Kitabı oku: «Сансарум», sayfa 2
Далее были несколько десятков страниц текста с заключениями экспертов, фотографиями и таблицами. Также из материалов дела следовало, что Настя не признала вину, а ходатайство обвинения о необходимости назначения экспертной симуляции оставила на усмотрение суда.
– Уже весь в работе? Молодец! А дверь чего не закрываешь? Вот будешь в симуляции, подойдет кто-нибудь и пощекочет твое одинокое тело, жалкое будет зрелище, – услышал Артем голос над собой.
Погрузившись в текст с головой, он совсем не заметил, как над ним навис Виталий Андреевич.
– Да решил сразу за самое сложное взяться, а с убийцами и насильниками пусть машина разбирается. Зря я, что ли, столько сцен сделал? – отшутился Артем.
– Ну ты смотри не забахвалься, автосимуляции – это, конечно, круто, но иногда пока сам в детали не погрузишься, ничего не получится.
– А кстати, есть какая-то статистика по нашим симуляциям? Точнее, корреляция между нашими выводами по результатам симуляций и приговорам?
– Есть но вам её знать нельзя. На старте технологии симуляции была большая дискуссия, давать ли вам вообще материалы дела. Якобы это может повлиять на результаты. Еле убедили, что без материалов дела не всегда может получиться экспертиза в принципе. Потому что автосимуляций не всегда достаточно. Вот «музыкант», например, твой. Он все автотесты пройдет на раз-два, и пойди разбери, как он это массовое самоубийство организовал…
– Просто хочется понимать, насколько полезную работы мы в действительности делаем…
– А ты делай и не задумывайся. Ты не судья. Ты – эксперт, и задача твоя – экспертное заключение составить, проведя для этого самые подходящие для подсудимого симуляции, – закончил Виталий Андреевич.
– Хорошо, спасибо за совет.
– Ладно, осваивайся, – сказал, Виталий Андреевич, хлопнул Артема по плечу и направился к выходу.
Дождавшись, пока руководитель уйдет, Артем запер дверь, вернулся в кресло, отложил документы по Насте и успокоил себя, что сможет принять решение завтра, так как она все равно формально еще не готова к симуляции, а то, что он посещал капсульную и узнал её – никому не известно.
До конца дня он занимался другими подсудимыми, готовыми к испытаниям. Личное участие оператора в симуляции обычно не требовалась. Давно прошли те времена, когда симуляции были статичными и «разыгрывались» исключительно силами операторов. В большинстве случаев машина сама подбирала необходимые виртуальные сцены и конфигурировала их в зависимости от психологического портрета подсудимого и его статьи. В распоряжении машины было более 2000 общих сцен, позволявших оценить личные качества подсудимого, и около 1500 специальных, используемых для оценки поведения в рамках конкретной статьи обвинения. Это были как простые сцены, позволявшие оценить действия подсудимого в экстремальной ситуации, так и сложные, с длинным витиеватым сюжетом и множеством персонажей, где подсудимый вовлекался в цепочку событий и в конце симуляции ставился перед сложным выбором.
Большинство подсудимых не знали о предстоящих симуляциях. Обычно решение о направлении в ЦЭСС принималось судом на заключительном этапе процесса, иногда даже без предварительного уведомления сторон защиты и обвинения. Особенно часто это использовалось судом, если обвиняемый не признавал вину или у суда были сомнения. В какой-то момент подсудимому в пищу добавляли снотворное, далее имплантировали нейроразъем и экспортировали в ЦЭСС. В перерывах между симуляциями машина увеличивала дозу препаратов, углублявших кому, а в период симуляций уменьшала дозировку, и добавляла препараты, повышающие осознанность подсудимого в симуляциях.
Большинство подсудимых не помнили о проведенных симуляциях совсем и могли лишь догадываться о них, «очнувшись» в один прекрасный момент в своей камере с выбритой наполовину головой и имплантированным нейроразъемом. У других оставались воспоминания о симуляциях, но по содержательности и деталям они мало отличались от обычных сновидений.
У ЦЭССа было всего четыре месяца на выдачу экспертного заключения. Больше не позволяла процедура, так как от бездействия мышцы подсудимого атрофировались, а длительное нахождение в медикаментозной коме негативно влияло на психику. В редких случаях время для экспертизы могло быть ограничено судом.
Задача оператора состояла из следующих этапов:
Заполнить карточку симуляции, указав все известные детали дела, предварительный психологический портрет подсудимого и прочие нюансы.
Провести несколько калибровочных симуляций, чтобы оценить степень осознанности подсудимого и принять решение о целесообразности проведения экспертизы в целом.
Провести несколько стандартных симуляций, выбранных машиной, при необходимости скорректировав условия.
На свое усмотрение провести необходимое количество симуляций с личным участием.
Составить экспертное заключение, согласовать его с руководителем.
Работа была несложная. Особенно для Артема, который прекрасно знал все особенности сцен-симуляций, тем более что многие он создал сам. Создав несколько карточек для первых подсудимых, он убедился, что выбранные машиной сценарии подходят, поставил симуляции в очередь, некоторые из которых запустились тут же, и откинулся в кресло, наблюдая на шести экранах за процессом.
Процесс не требовал личного контроля. Симуляциями управляла машина, все записывалось и фиксировалось автоматически, но Артем с интересом наблюдал за действиями подсудимых. Он лично сделал с десяток сцен, многие из которых считались эталонными и входили в список обязательных для разных категорий подсудимых, но ни разу не видел, как в них ведут себя реальные люди.
Артем покосился на Питона, нависающего справа, и почесал зудящую вокруг нейроразъема кожу. Прошло больше месяца после операции. Имплант, судя по словам наблюдающего доктора ЦЭССа прижился хорошо, и был полностью готов к рабочему использованию, но Артем поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется быть в одной реальности, пусть и виртуальной, со своими подопечными. Он выключил мониторы, на несколько секунд задумавшись перед монитором, на котором весь день провисело дело Насти и её фотография, и покинул ячейку.
***
Лифт медленно опускался в глубины комплекса, отщелкивая каждый этаж скрытым механизмом. Иногда между щелчками были нехарактерно длинные паузы, как будто лифт притормаживал, хотя на самом деле двигался с одинаковой скоростью.
– Это секретные этажи, – громко сказал Олег, стоящий рядом. – Днем мы там мучаем заключенных по просьбам спецслужб, а в нерабочее время занимаемся всякими непотребствами друг с другом.
Присутствующие в лифте сотрудники, заулыбались и посмотрели на Олега.
– Он новенький, ввожу в курс дела. – объяснил Олег и кивнул в сторону Артема.
Все перевели взгляд на Артема. Артем смущенно улыбнулся и легонько ударил Олега коленом.
– А еще он бывший архитектор и «сцена с маньяком» его! – выпалил Олег, который явно был с утра в хорошем настроении.
Коллеги удивленно посмотрели на Артема, один из них даже начал открывать рот, как будто желая что-то сказать ему, но лифт сделал очередной щелчок и открыл дверь.
– Ну все, коллеги, нам пора! – протараторил Олег и вывалился из лифта, потянув за собой замешкавшегося Артема.
– У вас не было случаев, когда кого ни будь привязывал к креслу, втыкали Питон и запускал какую-нибудь мерзость? – наигранно сердито спросил Артем, когда двери лифта закрылись, и улыбнулся.
– Не было! Но были случаи, когда коллеги занимались всякими непристойностями в симуляциях, в том числе друг с другом, так что я слежу за тобой! – менторским тоном сказал Олег, сделал характерный жест, поправил панамку и быстрыми шагами отправился к своей ячейке.
Артем сел в холодное кресло, включил оборудование и бегло ознакомился с результатами автосимуляций, проведенными за ночь машиной. Смотреть было особо не на что, и даже автоотчет, составленный по шаблону, требовал минимальных правок. Машина под управлением последней модели нейросети относительно неплохо справлялась самостоятельно и после пяти-восьми общих симуляций, нужных для оценки качеств подсудимого, умно выбирала двенадцать-пятнадцать симуляций под конкретную статью.
Для обвиняемых в преступлениях, совершенных с особой жестокостью, машина выбирала сцены, где для проявления жестокости были все условия и возможности. Подсудимые, совершившие кражи и хищения, оказывались в «самых лучших» ситуациях, позволявших проявить их воровские качества.
Но сцены никогда не были излишне провокационными, безальтернативными или лишенными выбора. На любом этапе симуляции, даже в случаях со сложным и многоступенчатым сюжетом, у подсудимого всегда был вариант сделать шаг назад. Причем испытание негласно считалось пройденным, даже если подсудимый отказывался от совершения преступления в самый последний момент, пройдя практически до конца по всей цепочке событий.
День обещал быть скучным. Артем почесал правую часть головы, пробежав пальцами по щетине начинающих отрастать волос, и бросил взгляд на дело Насти, лежавшее последние два дня на столе. Он открыл её карточку на компьютере, она подсвечивалась желтым светом – его летняя подруга была полностью готова к проведению экспертных симуляций.
Перед принятием окончательного решения, ему захотелось поговорить с Олегом, он подошел к его ячейке, тихонько приоткрыв дверь. Олег был в симуляции. На пяти мониторах «крутилась» симуляция одного из его подсудимых, на которой тот забивал куском трубы своего соседа. Шестой монитор был выключен. Олега в симуляции с подсудимым видно не было. Артем тихо зашел в ячейку, подошел к столу и включил шестой монитор. На экране появилась сцена солнечного пляжа, в которой Олег играл в волейбол со знойными красотками. В симуляции он был более спортивного телосложения, с длинными волосами и великолепным загаром. Еле сдерживая смех, он подошел и щелкнул по уху бездушное тело Олега. Олег пропустил мяч и неуклюже упал в песок лицом.
– Очень смешно! Накажу! – сказал Олег, выплевывая песок, и показал неприличный жест в невидимую камеру, выводившую картинку на монитор.
Девушки помахали Артему рукой, а одна даже послала воздушный поцелуй. Олег не прервал свою симуляцию, отряхнулся, и как ни в чем не бывало продолжил игру дальше. Он понял, что коллеге сейчас явно не до него, тихонечко вышел, закрыл дверь и вернулся в свою ячейку.
Автосимуляции всех текущих подсудимых Артема были в процессе. Новые подсудимые еще не были прооперированы или «отлеживались» после имплантации. Статус оператора новичка не позволял ему брать больше подсудимых для экспертизы. Оставалась одна только Настя, к которой он не решался подступиться. От безысходности он вернулся к карточке Насти и начал заполнять её материалами дела. Он успокоил себя мыслью, что даже если симуляции будет проводить другой оператор – это ему все равно пригодится. Когда все было готово, машина проанализировала карточку и составила список подходящих сцен.
Время для принятия решения подходило к концу. Следующим шагом должно было стать планирование графика симуляций и постановка их в очередь. Если отказываться от подсудимого, то только сейчас. На выбор у Артема было только две кнопки, для запуска симуляций или для отмены. Он на секунду задержал дыхание, собираясь с мыслями, и нажал на кнопку.
***
Настя обнаружила себя стоящей на небольшой грунтовой дорожке, проходящей по краю какой-то промзоны. Справа был длинный бетонный забор, уходящий вдаль, слева поле, густо поросшее травой и плавно переходящее в лес. На горизонте виднелись многоквартирные дома, кое-где из-за забора виднелись металлические конструкции и трубы. Небо было затянуто свинцового цвета тучами.
Настя не могла вспомнить, как она попала сюда. Голова гудела, руки не слушались, ноги были ватными, в голове был туман, а глаза никак не могли сфокусироваться. Она села на землю и огляделась. Вокруг не было ни души.
Как бы она ни старалась, она не могла вспомнить, что забыла в этом странном месте и как сюда попала. Настя пододвинулась к забору и наклонилась на него спиной. Все это напоминало какой-то дурной сон.
Посидев немного и придя в себя, она собралась с мыслями и попыталась встать, борясь с непослушными ногами. Дорога налево уходила в овраг и скрывалась за поворотом. Дорога направо, слегка петляя, вела, в сторону города. Настя вышла на дорожку и пошла в сторону города.
Через несколько сотен метров дорожка вывела её на небольшую площадку. Она была с одной стороны окружена гаражами-боксами, с другой стороны – огромной кучей металлолома. Дорога пересекала площадку и через пару сотен метров выходила на оживленное шоссе.
Настя пересекла площадку, и за одной из куч мусора увидела мужчину и маленькую девочку. Девочке на вид было лет шесть-семь, её лицо казалось заплаканным, а одежда была вся помята и в пыли, как будто её хорошенько поваляли в грязи. Мужчина выглядел лет на сорок, имел неприятные черты лица, выглядел неопрятно и мерзко. Одной рукой он обнимал девочку, а второй спутывал ей ноги тонкой ржавой проволокой. Увидев Настю, он улыбнулся. Это все больше походило на какой-то кошмар. Девочка стояла прямо, боясь пошевелиться, она посмотрела на нее и что-то беззвучно сказала. «Помогите…» – пронеслось в голове у Насти. Она не поняла, прочитала она это по губам девочки, воспаленное сознание это придумало само, или мысль просто материализовалась сама у нее в голове.
– Уходи, деваха! Без тебя тут разберемся! – сказал сиплым голосом мужчина, крепче прижал к себе девочку и кивнул в сторону шоссе.
Настя стояла, не зная, что делать. До шоссе, куда можно было добежать менее чем за минуту, и попытаться остановить случайную машину чтобы позвать помощь – было всего несколько сотен метров. Но что-то подсказывало Насте, что стоит ей только покинуть площадку, и эта девочка навсегда останется во власти этого чудовища.
Настя сделала несколько шагов назад. Что-то попалось ей под ногу. Она посмотрела под ноги – это был кусок ржавой арматуры длиной около полуметра. Она взяла его в руки и прижалась к гаражному боксу.
– Ну ладно, и ты мне сгодишься… – прохрипел мужчина, оттолкнул девочку, и побежал в её сторону.
Настя вытянула вперед руки, держа кусок арматуры как меч, осела на землю и крепко зажмурила глаза. Время как будто замедлилось. Послышались быстрые шаги, принадлежащие кому-то еще, глухой удар, треск, и что-то упало к её ногам.
Настя открыла глаза. У её ног лежал мужчина и окровавленный осколок кирпича, а рядом стоял запыхавшийся Артем в форме капитана полиции и смотрел на нее. Девочка подошла к Артему и взяла его за руку.
– Привет. Не пугайся, я сейчас девочку только домой отправлю, – сказал Артем и улыбнулся.
Он нагнулся, упершись руками на колени, и внимательно осмотрел девочку – жертву маньяка. Артем впервые видел симулякра не с экрана монитора. Она вызывала именно те чувства, что он и закладывал в нее, создавая сцену – маленькая, худая, грязная и беззащитная. Не удержавшись, он погладил её по голове, отряхнул от пыли и сказал: «Ну все, молодец, беги домой». Девочка улыбнулась и радостно скрылась за боксами.
Настя сидела на земле и ошарашено наблюдала за происходящим. Только сейчас Артем обратил внимание на показатели пульса, давления и мозговой активности, видимые только ему как оператору симуляции, которые приближались к критическим значениям.
– Не волнуйся, я сейчас все объясню, – попытался успокоить Настю Артем и протянул к ней руку.
– Где мы? Что ты тут делаешь? Не трогай меня, я ничего не сделала! – закричала Настя, встала на ноги и начала медленно пятиться вдоль стенки.
– Постой. Это все не по-настоящему, я хочу просто поговорить с тобо…
Но не успел Артем закончить фразу, как Настя развернулась и побежала в сторону шоссе. Он бросился за ней. Она летела как ветер, также быстро как бегала в юности, когда у Артема не было ни одного шанса догнать её. Только сейчас она не была ограничена физическими возможностями, она бежала настолько быстро, насколько помнила, как быстро это можно делать.
– Настя, стой, я хочу помочь тебе! – кричал Артем.
Через скрытые интерфейсы, доступные только ему, он видел, как поле зрения Насти почти выходит за границы отрисовки симуляции. Машина в самый последний момент успевала загружать новые объекты, которые должны были появиться по пути у бегущей Насти. Но периодически не справлялась, и их детализация падала. Сцена все чаще начинала напоминать компьютерные игры столетней давности с угловатой графикой. В какой-то момент небо окрасилось в красный цвет, видимый только Артему. Он услышал тревожный писк, источник которого был явно вне симуляции. Голова как будто завибрировала, и сцена погрузилась во тьму.
Подобная развязка не входила в его планы и кажется ставила под вопрос все дальнейшие симуляции. Артем, погруженный в раздумья, сидел в темноте и смотрел сквозь монитор, на котором отображались отчеты об ошибках и статистика симуляции. Он не услышал быстрых шагов, приближающихся к его ячейке, и звук открывающейся двери.
– Что тут у тебя происходит? Сто двадцать симуляций прервались из-за тебя! Балансер просто взбесился! Я надеюсь, твоя этого всего стоила?! – раздался голос сзади.
–Подсудимая побегать от меня решила… – ответил Артем, не разворачиваясь и не вставая с кресла.
– Ну так а 96 пунктов настроек перед симуляцией тебе на что? Мы для кого все это пишем? Ты первый день, что ли, тут?
– Да, извините, первый, – сказал Артем и развернулся на кресле на сто восемьдесят градусов, не глядя в глаза сердитому коллеге.
На пороге стоял Сергей, дежурный машинного зала один из старейших сотрудников ЦЭСС, с которым Артем успел познакомиться вчера в городке.
Несмотря на то, что машина и сама хорошо справлялась с планированием и распределением нагрузки, иногда ей всё-таки требовалось вмешательство. Если какой-то симуляции внезапно было нужно больше вычислительных ресурсов, она могла их отобрать у другой симуляции, если текущая стадия сюжета и локация симуляции это позволял.
Например, машина могла ограничить дальность видимости подсудимого и симулякров туманом, дождем или какими-то большими, внезапно появившимися объектами, перекрывающими обзор, за которыми не было необходимости прорисовывать объекты и тратить на это вычислительные ресурсы. Но если мощностей не хватало, машина начинала схлопывать автосимуляции освобождая их ресурсы. Если и этого было мало, он останавливала уже симуляцию-виновницу перегрузки. После этого продолжение всех симуляций могло быть возобновлено только в ручном режиме, после того как дежурные разберутся с инцидентом.
