«Близится утро» kitabından alıntılar, sayfa 2
Наш мир полон любви, а мы деремся за нее, как будто любви может не хватить на всех. Не хватить – хотя ее нужно всего лишь найти. Всего лишь увидеть! Однажды я встретил человека, который сумел это. Вначале улыбка не сходила с его лица. Он словно стал хранителем забытой тайны, он был одухотворен случившимся. Каждый, кто оказывался рядом, будто слышал далекую и прекрасную мелодию. Но ему не хватило веры в себя и свою любовь. Улыбка исчезла…
Судьба человеческая – будто ветвь дерева. Росла прямо, да надломили ее небрежной рукой, мимо проходя. Выправилась, но ударила буря. Согнулась от ветра, протянулась вверх. Уткнулась в другую ветвь – да и изогнулась вниз.
И все равно – растет ветвь. Все равно – радуется весне, все равно – жжет ее мороз и калечит град. Изломанная, но живая. А какой могла стать – то уже никому не ведомо.
Страх рождает лишь страх.
Любой поступок ведет нас к добру или злу. Но если бы все было так просто – по одну руку добро, по другую – зло! Ведь никакой злодей не признается в том, что поступает неправильно. Всегда найдутся оправдания.
Вот бегают по потолку тени, складываются в узоры – один другого затейливее. Так и наша жизнь – череда света и тьмы. И не понять, от чего пошла в жизни черная полоса, как не понять, глядя на тень, что ее отбросило – ветка ли дерева, пролетевшая за окном ночная птица или чья-то рука, поднятая в свете фонаря…
Даже в зерне живет цель, но из тернового зерна вырастает лишь терн, а из зернышка кедра – кедр. Человек же все решает сам. Он думает, что строит дом, а он всего-то строит себя! Он думает, что добивается успеха, а он лишь заставляет сорняк превратиться в хлебный колос. Но если ты никогда не видел колоса – как ты отличишь его от пустой травы?
Ох уж мне эти моралисты! Вначале святость свою блюдут. Потом, как дело серьезно встанет – об их шкуре, к примеру, или о тех, кто им дорог, – всю мораль забывают. Но только опасность проходит – снова за старое! А не согрешил ли я… а как бы мне покаяться… Почему же это так выходит – кто в жизни особым благочестием не отличается, тот в минуту опасности, напротив, такое совершает, что дивишься.
Все людские беды – из непонимания друг друга.
В любом стремлении есть и высокие, и житейские обстоятельства. Я помню летуна, проявившего себя в бою немыслимым асом, но позже оказалось, что у него всего-то болел живот и требовалось быстрее посадить планёр.
Если бы можно было измерить добро и зло, определить их по шкале, подобной шкале альтиметра или компаса, мы утратили бы всякий стимул меняться… меняться к лучшему.
