Kitabı oku: «Дирижер»

«Музыка – это тишина, которая живёт между звуками»

Вольфганг Амадей Моцарт

Пролог

Дневник бывшего полковника КГБ Сергея Васильевича Трифонова мне передала его вдова. Он начал его вести осенью 1982 года, когда перед увольнением со службы проходил лечение в ведомственном санаторий в Сочи.

20 октября при выходе с Большой спортивной арены в Лужниках в результате смертельной давки погибли десятки футбольных болельщиков. Опрашивая пострадавших, Трифонов заподозрил, что паникой кто-то дирижировал. Неизвестный, обладающий особым даром, использовал уже знакомые ему методы воздействия на толпу. Выводы полковника не понравились начальству и его отправили в отставку.

Находясь в Сочи, Сергей Васильевич стал исследовать другие странные случаи гибели людей и всё больше склонялся к мысли, что за трагическими событиями стоит человек по имени Дирижер. Он сопоставил хронику засекреченной трагедии с известными ему фактами, изучил списки погибших в эпицентре давки на стадионе и догадался, кто скрывается под благозвучным именем, продолжающим музыкальную династию.

Дирижер превзошел своего отца Композитора, не говоря уже о сестре Вокалистке, – сделал вывод Трифонов.

На основе его дневника я восстановил историю Дирижера.

Глава 1

20 октября 1982 года

Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет. Неразрешимая проблема.

Его задача была и проще, и сложнее. Кровный враг, которого он должен был найти и уничтожить, сбежал в Москву, надеясь затеряться в огромном городе. Расчет был верен, Москва не темная комната с четырьмя углами, а каменные джунгли. Как отыскать одного человека среди восьми миллионов, если не знаешь его адреса и не можешь обратиться в милицию?

Двадцатипятилетний Санат Шаманов полагался только на свой слух.

20 октября 1982 года в Москве резко похолодало и выпал мокрый снег. Санат, приехавший из Сочи в погоне за беглецом, не позаботился о теплой одежде и шапке. Он был одержим единственной целью – расквитаться с убийцей. Два предыдущих дня Санат почти не спал. Он колесил по городу в надежде услышать голос, шаги или хотя бы дыхание своего врага. Теплая одежда ему бы только мешала, потому что он слышал всем телом.

В момент наибольшей концентрации его организм словно порождал сверхчувствительное облако, которое выходило за границы тела, трепетало от шума и распознавало малейшие звуковые колебания. Его слух невидимыми рецепторами продирался по улицам, проникал сквозь стены, цеплялся за тысячи разговоров в поисках голоса заклятого врага. Окружающие шумы накатывали волнами, вонзались острыми иглами в его обнаженную слуховую оболочку, причиняя боль, но закрыться от звукового хаоса он не имел права.

Сегодня Санат увидел афишу футбольного матча. На Большой спортивной арене в Лужниках «Спартак» играет еврокубковый матч с голландцами. Это шанс! Его враг болельщик «Спартака», знаком с самим Федором Черенковым. Убийца верит, что недосягаем и вполне может прийти на важную игру.

За час до начала матча на Ленинских горах напротив стадиона «Лужники» появился долговязый немного сутулый молодой человек с острым кадыком на тонкой шее и непокрытой головой. На нем была легкая не по погоде куртка на молнии, на плече висела небольшая сумка. Черные прямые волосы ему достались от мамы алтайки, одухотворенное лицо и миндалевидные глаза от дедушки – алтайского шамана, а уникальный дар от загадочного папы.

Санат Шаманов не помнил погибшего отца, но знал, что тот известен, как одержимый охотник за редкими голосами по кличке Композитор. Своим голосом, переходящим в инфразвук, Композитор мог посеять панику, вселить страх, ужас и даже вызвать паралич жизненно важных органов, что приводило к смерти.

Добрая мама и жестокий папа уживались в сыне как единое целое. Бог вдохнул в человека душу, значит душа – это часть дыхания. А дыхание – это энергия для голоса. В обычном состоянии душа Саната была открытой и чистой, таким же был его голос. Но когда черный туман мести окутывал его душу, то дыхание и голос менялись. Он становился копией безжалостного отца.

Возвышенность на берегу Москва-реки именовалось смотровой площадкой, однако Санат пришел сюда, чтобы не созерцать, а слушать. Зрение ущербно по сравнению со слухом: любая занавеска – непреодолимая преграда для глаз, темнота делает зрячего слепым, что уж говорить о стенах. Да и на открытом пространстве сектор обзора всегда недостаточный. Чтобы быть в курсе происходящего вокруг тебя надо беспрерывно вращать головой, и не факт, что важное не пропустишь. Другое дело просто слушать. Можно с закрытыми глазами. Так точно ничего не ускользнет от твоего внимания.

Санат Шаманов расстегнул куртку, прикрыл глаза, вытянул шею, расставил руки, раскрыв ладони по направлению к стадиону, и превратился в сверхчувствительное облако слуха.

К стадиону стекались шумные болельщики. Санат вслушивался в их шаги и голоса, но гомон толпы, громкие кричалки, перепалки с милицией рассеивали его внимание. Тысячи источников звука концентрировались в одном месте, накладывались друг на друга и искажались.

Началась игра и к шуму десятков тысяч болельщиков, добавился стук мяча, свистки арбитра, окрики футболистов, указания тренеров. Когда «Спартак» забил гол, стадион взорвался безумными криками. Громкие вопли фанатов пронзили оголенный слух парня, он чуть не потерял сознание, но голоса врага не услышал.

Во втором тайме игра успокоилась. Замерзшие фанаты взяли передышку, а под конец игры стали подбадривать игроков, требуя второго гола. Санат замерз, обессилел, но не мог позволить себе расслабиться.

В какой-то момент он смирился с мыслью, что зря ищет убийцу на стадионе, как вдруг среди сотен голосов уловил крик:

– Федор, вперед! Забей им!

Кричал его враг – убийца. Он нашел его.

Шаманову сразу стало легче. Он сконцентрировал слух на единственной цели, отбросив посторонние шумы. Теперь он практически видел, как убийца ерзает на трибуне, подскакивает, машет руками, кричит. Санат словно рыбак подсек добычу и стал наматывать невидимую леску, сокращая расстояние. Он побежал к метромосту, перешел на другой берег Москва-реки и спустился на территорию стадиона.

Футбольный матч заканчивался, ограждения были сняты, и Санат подошел вплотную к спортивной арене. Скоро оттуда хлынут болельщики, они помогут ему отомстить убийце.

Он расположился у подножия ступеней. Оставалось несколько минут, чтобы перевести дух. Теперь ему требовался не слух, а особый зловещий голос. Тот самый сверхнизкий неслышимый шум, который вселяет в толпу страх и панику.

Санат достал из наплечной сумки небольшой термос с концентрированным настоем из ягод шиповника. Еще в детстве мама приучила его к этому напитку. Она говорила, что дедушка-шаман всегда принимал отвар шиповника перед ритуалом камлания. Горячий напиток придавал силу голосу и поддерживал психически-эмоциональное состояние в фазе возбуждения.

Санат маленькими глотками опустошил термос. Горло прогрелось, грудь распирало от прилива энергии.

Игра еще продолжалась, а болельщики стали покидать стадион. Людские ручейки с широкой трибуны стекались к одной каменной лестнице, окаймленной высокими железными перилами. Перед игрой растоптанный снег растаял, но к ночи мороз усилился, и ступени частично заледенели.

Санат услышал, как убийца направился к выходу с арены, и начал действовать. Он набрал в легкие воздух, расправил плечи, запрокинул голову и тихо зашипел. Поначалу можно было различить его слова:

– Шагайте, шагайте быстрее, шире шаг, шагайте…

Постепенно низкий голос перешел в одно непрерывное «шааа», а потом и вовсе стал не слышен. Грудь Саната вздымалась, его рот открывался, а натужное выражение лица подтверждало, что парень неистово, но беззвучно кричит. Его усилия удесятерились, когда на каменной лестнице появился враг. К этому моменту толпа уже ощущала нарастающую тревогу. На лицах болельщиков появился испуг, их подгонял безотчетный страх. Люди спешили покинуть опасное место.

Санат с детства постиг истину: музыка, шумы и звуки влияют не только на настроение и эмоции, но на сердцебиение, дыхание, ритмы тела. Музыка может привести в состояние восторга, а может повергнуть в уныние, вселить тревогу. Самые низкие шумы порождают страх. И Санат продолжал источать неслышимые волны панического ужаса.

Внешне он выглядел худым слабаком, но невидимая сила его голоса подгоняла страхом огромную толпу. В Сочи музыканты из ресторана скорее в шутку, чем в серьез назвали его Дирижером. Санат не возражал. Именно дирижер определяет темпы, замедления и ускорения в музыке, задает нерв произведения и решает, где будет кульминация.

Сейчас он дирижировал толпой, как оркестром. Прелюдия закончилась, толпа разогрета и подвластна одной ноте – необъяснимому страху. А теперь кульминация – сольная партия! Дирижер сконцентрировал выплеск энергии на человеке за спиной своего врага. И тот рванул вперед, сломя голову. Так и произошло. Буквально.

Гонимый ужасом болельщик закричал, сбил убийцу, перелетел через него и сломал себе шею о каменную ступеньку. Его крик оборвался одновременно с хрустом шейных позвонков.

И началась паника. Народ стремился вперед, толкался, поскальзывался, падал и давил друг друга. Хрустели ребра, глаза вылезали из орбит, сдавленные люди не могли вздохнуть и умирали от удушья на свежем морозном воздухе.

Дирижер мог посчитать погибших по числу остановившихся сердцебиений. Но прислушивался лишь к одному сердечному ритму – подлому сердцу своего врага. Тот был еще жив.

Глава 2

Четырьмя месяцами ранее

В середине июня 1982 года, когда ласковое солнце щедро баловало курортный Сочи жаркой погодой, в статусную гостиницу «Жемчуг» вошла супружеская пара: молодой человек и беременная женщина.

Все-таки они пришли, с сожалением констатировал Санат Шаманов. Он находился в смежном корпусе в помещении ресторана, не мог видеть вошедших, но слышал каждое их слово, поступь шагов, шорохи движений.

Дама-администратор за стойкой приема наметанным глазом оценила гостей. Одеты в модные фирменные вещи, даже на беременной особый брючный костюм, а не безразмерный сарафан, как у семейных клуш в ее положении. На лицах солнцезащитные очки, которые увидишь разве что в зарубежных фильмах. У парня вместо угловатого чемодана дорожная сумка на плече, явно импортная, и никакой испарины на лице, значит, подъехали на такси или на собственном автомобиле.

Лицо старшего администратора несколько портила выпуклая родинка на щеке. Она холодно взирала на гостей из-за таблички «Свободных мест нет», ожидая нездорового внимания к своему дефекту.

Однако гость широко улыбнулся и одарил ее теплым взглядом:

– Здравствуйте! Вашему Хозяину про нас Эльдар Рязанов вчера звонил.

Дама приподняла брови, выражая заинтересованность. Знаменитого режиссера ведущего «Кинопанорамы» Эльдара Рязанова знала вся страна. Приезжая в Сочи, режиссер не раз останавливался в «Жемчуге». А вот Хозяином почтительно величали директора гостиницы Рудольфа Матвеевича Портновского. О неофициальном имени директора знали лишь посвященные.

– О! А вы кто, простите? – вежливо поинтересовалась администратор.

– Антон Самородов, кинооператор Эльдара Александровича. – Молодой человек выложил паспорт. – Только что закончили съемки нового фильма. Приехали с женой отдохнуть.

– Новый фильм Рязанова? Как «Ирония судьбы» или «Служебный роман»?

– Лучше. В главных ролях Гурченко и Басилашвили, – поделился тайной, почерпнутой из журнала «Советский экран», обаятельный гость. – Кстати, у вас очень выразительные глаза. Мы часто привлекаем непрофессионалов для эпизодов. Буду иметь вас в виду.

– О! – Глаза дамы благодарно вспыхнули. Она сверилась со списком гостей по блату, полученным от директора, нашла фамилию Самородова и услужливо спросила: – Вам люкс или полулюкс?

Предложить «стандарт» видному гостю администратор посчитала неуместным. Самозваный кинооператор по-свойски махнул рукой:

– Я же не мэтр Рязанов. Полулюкс достаточно.

Дама за стойкой переключила внимание на беременную, пристально всматриваясь в лицо с восточным разрезом глаз – уж не актриса ли перед ней?

– Ваш паспорт, пожалуйста.

Молодая женщина, привыкшая к спектаклям мужа при заселении, молча протянула документ. В отличие от привередливых девушек ей нравилась своя фотография в паспорте, на ней она была без шрама на щеке, по сравнению с которым родинка администратора – пикантная прелесть. Вместе с жутким шрамом от ожога она избавилась от грязного прошлого.

Вот уже два года она не певица Сана Шаманова и не агент с оперативным псевдонимом Вокалистка, а Александра Марковна Самородова, законная жена Антона Самородова. Замужество и смена имени ознаменовали новый период ее жизни. Для всех Вокалистка погибла. Агента, работавшую на госбезопасность, больше нет. Сана стала другой, но ее дар никуда не делся. Она может слышать тайные разговоры сквозь стены, улавливать тихие звуки с большого расстояния и непринужденно подделывать любые голоса независимо от пола и возраста.

Вчера Александра позвонила директору Портновскому голосом Эльдара Рязанов, по-дружески попросила за своего кинооператора Самородова, и вот теперь их селят в престижную гостиницу «Жемчуг» в разгар летнего сезона.

В прошлом году они с Антоном провели здесь три недели и неплохо заработали. Потом перебрались в другую гостиницу и продолжили изъятие денег у беспечных отдыхающих. Сейчас она ждет ребенка, большой живот уже не скроешь. Это особая примета, но кто же подумает, что беременная женщина способна обчистить гостиничный номер.

Сана с легким сердцем довольствовалась бы тихой семейной жизнью, но Антону вечно всего мало. Он, как клокочущий гейзер, транжирит деньги и фонтанирует идеями. Недавно купил новые «жигули», белую «пятерку», естественно, на черном рынке и за тройную цену. Модную одежду приобретает у фарцовщиков, а в рестораны ходит, как на работу. Впрочем, последнее не далеко от истины, особенно сейчас, в курортный сезон.

Беременность сделала Сану осторожнее, она решила завязать с рискованными авантюрами. Дошло до семейного скандала. Антон настаивал, что ее удивительный дар глупо не использовать. Легкие деньги валяются под ногами, надо их только поднять. Он умел уговаривать. Сошлись на том, что после рождения ребенка, они покончат с мошенничеством, уедут в тихий городок и заживут, как все. А пока, твердил Антон, нужно усердно потрудиться и сколотить капитал на долгую беспечную жизнь.

Ладно, как-нибудь обойдется, успокаивала себя Сана, ведь прошлый сезон прошел гладко.

Огромная гостиница «Жемчуг» лакомый кусок для их планов. Здесь сотни номеров, состоятельные гости, а в ресторане «Черный жемчуг» по вечерам выступает группа «Ночной шторм», где на клавишных играет ее брат двойняшка Санат Шаманов. У брата слух такой же всепроникающий, как у нее, а возможности голоса гораздо шире. Санат, манипулируя голосом, способен разжалобить человека, вызвать доверие, а может подчинить, внушить страх, заставить паниковать и даже отключить врага против его воли.

Но брат не злоупотребляет своим даром, в душе он музыкант-импровизатор. Он, как и Сана, без малейшего усилия запоминает любую мелодию. Для воспроизведения ему не хватало только технических навыков. Несколько месяцев Санат брал уроки игры на пианино, осваивал музыкальную грамоту, тренировал моторику пальцев, и теперь он клавишник-виртуоз, играет на синтезаторе в вокально-инструментальном ансамбле.

Ресторан «Черный жемчуг» популярное на побережье заведение. Из окон видно море, официантки одеты в кокетливую сине-белую морскую форму, подвыпившие гости сорят деньгами, и музыканты зарабатывают с лихвой. Санат не привередлив, ему на жизнь хватает, а сестре он согласился помочь, потому что она ждет ребенка.

Брат, как третий член семьи, живет в одном съемном доме с Антоном и Александрой. Он в курсе семейного спора и взял обещание с Антона:

– Как только сестра родит, у вас начнется нормальная семейная жизнь, без краж и махинаций. Ты обещаешь?

Антон кивал и заверял:

– Так и будет. Помоги сорвать куш, и мы завяжем раньше.

Заселившись в номер престижной гостиницы, Сана скинула туфли, легла на застеленную кровать и блаженно вытянула затекшие ноги. Седьмой месяц беременности и жара давали о себе знать.

Неугомонный Антон надолго жене расслабиться не позволил:

– Где Санат? Позови его.

Сана прикрыла глаза, освободила грудь от верхней одежды и сосредоточилась на мире звуков. Окружающие ее стены, пол и потолок словно рассыпались, ее тело превратилось в невесомое чувствительное облако, и сотни невидимых звуковых колебаний касались ее с разной интенсивностью, передавая всевозможную информацию. Так дуновение ветра тревожит листву большого дерева. Она слышала голоса постояльцев, шаги в коридорах, работу горничных, включенные телевизоры, гудящие лифты, дребезжащие холодильники, открытые краны с водой и другие шумы, которыми дышал огромный отель.

– Санат. Санат, мы заселились. Ты где? – позвала брата сестра и превратилась в слух в ожидании ответа.

Глава 3

Шаманов слышал сестру, но ответил не сразу. Его тревожило, что беременной женщине предстоит заниматься рискованным делом. Однако прятаться глупо, пара уже в гостинице, и сестра всё равно его услышит, как и он ее. Лучше им помочь, так будет безопаснее.

– Привет, сестренка. Я в гримерной ресторана, – произнес он, не повышая голоса.

Чтобы разговаривать друг с другом им не нужно было встречаться. Достаточно каждому погрузиться в состояние абсолютного слуха, настроиться на взаимную волну, после чего общение происходило так, словно они сидели на соседних стульях.

Сана услышала брата и сосредоточилась только на его голосе, все остальные звуки для нее рассыпались в труху.

– Он в гримерной, – сообщила она Антону, и уже для брата пояснила: – А мы в пятьсот пятом номере.

– Я знаю, – ответил Шаманов.

Губы Саны тронула улыбка. Брат проследил ее шаги по всему отелю, для его слуха это не проблема. Она бы и сама его услышала, но брат не любит засорять мир шумами своего тела. Его любимое развлечение – превратиться в черную дыру и захватывать все звуки, в надежде познать что-то новое.

Самородов привык к такому общению жены с братом и ничему не удивлялся. Подумаешь, что ресторан расположен в пристройке к гостинице, между ними сейчас пять этажей и капитальные стены. Бывало преград и побольше.

– Спроси про постояльцев. Наводки есть? – перешел к делу Антон.

– Выходите на пляж, там встретимся, – повторила слова брата Сана.

Супруги распаковали вещи, переоделись для пляжа и спустились к морю. Санат сидел на скамье с развернутой газетой спиной к пляжу. Его долговязая сутулая фигура не шелохнулась, когда родные люди прошли мимо. Для всех они посторонние – так лучше для опасного дела.

Для всепроникающего слуха Саната будничная жизнь постояльцев в номерах отеля была, как на ладони. Он заранее узнал кто и где хранит деньги и подобрал несколько вариантов, пусть не самых выгодных, но безопасных с учетом возможных последствий.

Пока Самородовы прогуливались вдоль пляжа, он рассказывал им об отдыхающих с деньгами. Со стороны казалось, что молодой человек читает прессу и бормочет что-то себе под нос. На самом деле он общался с сестрой.

– Толстяк в голубых плавках на лежаке в среднем ряду, пьет пиво из кружки.

Сана нашла человека взглядом и показала мужу.

– Это директор текстильной фабрики, – пояснил Санат. – К вечеру всегда напивается и добавляет в баре. Жена вечно пытается его затянуть в номер. Деньги хранят на дне чемодана за подкладкой. Рублей пятьсот, не меньше. Живут на вашем этаже в пятьсот двенадцатом.

Выслушав пересказ Саны, Антон одобрительно кивнул:

– Удобно. Еще варианты есть?

Санат делился информацией, не глядя на пляж. Сана тихо пересказывала для мужа.

– Справа от вас парочка средних лет на лежаках под зонтиком. Дама в закрытом красном купальнике и широкополой соломенной шляпе с алой лентой. Мужчина с усами, в очках, бегает глазками.

– Видим, – подтвердила Сана.

– Это дантист из Москвы. Живут в семьсот девятом. Дантист заглядывается на молодую блондинку из двести двадцатого номера. Дамочка не прочь пофлиртовать, она сейчас выходит из воды.

Антон оценил стройную загорелую девушку в откровенном купальнике и произнес с ухмылкой:

– Губа не дура.

Девушка в облипающем черном бикини прошла мимо дантиста, отряхивая мокрые волосы. Тот чуть не вывернул шею. Супруга заметила внимание муженька и двинула его локтем в бок. Мужчина закатил глаза, видимо, придирки жены были в семье нормой.

Санат продолжил:

– Деньги всегда у жены в дамской сумочке. Она женщина ревнивая, импульсивная, если дать сигнал, бросит всё и побежит, чтобы застукать неверного.

Антон понимающе улыбнулся и уточнил:

– Сколько у них?

– Рублей четыреста еще осталось.

Самородов понаблюдал, как уязвленный дантист тратит деньги в пляжном кафе, и решил:

– Займемся ими сегодня же.