Kitabı oku: «Михаил Задорнов. От Рюрика до Ельцина», sayfa 3

– Но Екатерина Великая несколько сложнее подходила к этой проблеме, намекала на свое родство с Рюриком…

– На то она и Великая.

– А что же антинорманисты?

– Спор шел на повышенных тонах. Веками. Вторую «партию» учёных, которые не принимали норманнскую теорию, норманисты обозвали «позорным» словом «славянофилы». Обвиняли их в том, что утверждения последних ни на чём не основываются, кроме как на ложном чувстве патриотизма. Хотя среди антинорманистов были такие уважаемые учёные мужи, как Ломоносов, Татищев, Шишков и другие.

– А позже – например, Степан Александрович Гедеонов. Кстати, кроме прочего, первый директор Эрмитажа.

– И не только он, но и, например, Иловайский, по учебникам которого училась вся Россия. А их называли пустоголовыми шовинистами. Этот спор на время прекратила советская власть, которая вообще клеймила позором всех царей, независимо от рода и племени. Эксплуататоры – и всё! И от кого они произошли, не имело для пролетариев никакого значения. По традиции всех времён и народов историкам-учёным в очередной раз было спущено их новое мнение: такой исторической фигуры, как Рюрик, никогда не было! Легенда, миф, сказка, придуманная царями специально, чтобы иметь идеологическую платформу для эксплуатации русского народа. Норманисты и славянофилы вынуждены были примириться. Сказали сверху примириться – и примирились! И дружили! И при встрече обнимались и целовались, продолжая ненавидеть друг друга. Однако «официальную» грязь друг на друга более не выливали. Хотя в душе со спущенным сверху мнением, наверняка, не соглашались и продолжали спорить на кухнях, тихо посапывая под музыку Вивальди.

– Но все-таки в советские времена антинорманисты получили государственную поддержку… Хотя Рюрика считали легендой.

– Кстати, легенда – это не так уж плохо. В сказках и легендах иногда побольше правды, чем в исторических трактатах. Полностью перечеркнуть Рюрика, конечно, никто не мог. Ведь все русские великие князья и цари до Василия Шуйского с гордостью назывались Рюриковичами. Так продолжалось почти тысячелетие. Что же получается? Свою «фамилию» взяли от несуществующего сказочного персонажа? Настолько были несведущи? Тогда почему от неизвестного? Почему не от Ильи Муромца или не от Алёши Поповича? Можно представить себе реальный род потомков от Шерлока Холмса, Чингачгука или от Карабаса Барабаса? У нас была сильная историческая наука, она не могла отсечь целый пласт прошлого. Интересные теории были, например, у академика Рыбакова – и по поводу предшественников Рюрика, и о развитой государственности в Новгороде и в Киеве до прихода «варяго-россов». Все это подтверждалось находками археологов. Правда, при этом Рюрик превращался во второстепенную фигуру. Но ведь он, как-никак, основатель династии… Этого у него отнять невозможно.

– А что же после развала Союза – снова политика по отношению к далекому прошлому изменилась?

Нежелание «остепенённых» слушать возражения затмило их умы окончательно, и любую улику против норманнской теории они до сих пор стараются растоптать и уничтожить. Или большинством «академических» голосов признать фальшивкой. Хотя истинная фальшь определяется отнюдь не голосованием. Мы хорошо должны были себе это уяснить после очередных выборов.

Словом, у политиков и правителей теперь сложная задача – как праздновать, казалось бы, самую важную для Отчизны дату образования родного государства? Как приход германцев? Опасно! Народ не возрадуется. Глядишь, опять на Болотную высыплет. А если признать, что варяги-русы были рода славянского, обвинят в шовинизме на Западе, не дадут кредиты, не примут в Парижский клуб. А Парижский клуб для сегодняшних газонефтехлёбов поважнее истории Отчизны – на последней «маржу» не наваришь. Уж лучше отпраздновать втихаря, без шумихи, не раздувая проблемы. Как с захоронением Ленина: похоронишь, полстраны возмутится, а так вроде бы все привыкли.

– А, кстати, как Вы относитесь к этой проблеме?

– Конечно, я за Мавзолей. Если отвлечься – в конце 1980‐х мы, сатирики, к сожалению, немало сделали для разрушения советского мировоззрения, которое очень быстро привело и к разрушению страны. Сейчас я в этом раскаиваюсь. Нас подхватила волна успеха – и мы мало задумывались о последствиях. А страну стоило беречь. И Ленин – человек, которого будут изучать тысячелетиями. Традиция Мавзолея – безусловно, не православная. Но Владимир Ильич и не был православным христианином. То, что его родные хотели видеть Ленина похороненным рядом с матерью – вранье. И сам он никаких распоряжений не оставил. А мы сейчас имеем уникальную усыпальницу, которая известна на весь мир. И архитектор Щусев очень тактично подошел к этой задаче. Там нет помпезности ни внутри, ни снаружи. Уважение к человеческой жизни и смерти, гармония. Поэтому я, безусловно, за то, чтобы этот памятник великой советской эпохе сохранился на века. Осмеивать Ленина очень легко. Я сам не раз с успехом этим занимался. Он громаден и потому является хорошей целью. Но правы оказались некоторые мои старшие друзья и близкие, которые еще тогда, в перестройку, говорили, что мы к Ильичу еще вернемся. Действительно, вернемся. Дельных мыслей в его многотомнике немало. И еще одна важная черта – он был бескорыстным. Невозможно даже представить, чтобы Ленин воровал. Любимого брата Дмитрия Ильича он послал бороться с эпидемиями. Опаснейшее задание. Любимая женщина – Инесса Арманд – тоже умерла, потому что заразилась холерой на Северном Кавказе. А поехала она туда не отдыхать в каком-нибудь дворце, а агитировать среди солдат и крестьян. Мы в свое время шутили над Инессой Арманд, а это героическая женщина.

– Но есть в наше время ученые, которых вы уважаете?

– Конечно! Это и историки, на исследования которых я опираюсь, начиная с недавно ушедшего доктора наук Аполлона Кузьмина. У него есть ученики. Конечно, и сегодня есть ученые истинных государственных академий. Я преклоняюсь перед профессиональными и талантливыми математиками, физиками, биологами, генетиками… Там тоже всё непросто, не всех увенчивают званиями заслуженно, а некоторые таланты остаются за пределами системы. Мы знаем о таких самородках.

– Это касается и историков?

– Им сложнее, в сто раз сложнее. Ведь история – это, как сказал Михаил Покровский, политика, опрокинутая в прошлое. Политика! А это дело жесткое, если не сказать грязное. Им, чтобы добиться новых степеней, сохранить свое положение при верхах, главное – ничего нового не открыть! Так надежнее. А то, не дай Бог, откроешь что-нибудь «не ко двору». Гораздо выгоднее закрывать все вновь открытое. Куда надежнее. Пример тому самый доказательный: как только меняется власть, так история переписывается с точностью до наоборот. Что это значит? История не наука! Это мнение правящего класса. Истинные историки во все времена и во всех странах, к сожалению, были лишь несогласные с огосударствленной историей.

Видимо, сегодня украденной былью всего человечества (не только России) должны заниматься энтузиасты по воле сердца, а не за деньги. Среди них, конечно, будет попадаться немало фантазеров, которые будут выдвигать теории типа Рюрика с братьями прислали в Новгород инопланетяне с планеты Трон, а немцев наклонировали в Скандинавии специально, чтобы зачморить славян.

Подобной хрени, между прочим, я читал немало! Она и в интернетовских комментариях (а я их обязательно читаю) иногда встречалась.

Но время и народное мнение – лучший фильтр правды. Сколько бы ни гнобили нашего царя Ивана IV (в Европе его даже прозвали «Ужасным», за то, что казнил казнокрадов и выгнал заморских торгашей на мороз голыми) – народ славянский продолжал чтить его за те добрые дела и за жесткую власть, за то, что Россию сделал сильной, улучшил образование и многое другое… И называл его – Иван Великий! Позже Петр – еще один великий воин, который во многом учился у первого русского царя – присвоил себе погоняло Великий, а Ивану IV, у которого это прозвище отнял, приклеил лейбл «Грозный». Пётр, между прочим, был куда более грозным. А Иван Васильевич правил в страшные средневековые времена, когда весь мир упивался казнями, которые проводились на центральных площадях. И каждый монарх был убийцей. Он не был ожесточённее других. Зато бесспорно, что он обгонял современников по образованности. Он же и музыку писал, и историю знал, и богослужения составлял. Пожалуй, излишняя религиозность, доходившая до экстаза – вот его недостаток и корень бед. Но тогда, в XVI веке, очень сложно было переломить эту тенденцию. Всё было слишком густо замешано на религии. Трудно было от нее освободиться. Кстати, отчасти это удалось Петру. Вот он во многом отбросил религию. Не совсем, но все-таки отбросил. Даже каменные здания стали строить не только для монастырей. И светская литература возникла.

– А как же культ святого Александра Невского, которому он поклонялся?

– Я уверен, что для Петра он, прежде всего, был воином и дипломатом. Да Невский и в реальности не был таким уж богомольцем. Полководец, достаточно коварный политик, он умел общаться и с ордынцами, и с европейцами, успешно боролся за власть. А его слава связана, прежде всего, с военными победами. Ну, а церковь просто хитроумно использовала его авторитет после смерти. Если посмотреть список канонизированных русских князей – вы удивитесь. Там же много противников. Одним прославляли за то, что они непримиримо вели себя с монголами, других – за компромисс с теми же монголами. Церковь – гибкая система. Там побеждает конформизм. Быть может, потому она и сохраняется уже не первое тысячелетие? Они – беспринципные и умелые политики, которые никогда не забывают о своем интересе.

– Но вернемся к Ивану Грозному – первому русскому царю, вокруг которого уже несколько веков не умолкают споры. Для Вас он, в первую очередь, кто?

– Это самый оболганный политик в истории. Против него действовали самыми непотребными способами. Попытаюсь объяснить чуть подробнее. О том, что в мире есть экономические киллеры, благодаря американским документальным фильмам «Дух времени», сегодня знают многие. О том, что есть киллеры исторические, даже не догадываются. В отношении истории они всегда работали по двум направлениям: первое – поменять в российской истории плюс с минусом местами, второе – убрать из учебников, энциклопедий и справочников все, что касается чести и достоинства русских людей: дворян, военных, крестьян… А вот любую жестокость, которой тоже было немало, не только оставить, но и приукрасить. Вот и Грозный – самый яркий пример такой спецоперации на идеологическом фронте. Его же буквально с землей смешали! Конечно, Иван Васильевич был не подарок. Однако то, что о нем пишут, и то, каким его изображают в фильмах, слишком далеко от правды. Например, в одном из учебников написано, что Иван Грозный в Новгороде Великом казнил более десяти тысяч человек. По последним подсчетам дотошных копателей старины, по распоряжению Ивана Грозного за всю его жизнь было казнено… около пяти тысяч человек! Готов добавить еще одну тысячу для верности – до конца верить статистике никогда нельзя. Но, если сравнить с любой европейской страной того времени, можно смело сказать… – всего пять – шесть тысяч человек! В Париже с ведома короля в одну ночь вырезали более 30 тысяч человек. Однако Карла IX никто потом «Грозным» не называл. Английская королева Елизавета I, которой Иван, будучи еще не Грозным, делал предложение, а она ему отказала, за свою жизнь отправила на эшафот и на виселицы более 80 тысяч человек! Но ее называют Великой, а нашего Ивана Васильевича Грозным.

– И почему так происходит? Почему именно его выбрали в качестве ритуальной жертвы?

– Он сильно кое-кому наступил на пятки. И наметил для России тот путь, которого наши западные заклятые друзья больше всего боятся. Ну, посудите сами. Почти каждый американский президент загубил в мире в несколько раз больше народу, чем наш Иван Грозный. Почему Запад уже несколько веков пытается преподнести нам Ивана Васильевича как маньяка? Чем он так провинился перед Европой? Все очень просто… Он ненавидел торгашей и предателей! Иностранцев – продавцов водки – однажды выгнал ночью на мороз в чем мама родила и лично над ними потешался. После чего выдворил «отмороженных» навсегда из России. Поддавшись западным сочинялкам, никто не вспоминает о том, что при Иване Грозном начали печататься в России книги, стало улучшаться образование, было открыто множество школ даже для крестьянских детей, набрали силу земства, построили множество каменных крепостей… Армия окрепла, получила пушкарей и медиков, были обозначены границы России… При этом оказалось, что на ее территории могли бы уместиться несколько Франций и Англий. Это вообще привело западные страны в бешенство. Да, чуть не забыл… Навсегда было покончено со страхом перед татарскими набегами! Множество экспедиций Иван Васильевич отправил на север и на восток для выяснения: пригодны ли тамошние земли для русского крестьянина? Много можно перечислить заслуг этого царя. Недаром до Петра I его называли Иван Великий. Когда же Великим начали величать Петра, Ивану Великому пришлось искать новое «погоняло». Двум Великим в российской истории места нет. Тогда-то припетровские историки и прилепили Ивану Васильевичу кликуху «Грозный». Естественно, не без влияния Запада. Сильно напугал Европу наш Иванушка Грозненький своими реформами. Если б я был кинорежиссером, не задумываясь снял бы фильм о том, как через всегдашних «агентов влияния Запада», вечных предателей России – поляков, было подстроено Смутное время с одной-единственной целью – навсегда уничтожить власть набравших силу российских царей Рюриковичей. За польские деньги предатели-бояре вырезали всех потомков Ивана Грозного, вплоть до малолетних детей. После чего из той же Польши один за другим начали поставляться в Россию самозванцы. Была запущена в народ легенда о том, как Иван Васильевич убил своего сына. При этом постарались забыть, как те же бояре отравили любимую жену царя и его матушку, которую он боготворил более всех на свете. Долго терпел Иванушка, еще далеко не грозный, предательства своих прислужников. Поначалу даже уговаривал их больше так не делать. Наконец, после убийства очередной жены, не выдержал и понял, что если немедленно не станет Грозным, то народ его не поймет.

– Получается, Грозный – центральная фигура русской истории?

– Я убежден, что, если б не Иван Грозный-Великий, Русь так бы и не поднялась с колен после татаро-монгольского ига. Это и напужало Европу! И началась великая пиар-кампания супротив царя-упрямца. Закончилась для России плачевно: красиво одетые поляки дошли аж до Кремля, засели в нем, с испугу закрыли ворота и хоть недолго, но радостно болтали ногами, сменяя один другого на российском троне – ради развлечения. Царями они, конечно, не были. Короче, расшевелили медведя. И проснулся он как раз в том самом Новгороде, в котором, согласно официальным сегодняшним историческим сведениям, после резни, учиненной царем Иваном, вообще не должно было остаться населения. А между тем, именно в Новгороде собралось могучее народное ополчение, и в очередной раз Родина простила государство, и пошла его выручать, и выгонять поляков из священных кремлевских палат! Тогда удалось. Но это не означает, что удастся и завтра. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу, что центральной фигурой нашей истории я все-таки считаю другого человека. Более загадочного и таинственного. Но именно он заложил основы развития нашего народа на века вперёд. Он нарисовал чертёж будущей России в те времена, когда такого слова ещё не было.

– Вы говорите о Вещем Олеге?

– Да, конечно, о нем. В последние годы это для меня фигура номер один. Здесь я, конечно, больше рассуждаю по-писательски. Я чувствую его – как героя, как необыкновенно притягательную личность. Для меня он затмевает и Рюрика, и Иван Грозного, и Петра Великого, к которому я тоже все-таки не потерял уважения, хотя не одобряю оголтелого западничества. А центральная фигура – все-таки Олег. Кстати, единственный правитель в долгой истории нашей страны, от которого в официальной истории не сохранилось даже отчества. Разговор о нем надо начать издалека. Знаете, как археологи узнают, на каких землях в древние времена жили славяне? Это очень любопытно! Если находят следы выращивания ржи или льна, значит, то были земли славянские или их предков. Так вот… судя по археологическим данным, предки славян – будем их называть праславяне – заселяли большую часть Европы уже в середине третьего тысячелетия до… нашей эры! Наверно, то было самое мирное и золотое время для коренных жителей Европы – землепашцев. Но постепенно стали набирать силу новые степные, кочевые племена. Они нарушили спокойствие Золотого века праславян и стали их теснить понемногу с Дуная и предгорья Карпат к северу. Рабовладельческие цивилизации, такие как Греция, Персия, Египет, Финикия, вообще превратили юг Европы в сплошную мясорубку. Рим добрался со своими имперскими замашками и до севера! И начали славяне потихоньку приходить в движение, бросать исконные земли предков, расходиться… Кто на восток, кто еще глубже на север от этой бессмысленной бойни.

Вещий Олег

– Это было задолго до Олега?

– Задолго. Я начал издалека. Например, в то время на острова переселились шотландцы. Они тоже из праславян. Поклонялись богу Велесу. От его имени Уэллс. Бог скота – поэтому Скотлэнд. Дело в том, что и у праславян, и у славян был серьезный недостаток – они не признавали рабства. И еще: очень не любили воевать! Желали лишь одного – жить мирно, почитать своих богов, собирать урожаи, радоваться праздникам, которые всегда посвящали солнцу или другим явлениям природы. Даже одежды носили светлые, чтобы радостнее было жить, глядя друг на друга. Вот почему давным-давно, однако во времена вполне запамятные, переселилась часть славян на восточные земли, а потом еще дальше на северо-восточные. Озера, реки, леса… Кое-где леса спалили – получились поля. И стали жить-поживать, добра наживать, а земли те вскоре стали для них родными. Поскольку, где человек трудится, там и его Родина. Однако вскоре «мясорубка» «прогрессивной части европейского человечества» стала подступать и к их новой Родине. Ближайших соседей, что сели еще ранее на Днепре, обложили данью степняки-хазары. С севера и с запада тревожили германские племена. Неспокойно стало. Как роду славянскому себя сохранить?

Главные вопросы решались у славян общим собранием. Происходило оно на городской площади, которая чаще всего называлась красной, от слова «красная» в значении «светлая». Называлось такое собрание «Вече». То, что нынче в России называется Думой. Только в Думе депутаты без роду, без племени, а на Вече сходились мудрейшие от каждого рода. Разница, кстати, существенная: мудрейшие или выбранные по рекламе за деньги? Сегодня считается, что демократия зародилась в Греции. Чушь! О какой демократии может идти речь в Греции, если там был рабовладельческий строй? Правом голоса обладали только богачи, у которых было достаточное состояние и некоторое количество рабов. Впрочем, и в наше время демократами себя называют лишь те, кто с деньгами и наверху у власти. А Рим? Их Сенат – пародия на демократию! Он состоял сплошь из казнокрадов. Нет, настоящая, честная демократия в древние времена была только в Израиле – «Собрание судий» и у славян – «Вече». Рассаживались на Вече по ступенькам на площади. Кто более уважаем, занимал ступени повыше. Такие назывались «оступененными». Потом слово облагородилось и стали говорить «остепененный». Солиднее! Вот так простое слово «ступень» переродилось в гордый термин «степень».

Все, казалось бы, шло хорошо. Однако лишь поначалу. Времена быстро менялись. Появились не только враги на границах славянского мира, но еще и южные торгаши вкрались в неторопливую жизнь мирян-землепашцев. Там, где враг не пройдет, торгаш всегда влезет.

– А славяне торговать не любили?

– Не любили. Иногда занимались этим, были славяне-купцы, но это занятие не слишком уважалось. А когда погружались в эту стихию – разрушался весь многовековой уклад. Соблазны оказались для славян страшнее вооруженных врагов. Кто-то быстро разбогател, продавая меха заезжим купцам. Кому-то выгодно удалось продать лен, зерно… Кто-то выстроил крутой терем. Кто-то сам стал купцом. Началось разделение по достатку. И воцарилось на Вече на долгие годы несогласие. Каждый «депутат» стал биться за свой род, за свою выгоду. Научились у южных торгашей. Не стало более порядка в «стране Гардариков». Срочно надо было создавать войско-дружину. А как? Один род, тот, который ближе к границе жил, понимал, что надо в общую казну на содержание войска отдавать минимум десятину. А те, кто отселились от границ далее, их не поддерживали. Зачем? И так до них враг никогда не доберется!

Князем, который руководил Вече, – как бы теперь сказали, спикером парламента – был легендарный Гостомысл. Имя очень даже славянское. Княжеский род Гостомысла издревле славился гостеприимством и благожелательностью. Благодаря своему авторитету сдерживал он нередко «народных избранников», готовых пойти стенка на стенку. Слушались его. Доверяли. Не раз жизнь доказала, что его решения верные и дальновидные. Понимал Гостомысл: если вовремя все не объединятся – никакое Вече впредь не спасет. Еще понимал, что сам не вечен. Стар стал, а власть передать некому. Было у Гостомысла четыре сына. Двое погибли в схватках с шайками хазарскими. Двое – в стычках с нурманами, когда последних изгоняли с Ладоги. Я буду часто называть норманнов нурманами. Скорее всего, наши предки произносили это слово именно так.

Нет больше наследников. Правда, есть три дочери. У них сыновья. Власть должна была перейти если не к сыновьям, то к внукам по старшинству. У старшей дочери сын был видный, не по годам развитый, богатырского телосложения. Звали его Вадим. Вот только отец, муж дочери, принял христианство и сына крестил. Не нравилось это Гостомыслу. В ту пору славяне христиан побаивались. Во-первых, христиане, которые до них добирались, были в основном люди торговые и пытались все время обмануть. Во-вторых, ходили в черных одеждах, отчего глазу славянскому становилось, глядя на них, печально. А главное – все время оскорбляли они славянских богов, превозносили своего. Славяне им не раз предлагали: зачем спорить? Раз вы поклоняетесь Христу, а живете среди нас, поставьте и его с нашими богами на капище и почитайте, как мы своих. Сердились христианские купцы. Да как вы смеете? Наш должен один стоять! Ваши ему не ровня. Обижали такие слова славян. Как же при таких настроениях князем сделать христианина, который к тому же с торговыми людьми путаться начал? Не по душе это придется народу. Другое дело – средняя дочь Умила… Правда, живет не на родной земле, вдали от родительского дома, на не доступном врагам-германцам острове в Варяжском море. Зато, говорят, детей вырастила смелыми, отважными бойцами, под стать их отцу – герою князю Годславу.

– Вы рассказываете о приходе Рюрика?

– А без него до Олега не добраться. Старшой Умилы – Рарог – авторитетом стал даже среди варягов. Целую флотилию из лодий на острове создал. Дружину добрую собрал. За отца саксам отомстил. Не всем, конечно, а только тем конунгам, которые бесчестным путем выманили князя бодричей и казнили его на глазах защитников города для их устрашения. Сказывали, в бою этот Рарог был неуязвим, будто кто-то на него особый оберег наложил. Мечами с обеих рук владел. По слухам, волхв его еще в детстве учил: ставил в лодку, сам стрелы в него пускал, мальчонка должен был от них уклониться, и при этом чтобы лодка не перевернулась. В дружину к Рарогу шли даже скандинавы. Называли его по-своему – Рюриком. Дисциплина в его дружине была отменной. Радовался Гостомысл таким слухам. Вот бы такого внучка заполучить. Он бы всех несогласных заставил объединиться. Пришел бы с дружиной, приказал всем дружить, и все бы дружили. Торговых бы поприжал за год-два, собственное войско организовал, своих бойцов-варягов учителями сделал. Оружие, говорят, у него лучше скандинавского, хотя и в подражание выковано. Тогда бы нурманы на нашу землю точно соваться перестали. Да и хазары еще бы сто раз подумали, прежде чем пытаться, как полян, данью обложить.

Вот только как остепененных и народ убедить? И придумал Гостомысл такое, что может придумать только человек одаренный, причем именно славянского рода. Будто видел он сон! Из чрева его средней дочери Умилы вырастает великое державное дерево! Крона этого древа разрастается, наливается силой невиданной и становится неохватнее, чем у остальных древ в округе. Позвал волхвов, рассказал им о своем вещем сне. Те сразу поняли, к чему князь клонил. Доброе дело затеял! Соединить две ветви славянского рода: военную силу тех, кто «с заката», с трудягами «на восходе». Силища получится! Врагу так просто не одолеть. Созвал Гостомысл Вече, рассказал о своем сне. Волхвы подтвердили: мол, действительно, и они видели, что Гостомысл такой сон видел. Короче, удостоверили! Тут надо сказать, что славяне всегда больше верили снам, чем законам. Сны у них часто назывались вещими. Не в том смысле, что они во сне видели какие-то дорогие вещи, как нынче видят в снах коттеджи, яхты, дубленки… Вещий сон от славянского слова «весть». Он приносит весть.

Сон сильное впечатление произвел на Вече. Уж раз такому мудрецу, как Гостомыслу, вещий сон приснился, значит, в этом сне веления богов! И решили мудрейшие из старейших и старейшие из мудрейших послать гонцов к Умиле и к ее сыновьям. Конечно, были и несогласные. Особенно недоволен остался сын старшей дочери – Вадим. Ведь ему по закону, а не согласно сну, власть должна была перейти. Но обхитрил его мудрый седой дед. Сном воспользовался. То есть тем, что вне закона. Закон ведь люди пишут, а сон – от богов!

Вадима многие молодые бойцы уважали. В сражениях с хазарами героем себя проявил. Прозвище к нему прилепилось – «Храбрый». Купцы христианские, те, которые с юга к словенам зачастили, его тоже поддерживали. Не хотели, чтобы самостоятельность у славян усилилась. Настраивали Вадима против решения Гостомысла и Вече. Уже заранее возненавидел тот своих братьев двоюродных, особенно старшего Рарога. И был им впредь до конца дней своих лютым врагом.

– Вы, как будто былину рассказываете.

– А так оно и есть. В общем, пришли послы к Рюрику-Рарогу на его остров, но не сразу обо всем рассказали. С малого начали: мол, князь наш, Гостомысл, дед твой, скоро уйдет в мир иной, хочет с дочерью и внуками, которых сызмальства не видел, попрощаться. Врасплох застало Рарога такое известие. Позвал мать и братьев посоветоваться: как быть? Обещал своей братве возглавить поход на Сицилию – «должок» один остался после прошлого похода – дружина почти собралась, все живут в радостном ожидании далекого и прибыльного путешествия, а тут дед зовет. Сказывают, помирает. Отказывать нельзя – грех. Даже Умила не догадалась об истинной причине такого приглашения. Расплакалась бы, если б умела. Но разучилась с тех пор, как мужа казнили, и самой пришлось стать главой семьи, почти мужчиной! Словом, оставил Рарог за себя помощников, наказал им продолжать сборы к походу на Сицилию, обещал скоро вернуться и отплыл с матерью и братьями к деду на восход по Варяжскому морю, далее в озеро Нево в княжеский город Ладогу.

Знал Рарог, что дед хитрец, но что настолько – не предполагал. Мало того, что умирающим притворился, а сам крепок, как посох странника, так еще, заманив, и власть предложил над своим народом. Народ, конечно, добрый. С рарогами-бодричами – родные братья. Боги одни! Чуть имена разнятся. И земля обильна, дед прав, и богатой может быть – только трудись на ней! Но не варяжское это дело – в земле копаться. Конечно, любили варяги порой прийти на восток, сделать передышку от своих походов в Европу, куда хорошо было ходить золотишко грабить, драгоценностями сундуки набивать, учиться торговать, воевать… А когда хотелось любви, посидеть у костра, песни геройские о доблестном прошлом попеть, на сеновале поваляться не с европейской маркитанткой, а с селяночкой, у которой очи, как озеро Нево, тогда путь один – к славянам «на восход». Вот только подолгу жить подобно мирянам у варягов не получалось. Снова хотелось в романтику, то есть с врагами сражаться. Иначе чувствовали, как зарастают жиром и душа, и тело.