтобы я на собственной шкуре испытал, каково это оказаться запертым. Но даже не в лесу, где вы сполна черпаете энергию стихий. А в безжизненном склепе, заточенным в собственное тело?!

– Это ложь, – предупреждающе скрипит голос правого капюшона, чья фигура кажется ниже остальных.

– Он позволил вам занять лес, чтобы вы перестали докучать королевству! – неистовствует Морозко, и его голос словно от мраморных стен в гробнице, грохотом отбивается о туманную завесу. – Потому же и ограничил вас!

Блин, у чувака определенно серьезные проблемы с самоконтролем. И это он еще мне велел рот не открывать. А сам-то вон как разошелся.

– Это ложь! – уже настойчивей скрипит голос.

Прячусь за спиной здоровяка, едва заметно дергая его за ледяную рубаху:

– Эй, Морозко, угомони свои таланты, – пищу я. – Сам ведь сказал, что они и придушить могут.

– Исходя из всего вышесказанного, я могу сделать вывод, что вы были в сговоре, с тем архимагом, – не останавливается он. – Смерть короля и мое заточение – ваших рук дело и…

Он осекается, словно воздухом подавившись…

Ох ты ж гробушки-коробушки, походу дело запахло жаренным!

Глава 10. Переговорщица

Вперед выступает тот третий капюшон, что все это время ни слова не проронил, и выставляет перед собой руку:

– В тебе слишком много лжи, сын Вифария! Твои фантазии порождают злобу, что в свою очередь приведет тебя на путь мести. И ты станешь гибелью для нашего мира!

О, так и это тоже женщина? У них тут что, какой-то кружок по интересам? Ну, типа там всякие феминистки, амазонки, кто там еще бывает?

Морозко, блин. Ну, сам ведь предупреждал, что с этими тетками шутки плохи, так чего разорался тут?

Понимаю, ситуация какая-то не очень приятная сложилась. Злость разыгралась. Но так-то сам говорит, около двадцати лет прошло. Чего ж теперь так подставляться? Надо радоваться, что вообще после такой отключки – включиться получилось. За короля конечно обидно. Но работа-работой, а о себе тоже позаботиться стоило бы.

Вот уже за горло хватается, глядя на своих душителей исподлобья:

– Дракон так просто не сдастся! – хрипит он, выкидывая перед собой ладонь, из которой в сторону троицы летит буквально груда льда.

Эти, – как он их там их еще называл, – Брамосы, в мгновение ока растворяются в воздухе, будто смешиваясь с туманом, но едва лед пролетает мимо места, где они только что стояли, как они возникают вновь. Целые и невредимые.

Вот черт! Походу мы нехило так влипли. Ведь, чую, мой великан тоже не ожидал от них такого финта.

– А вы обновили свои навыки за то время, пока я не мог даже пальцем шевельнуть, – из последних сил хрипит он и вдруг грохается на колени, вынуждая меня вздрогнуть. – Прости, пацан…

В смысле «прости»?

Они его что ли  и правда убили? Совсем? Как так-то?!

Гляжу на распластавшегося у моих ног великана и глазам поверить не могу. Мне-то признаться, уже не привыкать видеть его в таком положении, но это его «прости, пацан» прозвучало как прощание. Кажется, на этот раз просто что-то там из него вынуть будет недостаточно…

Что же делать? Он же мой первый друг в этом незнакомом мире. И да, пусть не самый дружелюбный: обещал меня съесть, руки отрубить, язык отморозить, и дальше по списку… Но по сути-то, пока что не выполнил ни одну из своих угроз? Из болота-таки вытянул, и даже одежду свою предложил. Значит вроде все же – друг? К тому же управу, в виде ручки… ой, извиняюсь, артефакта – я на него нашла. Хоть и забываю в нужный момент использовать.

Помнится, мы с друзьями в детдоме тоже дрались поначалу, прежде чем стали этими самыми друзьями. Слабину не проявлять – закон. Но и своих, когда выходим на чужую территорию – никогда не бросать!

А если представить, что, хотя бы доля из того, что тут говорил Морозко – правда, то страшно подумать, что ему пришлось пережить. Его подставили, заточили и бросили. Тогда понятно, откуда в нем столько недоверия.

Перевожу ошалевший взгляд на этих бессердечных теток. Это ж надо, всего-то за слова – человека убить! А как же дипломатичные переговоры, о которых нам мама Вера все уши прожужжала? Всегда повторяла, что взрослые только так решают конфликты.

– Переговоры! – выкрикиваю я, бесстрашно выступая вперед, и становясь между, надеюсь еще живым Морозко и выставленной рукой злой тетки.

Та сразу опускает руку, и отстраняется, будто моя неприметная персона могла напугать их своим скромным выпадом.

– Требую переговоров! – повторяю я.

– Нам не о чем пока говорить, девочка, – вновь подает голос второй капюшон. – Позволь нам избавить тебя от препятствия на твоем пути, и мы уйдем.

Значит, они-таки разглядели во мне девушку? Должно быть, дело в их силе, о которой рассказывал великан. Вроде насквозь видят. Тогда им точно не составило труда понять, что я вовсе не парень. Хм…

Точно феминистки! Только куда более извращенная версия, нежели в нашем мире. Мужика убить – и глазом не моргнут. А меня не тронут, – несмотря на то, что мы с Морозко вроде как на одной линии выступали, – просто потому что я девушка?

– Нет у меня никаких препятствий! – бросаю я, смутно догадываясь, что таковым они посчитали Морозко.

– Ты говоришь правду, – скрипит первый капюшон, о присутствии которого я уже успела позабыть, так как все, что говорит эта женщина, это «правда-ложь». – Значит, действительно веришь, что путь твой чист.

Точно, они ж еще и вроде как вранье чуют. Значит нужно говорить лишь то, во что действительно верю.

– Сын Вифария ведь едва не убил тебя, – напоминает второй капюшон.

Мне становится как-то неловко за своего приятеля. Он ведь и правда, при их появлении проявил себя не лучшим образом.

– Не собирался он меня убивать, – главное верить, что это действительно так.

Технически он и правда меня убить не пытался. Съесть – да, подумывал. В трясине бросить – да. Оставить без жизненно важных конечностей – тоже было. Но не убивать же. Так-то он наоборот говорил, что я ему живой нужна.

Второй капюшон поворачивается к первому, дожидаясь пока он едва заметно кивнет. Угу, прокатило, походу.

– Асане заступается за сына Вифария? – говорит самая болтливая из этой троицы.

– Признаться, я ХЗ, кто такая Асане, но я – Власова Василиса Игоревна совершенно определенно заступаюсь за своего друга!

– Друга? – переспрашивает вторая тетка, словно пробуя это слово на вкус. – Боюсь, ты ошибаешься, Асане.

– Может и так, но я бы хотела, чтобы вы оставили его в живых! Дабы я лично убедилась в своей ошибке, – требую, набравшись смелости из своей теории, что «своих» они трогать не станут.

– Уверена?

Вот же блин! Ну чего они меня все с панталыку сбивают-то!

Глава 11. Съест или не съест, вот в чем вопрос

Понимаю, что возможно они хотят предостеречь меня от моего недружелюбного великана. Но не бросать ведь его теперь умирать, тогда как он спустя столько лет только-только вернулся к жизни. С моей помощью, между прочим.

Да, он конечно на первый взгляд похож на бандита, красивого такого бандита. Но судя по их разговору – человек он вовсе неплохой: все-таки ж бросился спасать этого своего короля.

Я всегда говорю, нельзя судить о человеке по внешности. Меня вот однажды чуть из собственного подъезда не выперли, приняв за попрошайку.

В общем, мы в ответе за тех, кого… разбудили. К тому же, каким бы ни был угрожающим в глазах капюшонов мой друг, долго я с ним все равно оставаться не намерена. Сбегу, как только приведу его в живое состояние…

– Уверена! – наконец отвечаю я.

– Это правда, – скрипит «детектор лжи».

– Что ж, это твое решение, Асане. Только ты способна вдохнуть в него жизнь обратно, – второй капюшон медлит, будто решаясь, стоит ли продолжать со мной говорить: – Будь осторожна. Наш мир довольно суров к пришлым. Особенно если это хрупкая девочка с чистой душой. Не дай злым людям узнать о себе правду, не показывай никому своих слабостей.

Она щелкает пальцами, и прямо передо мной вдруг вспыхивает огонь. Отшатываюсь, стараясь вглядеться в темноту за языками пламени, чтобы задать еще пару вопросиков, относительно последнего высказывания. Но там теперь только туман.

Вот как? Разгадали значит меня с потрохами. Однако не сдали какой-нибудь инквизиции. А костерчик походу развели, чтобы я согрелась. Ну или же впечатлить меня хотели.

Не пойму. Они добро или зло? И какую правду мне в итоге надо скрывать? Что я попаданка? Или что девушка? Еще что-то про чистую душу и слабости. Хм… поди разбери. И исчезли.

Так, чего же я стою?!

Падаю на колени перед Морозко, что выглядит весьма безжизненно и принимаюсь его теребить за плечи:

– Эй, Морозушка, подъем! – зову я, но реакции никакой. – Опасность миновала, можно уже не прикидываться опоссумом!

Блин. Ну чего он лежит весь такой холодный?

Даже как-то страшно становится. А что если я слишком поздно вмешалась? Вдруг все это время, тетки знали, что он давно… того, а мне просто зубы заговаривали? Старые карги!

– Морозко, миленький, ну просыпайся ты… – уже хнычу от отчаяния.

Так, ну-ка отставить панику! Как там обычно в моих любимых сериалах? Массаж сердца?

Складываю руки на ледяной рубахе, и только сейчас замечаю, что она словно начала подтаивать. Кажись, дело плохо. Если этот рефрижератор больше не морозит, значит и правда сильно сломан.

Нужно поторопиться! И раз…

Надеюсь в этом мире устройство человеческого организма не сильно отличается от нашего, и я элементарно туда давлю. Иначе будет как-то печально. Вдруг у него в грудине какая-нибудь печёнка, а я тут расстаралась, что под конец второго десятка нажатий отогреться успела и без помощи продолжающего полыхать рядом костра.

Так! Тридцать надавливаний есть!

Наспех стягиваю шапку, обтирая ею лицо от выступившего пота, и наклоняюсь к все так же неподвижному Морозке.

– Ох, ты мне этого точно так просто не спустишь, если узнаешь, – бормочу, нерешительно подсовывая руку ему под шею.

Тяну за бородатый подбородок, чтобы открыть рот.

– Всего два вдоха, – будто его заранее утешаю. – Правда, очень надо. Чтобы эту дрянь удушающую из тебя выгнать.

Закрываю ему нос, и боязливо прикасаюсь к губам. Ну не дай бог ему прямо сейчас очухаться! Убьет же, как пить дать!

Вдыхаю в его легкие воздух до последней капли. И вдруг ощущаю едва уловимое шевеление губ на своих.

Резко отстраняюсь, боясь оказаться пойманной с поличным. Прикрываю ладонью рот, типа, если что это не мои губы только что его касались…

Лежит. Неподвижно так. А глаза раскрыты. Будто в небо глядит, любуясь звездами, да только ничего кроме зарева, развеянного туманом, там и в помине не видать.

– Эй, Морозушко, ты чего? – шепчу нерешительно. – Никак обдумываешь, как бы меня убить пооригинальнее?

А он не шелохнется. Прямо как в склепе парой часов раньше.

Хлопаю по карманам, проверяя не выронила ли я на него ненароком ручку. Нет. При мне защитница моя.

Ну точно что-то удумал!

– Ты вот это завязывай, – прошу тихо, на всякий случай сжимая в руке свое средство самозащиты. – Я же из лучших побуждений…

Подаюсь вперед, понимая, что реакции на мои оправдания никакой не следует.

Он ведь не умер? Опять.

Заглядываю в его глаза и… Ой, мамочки-Верочки!

На меня глядят синие омуты, какие-то заоблачно-космические, с мелкими, будто электрическими вкраплениями, словно именно в этих глазах сейчас спрятались все звезды. А я как завороженная наблюдаю, пытаясь отыскать должный быть где-то тут зрачок. Но его и в помине нет.

Вот это спецэффекты!

Удивительно-пугающе-прекрасно…

Мне бы так. А-то я пока только своей лысой башкой честной народ впечатляю.

Замечаю, что мои пальцы, не посоветовавшись с мозгом, уже тянутся к фантастическому лицу. А ну стоять!

Благо, пока еще слушаются.

Ну и что я собиралась сделать? В глаз его потыкать, дабы убедиться в реальности этого сказочного персонажа?

– Морозкооо, – в который раз пытаюсь привести его в чувства. – Эй, ты меня так не пугай. А то я…

Осекаюсь, замечая, как едва заметно шевельнулись его ноздри. Замираю.

Мой великан немного приоткрывает рот, и ведет перед моим лицом носом, закатывая глаза. Чего это с ним?

–Асссане, – шипит словно змей, вынуждая меня покрываться мурашками с головы до пят.

– Таки пришел в себя? – шепчу, отчего-то сомневаясь, стоит ли сейчас вообще голос подавать. Странный он какой-то. – Ч-чего разлегся тогда?

От греха подальше отстраняюсь, стараясь не совершать резких движений, когда вдруг чувствую, как на мой затылок ложится тяжелая ладонь. Вот черт…

Великану хватает одного легкого толчка, чтобы я едва не распласталась на его груди, от неожиданности роняя куда-то в гнилую листву свой спасительный артефакт. Меня прихватывает за горло вторая его ручища, фиксируя пальцами мое лицо, что я и голову-то повернуть не могу, чтобы посмотреть, куда она укатилась.

– Ассссане, – словно безумный шипит он.

Ну все, мне крышка! Сейчас того и гляди придушит!

– Ну дальше-то что? – фыркаю я. – Теперь дразниться этим странным словом будешь?! Раз уж собрался убивать, так убивай, неблагодарный ты Морозко. Вообще не понимаю, почему я теперь буду за тех теток отдуваться! Им навалять не смог, решил на мне отыграться? Или это все из-за искусственного дыхания? Так я же вроде для тебя…

Великан подается вперед, а я зажмуриваюсь, в ожидании, что сейчас он меня точно сожрет!

Его на удивление горячие губы касаются моих губ.

Ну вот… уже начал есть…

Эх, коротка оказалась моя новая жизнь. Толком и осмотреться не успела, как меня уже вот поедают. Причем, нужно признаться, весьма активно так. Чувствую, как он уже добрался до языка, а все тело ломит от нестерпимой агонии…

Абсолютно нестерпимой. А для сложившихся обстоятельств, еще и неподобающе… приятной.

Погодите-ка… Так он меня не ест что ли?!