Kitabı oku: «Тёмный легион», sayfa 5
Напавшие на колонну анонимы не взяли ни оружия, ни еды, ни сами машины. Даже топливо из баков, и то не слили. Вставал закономерный вопрос: ради чего была организована засада? Ради пленных? Выходило, что так. Но кому и зачем понадобились пленные?
Все это, кончено, было интересно, но Цента куда больше волновал обнаруженный запас провизии, чем судьба его бывших владельцев. Кто бы ни устроил тут разборку, они оказали ему огромную услугу, оставив нетронутыми все трофеи. Цент потер руки в предвкушении поживы. Консервы, пиво, сухарики, патроны – зря он счел этот поселок бесперспективным. Наоборот, очень даже удачно они сюда заглянули.
Выйдя из автобуса, Цент увидел Машку. Та стояла на крыше гаража во весь рост и смотрела куда-то сквозь оптику винтовки. Затем быстро опустила оружие и замахала ему руками, о чем-то предупреждая.
– Что? – крикнул Цент.
Машка указала рукой направление, после чего стала крутить руками воображаемый руль. Цент понял ее – с той стороны к ним приближался автомобиль.
– Оставайся там, – гаркнул он. – Прикроешь.
Машка услышала его, кивнула и опять залегла в укрытие. Цент сбежал с дроги, перемахнул через забор и спрятался за ним. Между металлическими листами имелась достаточно широкая щель, чтобы вести наблюдение, ну или чтобы высунуть в нее ствол автомата и устроить небольшой сюрприз. Цент уже решил, что не уступит свою добычу каким-то левым людям. Он первый сюда пришел, первый обнаружил консервы и пиво, а это значит, что по закону зомби-апокалипсиса, все это принадлежит ему. Немногие готовы соблюдать закон, наглецов хватает, поэтому лучше мочить всех заранее, чем потом горько разочаровываться в людях.
Впрочем, через минуту, когда незваные гости пожаловали, решимость Цента пролить кровь, резко пошла на убыль. Тех оказалось целое войско, шесть машин, битком набитых вооруженными людьми. Рэкетир начал подозревать, что это вернулись организаторы засады. Вначале пленных куда-то свезли, а вот теперь явились за трофеями. Немного стыдясь своей трусости, Цент решил не нарываться. Силы были неравны. Бог с ними, пусть забирают пиво и тушенку. Это, конечно, не значило, что Цент простит им этот вероломный поступок. Уж этому-то точно не бывать. Он уже набросал кое-какой план действий. Тот был несложен: выследить, где находится логово банды, и заминировать ведущую к нему дорогу. Просто и изящно. Чтобы не думали, что можно вот так взять и забрать себе консервы.
Прибывшие люди остановились метрах в пятидесяти от колонны, и тут же полезли из своих автомобилей. Их оказалось так много, что Цент пожалел о выбранной позиции. Следовало спрятаться лучше. Наблюдать отсюда удобно, но ведь могут и обнаружить. И тогда боя не избежать. Машка, конечно, прикроет, но много ли они вдвоем навоюют против такой ватаги? Впрочем, менять что-то было уже поздно. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.
Понаехавшая банда вела себя как-то странно. Часть бойцов заняли позиции и держали на прицеле окрестные дома, другая группа не без опаски приблизилась к разбитым автомобилям. Цент услышал голоса. Переговаривались нехристи негромко, но кое-что он все-таки разобрал. Похоже, он ошибся в своих выводах, и эти люди не были авторами засады. Судя по всему, они являлись приятелями тех, кто ехал в колонне.
Вскоре это предположение подтвердилось. Вначале незнакомцы провели внимательный осмотр места происшествия, затем, не найдя ни живых, ни мертвых, затеяли бурный мозговой штурм с элементами дедукции. Они тоже обратили внимание на странности, которые до них заметил Цент. Ребята явно были сбиты с толку, и не понимали, что произошло.
– Ну, пусть бандиты, предположим, – громко говорил высокий статный парень, – но зачем? Ведь ничего же не тронуто.
– Пытаются запугать? – предположил другой.
– Запугать?
– Ну, типа это послание.
– Да какое-то странное послание. Непонятно ведь ничего.
– А если они наших забрали, чтобы выкуп потребовать? – сказала подошедшая к ним невысокая женщина с короткими рыжими волосами.
– Выкуп? – удивился высокий парень. – Да что мы можем им дать помимо того, что есть тут? Оружие, еда – вот же все. А больше у нас ничего нет.
– Но зачем-то они наших забрали, – не унималась баба. – Притом живыми. Как-то это странно.
– Это еще не все, – подал голос мужик, который до этого осматривал пустые машины. – Боя не было.
– То есть?
– Стреляли только наши из машин, да и то немного. Вокруг посмотрите – нет следов сражения.
– Как же так, – мотнул головой парень, – целя группа, вооруженная до зубов, и даже толком не пыталась отбиться? Я просто ничего не понимаю.
– Может быть, нападавших было слишком много?
– Если так, то у нас большие проблемы. С такими крупными бандами мы еще не сталкивались. Нужно найти этих подонков, и скорее. Наши ребята у них, и они могут быть еще живы. Давайте все тут осмотрим, вдруг остались какие-нибудь следы.
После этого предложения надежда отсидеться в укрытии растаяла как дым. Начнут вокруг лазать, точно обнаружат. Цент решил не доводить до этого, потому что потом трудно будет убедить незнакомцев, что он не при делах, и ничего плохого не замышлял. Решил действовать на опережение, с предельной наглостью и цинизмом.
– Добрый день, – крикнул он, не высовываясь из укрытия, и правильно сделал, потому что в ответ на его вежливое поведение последовал хамский огонь из всех орудий. Верхнюю часть забора буквально сдуло свинцовым ураганом, на Цента посыпались искры и куски жести. Затем кто-то закричал:
– Прекратить огонь! Прекратить!
Успокоились герои не сразу, какой-то тормоз выпустил несколько пуль уже после того, как остальные перестали попусту переводить боеприпасы. Цент решил, что потом установит личность этого стрелка, и сделает ему чрезвычайно больно.
– Кто там? Выходи! – прозвучала команда с дороги.
– Стрелять не будете? – прикинулся напуганным Цент.
– Нет.
Доверия к этим типам не было никакого, но Цент решил рискнуть. Оставив автомат в укрытии, он медленно вышел из калитки с поднятыми руками. Десятки стволов смотрели прямо на него, рождая внизу живота неприятный и унизительный холодок. Цент скосил взгляд, пытаясь высмотреть Машку, но та слишком хорошо спряталась. Это в лучшем случае, а в худшем, могла бросить его и попросту сбежать.
– Ты кто такой? – спросил высокий парень, что был тут, похоже, за главного.
– Цент, – ответил Цент.
– Как?
– Цент. Зовут меня так.
– Ну, предположим. И где твои приятели?
Цент попытался припомнить, а где же, в самом деле, его приятели, и настроение совсем испортилось. Часть приятелей, самых лихих и бескомпромиссных, являвшихся украшением девяностых, уже давно лежала в могилах. Менее лютые чалились на нарах вплоть до зомби-апокалипсиса, а теперь уже тоже отмучились. Ну и было несколько таких, которые потеряли остатки стыда и приспособились к временам порядка и стабильности. О них Цент даже вспоминать не хотел. Этих недостойных людей он раз и навсегда вычеркнул и из своей памяти, и из своего сердца.
– Что молчишь? – спросил парень.
– А что тут скажешь? – вздохнул Цент. – Тошно на душе. Какая бригада была! Какие дела делали! Куда оно все ушло?
– Значит, это ваших рук дело? – уточнил собеседник, имея в виду расстрелянную колонну.
– Нет, не наших, – честно ответил Цент. – Я сюда пришел за десять минут до вас.
На слово ему не поверили.
– Да взять его, и допросить с пристрастием! – вякнул какой-то мужик, злобно глядя на Цента.
– Это ты, что ли, брать собрался? – криво усмехнулся Цент.
– У меня в этой группе брат был, – зарычал мужик, хватаясь за рукоять огромного ножа, что висел у него на поясе.
– Мне на твоего брата присесть и поднатужиться, – честно объяснил ему Цент. – Да и на тебя тоже, в общем-то.
Мужик побелел от гнева и сорвался. Отшвырнул автомат, выхватил свой тесак и прежде, чем его успели остановить свои же соратники, бросился на Цента, запуская вперед себя волну словестного порожняка. Грозился убить, порезать на ленточки, надругаться в извращенной форме и далее в таком же духе. Цент даже в лице не поменялся. Стоял себе спокойно и криво улыбался. Был, разумеется, риск, но он все же верил, что Машка не из тех, кто бросит и сбежит. Прежде за ней подобного не замечалось.
Хлопок выстрела прозвучал в тот момент, когда мужика с ножом и Цент разделало шага четыре. Слава богу, Машке хватило ума выбрать такой момент, когда Цент оказался не на траектории выстрела, потому что пуля, пробив мужику голову, полетела себе дальше и проделала дырку в заборе. Тело рухнуло на снег, огромный нож подкатился к ногам Цента.
– Довожу до вашего сведения, – быстро заговорил тот, пока публика не успела отойти от потрясения, – что у меня тут восемь снайперов вокруг. Белку в глаз бьют, енота, бурундука… всех, короче, бьют, очень они злые. А уж вас, индюков, им перещелкать, что в носу поковыряться. Так что быстро оружие на землю, а сами отошли и ручки к небу.
Народ перепугался, но все еще мешкал. Цент вздохнул и скучающим тоном произнес:
– Скольких из вас нужно убить, чтобы до остальных дошло?
После этого автоматы, пистолеты и винтовки стали аккуратно ложиться на асфальт. Похоже, олухи и впрямь решили, что вокруг сидят снайперы, которые и разобрались с их пропавшей группой.
– Отходим назад, отходим, – скомандовал обезоруженным людям Цент, с нежностью любуясь целым арсеналом. Жаль, вооружить им некого. Было бы под его началом с десяток конкретных пацанов, он бы уже миром правил. Но таковых, увы, похоже и на свете не осталось. Уцелели только вот такие лохи, что стояли трусливой толпой с поднятыми руками, и глядели на него как кролики на лиса. Вроде и оружия на себя нацепили, и оделись воинственно, и приехали большой толпой, а ничего-то им не помогло. Лох он и есть лох. Куда ему выстоять супротив крутого перца?
От осознания собственной крутости Цента отвлекло движение в одной из машин. Кто-то трусливо копошился в салоне, явно имея намерение тишком отсидеться там.
– Это кто там? – сердито спросил Цент, указывая пальцем направление. – Эй, ты, выходи живо! Считаю до…. Да вообще считать не буду. Сейчас гранату кину.
Дверь автомобиля открылась, и наружу выполз Владик. Цент от неожиданности шарахнулся назад, даже глаза на всякий случай потер – побоялся, что это галлюцинация или призрак. Но нет, очи ясные не обманывали его. Перед ним стоял программист собственной невыносимой персоной, живой, здоровый, только очень бледный и интенсивно безрадостный.
– Да есть ли на тебя управа? – простонал Цент, быстро оглядывая арсенал под ногами. Затем ладонь его легла на рукоять шашки, и клинок со звоном высочил из ножен.
– Подойди! – потребовал Цент.
Владик вдруг сорвался с места и быстро побежал по дороге прочь от своего мучителя. Цент свирепо глянул на своих пленников, указал шашкой на одного из них, потом на другого, и скомандовал:
– Догнать и воротить. Живо! Не вернетесь, ваши друзья умрут жуткой смертью. Вперед!
Парни тут же бросились в погоню, которая заведомо была обречена на успех, ибо программист, преодолев сотню метров, заметно сбавил ход и начал спотыкаться. Обернувшись, и увидев преследователей, он издал страшный крик, полный ужаса и обреченности.
– Зачем вы убили наших друзей? – спросила рыжеволосая женщина, которую Цент приметил еще из укрытия.
– Я их не убивал, – рассеяно ответил Цент, весь охваченный предвкушением скорой встречи с другом Владиком.
– Но это же вы напали на их колонну.
– Да не нападал я ни на кого. Отстань.
– А кто же это сделал?
– Я не знаю. Мне все равно.
– А что вам нужно от нас?
Центу надоел поток глупых вопросов.
– Ничего мне от вас не нужно, – проворчал он. – Что мне нужно, я сам возьму. Но если я узнаю, что вы Владика тушенкой кормили, или, не дай бог, сухарями, не ждите пощады.
В этот момент к нему подтащили вырывающегося из крепких рук Владика. Программист бился в истерике и кричал что-то про долину смертной тени.
– Здравствуй, Владик, – плотоядно улыбнулся Цент. – А я уж и не надеялся тебя встретить.
Программист вдруг обратился к пленникам, и завопил:
– Это монстр! Это чудовище! Спасайтесь! Он вас всех погубит. Он всех убивает. Он ужасен. Алиса, беги!
– Бредит, бедняжка, – виновато пожал плечами Цент. – А вы, ребята, молодцы, что его подобрали. У меня ведь вся душа изболелась за него, проказника.
– Вы знакомы? – спросила Алиса, удивленно поглядывая на бьющегося в конвульсиях Владика.
– Еще спрашиваешь! – фыркнул Цент. – Да я об этом глупыше уже полгода забочусь. Нашел его сразу после зомби-апокалипсиса. Он был чуть живой от истощения и усталости. Подобрал, обогрел, выходил. Да и мог ли бросить? Он ведь больной, один пропадет.
– Больной? – удивилась Алиса.
– Ну, на голову, – пояснил Цент. – Находит на него иногда, и тогда только связывать, иначе ноги в руки, и поминай, как звали. Вот в последний раз, когда у него приступ случился, я и не углядел. Убежал он куда-то, а я с ног сбился его искать. Думаю – ну, все, пропал Владик. Ночами спать не мог, кусок в горло не лез. Себя винил.
И Цент так талантливо всхлипнул, что поверили все, кроме Владика.
– Он все врет! – завопил программист. – Я здоров. Он меня мучил, морил голодом, заставлял зимой в кедах ходить. Сам тушенку поедом жрал, а меня луком пичкал. Я так страдал!
– Да нельзя ему тушенку, и вообще мясное, – воскликнул Цент. – И сухарики нельзя, особенно со вкусом холодца и хрена. Как поест чего-то такого, так все, сам не свой. Я ведь с врачом консультировался, он советовал его больше овощами кормить, в частности луком. А он вон как все это переврал, дескать, я его голодом морил. Ох, Владик, тяжело нынче быть добрым, и вдвойне горько получать за свои благодеяния черную неблагодарность. Но уж меня этим с праведного пути не собьешь, и если уж взялся я о ком заботиться, то буду делать это до конца.
– Нет! – завизжал Владик, который понял главное – Цент собирается и дальше над ним издеваться.
– Так вот в чем дело, – пробормотала Алиса. – А я все думала, что он какой-то странный. Одежды нормальной не было, только какие-то лохмотья, а из оружия булава богатырская, которую он и поднять-то толком не может. А когда он ел, то будто помешался: глаза стали дикие, рычал. Я еще тогда о чем-то таком подумала….
– Да ведь ночью в одном исподнем и убежал, – вздохнул Цент, с отеческой нежностью поглядывая на беспомощно рыдающего программиста. – А о булаве этой и вспоминать не хочется. Нашел в музее, вцепился, будто дите малое, а пытались отобрать – он в слезы. Говорил, что он потомок Добрыни Никитича по материнской линии. Или Ильи Муромца по отцовской – точно не помню. В общем, одна морока с ним. Но я не ропщу. Для меня, православного человека, добрые дела делать одно удовольствие. Для того и живу на свете.
Тут, словно только заметив, что собеседники стоят с поднятыми руками, Цент быстро сказал:
– Да опустите, опустите. Ну что мы, в самом деле, дикари какие-то? Я вижу, вы люди хорошие. Владика подобрали, не обидели убогонького. Времена сейчас такие, что живым с живыми по пустякам ссориться незачем. Тебя как звать?
– Алиса, – ответила та.
– Это ты, значит, Владика нашла?
– Я.
– Спасибо тебе, солнышко. Дай обниму.
И Цент заключил Алису в объятия, окончательно сняв висевшее в воздухе напряжение. Все уже забыли об одном из своих соратников, что валялся чуть в стороне с простреленной головой, и были буквально очарованы новым знакомым. Центу и раньше говорили, что в нем пропадает великий актер, на что он обычно скромно отвечал, что и сам всегда это знал, а на сцене не кривляется по той лишь причине, что братва не поймет.
– Я Андрей, – представился парень, которого Цент принял за командира. – Значит, ты не знаешь, кто напал на наших людей.
– Сказал же уже, что нет. Сам сюда только пришел. Вон, этого балбеса искал по всей округе, уже с ног сбился.
И Цент кивком головы указал на Владика. Программист не выдержал, и снова истошно закричал. Он не понимал, что происходит, и почему его новые друзья из Цитадели дружно лишились ума. Ведь у Цента на роже было написано все уголовное прошлое, разнообразное и кровавое. Но почему-то все дружно поверили этому извергу, а не ему. И хотя Владик догадывался, что своим истеричным поведением он лишь подтверждает слова терзателя, совладать с собой было выше его сил. Стоило только подумать о том, что Цент снова рядом, и хотелось визжать и выть, а еще лучше разбежаться, и убиться головой о стену. Что угодно, лишь бы прекратить весь этот ужас.
– Вы его тушенкой или сухарями кормили? – спросил Цент.
– Кормила, – вздохнув, призналась Алиса. – Да ведь я же не знала, что ему нельзя….
– Не кори себя, – попросил ее изверг. – Ты ни в чем не виновата. Но Владика нужно связать. В таком состоянии он опасен сам для себя.
Напрасно рыдающий программист убеждал окружающих, что не болен. Напрасно доказывал, что Цент отнюдь не такой добрый самаритянин, за которого себя выдает. Его уже никто не слушал. Для них он стал припадочным душевнобольным. И когда на него надели наручники, Владику не осталось ничего другого, кроме как смириться.
– Все будет хорошо, – пообещал ему Цент нежным голосом. – Теперь я о тебе позабочусь.
Сердце Владика вынесло эту жуткую угрозу, а вот его мочевой пузырь нет.
Упрятав оклеветанного программиста в машину, бойцы Цитадели, с разрешения Цента, разобрали свое оружие.
– Твои снайперы так здорово спрятались, – признался Андрей, оглядываясь по сторонам. – Ни одного не видно.
– Да какие снайперы, – усмехнулся Цент. – Это я вас на пушку брал. Мы вдвоем странствуем…. Ну, то есть втроем. Я, Владик и Машка.
– Машка? Это она стреляла?
– Да.
– А где она?
– Здесь, – ответила Машка, показываясь из-за автобуса. – Я там совсем замерзла лежать, – ответила она на немой упрек Цента, – да и это вовсе не злодеи.
Заметив, как Машка пожирает глазами Андрея, Цент лишь беспомощно вздохнул. В этого красавчика она вряд ли бы выстрелила, как в того мужика с ножиком.
– Очень приятно, Андрей, – представился парень.
Машка кокетливо захлопала смерзшимися ресницами и элегантно оперлась на винтовку.
Поняв, что иногда полезно прикинуться и хорошим, Цент принял самое активное участие в расследовании инцидента. Изо всех сил он изображал горячий интерес к чужим проблемам, искренне переживал за пропавших людей, и кончилось все тем, что его возлюбили все. Однако, ни его талантливая игра, ни коллективные усилия, не дали никаких конструктивных результатов. По-прежнему было непонятно, кто и с какими целями напал на поисковую группу, и почему эти злодеи не взяли ничего, кроме пленников.
– В принципе, у такой большой банды должно быть где-то логово, – рассуждал Цент вслух. Бойцы Цитадели столпились вокруг него и внимали в уважительном молчании. – Нужно пошарить по окрестностям. Вы эти места хорошо знаете?
– Да нет тут никакого логова, – пожала плечами Алиса. – Единственное место, которое мы обходим стороной, это райцентр в тридцати километрах отсюда. Но там полно зомби.
– Почему обходите? – удивился Цент.
– Потому что один раз сунулись, так за нами по следу такая толпа мертвяков к Цитадели пришла, что насилу отбились. Стены тогда еще не были достроены, да и оружия было мало.
– А что такое Цитадель?
Центу стали объяснять, и тот чем дольше слушал, тем четче понимал, что сбылась его заветная мечта – он наконец-то нашел себе лохов.
Этот план Цент вынашивал давно, с самого начала зомби-апокалипсиса. Вдохновляясь историческими примерами, он мечтал найти организованную группу людей с налаженным бытом и поставками продовольствия, после чего назначить себя их князем. Это не означало, что Цент мечтал быть дармоедом на полном обеспечении. Князь, это не халява, это работа, и довольно опасная. Князь с дружиной (Цент обычно говорил – пахан с братвой) защищают рубежи родины, жестоко разбираются с другими претендентами на престол и позволяют простому люду (Цент обычно говорил – лохам) трудиться в поте лица своего, обеспечивая всем необходимым и себя и свою крышу. Примерно так обстояло дело в стародавние времена, веке в десятом, так же все происходило и в благословенные девяностые. Наступившие времена вновь сделали старые порядки актуальными. И Цент тут же решил, что не упустит даденую богом возможность добиться успеха в жизни. Хватит уже мотаться по бескрайним просторам родины, разграбляя склады с консервами и отбиваясь от мертвецов. С его-то уровнем конкретности это просто несолидно, да и возраст уже не призывной. Пора подыскать себе более спокойное и подходящее занятие. Роль правителя Цента вполне устраивала. Дело оставалось за малым – взять власть. Для этого следовало всего-то попасть в Цитадель, втереться в доверие, обзавестись сторонниками и свергнуть существующий режим. А чтобы облегчить задачу, нужно въехать в крепость героем. К примеру, таким героем, который выследил напавших на поисковую группу злодеев, жестоко покарал их и вернул свободу похищенным ими людям.
– Ладно, после расскажешь, – перебил Цент Алису. – Сейчас не до этого. Наши братья и сестры томятся в лапах кровожадных негодяев. Спасти их – вот первоочередная задача, стоящая перед нами.
– Да мы с радостью, – подтвердила Алиса, и прочие бойцы, стоящие рядом, охотно закивали головами. – Только что же нам делать?
– Я скажу, что нам делать, – заявил Цент. – Мы поедем в райцентр. Чую, там злодеи и прячутся.
– Может быть, тогда вызвать из Цитадели подкрепление? – предложил Андрей.
– Не стоит, – возразил новый князь. – Поступим иначе. Отправимся на разведку небольшим отрядом, а остальные вернутся в крепость. Там соберете всех, кто может держать оружие, и будете на связи. Мы все выясним, и если окажется, что похитители прячутся в райцентре, вызовем вас по рации.
Всем очень понравился план Цента. Всем, кроме Владика. Но еще больше Владику не понравилась новость, что изверг собирается и его взять с собой в разведку.
Помимо Машки и Владика, Цент решил взять с собой Алису и Андрея. Кое-кто из бойцов Цитадели тоже хотел поехать, но Цент возразил, объяснив им, что для разведки много народу не нужно. На самом деле он просто не слишком доверял новым знакомым, и не хотел, чтобы численный перевес оказался на их стороне.
– Ты уверен, что Владику стоит ехать? – спросила Алиса, с тревогой поглядывая на программиста. Тому только что сообщили, что он зачислен в отряд героев, и реакция на новость оказалась бурной. Владик бился на заднем сиденье, кусал зубами ручку двери и кричал диким криком.
– Один раз потерял малыша, больше такому не бывать, – ответил ей Цент. – Под моим приглядом он в большей безопасности, чем с чужими людьми.
Ехать решили на двух автомобилях. Цент размесился в машине с Алисой и Владиком, Машка с Андреем отправились за их транспортным средством, припаркованным на другом краю поселка. Остальные бойцы занялись перегрузкой припасов из автобуса в свои автомобили. Цент наблюдал за их слаженными действиями, и в душе его поднималась волна ликования. Он и мечтать не мог обнаружить целую колонию уже организованных лохов. Не надо их дрессировать, запугивать, вычленять из коллектива диссидентский элемент, разруливать внутренние конфликты. Все это уже сделали за него. Конечно, без репрессий и показательных расправ не обойтись, иначе не будут уважать (то есть – бояться), но Цент готов был пойти на эти жертвы.
– Кто у вас главный? – спросил он Алису.
– Батя, – ответила та. – Он бывший военный, полковник. Это он организовал людей, когда все началось. И он придумал построить крепость.
– Военная диктатура, значит, – пробормотал Цент.
– Почему сразу диктатура? – обиделась собеседница. – Благодаря его решениям люди выжили.
– Это понятно. Но нужно смотреть в будущее. А оно за демократическими формами правления. Только свободные выборы делают нас людьми, тирания же загоняет в глубины плановой экономики и умственного коллапса. Нужно слушать народ. Каждый должен иметь возможность участия в формировании будущего мироустройства.
Просмотр многочисленных политических ток-шоу (перед зомби-апокалипсисом их стало удручающе много) не прошел даром. Цент мог часами выдавать словестный поток подобного рода, состоящий из заученных наизусть фраз, смысла которых он, в большинстве случаев, не понимал сам. Это, впрочем, не являлось большой проблемой, потому что другие тоже его не понимали.
– Ты прав, конечно, – неуверенно проговорила Алиса, – с людьми нужно советоваться касательно принимаемых решений, но просто сейчас такие времена….
– Вот только не надо все на времена списывать, – перебил ее Цент. – Времена такие, какими их делаем мы. Тоталитарная форма правления давно доказала свою экономическую несостоятельность. Отсутствие открытой конкурентной борьбы и неуважение к частной собственности, вот те геркулесовы столбы, об которые разбивается любая ладья благих намерений. Люди не подопытные звери, чтобы ставить на них социальные эксперименты. Всякая диктатура, в том числе и военная, занимается лишь тем, что лишает человека свободы. А все эти разговоры о тяжелых временах, о том, что кругом враги, просто предлог и не более. Вместо того чтобы задуматься над тем, почему все вокруг их не любят, люди начинают штамповать автоматы и водородные бомбы, надеясь вызвать любовь к себе угрозой термоядерной войны. Поверь, это не наш путь. Ваш Батя организовал людей на постройку крепости, и за это ему честь и хвала. Но каждому овощу свое время. Пора двигаться вперед. Нужны перемены. Нельзя вечно жить на военном положении.
– Так ведь война-то идет, – вздохнула Алиса.
– Война не на поле боя, война в умах человеческих, – изрек Цент с невыносимо умным видом. – Чтобы закончить войну, нужно победить идею войны.
– Да мы-то с радостью, но ведь зомби….
– Зомби не вражеская армия, – растолковал Цент. – Они просто внешний фактор. Пока вы их воспринимаете как натовских агрессоров, у вас в голове война. А раз в голове война, то и в жизни война.
– Да как же их не воспринимать как агрессоров, если они нас едят?
– А так, что какие-нибудь дикари в джунглях всю жизнь так живут. Там пантеры, тигры, змеи – все их съесть хотят. И ничего. Люди живут, любят, женятся, детей плодят. И не считают при этом, что у них война. Я думаю, что вам эту идею войны внушили.
– Кто? – испугалась Алиса.
– А кому война родная стихия? Военным. Если на белом свете мир, они сидят без работы. И никаких тебе премиальных, квартир и внеочередных воинских званий. Военные всегда хотят войны, а если говорят иначе, то врут. Поэтому военная диктатура самая опасная. Она разжигает войну в умах людей, и те уже не способны думать ни о чем другом. Пусть на улицах не рвутся бомбы, не звучат выстрелы, но это уже не важно, ведь в умах война идет полным ходом.
Цент замолчал, возмущенно покачал головой, и промолвил:
– Нет, так мы цивилизацию не возродим. Цивилизация основывается на мире. Свободный рынок, взаимовыгодная торговля, рост уровня жизни, сбор дани с жадных коммерсантов – вот что такое цивилизация. А война, это тупик. Это истощение ресурсов и физических сил, это оскудение умов. Это вещь пострашнее зомби-апокалипсиса. Мало выжить после конца света, нужно еще суметь остаться человеком. Я уже не говорю о спасении души, а это куда важнее простого выживания.
И Цент набожно перекрестился, пробормотав что-то вроде молитвы.
Алиса явно была под впечатлением от речей Цента и крепко над ними призадумалась. Сидящий на заднем сиденье Владик и рад бы был объяснить ей, что мнимый поборник либеральных идей на самом деле изверг и терзатель, который не любит тиранию только в том случае, если тиран не он, но открывать рот было и страшно, и бессмысленно. Стараниями златоуста Цента люди теперь считали его ненормальным, а ненормальных, как известно, не слушают. Ну и Цент тоже тут, а этот за попытку своего разоблачения может обрушить на борца за правду бесчисленные кары. Чего доброго, придумает новую оздоровительную диету, и заставит страдальца питаться не луком, а чем-нибудь похуже. Владик, правда, не представлял себе, что может быть хуже лука, но не сомневался – Цент обязательно что-нибудь придумает.
Вскоре подъехали Машка и Андрей. Девушка разрешила кавалеру занять водительское место, а сама сидела рядом и изо всех сил источала сексуальность. Владик все это видел, и тут бы ему пострадать от ревности, но он с удивлением понял, что не может. Все доступное для страданий место в его организме с горкой заполнил Цент. И все равно на душе сделалось погано. Он ведь до последнего верил, что сумеет покорить Машку, пусть не своей привлекательной внешностью, не выдающимся умом и не великими богатствами, ну так хотя бы измором и непрерывным давлением на жалость. Но видя, как возлюбленная, словно зомби, пожирает глазами местного мачо, Владик пал духом. Больше ему не на что было надеяться. Впереди его ожидал лишь кромешный мрак. Что с того, что он нашел последний оплот цивилизации? Цент тоже его нашел. А это значило, что недолго оплоту осталось стоять.
– Едем? – спросила Алиса.
– Да, погнали, – кивнул Цент. – Наши братья и сестры томятся в плену у злодеев, мы не имеем права мешкать ни секунды.
Девушка с восхищением посмотрела на Цента, Владик безнадежно уронил голову. Наивные люди! Как они не понимают, что это не настоящий Цент. Это троянский конь. Подлинный Цент затаился глубоко внутри, под фальшивой маской добродетели. Но когда он вылезет наружу, а он вылезет, в этом не приходилось сомневаться, живые позавидуют мертвым черной завистью.
Владик всхлипнул от осознания собственного бессилия. Он не мог спасти этих людей, потому что они не желали слушать правду. Им больше нравилась сладкая ложь Цента. Все, что оставалось несчастному программисту, это смириться с судьбой и наблюдать за развитием событий. И не просто наблюдать, а принимать в них, волей изверга, самое активное участие.
