Kitabı oku: «Проклятие пустыни», sayfa 4
Глава 10. Хасим. Осколок в голове
Хасиму показалось, будто рядом вспыхнула молния и ахнул гром. Купца присыпало землей, руки посекло жгучими песчинками. «Если я погибну, сына казнят», – ужаснулся Хасим. Оглушенный, он приподнялся и огляделся.
В голове шумело. Глухота постепенно отпускала, будто кто-то сначала затолкал в уши хлопок, а потом медленно волосок за волоском его вытягивал. Вскоре Хасим различал истошные крики людей и вой верблюдов. Два верблюда валялись на земле, а остальные в страхе разбежались.
Хасим первый пришел в себя.
– Поймать всех животных и собрать в одном месте! – приказал он растерявшемуся командиру охраны Шакену.
Купец подошел к упавшим верблюдам. У одного – живот представлял кровавое месиво, оттуда большими толчками вытекала кровь, и выползали осклизлые кишки. Такую страшную рану, образовавшуюся в одно мгновение от непонятного хлопка, Хасим видел впервые. Молодой сильный верблюд выл, но звуки его стонов становились все тише.
Во второй лежащей рядом верблюдице Хасим узнал старую верную Шиху. С ней он за многие годы прошел тысячи километров.
Шиха лежала молча, с закрытыми глазами. На первый взгляд тело было не повреждено, но потом Хасим разглядел большой осколок от «огненного дракончика» глубоко застрявший в ее голове. Неожиданно Шиха приоткрыла сморщенные веки и взглянула прямо в глаза Хасиму. Ее верхняя губа шевельнулась, словно верблюдица что-то хотела сказать, после чего взор затуманился, и большие глаза закрылись. Хасим нагнулся над доброй мордой.
Шиха не дышала.
Рядом вертелся встревоженный Шао, объясняя Хасиму, что он ни в чем не виноват, что «дракончика» следовало метать подальше. «Дракончик» предназначен для поражения врагов. Хасим и сам понимал, что в происшедшем есть доля его вины.
Постепенно перепуганные слуги собрали разбежавшихся верблюдов. Животные продолжали тихо голосить, кося испуганные глаза на погибших сородичей и нервно втягивая ноздрями резкий запах пороха, развороченного брюха и теплой крови.
В счет компенсации причиненных потерь Шао подарил Хасиму восемь «огненных дракончиков». Хасим приказал разделать погибшего молодого верблюда на мясо, и быстро трогаться в обратный путь. На грохот взрыва и крики животных собралось много любопытных.
Старую верную верблюдицу Хасиму почему-то было очень жалко. Он с болью смотрел на бездыханную тушу с прижатыми к животу натруженными ногами, и попросил Шао, ее захоронить.
Спешно обойдя Дуньхуан стороной, Хасим объявил привал уже глубокой ночью, когда караван отошел от города на изрядное расстояние. Взволнованному купцу всю ночь снился пронзительный последний взгляд Шихи. В долгой кочевой жизни бок о бок с ней он провел больше времени, чем рядом с семнадцатилетним сыном.
Да, верно, вспоминал Хасим, Шиха была у него еще до рождения Рустама. Откуда же она взялась в его караване? Этого Хасим никак не мог припомнить.
Ранним утром Хасим проснулся от крика перепуганного слуги:
– Господин, посмотрите, кто пришел к нам!
Хасим как и все спал под открытым небом на войлочной подстилке. Откинув теплое верблюжье одеяло, незаменимое в караванных походах, он быстро поднялся и увидел стоящую рядом верблюдицу.
Без сомнения это была погибшая накануне Шиха!
Что это, продолжение сна? Хасим встряхнулся и огляделся. От ближайшего костра тянуло запеченным верблюжьим мясом. Нет, это реальность. Во сне не бывает запахов.
Верблюдица изменилась: взгляд ее стал вдумчивым и пронзительным, она смотрела на мир глазами уставшего и все понимающего существа. Но больше всего в ее облике выделялись абсолютно белые горбы. Они словно поседели. Хасим никогда не видел, чтобы шерсть верблюда становилась такой белой, как вечный снег в неприступных горах.
Верхом на верблюдице возвышался Шао. Шакен стоял рядом, недоверчиво поглядывал на китайца и на всякий случай положил руку на эфес сабли. Он не хотел, чтобы повторилось что-то подобное вчерашнему.
Шиха присела, китаец торопливо слез и поклонился Хасиму. Охранник Шакен пристроился сзади китайца, поглядывая на его руки.
– Господин, – торопливо заговорил Шао. – Я, как вы просили, попытался захоронить верблюдицу. Я уже выкопал яму, но она вдруг начала дышать, зашевелилась и встала. Пока она поднималась, ее горбы прямо на моих глазах побелели. Это произошло так быстро, что мне стало страшно. Я подумал, что злой дух вселился в мертвое тело. Если бы это было так, я бы узнал зло по глазам верблюдицы, и убил бы ее снова. Но она смотрела хорошо. Шайтан не сможет так притвориться. Тогда я решил привести ее к вам. Я не знал, по какой дороге вы пошли, было уже совсем темно, следов не разглядеть. Но она, – Шао уважительно показал на Шиху, – сама выбирала путь, шла быстро и уверенно. Мне показалось, что она тщательно внюхивалась, прежде чем выбрать дорогу.
Хасим со смешанным чувством удивления и тревоги разглядывал стоящую рядом на мозолистых коленях Шиху. В ее голове виднелся большой железный осколок. Казалось, со вчерашнего дня он впился еще глубже внутрь черепа животного. Хасим протянул руку, решив вытащить кривую железку, но верблюдица недовольно дернула головой и встала на ноги.
– Господин, я еще вот про что хотел вам сказать, – тихо заговорил Шао, оглядываясь на Шакена. Хасим кивком подтвердил, что от охранника у него нет тайн. Китаец продолжил: – Вчера, как только вы ушли, из города прискакала группа стражников. Они спрашивали, когда и куда ушел ваш караван? По их разговорам я понял, что власти, узнали о вашей покупке. Они думают, что вы тайный лазутчик Тимура и пришли в нашу страну для того, чтобы взорвать важные мосты. Они получили приказ схватить вас. – Шао умолк. Потом стал раскланиваться и прощаться. – Теперь мне надо быстро уходить, меня не должны здесь видеть.
Шао еще раз скромно поклонился и спешно зашагал в обратном направлении. Он уходил прямо на восток, и вскоре его нельзя было разглядеть в ярких лучах восходящего солнца.
Хасим, сощурив глаза, смотрел, как яркий свет поглотил тонкую фигурку в треугольном колпаке. Он с тревогой думал, что вот-вот со стороны светила может появиться вооруженный отряд китайских воинов. Удастся ли уйти от них?
Солнце, выкатываясь каждый день все выше и выше, с равнодушным упорством неумолимо приближало весну. К ее разгару Хасим должен быть в Золотой Орде. Там томился юный Рустам, а у Тохтамыша в любой момент могло лопнуть терпение.
Верблюдица Шиха тоже повернула голову в сторону Дуньхуана и глубоко втянула воздух расширившимися ноздрями. Она ясно чувствовала надвигающуюся оттуда опасность. Опасность исходила от людей и предназначалась другим людям. Эти двуногие животные никак не могут поделить такой большой мир, подумала Шиха.
Глава 11. Странное место
Заколов пришел в общежитие и первым делом заглянул в комнату к братьям-близнецам Перегудовым. В общежитии их все называли братьями, делая ударение на «я». Те сосредоточенно собирали рюкзаки. В движениях чувствовалась основательность и опыт.
– Что брать-то с собой? – поинтересовался Тихон.
– Одежду попроще и потеплее, и жратву на первый день, – пояснил командир отряда Влад.
Из двух близнецов его все считали старшим. Он действительно, как подтверждали братья, родился минут на пятнадцать раньше, и хотя и был чрезвычайно похож на Стаса, выглядел и говорил как-то солиднее.
Тихон зашел к себе, быстро запихнул в небольшую сумку одежду для работы и взял две банки консервов, которые привез вчера из родительского дома.
Через полчаса за окном резко просигналил автомобиль. В комнату ввалились братья.
– Пойдем. За нами приехали, – позвал то ли Влад, то ли Стас. В одинаковых брезентовых куртках зеленого цвета и солдатских панамах с лихо загнутыми полями Заколов их не различал.
Подъехавший автомобиль оказался милицейским «уазом» с широкой синей полосой вдоль кузова. За рулем сидел сержант Федорчук, хорошо знакомый Заколову по прошлогоднему делу о пропаже абитуриенток. Сержант тоже узнал студента.
– Кого я бачу! Старый знакомый! – воскликнул он.
– Знакомый, но молодой, – отшутился Тихон. – Здравия желаю, товарищ генерал! Трое охламонов в ваше распоряжение прибыли.
– Да, зачем так официально, – кончики усов милиционера приподнялись, видимо обращение ему все-таки понравилось. – Можно просто – Николай, или Микола. Сидайте.
– Надеюсь, в этот раз не в кутузку повезете? – изобразив наигранный страх, поинтересовался Заколов.
– От шутники! – крякнул сержант. – Залазьте. Что делать по прибытии на место, знаете?
– Нас инструктировали, – коротко и строго ответил за всех Влад Перегудов.
Теперь, по солидному тону и серьезному выражению лица он легко выделялся среди братьев. В подобных ситуациях Влад всегда спешил брать руководство на себя, а сейчас он, ко всему прочему, был еще и официально назначенным командиром.
«Когда его успели проинструктировать?» – удивился Заколов.
Влад как начальник залез на переднее сиденье, а Тихон и Стас уселись сзади.
– Федорчук, а почему все сержанты милиции, непременно с усами? – с улыбкой поинтересовался Заколов.
– Да-а? И впрямь, – Федорчук пригладил усы, задумался. – Это чтобы от военных отличаться! Им не положено, а мы люди вольные.
До места ехали около двух часов. Как только выкатили за город, следы цивилизации постепенно исчезли. Асфальтовая дорога перешла в старую бетонку, выложенную из искрошенных занесенных песком плит. Вскоре под колесами замелькала плохо укатанная колея, а под конец пути машина шла уже напрямик через степь. Дорога отсутствовала напрочь, мелкие камешки и песок скрипели под колесами.
Федорчук вел машину медленно, вглядываясь в горизонт и временами меняя направление движения.
– Ох, не люблю я эту пустую степь, – ворчал он. – С виду ровная безобидная, а на самом деле, и в яму свалиться можно, и в песке застрять. А как до ветра выйдешь, того гляди, змеюка какая кусанет, а то еще эти, с клешнями как у раков: скорпионы поганые. С виду жук-шмакодявка, а яду в нем столько – собаку или овцу напрочь убивает, а значит, и человека может.
– Скорпион – не жук. Он ближе к паукам, – пояснил Тихон.
– От успокоил! – крякнул милиционер и в сердцах сплюнул.
– Между прочим, в честь скорпиона названо одно из зодиакальных созвездий. Причем, еще тысячи лет назад. Значит, есть в нем что-то особенное.
– Какое созвездие? – переспросил Федорчук.
– Зодиакальное. Про знаки зодиака слышали?
– А-а, это! Ну, да. Лучше бы муравьем назвали, тот безобиднее и краше. А особенное в скорпионе одно! Змея только с головы кусачая, а у скорпиона – спереди клешни, а на хвосте жало ядовитое. Як таку тварь природа терпит?
– По знакам Зодиака в восточных странах астрологи гороскопы составляют, – поддержал разговор Стас. – Там гороскопы официально публикуют. Народ читает и верит в предсказания. Вот бы и у нас гороскопы печатали!
– Астрология, алхимия – это типичные древние лженауки, – убежденно заявил Тихон. – В нашей высокообразованной стране такой бред и читать никто не будет, если бы и печатали. Это в странах востока, где народ темный необразованный, правители таким способом людей дурят.
– А здесь тебе что, Запад? – усмехнулся Федорчук и озабоченно завертел головой, пытаясь увидеть в пустынном пейзаже хоть какой-нибудь ориентир. – Здесь тебе самый настоящий Восток. Рядом в пятидесяти верстах стартуют ракеты с космонавтами, а здесь люди боятся, как бы колдун не навел на них порчу.
– Колдун. Порча. Скажете тоже. – Тихон улыбнулся. – Сейчас ведь не каменный век. Кто в это поверит?
– Это в Москве, может, не верят. А поживешь в этой глуши и не в такое поверишь. Ты побачь кругом, – Федорчук широким жестом показал на окрестности. – Здесь за пятьсот лет, наверное, ничего не изменилось. Дикие места. Людей нет. Вишь, даже дорогу не наездили.
– Поглядите! Вон два верблюда! – удивленно показал Влад.
– Небось, колдуна. Значит подъезжаем. А может из аула заблудили. Верблюды здесь всегда сами по себе пасутся.
Федорчук вытянул нос над рулем, всматриваясь вдаль, наконец, разглядел впереди крышу длинного барака и искренне обрадовался:
– Вот, черт, нашел! За два года дорога совсем затерлась. Когда уборочная начнется, может грузовики и накатают. В прошлом годе здесь в степи вашего брата студента не было. После того случая испугались ваши преподаватели сюда ехать. Всех тогда в районный центр на ток отправили, зерно молотить.
– После какого случая? – заинтересовался Влад.
Но автомобиль уже подкатывал к приземистому бараку, сержант милиции внимательно осматривал постройки и не расслышал вопроса.
– Приехали, – громогласно заявил Федорчук, когда остановил машину. – Вот ваша берлога. Дыра несусветная! Но для молодежи самый раз. Темно и от предков далеко. Так ведь, хлопцы?
– Мы и так от них далеко, – ответил за всех Заколов. – И лишних пятьдесят километров роли не играют.
– Ну, да, общага, – согласился сержант, вспомнив, где подсадил ребят. – Но здесь вам не город. Здесь все будет по-другому.
Выйдя из машины, ребята огляделись. В голой степи без единого деревца или кустика стояли два вытянутых барака. По остаткам обшарпанной и местами обвалившейся штукатурки можно было догадаться, что когда-то стены имели белый цвет. Между бараками располагался длинный стол под навесом. С одной стороны навеса было сооружено что-то наподобие кухни с большой чугунной плитой, которую предстояло топить, по всей видимости, дровами. Рядом на невысоком кирпичном возвышении вытянулась цистерна для воды. В стороне расположились дощатые туалеты. Все это было покрыто мелким невесомым песком похожим на толстый слой пыли.
– Давно тут людей не было. Два года! Вот это дерьмо вам и предстоит облагородить! – чересчур бодро произнес Федорчук, словно пытался голосом разогнать скопившуюся тишину.
После гула шумного «уазика» звенящее безмолвие навевало тревогу.
– Теперь это ваш лагерь. Бараки есть, только колючей проволоки не хватает! – Милиционер рассмеялся одним голосом, оставляя неизменным серьезный взгляд, как конферансье, пытающийся рутинной шуткой расшевелить зал в начале концерта. – Я сюда уже третий раз студентов вожу. Контролирую по милицейской части. Первый раз обошлось, во второй – одного не досчитались. Посмотрим, как будет сейчас.
После этих слов сержант Николай Федорчук неожиданно потупился, что-то вспоминая.
– Что произошло во второй раз? – спросил Влад, вновь уловив в словах сержанта некую недосказанность.
– Первым делом советую подготовить спальни и кухню, – опять перешел на бодрый тон Федорчук, игнорируя вопрос Влада. – А пока, доставайте ваш жизненный запас.
Он открыл заднюю дверцу «уазика». Там в своеобразном багажнике за сиденьем стояли две канистры с водой и лежала груда дощечек, наломанных из деревянных водочных ящиков.
Метрах в трехстах в стороне от бараков виднелась юрта с сильно вылинявшими, но некогда пестрыми нарядными стенами.
– А там кто-нибудь живет? – спросил Тихон у водителя.
– Казахский аксакал. Он тут, по-моему, сто лет живет. Еще когда этих бараков и в помине не было. По договоренности с вашим директоратом за институтским имуществом приглядывает. Местные его колдуном считают.
– Колдун! Что за бред? Я думал вы в машине про колдуна образно говорили, – удивился Тихон.
– Бред или нет, я не знаю, но про него всякое говорят. Местные сюда не суются, опасаются. А так бы все до последней лампочки растащили.
– Надо к нему зайти, сказать, что студенты приехали, а не воры, – предложил Влад.
– Только без меня. Да он и так уже знает, – покосившись на юрту, шепотом промолвил Федорчук.
– Откуда? Ему что, сообщили? – тоже тихо спросил Стас.
– По-моему, он нутром чует, – туманно объяснил сержант, потом перешел на нормальный громкий голос: – Вон там дальше – река, а с другой стороны еще подале – рисовые чеки, где вам предстоит горбатиться.
Федорчук вновь рассмеялся собственной шутке. Тихон посмотрел в указанное направление. Вдалеке над коричнево-желтой степью еле заметно возвышалась ровная полка насыпного вала.
– Пойдем, проверим, что тут в бараках сохранилось, – предложил милиционер. – А то, вдруг колдун мертвяка подкинул.
– Вы все шутите? – насторожился Стас.
– Да какие тут шутки. Два года назад мы тела так и не нашли.
Тут уже не выдержал и Заколов. Он встал прямо на пути сержанта и твердо спросил:
– Слушайте, Федорчук. На что вы все время намекаете?
– Х-мм, – замялся сержант. – Мне, вообще-то, начальник говорил, чтобы я вас шибко не пугал старыми историями.
– Рассказывайте, рассказывайте, – поторопил Тихон. – Вы нас больше пугаете недомолвками.
– Такого как ты напугаешь, пожалуй, – скептически покачал головой Федорчук. – Ну, хорошо, тем паче, что ничего страшного и не было. Два года назад здесь за старшего был преподаватель из вашего института Бортко. Слышали про такого? Нет. Ну, понятно, вы только год как учитесь. Бортко Семен Михайлович, если мне помнится, вел в институте что-то из области партийных наук: историю КПСС, философию и прочее в этом роде. Сюда он, как мы потом выяснили, вызвался ехать сам, хотел изучить сельское хозяйство не в теории, а на практике. Были у него какие-то глобальные идеи, письмо в обком после этого хотел написать или прямо в Москву. Но это не важно. Важно то, что в один из дней, он вдруг взял и пропал. Исчез бесследно. Прямо здесь. Только что его все видели, и тут – бац! Его нет! Но, это мы уже потом все детали выяснили. Нам местный председатель колхоза позвонил. Сюда я приехал вместе с нашим начальником Петелиным Виктором Петровичем. Ну, ты-то Заколов его знаешь.
Тихон кивнул, внимательно слушая рассказ сержанта.
– Ну, приехали мы сюда сразу после сообщения. Сначала думали, глупость какая-то, а может, шутка. Студенты – они ведь шутники, всегда что-нибудь учудят, тем более, если такой большой компанией собираются. Но оказалось – дело серьезное. Приехали мы на следующее утро после исчезновения Бортко. До этого, хотя студенты и удивились его пропаже, но думали, что к утру человек появится. Да и не могли они раньше сообщить. Связи – никакой. Ну, мы приехали с Виктором Петровичем, всех опросили, и картину детально восстановили. Дело было перед ужином. Все студенты уже вернулись с рисовых полей, так что свидетелей полно. И вот зашел у вашего профессора Бортко спор со студентами насчет этого самого колдуна. Мол, есть материя, а есть сознание. Материя первична, сознания без материи не бывает, и все в таком роде. А тут один возьми и скажи, что бывает и наоборот. Потоком сознания можно влиять на материю, и что колдун местный этим и занимается. Тут Семен Михайлович совсем уж из себя вышел. «Невежество, – говорит, – марксистко-ленинская философия нас не этому учит. Сейчас я вам этого колдуна приведу, и вы убедитесь, что это малограмотный отсталый человек, и что он может пудрить мозги только еще более безграмотным людям, а не советским передовым студентам». Сказал это и пошел прямо к юрте. Вон туда.
Федорчук показал на юрту. Ребята дружно, как по указке, устремили вслед пытливые взгляды.
– А было еще не шибко темно, – продолжил рассказ Федорчук. – Все отлично видно, и десятки глаз смотрели, как Бортко шел к юрте. А двое студентов даже за ним увязались, но перед самой юртой оробели и заходить внутрь не стали. В стороне стояли. И вот, в самый тот момент, когда Бортко заходил в юрту, из-за этого угла барака, – Федорчук показал в противоположную сторону, – появился аксакал-колдун на верблюде. Верблюд его всхрапнул или промычал, не знаю, какие там звуки эти горбуны издают, и все студенты к нему обернулись. Кто-то из студентов сказал аксакалу: «А он к вам пошел», и показал на Бортко, заходящего в юрту. Колдун увидел, заволновался что-то крикнул и поскакал туда на верблюде. Не понравилось ему, что без хозяина в дом заходят. Оно и понятно. Около юрты колдун слез с верблюда, зашел внутрь и сразу пригласил тех двоих студентов тоже войти.
Федорчук замолчал, достал сигарету и закурил.
– Да-а, вот такие дела. – Он задумчиво глядел на юрту.
– А дальше что? – не выдержав затянувшейся паузы, допытывался Тихон.
– Дальше? – Федорчук недоуменно оглянулся. – А дальше ничего. В юрте Бортко Семена Михайловича не было. Никого там не было. Пустая была юрта. Это подтвердили и те двое ребят, что вошли первыми, и колдун, и другие студенты, кто прибежал туда, когда узнал в чем дело. Мы с Петелиным приехали на следующее утро. Проверили, конечно, эту юрту. Там даже мебели нет никакой, спрятаться абсолютно негде. Да и зачем уважаемому профессору в прятки играть?
– Странная история, – задумчиво произнес Заколов.
– Места здесь такие, – Федорчук прощупал окрестности брезгливым взглядом.
– А много времени прошло с того момента как в юрту вошел Бортко, а потом заглянули студенты? – спросил Тихон.
– Минуты две. Сколько еще времени надо, чтобы отсюда до юрты на верблюде доехать? И стенки юрты мы проверили, – предупреждая следующий вопрос, уточнил сержант. – Там каркас из деревянных решеток состоит. Ячейки маленькие, человек не пролезет. Студенты стояли рядом, никакого шума не слышали.
– А вдруг, Бортко внутрь и не заходил, а обогнул юрту и скрылся в степи? – задумался Тихон.
– Теперь что угодно можно говорить. А тогда все показали, что видели, как Бортко откинул полог и в юрту шагнул. И степь – не лес, быстро не скроешься. Хотя я сам думал, может мираж какой приключился? Или массовый гипноз колдун устроил? Да, еще! На следующий день наш молодой лейтенант Андрюха Мартынов вызвался поискать преподавателя с собакой. У нас-то в штате ищеек нет, но у его знакомого была обученная овчарка. Дали собаке вещи Бортко понюхать и пустили по следу. Овчарка меж бараками повертелась и прямиком к юрте направилась. Внутрь вошла, нюхала, мордой тыкалась, а потом как взвизгнет, подпрыгнет и – наружу. Стала тереться, лизаться, губа у нее быстро опухла, слюна пошла. Потом собака упала, у нее судороги начались. Лапами дергала, визжала, как ребенок, и околела. Лейтенант тогда плакал. Да и у меня слезы навернулись, так жалостно псина мучилась.
– А что с ней произошло? – спросил Влад.
– Пока овчарка помирала, колдун из юрты черного скорпиона вынес. Сказал, что это он собачку ужалил, а сам просто так на ладони эту тварь поганую держал. Руку вниз опустил, скорпион сполз на землю и юркнул куда-то. Вот такая чертовщина. – Федорчук достал новую сигарету и, заметно нервничая, закурил. – Документы и вещи гражданина Бортко остались на месте. Мы еще надеялись, что он дома объявится, или где в другом месте найдется. Но исчез ваш профессор, бесследно исчез.
Сержант молча докурил, щурясь от едкого дыма сигареты без фильтра, затоптал окурок и подошел к двери барака. Ребята тоже молчали. После выслушанной истории они по-новому оглядывали странное место: внимательно и настороженно.
На двери барака висел замок. Федорчук порылся в огромных карманах и извлек большую связку ключей. Поковырял в замке то одним, то другим, пока не нашел нужный. Ржавый замок, скрипя нутром, признал родной ключ и нехотя отпустил тяжелую дужку. Дверь под рукой сержанта неприятно взвизгнула петлями, качнулась наружу и раззявила темную прямоугольную пасть. Сверху одиноким кривым зубом косо опустился наличник. Федорчук поправил дощечку и шагнул через порог.
Внутри барака с одной стороны шел длинный коридор, а напротив были выгорожены несколько больших отсеков. Ребята вслед за Федорчуком вошли в узкий коридор и заглянули в одну из дверей. В полутемной комнате стояли голые двухъярусные железные кровати. Николай Федорчук щелкнул выключателем. Ни одна из лампочек не загорелась.
– Ах, да! Требо рубильник на трансформаторе включить. Там, на крайнем столбе. Потом врубим.
– Надо форточки открыть – духота. – Влад прошел к пыльным окнам и открыл большие квадратные форточки.
Заколов тем временем заглянул в остальные отсеки. Ему все казалось, что вот-вот в каком-нибудь из них он увидит пропавшего преподавателя Бортко или то, что от него осталось.
Федорчук, громко топая башмаками, прошел вдоль коридора и открыл ключом из связки маленькую торцевую комнатку без окон. Она вся была беспорядочно завалена матрасами.
– От, матрасы! – радостно воскликнул милиционер. – Я же говорил, все на месте. Раскидайте их по кроватям. А умывальники развесьте около столовой.
Он слегка пнул груду цилиндрических железных умывальников. Верхний умывальник качнулся и, гремя пустым брюхом, скатился вниз. Подошедший Стас наклонился, приподнял его, но тут же пальцы его разжались, и он как был в полусогнутом состоянии попятился назад.
– Смотрите, ноги, – дрогнувшим голосом просипел он и показал в темноту на торчащие из-под матрасов кирзовые сапоги.
