Kitabı oku: «DEFLOR», sayfa 2
Ли осклабился.
– Не сочиняй, курочка. Не нужно тебе в туалет. А если ты о пробке, которая торчит у тебя в жопе, то хозяин сам ее вынет. Он любит распаковывать подарки. Иди.
Он подтолкнул ее к двери.
Уши горели.
Ну, конечно, они все знали о пробке. Не первый раз добрая медсестра помогала понедельничным девушкам подготовиться к хозяйскому вторжению.
Дверь распахнулась, впустила ее внутрь и закрылась за спиной.
Хозяин сидел в кресле в углу кабинета, едва различимый на фоне черной стены.
– Подойди ближе, – приказал он.
Алина повиновалась. Его негромкий хриплый голос уже действовал на нее, как гипноз. Ему не получалось сопротивляться.
– Знаешь зачем ты здесь?
– Я продала вам свою невинность, и вы, видимо, решили распаковать покупку.
Он хмыкнул.
– Эту покупку я должен распаковать на острове. Это целый ритуал и здесь его не проведешь. Можешь пока не волноваться за целостность своей вагины.
– А за целостность всего остального?
Он не ответил.
Она смотрела на него сверху вниз и это было странно.
– Чувствуешь дискомфорт? – понял он. – Хочешь стать пониже? Тогда опустись на колени.
Она вспыхнула.
– Ничего, я постою.
Он улыбнулся, показав зубы.
– Ты же понимаешь, что рано или поздно тебе придется это сделать.
Он медленно поднялся, вытянулся рядом с ней, оказавшись на полторы головы выше. На его шее висел серебряный медальон в виде черненого спрута.
Она отступила.
– В нашем с вами контракте, господин Гарт, речь идет только об одном. И вы собираетесь это одно сделать на острове. Сами только что сказали. Больше там ничего нет.
– Жизнь не ограничивается контрактом, – он смотрел в ее глаза не отрываясь. – Ты это знаешь. Иначе бы не вставила пробку в свою задницу. Кстати, зачем ты это сделала? Ведь в контракте ничего нет про анальные пробки.
Она не знала, что ответить. И в самом деле, зачем? На всякий случай? Просто получить новый экспириенс? Или догадывалась, что это чувство распираемого ануса ей понравится?
Она покраснела.
–– Не напрягайся, – сказал он. – Я знаю, зачем. Тебе нужны деньги. И пока я тебе их не заплатил, ты готова делать все, что я захочу. Иначе будешь бояться, что никогда их не получишь. И знаешь, ты абсолютно права. Тебе же говорили. Мне нужна покорность. Женщина должна знать свое место. И знать, что это место – подо мной. На этом самолете ничего не делается без моего приказа. А что ты? Прокралась к моей спальне, видела то, что я, возможно, не хочу показывать даже приближенным. Потом забралась в багажный отсек. Напоила других. Можно после этого назвать тебя покорной?
– Простите, я не хотела.
– Все это означает только одно, – Авалон Гарт подошел к столу и раскрыл какую-то папку с бумагами. – Ты не сможешь доставить мне удовольствие. Женщины с шилом в жопе меня раздражают. Тем более, если эта женщина на один раз, и она не стоит того, чтобы ею долго заниматься.
Он достал из папки листок бумаги.
– Это твой контракт. Можешь считать, что он аннулирован. Мои агенты уже ищут тебе срочную замену.
Его длинные пальцы рванули плотную бумагу.
– Нет!
Он замер.
– Что, нет?
– Пожалуйста, не делайте этого.
От паники у нее заходилось сердце.
– Эти деньги мне очень нужны. Не для себя. А для…
– Я знаю для кого. Чего не сделаешь ради больного умирающего отца. Я даже завидую этому человеку. Ради него дочка идет на немыслимые жертвы.
«Если б отец был здоров, – подумала Алина, натужно улыбаясь, – он бы тебя нашел и выпотрошил заживо».
Гарт положил надорванный листок обратно в папку.
– Хорошо. Сделаем вид, что ничего не было. Ты усвоила урок?
– Да!
Он подошел вплотную и приподнял пальцем ее подбородок.
– Не вижу.
Она не сразу поняла, чего он хочет. А когда поняла, медленно опустилась на колени.
Гигантский бугор выпирал из его брюк прямо перед ее глазами.
– Знаешь, как определить девственность девичьего рта? – спросил он, перебирая пальцами ее волосы. – По страху в ее глазах. Если страха нет, значит в эти губы уже совали и неоднократно. А у тебя есть страх?
Он намотал ее волосы на кулак и заставил поднять лицо.
Картина его огромного члена, влетающего в развальцованную дыру рыжеволосой, стояла перед ней как живая.
– Есть, – удовлетворенно протянул он. – Не бойся, девочка. Тебе понравится. Достань его.
Алина нехотя протянула руку.
В этот момент в дверь постучали.
– Господин Гарт, – послышался голос китайца. – Простите, что прерываю. Пилот требует вашего присутствия в кабине. Говорит, это важно.
Хозяин недовольно рыкнул и оттолкнул Алину.
– Возвращайся на место. Потом с тобой продолжу.
11
– Ну и каков он на вкус? – спросила Сабрина. – Сидеть можешь?
– Иди в жопу, – Алина плюхнулась в кресло. – Не было ничего. У пилота что-то случилось, и он вызвал его к себе. В самый подходящий момент. Не могу сказать, что я сильно расстроилась.
– А мы знаем, что случилось у пилота, – сказала Юн Со. – Глянь в окошко.
Совсем рядом на параллельном курсе летел камуфлированный, в голубых пятнах, истребитель.
– Уже минут десять там торчит, – добавила Юн Со. – Непонятно, чего хочет.
– У него нет опознавательных знаков, – сказала Алина, вглядываясь. – Это странно.
– И что это значит?
– Каждый военный самолет принадлежит какому-то государству, а этот, видимо, никакому не принадлежит.
Истребитель вдруг резко лег на бок и пропал из виду.
– Ну слава богу, – сказала Изабель. – Сгинул. А то у меня от него мурашки по коже.
– Угу, – сказала Алина, – Если только он действительно сгинул, а не заходит нам в хвост, чтобы ракеты выпустить. У меня отец в молодости летчиком служил. Рассказывал.
– А если так, то что…
Изабель не успела договорить.
Самолет резко провалился вниз.
Девки с визгом попадали с мест.
Свет потух, замигали красные огни и зажглось табло с надписью «пристегните ремни».
– Кажется, я накаркала, – пробормотала Алина, забираясь обратно в кресло.
Двигатели натужно выли. Самолет бросало из стороны в сторону, он то клевал носом, то снова набирал высоту. Пару раз среди облаков опять мелькал пятнистый истребитель. Потом раздался громкий хлопок, и от фюзеляжа разлетелись в разные стороны пара десятков дымящихся огней. Алина успела увидеть, как недалеко вдруг вспухло огненное облако. Потом еще одно, ближе. Самолет тряхнуло. Он выровнял траекторию и дальше летел, словно ничего не было. Красные огни потухли. Зажегся обычный свет.
– Какого хрена это было? – Сабрина обвела всех ошалелыми глазами. – Я на такое не подписывалась.
– Девки, – сказала Алина, – можете считать, что сегодня вы все родились заново. Если б не тепловые ловушки, нас бы уже по кусочкам собирали. Тот урод по нам две ракеты выпустил.
– Обалдеть.
– Не, ну предупреждать же надо.
– Я к маме хочу.
– Водка есть?
– Дамы! – перекрыл гвалт негромкий хриплый голос, и все замолкли.
У перегородки стоял Авалон Гарт с обоими охранниками.
– Надеюсь никто не пострадал. Поясню. Это был небольшой презент от одного моего неудачливого конкурента. Но можете не волноваться. Все позади. Скоро прибудем на место.
Он обернулся к охранникам.
– Я буду в кабинете. Меня не беспокоить.
И исчез за перегородкой
12
Целый час Алина вздрагивала от любого шороха, ожидая, что ее снова позовут. Но Гарт заперся у себя в кабинете и, видимо, разбирался с незадачливым конкурентом.
Больше всего раздражала гражданская война в ее голове. Отвращение боролось с желанием, которое было еще неосознанным, но успело заметно вырасти. Мозги были заполнены непотребными картинками из серии «как это будет». Как она возьмет сначала, и как потом возьмут ее. Наконец, она поймала себя на мысли, что пробка слишком короткая и хорошо бы ощутить там что-нибудь подлиннее.
Эта мысль так ее взбесила, что она тут же выхватила из сумки тюбик с лубрикантом и вылетела в коридор.
Санузел на бизнес-джете был роскошный. С ванной, душевой кабиной, биде и всем необходимым.
Когда засевший в ней и влияющий на ее мысли силиконовый монстр был наконец вытащен, она повертела его в руках, не зная куда девать. Завернула в бумажное полотенце, зажала в руке и вышла в коридор.
Охранник Ли стоял вплотную у двери и, криво улыбаясь, преграждал путь.
– Что, цыпа, не дождалась хозяина и сама попочку освободила? – он кивнул на сверток.
– Пустите, – она попыталась протиснуться между ним и стеной.
Он взял ее за плечи и прижал к стене.
– Что вы делаете?!
– Не так быстро, красавица. Разговор есть.
Он был ниже ее почти на полголовы и теперь пялился в вырез блузки.
– А как хозяин отреагирует на то, что вы мешаете его гостям? – спросила Алина
– Никак. Я ему нужен. А ты не особо. Поэтому не выпендривайся. Еще спасибо скажешь. Если договоримся.
– О чем?
Ли сально ощерился.
– О взаимной выгоде. Ты не знаешь, что вас ждет на острове. А я знаю. И готов рассказать. Поверь, это для тебя будет охереть какая важная информация. Жизнь и смерть просто. Ну так что, интересует?
Маленькие косые глазки наконец оторвались от ее груди и взглянули в лицо.
– Дайте догадаюсь. Взамен вы потребуете кое-какую услугу.
– Не кое-какую, а вполне конкретную. Не бойся. Главные ворота я не трону. Это хозяйское, а на хозяйское я не претендую. Без верхних тоже обойдемся. А вот задние… – он протянул руку к ее бедру. Алина отпрянула. – Тихо, кобылка, стой на месте. Задние я бы хотел у тебя попробовать. Давно на них гляжу.
Он расплылся в ухмылке, показав кривые зубы, и подтолкнул к туалету.
– Давай, заходи обратно. Сделаем все быстро. Я видел, у тебя и смазка есть. Я доволен, ты довольна.
– Уйдите с дороги, иначе я буду кричать.
– Зачем ты будешь кричать? На этом самолете никто без хозяйского разрешения не кричит. Лишний раз расстроишь хозяина, и он тебя все-таки выгонит, как недавно грозился. Ты этого хочешь? Вряд ли. Сама видишь, выбора-то у тебя особо нет. Расслабься, девочка.
Он наклонился и попытался задрать ей юбку.
Она взвизгнула и ударила кулаком с зажатой анальной пробкой. Ли отскочил, шипя, как гадюка. Пробка выскользнула из бумажного полотенца и глухо стуча покатилась по коридору.
В конце коридора стоял молодой охранник.
– Ли. Что здесь происходит?
Ли потер ушибленное ухо.
– Ничего. Не влезай, парень, – повернулся к Алине: – Еще увидимся, сука.
И нырнул за угол.
– Урод, – сказала она ему в спину и пошла в другую сторону. Потом не выдержала и побежала.
Молодой посторонился, глядя на нее с невыразимой брезгливостью, как на склизкое насекомое.
– Э-э… извините. Кажется, это ваша… штуковина, – он указал на катающуюся у его ног анальную пробку.
Алина не останавливаясь, схватила ее и побежала дальше, пытаясь унять дрожь во всем теле.
Когда она влетела в салон, раздался повторяющийся сигнал и замигало табло «пристегните ремни».
Самолет пошел на посадку.
13
– Не советую, – еле слышно сказал Баргас. – Лучше не вылезать. Подождем, когда группа сопровождения прибудет. И тогда с ветерком, через город… Никто не рыпнется. А без нее рисковано.
– Сколько? – спросил хозяин.
– Да человек пятьдесят точно соберут. Хаммеры, броневики. На пароме переправят.
– Я спрашиваю сколько времени ждать.
– А. Часа два, не меньше. Паром все-таки.
Гарт хлопнул Баргаса по плечу.
– Давай я сделаю вид, что ты пошутил.
Он выкинул сигарету и стал подниматься по трапу в самолет.
Алина отступила назад к салону. Сабрина была уже здесь. Что-то рассказывала, размахивая бутылкой колы.
– Я все узнала у пилота. Стоило повертеть задницей. Наши латиноамериканские задницы безотказно действуют на пилотов. Короче из-за того придурка с ракетами они потратили кучу топлива и теперь сели не там, где планировали. А дальше. Теперь нам предстоит плюхать часа два морем на какой-то посудине…
– Дамы, – перебил ее появившийся в дверях Баргас. – Выходим, садимся в минивэн и уезжаем. О вещах не беспокойтесь. Их повезут следом.
Он отступил к стене, сложил руки на груди и принялся ждать.
Дамы продолжали сидеть, хлопая глазами.
– Живо! – взревел Баргас, и они тут же повскакали с мест.
В роли мини-вэна был облезлый фургончик, которому было лет пятьдесят, не меньше. Внутри вдоль стен тянулись деревянные скамейки.
– Примерно так я представляла себе транспортное средство, на котором нас в рабство повезут продавать, – флегматично сказала Изабель.
Следом втиснулись Баргас и оба охранника. Все они были в брониках и с автоматами.
– Дамы, – сказал Баргас. – Не волнуйтесь. Город неспокойный, но все будет хорошо. Если начнется стрельба, ложитесь на пол, зажимайте уши руками и думайте о хорошем.
– Поехали, – скомандовал сидящий на переднем кресле хозяин, и развалюха рванула вперед.
– А где ваша рыжая подружка? – сунулась к хозяину Сабрина.
Наступило неловкое молчание. Баргас сделал круглые глаза и покрутил пальцем у виска.
Хозяин обернулся.
– Осталась с пилотом в качестве премии за хорошую работу. Но мне такие вопросы лучше не задавать, леди. Иначе в следующий раз в качестве премии останешься ты.
Потянулись пыльные хижины, облезлые пальмы и бесконечная свалка вдоль дороги.
На перекрестках в пыли возились дети, у задрипанных питейных заведений кучковались взрослые. Они провожали их фургончик заинтересованными взглядами, а потом принимались куда-то звонить.
– Скоро начнется, – пробормотал Баргас.
– Не каркай, – приказал Гарт.
Началось все практически сразу и одновременно.
Впереди вдруг рухнул телеграфный столб. Из-за поворота вылетели два грязных пикапа и перегородили дорогу. А сзади и с боков вдруг откуда-то повылезала толпа оборванцев с дубьем и битами и окружила остановившийся мини-вэн.
Из самого большого и самого грязного пикапа вылез заросший до глаз детина в шортах и майке сеточкой и приветственно раскинул руки.
– Гарт! Старина! Как я рад тебя видеть! Сколько лет!
Хозяин выругался сквозь зубы и вылез наружу.
– Чего тебе, Антонио?
Детина поцокал языком.
– Обижаешь, бро. Сколько раз я просил привезти сладкий товар, а ты все лапшу на уши вешал. Но теперь, смотрю, ты его привез. Наконец-то. Оставляй баб здесь, а сам можешь валить на все четыре стороны. Мы в расчете.
– Этот товар не для тебя. Ты это знаешь. Убери с дороги свое стадо обезьян и дай нам проехать.
Детина подошел ближе.
– Если мы не договоримся, ты здесь ляжешь. И никакие миллиарды тебя не спасут. Спроси себя – ты готов умереть за женскую писю, пусть даже и не траханную? Зачем они тебе, Гарт? Ты завтра свистнешь и тебе целый караван новых пригонят. А у меня это дефицит.
– Ты знаешь мой принцип. Что моё, то моим остается. Уйди с дороги.
Детина вздохнул.
– Значит не договоримся, – и махнул рукой. – Начинаем!
Толпа с дубьем взревела и кинулась на приступ пятидесятилетнего мини-вэна.
Хозяин запрыгнул внутрь, захлопнул дверь.
Баргас просунул ствол в приоткрытое окно.
Хватило одного единственного выстрела из подствольника.
Граната описала над немытыми головами шипящую дугу и разнесла вдребезги один из пикапов. Металлические обломки и жар от взрыва сдули толпу в один момент, будто ее и не было.
– Гони, – приказал хозяин, и тарантас погнал.
Он притормозил только раз, перед покореженным остовом пикапа, но этого оказалось достаточно.
Заднее стекло мини-вэна разлетелось от ударов нескольких бит одновременно.
С десяток рук протянулось внутрь, ухватило визжащую добычу, вытащило ее из салона наружу, проволокли по асфальту, закинули, как куль, на мотоцикл и рванули с места.
– Стойте! – заорали девки.
Тарантас остановился.
– Какого хрена! – повернулся взбешенный хозяин.
– Эти уроды Алину уволокли!
14
Это было похоже на похищение Маугли стаей бандерлогов.
Мотоцикл несся по ухабам мимо трущоб и развалюх, а рядом бежали пешком, ехали на мотороллерах, мопедах, тук-туках и велосипедах толпы радостных аборигенов. Они гудели, сигналили и просто вопили.
Алина беспомощным мешком тряслась позади темнокожего полуголого бугая в красных трусах. Ее уже успели связать по рукам и ногам. Во рту торчал кляп, судя по запаху, сделанный из чьих-то давно нестиранных носков.
К окраине города толпа отстала. Мотоцикл завернул к скопищу собранных из профнастила времянок, стоящих в тени пальмовой рощи, и остановился.
Несколько рук подхватило Алину и поволокли под навес, по дороге комментируя ее достоинства.
– Красотка!
– Блондиночка.
– Такая белая!
– А жопа? Посмотрите какая жопа!
– Роскошная жопа.
– Да сдерите вы с нее тряпки! Дайте на сиськи посмотреть!
– Нет, ну почему она такая белая?!
Что за дыра, отрешенно подумала Алина. Они что, белых людей никогда не видели? Телевизоров нету?
Ее привязали к толстенному столбу в лучших традициях людоедских племен из приключенческих романов. Руки были вздернуты вверх и уже начинали затекать.
Какой-то беззубый парень подскочил к ней и, радостно улыбаясь, попробовал расстегнуть блузку. Не справился и просто рванул ее в стороны. Посыпались пуговицы.
– Ша, пацанчик, – раздался спокойный голос. – Отойди подальше. Мы не будем обижать нашу гостью. Она уже и так напугана.
Пацанчик отскочил.
Давешний заросший до глаз детина в майке сеточкой подошел ближе, с удовольствием разглядывая добычу.
– Хороший товар. Сладкий. Молодцы.
– Шеф, – сунулся к нему мелкий парень в трусах и шлепанцах. – А когда мы ее трахнем?
Шеф улыбнулся.
– Увы, дружок. Ты – никогда. Да и я тоже. Слушайте все сюда! – крикнул он. С десяток оборванцев подняли головы. – Если кто-нибудь окажется настолько туп, что засунет свой писюн в ее сладкую дырку, стоимость этой дырки тут же упадет. В разы. А это значит, что дурак будет должен. Всей коммуне. Много. Так что его самого придется продать. На органы. Всем понятно?
Все угрюмо забубнили в том смысле, что да, шеф, понятно.
Ну слава богу, подумала Алина, кажется, моей дырке ничто не грозит. Остается вопрос, что грозит мне.
Заросший детина щелчком пальцев подозвал толстого мужика с допотопной мыльницей наперевес.
– Сделай с десяток снимков и разошли нашим контрагентам. Особенно тем, кто по всяким эмиратам да халифатам. Можешь на закрытые аукционы сунуться, если пропустят.
Мужик, кряхтя, принялся за работу. Снимал издалека, вблизи, сбоку, снизу, отдельно лицо, отдельно ноги. Залез объективом в вырез разорванной блузки, видимо, разглядев интересный ракурс. Потом сказал «Гут!» почему-то по-немецки и показал большой палец. Алина в ответ состроила злобную мину.
Какой-то дряхлый старик подковылял к детине, опираясь на палку. Мельком глянул на Алину. Сказал тихо:
– Хочу совет дать, шеф.
– Ну?
– Прикрыть бы ее надо. А то ведь в глаза бросается. Соблазняет. Представляешь, даже у меня зашевелилось. Сорок лет не шевелилось, а тут поди ж ты. А теперь представь, что у других, которые на нее смотрят. У них и так мозгов нет, а тут такое. Угрозы могут и не подействовать.
Детина почесал волосню на подбородке.
– Дельно.
Щелкнул пальцами.
Откуда-то приволокли грязное покрывало и накинули Алине на голову, скрыв ее полностью от взглядов с ног до макушки.
Это оказалось полезным обоюдно. Алине тоже не улыбалось смотреть на пускающих слюни оборванцев. Теперь она стояла в полутьме, как в одиночестве, слушала звуки лагеря, болтовню, треньканье банджо, звяканье посуды. И не заметила, как заснула.
Проснулась она от того, что кто-то сдернул с нее покрывало.
Был уже вечер. В полутьме перед ней улыбался беззубый пацанчик и лапал ее за ляжки.
– Органы, – пробормотал он. – Да плевать мне на органы. У меня их много. А такое раз в жизни попадается.
Рядом на земле виднелись чьи-то волосатые ноги в шлепанцах. Видимо, пацанчик вырубил охранника и решил идти до конца.
От ляжек он постепенно перешел к заднице, ухватился за пояс юбки и сдернул ее вниз вместе с трусами.
Алина забилась в его худых лапках и замычала.
Пацанчику было плевать на ее недовольство, он занимался своими интересными делами. Поэтому не заметил, как из-за угла к нему протянулась чья-то рука и резко ударила по шее.
Пацанчик обвалился на землю тряпичной куклой.
– Тихо, – прошептал в ухо знакомый голос. – Стойте спокойно. Я вас вытащу.
Молодой охранник Авалона Гарта вынул кляп, споро перерезал веревки, подхватил сползшую по столбу Алину под руки и повел было прочь, но та запуталась в собственном спущенном до колен белье и чуть не упала.
– Черт! – прошипел он. – Девушка! Ну разве так можно? Юбку хотя бы наденьте!
– Не могу. Руки затекли.
Руки у нее и впрямь были как ватные палочки.
–– Проклятье.
Он опустился перед ней на колени и, целомудренно воротя в сторону нос, сперва наощупь натянул на нее трусы, потом юбку.
– Все! Пошли! Быстро! Хозяин сказал ждать не будет.
15
Хозяин и не ждал.
Охранник заглушил угнанный тук-тук и принялся бегать по пустому пирсу в поисках хоть какой-нибудь лодки. Все они были с заблокированным управлением и снятыми моторами.
– И что будем делать? – жалобно спросила Алина, кутаясь в позаимствованное одеяло.
– Баргас обещал продержать корабль у рифа недалеко отсюда. Нам сейчас главное туда добраться.
Вдалеке послышались какие-то вопли.
Охранник обернулся.
– Кажется это по нашу душу. Обнаружили, что вы пропали, – он подскочил к первой попавшейся лодке. – Прыгай. Нет времени выбирать.
Лодка была узкая и неудобная, с балансиром, вынесенным в бок на трех корявых шестах.
Алина легла на дно, вцепившись в неровности.
Охранник оттолкнулся от пирса веслом и принялся орудовать им, набирая скорость.
Сзади крики стали громче. Наконец, к берегу выбежала толпа с палками и битами. Самые резвые стали с разбегу прыгать по лодкам.
– Они нас догонят! – в панике заявила Алина и снова прижалась к доскам.
– Разве что пешком по дну. Я продырявил все лодки, до которых смог дотянуться.
И точно. Резвые выпрыгивали обратно на берег, а их лодки, булькая, исчезали в воде. В погоню смогли выйти только две, но они были далеко, а у охранника был автомат.
Лодка быстро резала тихие волны, уходя в плотную туманную взвесь, стоящую над водой.
– Я так и не узнала, как вас зовут, – тихо сказала Алина, – вы мне уже помогали, а теперь вот жизнь спасли. Или, не знаю, честь.
Охранник хмыкнул, услышав про честь.
– Девушка, нам нет смысла представляться друг другу. Мы просто делаем свою работу. Моя работа – охранять людей и временами их вытаскивать из неприятностей. А ваша работа… ваша работа подразумевает, что изнасилование – это всего лишь случай на работе. Производственная травма. То есть ваша честь, это как палец у столяра, по которому он постоянно молотком попадает. Расходный материал на каждый день.
– Ну, знаете, что! – возмутилась она. – Вас кто-то ввел в заблуждение. Мы не шлюхи.
– Да? А кто же вы? Как назвать девушку, которая продала свою девственность миллиардеру? Монашкой? Или достойной барышней? Девственность – это единственное, что вас отличает от миллионов шлюх и бесплатных давалок, которые перед каждым столбом ноги раздвигают. Ее беречь надо. И дарить любимому человеку. А не продавать миллиардерам.
– Ага, как там в анекдоте? Любовь придумали нищеброды, чтобы за секс не платить. Девственность это такая маленькая розовая хрень, которую 90% девок теряют по пьяни в ночных клубах. Она вообще никакой ценности не имеет. Кроме той ценности, которая возникает в головах тупых самцов, которым некуда деньги девать. И воспользоваться этой тупостью – сам бог велел!
Он покачал головой.
– Вы меня удручаете.
– А ты меня раздражаешь! Святоша!
– Я не хочу верить, что вы действительно так думаете. Поэтому давайте просто помолчим, чтобы не расстраиваться.
– С удовольствием!
На самом деле Алина сама не знала, что думает о девственности. С одной стороны, была логика, которая подсказывала, что лучше ее продать задорого, чем просрать в каком-нибудь туалете вместе со случайным знакомым. А с другой была толща вбитых с детства установок и правил, которые тоже имели под собой основание. В конце концов, чисто по статистике те, кто продавал девственность, на ней никогда не останавливались, а продолжали продавать уже себя, а потом то, что от себя осталось. Короче, этот вопрос был таким же сложным, как вопрос борьбы отвращения с желанием. Но этот охранник был такой моральный, такой правильный, что непременно хотелось ему сказать какую-нибудь антиобщественную гадость. А потом глаз на жопу натянуть. Алина с детства терпеть не могла правильных.
Некоторое время они плыли в кромешном белесом молоке, которое не пробивали даже лучи заходящего солнца.
Потом метрах в ста вдруг вспыхнули факелы, и не менее дюжины едва различимых в тумане оборванцев завопили, размахивая битами и монтировками.
Охранник не глядя выпустил в ту сторону очередь.
Факелы погасли. Оборванцы попадали в воду.
– Осталась еще одна лодка, – сказал он. – Эти могут подкрасться ближе. Смотри в оба.
Но как она не вглядывалась, все равно просмотрела.
Сзади раздался плеск многочисленных весел, в тумане сгустилась тень большой посудины, разом вспыхнули факелы и завопили оборванцы. На этой калоше их было человек двадцать.
Алина завизжала, когда первый из них перепрыгнул к ним в лодку, но не удержался и получил балансиром по голове.
– Пригнись! – заорал охранник и дал поверх ее головы длинную очередь.
Часть от стада она, конечно, смела в воду. Но часть осталась. Они кидались в лодку, лезли из воды, верещали. Чья-то рука возникла из белесого ниоткуда и содрала с Алины остатки блузки. Охранник вертелся из стороны в стороны, работая то стволом, то прикладом, то веслом. Алина визжала и царапалась, не забывая прикрывать подпрыгивающие груди. Впрочем, они-то как раз помогали, вводя в ступор оказавшихся поблизости оборванцев. Лодку качало, и если б не балансир, она бы сто раз перевернулась. Наконец, им показалось, что битва уже выиграна, но тут появился полуголый бугай в красных труселях. В его руках было что-то самодельное. Но оно стреляло. И оно выстрелило.
Охранник захрипел и повалился на дно лодки.
Бугай осклабился и шагнул к Алине.
Нет, обратно к столбу, майке-сеточке и пацанчику она никак не хотела. Рядом лежало весло. В критических ситуациях, как известно, силы прибавляется. Алина вскочила, завопила во все горло, схватила весло и с размаху свернула бугаю челюсть.
Тот ойкнул и плюхнулся в воду.
Больше никого не было.
Алина бросилась к скорчившемуся охраннику.
– Эй! Вы как?!
Он был бледен и явно терял сознание.
– Не знаю… У меня в кармане компас. Гребите на запад. Там риф. Если Баргас задержал хозяина, вас подберут.
– А если нет?!
– Тогда… – еле слышно сказал он и отключился.
– Да ерш твою мать!
Она нашарила в его кармане компас, снова взяла весло, и как была полуголая, в одной юбке, принялась грести на запад. Иногда приходилось вставать и грести стоя, так даже быстрее получалось. В памяти всплыла стародавняя «девушка с веслом», и она рассмеялась.
Услышав смех, кто-то вдруг включил противотуманный фонарь. Совсем рядом, метрах в десяти.
Луч мазнул по ее лицу, и она инстинктивно прикрыла голую грудь. Когда туман расступился, она разглядела рядом тень гигантской моторной яхты с выключенными огнями.
Кто-то протопал по палубе и спустился к самой воде.
– Мадемуазель, – послышался голос Баргаса. – Мы вас заждались.
16
– Из-за тебя мы потеряли четыре часа драгоценного времени, – хозяин смотрел на нее безучастным взглядом.
– Из-за меня? – возмутилась Алина. После битвы она чувствовала себя куда увереннее. – Может из-за того, кто выбрал ту развалюху? Были бы там нормальные стекла, меня бы не вытащили!
– Это уже неважно. Иди готовься. Скоро прибываем.
– Готовься? К чему? К вашему конскому хрену? Я в последние несколько часов к нему всегда готова. Как пионер. Пися смазана, попа расширена. Что вам там еще надо? Рот? Рот рабочий. Ваш точно влезет.
Он наотмашь влепил ей пощечину так, что она отлетела на диван.
– В таком тоне с грузчиками будешь базарить, когда до их уровня опустишься. А здесь ты будешь вежливой и скромной. Иначе я сделаю так, что до уровня грузчиков ты опустишься в течении недели. Вон отсюда.
Она выбежала на палубу. Щека горела.
– Гляжу, наш хозяин уже потихоньку начинает применять к тебе свое любимое садо-мазо, – усмехнулась Сабрина.
– Да иди ты.
– Не парься, подружка. Лучше посмотри, какая красота.
Яхта шла вдоль берега. Буйные джунгли подбирались к самой воде, нависали над ней пальмовыми стволами, свисали лианами. Крупные цветы сверкали среди зелени красными, белыми, желтыми звездами. Трещали птицы и постоянно взвизгивали какие-то мелкие звери. Иногда заросли обрывались и тогда возникали маленькие уютные пляжи с белым песком и прозрачной бирюзовой водой. Солнце уже почти зашло, и красноватый закат делал картину совсем романтичной.
– Это и есть тот самый остров? – спросила Юн Со.
– Нет, – ответил стоящий рядом Баргас. – Это соседний. А наш мы увидим дальше, за поворотом.
Яхта была гигантской и такой же черной, как самолет. Здесь даже был бассейн, уже подсвеченный снизу лампами. Алина не понимала, зачем на яхте бассейн. Это было какое-то извращенное излишество, как пятая нога у собаки. Впрочем, Изабель с Жасмин этими вопросами не заморачивались и сейчас весело плескались в этом бассейне, не обращая внимания на окружающую красоту. Даже английская святоша Мия чинно плавала вдоль кромки туда-сюда.
Все девки были теперь в белых раздельных купальниках. Это был еще один бзик хозяина. В самолете – белые юбки-блузки. На яхте – белые купальники. Видимо, сказывалась любовь к порядку и унификации.
Алина медленно подошла к Баргасу. Вблизи этот смуглый накачанный бугай с седоватым конским хвостом немного пугал. Было в его взгляде что-то такое, словно ему ничего не стоило полоснуть ножом по горлу, все так же мило улыбаясь.
– Извините, я хотела спросить.
Баргас мило улыбнулся.
– Да, мадемуазель.
– Как дела у охранника? Ну, того…
– Вы спрашиваете о здоровье нашего молодого секьюрити Дарио Росси?
– Его зовут Дарио Росси? Наконец-то я узнала его имя. А то он постеснялся его назвать. Он итальянец?
– Нетрудно догадаться. У нас здесь полный интернационал на борту, так же, как и у вас. Дарио итальянец. Ли с Тайваня. Я из Венесуэлы. А в хозяине намешано столько кровей, что он сам до конца не разобрался. Он говорил, что у него и русские предки есть, так что он процентов на десять ваш соотечественник.
– Очень рада этому обстоятельству, – пробормотала Алина. – Так как насчет…
– Ах да. Доктор говорит, что он поправится. Пуля прошла навылет. Ничего важного не задето. Пару дней отлежится и будет как новый. Ему что-то передать?
– Нет. Мы с ним не очень ладим. Просто он меня вытащил и…
– Я понимаю, мадемуазель. Я передам, что вы интересовались.
– Нет! Вообще ничего не говорите. Спасибо.
Она быстро отошла к бассейну, где Жасмин чему-то сильно возмущалась.
– Слушайте! Я действительно не понимаю. Почему он заставляет нас надевать именно белые тряпки? – она потрясла лямками бюстгальтера. – Он, не понимает, что это расизм?
Сабрина воздела руки.
– Да причем здесь расизм? Белый – цвет чистоты, невинности. Девственности. Простая символика.
