Kitabı oku: «Оттенки и цвета», sayfa 4

– А вы волшебница? – внезапно прозвучало в ответ.

– А это имеет значение?

– Если вы исполняете желания, то у меня есть одно, более существенное, чем выбор какой-то там карты.

– С ним вы можете обратиться к господину Оуэну, вашему дяде, он самый известный местный волшебник. Я лишь только учусь. Пока на картах. Итак?

Молодой человек неохотно оторвался от очаровательного личика.

– Десять треф, – заказал он, хотя, на самом деле, карты волновали его сейчас меньше всего. Глаза неудержимо тянулись вверх, к магическим чертам неизвестного образа. Казалось, на это совершенство можно смотреть бесконечно. Оно обладало каким-то колдовством. Очень скоро пришла мысль, что чем больше смотришь на него, тем труднее отвести взгляд.

Эмили что-то говорила, но молодой человек слышал только сладкую мелодию, ублажающую слух и сердце. Грудь наливалась трепетными чувствами. Их ему удавалось скрыть, а вот горящие глаза… Впрочем, здесь его выручали свечи, зажигающие глаза всем, кого касался их свет.

– … и ничего другого. Прошу вас, сэр Уолш, – до слуха долетели последние женские слова.

– У меня три вольта. – Пожилой человек, не скрывая удовольствия, разложил карты.

Эмили перевела взгляд на молодого человека:

– Надеюсь вы заказали правильную карту?

– Надеюсь, у вас был хороший учитель. – Джефри медленно открывал свои карты, одна за одной. Первым лег валет, потом дама, затем король и последним туз. Все были из лагеря треф. – Вы дополните комбинацию?

Каждый из присутствующих с любопытством следил за рукой Эмили, под которой находилась последняя не открытая карта. Каждый, за исключением Джефри Оуэна. Он смотрел несколько выше, туда, где эта рука начиналась. Его пылающие глаза, разорвав отношения со стыдливостью, медленно обводили соблазнительные женские контуры, задерживаясь на самых пикантных из них. И закрытое платье прелестной волшебницы отнюдь не связывало руки неудержимому воображению, а только возбуждало аппетит. Он слышал как Эмили начала говорить своим мягким, льющимся голосом, звучащим в унисон его настроению. Поначалу ему хотелось прислушаться к тому, что слетало с её губ, но, с некоторым удивлением, он обнаружил, что не может сосредоточиться. Его взгляд скользнул в сторону Уолша, но тот тоже сидел неподвижно и взирал на Эмили. Аналогично вели себя и те немногое зрители, что скопились около стола. Все, казалось, слушали Эмили с исключительным вниманием, и молодой человек почувствовал, что пропускает что-то интересное.

– … и этого делать вовсе не обязательно. Я право чувствую себя неловко, сэр Уолш. Мне почему-то вовсе не хочется сказать вам «мне очень жаль». Ведь вы же не сомневаетесь, что там десять треф, не так ли? Я полагаю, мое сожаление вам ни к чему, как, впрочем, и те восемьсот фунтов, что вы проиграли. Да, кстати, господа, надеюсь вы не объявите эту партию недействительной из-за моего нежданного участия в ней. Что может сделать женщина, потакающая своим капризам? Вряд ли что-нибудь существенное, я полагаю. Но, тем не менее, здесь лежит десять треф. Как приятно приписать случайность своей заслуге. Ваша счастливая карта, Мистер Оуэн.

Эмили убрала руку и все увидели десять маленьких крестиков. Подержав карту открытой чуть дольше мгновения, она вновь взяла её и, полностью повернувшись к молодому человеку, положила карту в его внешний нагрудный карман. Их глаза встретились:

– Добро пожаловать в Грин Касл, Мистер Оуэн, – заключила она.

Глава 7

Огромная зала слепила глаза. После полумрака игровых комнат здесь было не просто светло, а ужасно светло. Сотни свечей, повисших в хрустальных люстрах и застывших в напольных канделябрах, искали свое отражение в причудливых узорах настенной живописи и, лобзая сверкающие контуры дорогих предметов, их теплые руки спускались ниже, по гладким поверхностям отполированной мебели, по золотым ниточкам штор, спускались, чтобы слиться в этом море света, в которое превращался начищенный паркетный пол.

Зал был полон людей, однако вся публика пребывала в неподвижности и молчании. Светские дамы, с кожей цвета парного молока и веерами как раз подходящих размеров, чтобы прикрыть то, что не удалось сделать платью, оккупировали окраины огромной комнаты, оставляя её центр для объекта своего внимания. Таковым являлся дуэт из пианиста и фортепиано, который небезуспешно завораживал своим исполнением всех присутствующих. Самыми благодарными слушателями были женщины. Так, по крайней мере, казалось. Что до мужской половины, то она завораживалась несколько иным предметом. В большей части равнодушные к музыке, мужчины, почтительно застыв за спинами своих жен и тем самым скрывшись из их поля зрения, абсолютно безнаказанно и бесстыдно рассматривали других женщин, иногда подолгу задерживаясь на подробностях, особо захватывающих дух.

Между тем, музыка действительно была восхитительной и люди, неравнодушные к ней, без всякого сомнения, получали огромное удовольствие. Все места в комнате были заняты, и вновь приходящим, желающим насладиться красотой звуков, приходилось оставаться в дверях. Эмили Уайт стояла в одном из входов и пленялась чудесной мелодией. Её взгляд был нечетким, хотя иногда она незаметно исследовала гостей, находившихся внутри комнаты глазами горящими и потухшими одновременно. В один из таких моментов деликатный мужской голос шепнул ей на ухо:

– Который из них ваш муж?

Эмили еле заметно вздрогнула, но, тем не менее, обернулась лишь после того как ответила:

– А которая из них ваша жена?

– Вы ищете её? – Джефри Оуэн вошел в поле зрения.

– Не вижу для этого причин.

– Абсолютно верно, ибо вы знаете, что миссис Джефри Оуэн не существует.

– Моя осведомленность не настолько велика. Единственно, что я знаю, это ваше имя. А нет, обманываю. Ещё я знаю, что вы американец.

– Это уже много.

– Вовсе нет, об этом знают все те люди. – Эмили кивнула в направлении зала.

– Это много по сравнению с тем, что мне известно о вас.

– А мне показалось вас больше интересует мой муж.

– Это неправда.

– Тем не менее, его вы упомянули в первую очередь.

– Я лишь хотел взглянуть на безумца.

– То есть?

– Который выпустил руку такой женщины.

– Вам незнакомо чувство верности, я полагаю.

– Просто, у меня ещё не было возможности его проверить.

– Вам следует поискать такую возможность.

– Что я и делаю.

– Я думаю, вы выбрали не совсем удачное место.

– Напротив.

– Откуда такая убежденность?

– Зрячий в обществе слепцов обладает некоторым преимуществом.

– Каким же?

– Например увидеть одинокую, красивую женщину.

– Ну, во-первых, я не одинокая женщина, а потом, просто, Моцарт превосходит меня в популярности. Впрочем, как и вас.

– Мне жаль мужчин, которые предпочитают музыку женщинам.

– «Предпочитать» не значит «пренебрегать».

– Вы оправдываете этих мужчин?

– А вы судите людей, с которыми даже незнакомы?

– Достаточно знать их отношение к некоторым вещам.

– Вы ошибаетесь.

– Убедите меня в обратном.

– Моя помощь вам не потребуется.

– А жаль. Было так приятно оказаться под защитой такой прелестной волшебницы. Вы так быстро исчезли, что я даже не успел вас поблагодарить. Хотя, честно говоря, при таких обстоятельствах, я предпочел бы проиграть.

– При каких обстоятельствах?

– Я не знаю чем мне предложат расплатиться.

– Если вас беспокоит этот вопрос, то вы расплатились со мной заранее.

– Это чем же?

– Вашим умением оказаться в нужном месте в нужное время.

– Я не понимаю, о чём вы говорите.

– Конечно понимаете. Вообще-то, у меня нет привычки падать в обморок, особенно при незнакомых мужчинах. Могу я надеяться, что дальше вас это не пойдет?

– Ужасно приятно делить с вами тайны, но вы меня определенно с кем то путаете.

– Тогда мне придется поискать того человека.

– Чтобы стать для него удивительным талисманом везения?

Эмили промолчала и слегка приподняла брови.

– Я бы хотел иметь такой талисман, – добавил Джефри.

– Дело не в том, что вам повезло, – Эмили улыбнулась, – а в том, что все поверили в то, что вам повезло. – Она мягко протянула руку к нагрудному карману мужчины и вынула карту, которую опустила туда некоторое время назад. Но вместо крестовой десятки сейчас там был пиковый король. – Извините, меня ждет мой муж. – Она вложила карту в неуверенно протянутую мужскую руку и, улыбнувшись ещё раз, развернулась, собираясь войти в зал.

– Простите, – окликнул мужчина.

– Да.

– Я всё-таки хочу представиться. Меня зовут Джефри Оуэн.

– Эмили Уайт. Миссис Уайт. – Она еле заметно подчеркнула вторую фразу.

В следующее мгновение они не сказали ни слова и пристально посмотрели друг другу в глаза.

– Вы хотите познакомиться с кем-то ещё? – полувопрос, полупредложение Эмили прозвучало неожиданно.

– А разве меня ещё не все знают?

– Пусть даже так, но вы никого не знаете.

– Мне достаточно вас.

– Боюсь, что не смогу уделить вам слишком много времени.

– Я буду рад если вы уделите мне хотя бы чуть-чуть.

– И всё же, вам следует поискать себе другую пассию.

– Это было бы возможно лишь при одном условии.

– Каком?

– Если бы вас не было здесь.

– Я уже ухожу, до свидания.

– Вы меня неправильно поняли, – поспешно воскликнул молодой человек, но Эмили уже направилась в зал. Она даже не обернулась на его слова, как будто их просто не было.

Прошло несколько минут, прежде чем Джефри начал успокаиваться. К этому времени он уже успел подняться в отведенные ему покои, скинуть тесный жакет и подойти к окну. Сквозь полурасстегнутую рубашку прохладный воздух сбивал жар вспотевшего тела, однако сердце продолжало бешено колотиться, делая дыхание глубоким и частым. После нескольких минут тупого и неподвижного взгляда в абсолютную темноту, Джефри запрокинул голову и, побродив глазами по потолку, неожиданно посмотрел вниз, на свои руки: они до сих пор были влажными.

«Господи», – пораженный увиденным, Джефри искренне недоумевал, – «просто сумасшествие какое-то». Он зашагал по комнате, изредка останавливаясь и замирая на пару мгновений, в течении которых прокручивал в памяти моменты недавних событий. Иногда его рот искривляла усмешка, но очень быстро лицо вновь становилось задумчивым, и он снова начинал мерить шагами спальню.

– Мальчишка! – неожиданно воскликнул он, замирая в очередной раз, – что с тобой? Ты ведешь себя как мальчишка! Где твоя голова? – Джефри ощупал упомянутую часть своего тела. Она оказалась на месте.

Обстановка спальни, исполненная в убаюкивающем стиле, идеально располагала если не к меланхолии, то уж, по крайней мере, к состоянию глубокого забытья. Подобное состояние не являлось привычным для Джефри, и он отчаянно пытался выбраться из него. Но то ли его усилий было недостаточно, то ли эта отрешенность была терзающей и приятной одновременно, во всяком случае, Джефри не удавалось задержаться в реальности дольше нескольких секунд. В один из таких моментов бессвязных блужданий он обнаружил, что стоит перед зеркалом, которое совершенно ясно отражало его текущую душевную неустойчивость.

– Всё, хватит! – Он помотал головой, словно вытряхивая одолевающие его мысли, а затем отвесил себе пару пощечин. – Надо отвлечься иначе… иначе… иначе… – Его взгляд уже шарил по комнате в поисках чего-нибудь отвлекающего. Единственным, что могло претендовать на подобную роль, среди ублажающей идиллии пассивных предметов обстановки, были книги.

– Оно! – Взяв в руки первый попавшийся томик, Джефри присел на край кровати и заставил себя углубиться в его содержимое. Однако до следующего своего восклицания он едва ли успел прочитать более двух предложений:

– Какая женщина! Господи, какая женщина! – В этот раз фантазии увлекли его слишком далеко. Богатое воображение тянулось к её рукам, чье прикосновение, должно быть, было таким же нежным и ласкающим как прикосновение пера, к её волосам, безумно душистым и мягким, как первые весенние цветы, к её глазам, в которые можно смотреть бесконечно. От этой женщины невозможно уйти, но и остаться с ней тоже невозможно, ибо она берет твое сердце и держит в своих руках до тех пор, пока ты не перестанешь дышать и не упадешь к её ногам, как изможденный раб.

Захлопнув книжку, Джефри швырнул её в сторону и откинулся на кровать. Его ужасно интриговала необычность их знакомства, эта странная история с картой, совершенно необъяснимый факт того, что такая женщина не окружена дюжиной поклонников. Он очень хотел понять, что происходит, но не мог. Джефри увяз в своих фантазиях, отдаваясь их власти так же безропотно и безвольно, как ленивая кошка, ласкающей руке хозяина.

…в этих губах столько страсти, что от одного прикосновения к ним можно сойти с ума … их огонь… их жажда… Джефри застонал: сейчас она целовала его лицо, обжигая огненным жаром каждый миллиметр кожи. Её губы прижимались к напряженным мышцам шеи, плеч, груди и оставляли после себя пылающий след удушающего возбуждения…

Внезапно в дверь кто-то постучал. Настолько внезапно и робко, что поначалу это событие гармонично дополнило живописные сцены, одолевающие воображение, распластанного на кровати, мужчины. Лишь после того, как стук повторился, Джефри открыл глаза и, с трудом пытаясь придти в себя, попытался ответить как можно естественнее:

– Да, войдите. – Он принял вертикальное положение и попробовал сосредоточиться на двери.

В небольшой щели появилось личико:

– Простите, сэр. – Теперь уже посетитель целиком просочился в комнату. – Господин Оуэн интересовался может вам нужна какая-нибудь помощь? – Очаровательная милашка лет двадцати придала своему выражению лица искреннюю озабоченность.

– Нет, спасибо, – отмахнулся мужчина, едва ли удостоив посетительницу взгляда. Затем он отвернулся, разумно полагая, что тема исчерпана и разговаривать больше не о чем.

– Может быть вам всё-таки что-нибудь нужно? – Такая неожиданная настойчивость заставила Джефри оглянуться и повнимательнее оглядеть девушку: это был удивительный образец грации, свежести и простоты. Однако, при всей красоте её лица, первое, к чему тянулись глаза, была грудь. Небрежно прикрытая, или же, скорее, умело обнаженная, она была слишком броской, чтобы глядя на неё думать о чем-нибудь другом. Внезапно Джефри почувствовал, что внутри у него что-то перевернулось. Бесплотные мечтания показались вдруг такими далекими и бессильными по сравнению с физически ощутимой реальностью, что в течении нескольких мгновений он находился в замешательстве.

– Господин Оуэн имел ввиду что-то конкретное? – наконец прокомментировал он, раскрашивая вопрос соблазнительным оттенком своей улыбки.

Девушка промолчала. Очевидно определившись с тем, как он поступит дальше, Джефри почувствовал себя увереннее и продолжал:

– Передай своему господину, что я искренне тронут оказанным вниманием и, дабы избавить его от утомительной муки предугадывания, я впредь буду непременно сообщать ему о своих потребностях заранее.

Девушка продолжала молчать, то ли ожидая более прямого указания относительно своей ненужности, то ли давая мужчине последний шанс оценить ту степень возможных удовольствий, от которых тот собирается отказаться.

– Тебя как зовут? – неожиданно спросил Джефри. Неожиданно для себя.

– Мими, сэр. – Девушка опустила глаза, когда мужчина двинулся в её направлении. Он мягко взял её за плечи.

– Тебе сколько лет, Мими?

– Девятнадцать, сэр.

– Ты давно здесь работаешь?

– Я родилась тут.

Джефри пристально смотрел на девушку сверху вниз и несколько раз в поле его зрения оказывалась дразнящая воображение женская прелесть, которая поднималась и опускалась в такт его же собственного сердца.

– Ты должно быть ненавидишь своего господина? – вдруг спросил он.

– Почему? Он всегда добр ко мне. – Ответ прозвучал до крайности интригующе.

– А то, что он заставляет тебя делать?

– Он никого никогда не заставляет.

Джефри не знал за какую из своих эмоций ему ухватиться.

– Так стало быть, ты пришла сюда по своей воле?

– Я бы не посмела, сэр. Господин Оуэн спросил не хочу ли я оказаться вам чем-нибудь полезной.

– И, насколько я понимаю, ты выразила согласие.

Девушка промолчала.

– Да? – Джефри отпустил её и сделал несколько шагов назад.

– Да, сэр, – решилась девушка. Смущение и растерянность охватили её полностью

– А ты могла оказаться?

Опять пауза. Джефри не переставал удивляться происходящему. Он ловил себя на мысли, что каждую минуту всё больше и больше погружается в невероятную среду таинственного. Ему непременно нужно было остановиться и внимательно проанализировать последние события, но любопытство дышало в спину.

– Итак, ты не могла отказаться, – заключил Джефри.

– Я не думала об этом, сэр.

– Почему?

– Господин Оуэн очень добр ко мне, – повторила девушка, – и он никогда не сделает того, что было бы плохо для меня.

– И факт того, что ты здесь, не заставляет тебя думать иначе?

– Нет, сэр. Господин Оуэн лишь просил меня узнать, что вам будет угодно.

– И всё?

– Да, сэр.

– Тогда мне будет угодно следующее: – его тон стал немного резче. – Раздевайся.

На удивление Джефри, девушка молча подошла к ближайшему креслу, сняла тапочки и несуетливо принялась расстегивать всевозможные пуговицы и развязывать разнообразные завязочки, постепенно освобождая свое тело от скрывающих его одежд. Её глаза были опущены, и это вводило в ещё большую неопределенность относительно охватывающих девушку чувств. Какой бы пошлой не выглядела эта картина в глазах благовоспитанного человека и какими бы развратными не чудились поступки молодой девушки, Джефри почувствовал, что от всего этого веет чистейшим целомудрием. Когда женские руки добрались до корсета и, расстегнув несколько пуговиц, слегка приоткрыли грудь, Джефри не выдержал:

– Стой!

Какими бы невинными не были его намерения вначале, сейчас Джефри понимал, что ещё чуть-чуть, и ему уже будет трудно определиться в правильности своих поступков.

– Тебе всё равно? – спросил он.

– Простите, сэр? – переспросила девушка и внезапно подняла глаза. В её взгляде было столько незатейливости и простодушия, что хотелось плакать.

– Тебе всё равно с кем ты будешь спать?

– Нет, сэр.

– И ты не возражаешь против того, чтобы провести эту ночь со мной?

– Вы же не сделаете мне больно, сэр, – прозвучало почти по-детски.

Джефри оторопел:

– Почему ты так думаешь? – слетело с его губ, но это было вовсе не то, что на них вертелось.

– Если бы Господин Оуэн знал, что вы сделаете мне больно, он бы не попросил меня придти сюда.

«Потрясающе», – подумал Джефри. Хозяин Грин Касл, очевидно, безраздельно властвует над душой этой девчушки и прочно оккупировал её сознание, воплощая собой образ некоего бога или великодушного покровителя.

– Ну хорошо, – продолжил он вслух, – слушай меня. Одевайся и уходи. – Джефри развернулся и, дойдя до кровати, бросил свое тело в мягкие объятия одеял. Его уста больше не издали ни звука, а глаза воровато подсматривали, как девушка исполняла последнее указание.

– Только не принимай это на свой счет, – как бы спохватившись, добавил он в попытке растолковать свои действия. – И ещё: иди сразу спать и не показывайся до утра. А то найдут тебе другую компанию.

Закончив со своим туалетом, девушка исполнила легкий реверанс и, пожелав гостю спокойной ночи, поспешила к выходу. Однако, около дверей её остановил решительный оклик:

– Мими, подожди-ка минутку.

Глава 8

– В чем дело, мистер Барнс? – жестко спросил МасСтейн.

– Астма, господин следователь. Ингалятор. Он остался внизу.

– Мы купим его по дороге. Это ..

Его прервал треск исходивший из портативного переговорного устройства:

– …здесь всё чисто, МакСтейн. Молодая пара с коляской… дедуля… метров сто пятьдесят.... читает газету.. Элиот сейчас подгонит машину.

– Хорошо, – буркнул следователь в устройство и вернулся к своему вопросу: – Это тот самый юноша, которого Вы вызвали? – Он указал на подростка, стоявшего за регистрационным столом.

– Да, это Хосе. Он иногда подменяет меня.

Оптический прицел поймал человека, который следовал в направлении припаркованного автомобиля. Второе перекрестие захватило голову другого, снующего взглядом по сторонам, насколько хватало его цепляющихся глаз. Фигура третьего, застывшего у центрального входа в библиотеку, тоже попала в прицел.

– Слушай сюда, Хосе. Никого не пускай. Если спросят мистера Барнса, ты не знаешь где он. Вернее скажешь, что приболел.

– Хорошо, сэр.

– Здесь никого не было, ничего странного не происходило. Никаких разговоров. С тобой останется один человек.

…все трое упали одновременно, как по команде. Первый так и не успел открыть дверь машины и медленно сполз вниз. Второй упал навзничь и больше не шевелился.

– Засада… – хрипло прошипела рация голосом третьего, но достать пистолет он так и не успел. Молодая пара уже была рядом. Хладнокровно выпустив в раненого несколько пуль, «любовники» ринулись ко входу.

– Он упал сэр! – воскликнул парнишка, глядя на улицу через приоткрытую дверь. – Ваш полицейский, сэр, он упал!

– Назад! – крикнул следователь и оттолкнул старика вглубь комнаты. – Вниз, в подвал. Хосе, запри дверь.

Парнишка повиновался и едва успел отпустить замки как серия бесшумных выстрелов с обратной стороны отбросила его тело прочь.

– Быстрей вниз, – МакСтейн подгонял старика, не выпуская из виду единственный вход с улицы. – Сэм, Сэм.. Элиот, черт, Сэм.. – но монотонный треск не выключенной рации был единственным, что слышалось в ответ.

– Ублюдки! – МакСтейн со злостью швырнул рацию на пол, – Скоты, суки… – он разрывался от бешенства.

Когда кто-то попытался вломиться в дверь, следователь опомнился и, сжав свой пистолет в руке, готов был в любой момент спустить курок.

– Барнс, вниз, – послышалось сквозь зубы, – я же сказал, вниз.

В эту минуту старик представлял собой жалкое зрелище. Произошедшее за последние мгновения окончательно лишило его способности здраво рассуждать. Малоподвижный манекен с отрешенным взглядом, пропитанным то ли глупостью, то ли недоверием, медленно плелся в направлении лестницы.

«Что делают здесь эти люди? – думал он. – Зачем они пришли? Откуда взялось всё это безумие, сумасшествие, абсурд?» За спиной прогремели выстрелы. «Господи, какой чудовищный вечер. День не может стать ночью в один миг. Это какая-то невероятная ошибка. Боже мой».

Оставив позади ещё один лестничный пролет, старик остановился. И без того тусклый свет, сопровождавший его на пути вниз, здесь и вовсе пожирался темнотой. Барнс прислонился спиной к стене. «Это как открыть душу демону в обличие ангела. Окликнуть одинокого путника с лицом добродетеля и впустить его в дом, чтобы потом увидеть следы крови на полотенце, которым он вытирал руки». Звук неторопливых, но уверенных шагов вернул старика к реальности. Однако он продолжал неподвижно стоять, разрываемый необъяснимыми чувствами. Его сердце колотилось в бешеном ритме, а в горле пересохло. Горящие глаза смотрели наверх, но в них совсем не было страха, ибо они не ждали смерти и не ждали пощады. Единственное, что им хотелось увидеть – это конец. Конец жуткому кошмару, длившемуся уже, казалось, целую вечность. Всё равно, что это будет. Главное, чтобы исчез этот кошмар.

Внезапно взгляд старика изменился. Неторопливые, но уверенные шаги… Сейчас он не просто их слышал, сейчас он их чувствовал. Каждую секунду шаги, как часы, отсчитывающие последнее, что осталось. Это он идет за ним, сатана.