Kitabı oku: «Экономические и социальные проблемы России № 2 / 2011»

ОТ РЕДАКЦИИ

Настоящий номер «Политической науки» посвящен важной для всех нас тематике – взаимодействию экологии и политики, влиянию экологических проблем на развитие политических отношений, формированию экологической политики, ее воздействию на экологическую среду, влиянию осознания значимости экологической проблематики в политической сфере на политическую науку в целом и ее относительно новую субдисциплину – экополитологию.

Об актуальности этих вопросов, полагаю, писать излишне. Сталкиваясь с возрастающим количеством проблем взаимодействия общества и окружающей природы, принятия решений в этой сфере, все большее количество рядовых людей, общественных деятелей и политиков начинают понимать правоту высказывания членов Римского клуба, авторов книги «Пределы роста: 30 лет спустя»: «Мир никогда не сможет уменьшить экологическую нагрузку до устойчивого уровня, если эти попытки не будут основаны на глобальном партнерстве. Катастрофа неизбежна, если люди не научатся относиться к себе и другим как к частичкам единой глобальной системы» [Meadows D.H., Randers, Meadows D.L., 2004, р. 12].

Не отрицая важности такой эволюции самоидентификации, хотелось бы отметить, что наши действия в отношения окружающей среды часто имеют непредсказуемый результат. Связано это не только с нежеланием отнестись «к себе и другим как частичкам единой глобальной системы», но и с тем, что мы порой не полностью понимаем суть происходящих процессов, а изменяющаяся окружающая среда часто реагирует на наши действия самым неожиданным образом.

Вместе с тем непредсказуемая реакция биосферы на определенные действия людей, в том числе, как нам кажется, направленные на создание гармоничных отношений с ней, – вовсе не причина для бездействия. Однако это повод задуматься об осторожности, о необходимости дальнейших исследований в области взаимодействия человека и окружающей среды, о совершенствовании механизмов принятия решений, развитии общественной экспертизы и т.п. Решение этих задач представляется особенно значимым в век развития нанотехнологий, биотехнологий, компьютерных технологий, которые способны создавать и выпускать в окружающую среду самовоспроизводящиеся продукты.

Готовя данный номер, мы, естественно, не ожидали, что его выход в свет позволит кардинальным образом изменить отношение рядовых граждан, общественных деятелей и политических элит к анализируемым в нем проблемам, описанное в свое время одним из деятелей Римского клуба А. Печчеи: «…наши упорные скитания по свету не привели, по сути дела, ни к каким ощутимым результатам – как будто бы глобальные проблемы, к которым мы стремились привлечь всеобщее внимание, касались вовсе не нашей, а какой-то иной, далекой планеты. Создавалось впечатление, что большинство людей, которых мы встречали в наших странствиях, готовы были всячески приветствовать создание Римского клуба – при условии, однако, что он никоим образом не будет вмешиваться в их повседневные дела и не посягнет на их интересы… Короче говоря, наши слова нашли не больше отклика, чем проповеди папы римского, увещевания Генерального секретаря ООН У. Тана или, скажем, предостережения обеспокоенных ученых и мыслителей. Создавалось впечатление, что их забывали еще до того, как слышали…» [Печчеи, 1985, с. 127]. Однако мы надеемся, что обсуждение эколого-политологической тематики на страницах нашего журнала будет способствовать активизации научной дискуссии по вопросам экологической политики, а также саморефлексии политической науки в целом и ее субдициплины – экополитологии.

Хочется верить, что отдельные аналитические и популяризаторские усилия когда-нибудь позволят совершить качественный скачок и в плане профессионализма экополитологов, их участия в разработке политических решений, и в сознании политиков и рядовых граждан, которые в один прекрасный день поймут необходимость руководствоваться правилом, сформулированным А. де Сент-Экзюпери: «Встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету».

Е.Ю. Мелешкина

ЛИТЕРАТУРА

Meadows D.H., Randers J., Meadows D.L. Limits to growth: The 30-year update. – White River: Chelsea Green, 2004. – 338 p.

Печчеи А. Человеческие качества. – 2-е изд. – М.: Прогресс, 1985. – 312 с.

РАЗДЕЛ I. СОСТОЯНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ: ПРЕДМЕТНАЯ ОБЛАСТЬ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ЭКОПОЛИТОЛОГИИ

ЭКОПОЛИТОЛОГИЯ КАК НАПРАВЛЕНИЕ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ: ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ

Е.И. ГЛУШЕНКОВА

В настоящее время отношения в системе «природа – общество» почти повсеместно оцениваются как глобальный экологический кризис, острота которого обусловлена противоречием между безграничными возможностями человеческой преобразовательной деятельности и ограниченными возможностями биосферы в ресурсном обеспечении этой деятельности. Но, думается, более точной будет трактовка экологического кризиса как кризиса адаптации, суть которого заключается в том, что власть человека над окружающей средой увеличилась настолько, что видоизменяет одновременно и человеческое общество, и среду его обитания, образуя де-факто их союз, а сам человек и общественные институты оказались не способны адаптироваться к такому состоянию и социальным феноменам, им порожденным. Следовательно, причины экологического кризиса нужно искать не в природе, даже не в системе «природа – общество», а внутри самого общества и выход – в социальных и политических преобразованиях нынешнего Общества риска.

Беспрецедентным ростом рисковых характеристик развития мы обязаны глобализации. Глобализация, описываемая теориями самоорганизации, сопровождается одновременно расширением и углублением социальных связей и институтов в пространстве и во времени; на повседневную жизнь людей все большее влияние оказывают процессы, происходящие в других уголках Земли, а действия отдельных политических акторов, в том числе местных сообществ, могут иметь глобальные последствия. Мир становится целостным и усложняется в условиях происходящих в нем нелинейных процессов. Утверждение, что глобализация ведет к подчинению суверенитета национальных государств властным возможностям определенных транснациональных акторов, неточно, так как субъектом глобализации выступает все человечество, а чей-либо контроль над ней представляется как раз проблематичным. Напротив, она порождает глобальную хаотическую конкуренцию социоэкономических и социокультурных моделей. Формируется единое мировое пространство, планета образует закрытую политическую и экономическую системы, подчиненные законам индустриально-рыночной цивилизации, с измеряемой масштабами Земли техносферой, заменяющей нам естественную среду. Антропогенные нагрузки на нее превышают все допустимые пределы, и она начинает деградировать вплоть до полной непригодности к проживанию. Наступает глобальный экологический кризис.

Но, как говорили древние, из того же корня, из которого произрастает проблема, растет и средство спасения. Феномен экологической политики не был знаком ни античности, ни Средневековью, ни Новому времени. Он возникает в ХХ в. в позднеиндустриальном обществе в ходе эволюции мира политического на фоне глобальных кризисных явлений. Новые социоприродные закономерности в Эру риска начали отражаться политическим сознанием и, воспринятые политическим процессом, стали предметом политического анализа. Свою роль сыграли новые характер и роль науки, научного знания и ученых, но ключевой стала общественная необходимость дать ответ на пресловутый «кризис властей» [Тоффлер, Морин, 1994], за которым – потеря возможностей человека к адаптации. Изменилась господствующая в общественном и научном сознании картина мира, трансформировалось научное сознание, и в системе общественных наук возникли новые направления.

Экополитология – дисциплина, изучающая принятие эколого-политических решений

Экополитология (англ. «environmental politics») – молодая плюралистическая политическая дисциплина со своим категориальным аппаратом и четко очерченным предметным полем. Она представляет собой комплексное направление политических исследований, изучающее структурно сложный характер экологической политики во взаимодействии с другими элементами политического процесса, разными политическими игроками, различными сферами политической жизни.

Ее зарождение во второй половине 60-х – начале 70-х годов ХХ в. сопровождалось такими глобальными политическими процессами, как расцвет новых социальных движений и борьба активистов гражданского общества за включение экологической проблематики в политическую повестку дня. Новые социальные движения, прежде всего антивоенные, экологические, а также правозащитные, женские и ряд других, серьезно изменили политический ландшафт многих развитых стран, где решение экологических проблем стало полноправной частью политики с начала 1970-х годов. Борьба экологического движения за новую политическую повестку дня обернулась успехом, и это стало началом прорыва к новым политическим практикам, к новой концепции политики. Так что экополитология – не результат кабинетных размышлений, а отображение реально происходящих социальных и политических процессов. И хотя сама политология оказалась, мягко говоря, не вполне готова к анализу новых феноменов, экополитология дала возможность обществоведам сделать обобщения, расширяющие рамки политической науки как дисциплины, сохраняя при этом ее классическое концептуальное ядро.

Экополитология изучает весь спектр политических решений в области окружающей среды и ее охраны, управления природопользованием, а также методы их анализа. В ее рамках, в частности, рассматриваются: государственные политика и управление окружающей средой и природопользованием, политика в области охраны природной среды и соответствующие практики хозяйствующих субъектов (особенно крупных), а также экологическая политика партий, движений, других игроков на политической арене, агентов гражданского общества, глобальные и международные проблемы, связанные с указанной деятельностью, и др.

Принятие политических решений – это технологическое преобразование политической власти в управление общественными процессами в ходе рационализации выбора политических целей в сложной ситуации. Экополитология смотрит на принятие решений как на процесс выбора политических целей и направлений деятельности в специфической ситуации глобального экологического кризиса, в условиях нарастающей экологической опасности. Рассмотренные сквозь призму идеи адаптации человечества к глобальному кризису, осуществляемой через принятие решений, они могут быть названы не просто политическими, а эколого-политическими. Изучаемое экополитологией политическое решение в сфере природоохранного регулирования, природопользования и, шире, в области окружающей среды мы будем далее называть эколого-полити-ческим решением [подробнее см.: Глушенкова, 2009; Глушенкова, 1995; Глушенкова, Костин, 2002].

Грань между политическим и неполитическим решением в экополитологии очень тонка; политическими на практике становятся все решения, оказывающие ощутимое воздействие на экосистемы. Чем сильнее экологический эффект, тем более выражена его политическая составляющая, тем выше его объективная значимость для выживания социума. Ведь что есть предмет политологии, как не анализ принятия общественно значимых, ориентированных на долгосрочную перспективу решений? Экополитология изучает экологически значимые решения, причем не обязательно они должны напрямую относиться к охране природной среды. Объект экополитологии – взаимодействие политической сферы общества с системой социоприродных отношений. Непосредственным предметом экополитологии являются теория и практика принятия политических решений, относящихся к окружающей среде и ее охране, а также решений по рациональному природопользованию, которые следует рассматривать в контексте адаптации современного общества, характеризуемого как общество риска, к кризисным явлениям.

В экополитологии можно выделить эколого-политическую теорию, т.е. теоретическую экополитологию, и прикладную экополитологию, состоящую из экоадминистрирования и собственно экологической политики, процесса принятия эколого-политических решений. Теоретическая экополитология предметно сближается с глобалистикой и посвящена концептуальным основам экополитики, теоретико-методологическим аспектам принятия политических решений в данной сфере. Она рассматривает политические ценности и цели, а прикладная в основном изучает средства и способы достижения этих целей. Экополитология, как и политология, подразделяется на сравнительную и региональную, на экополитологию международных отношений и т.д. Как междисциплинарная область, экополитология вобрала в себя достижения политологии, социологии, юриспруденции, экономической и экологической наук. Теоретической предпосылкой возникновения экополитологии стала идея междисциплинарного синтеза общественных и естественных наук, версией осуществления которой являются эколого-политические теории.

Существует несколько оснований отнесения экологической проблематики к политической науке. Согласно одному из них, управление окружающей средой происходит на уровне исполнительной власти. Следовательно, экополитология изучает политику государства в соответствующей сфере, и на первый план выходит политическое обоснование решений, принимаемых органами исполнительной власти относительно природной среды. Проблема осуществления адекватной, грамотной экологической политики является здесь центральной. Экополитология помещается тем самым в раздел прикладной политологии и, следовательно, состоит, по большей части, из публичной политики (public policy) и политического администрирования. С момента зарождения эколого-политологического направления исследований в рамках данного подхода появилось множество работ по анализу характера политической процедуры принятия решений, выработке политических механизмов и инструментов осуществления экологической политики и роли бюрократии, судов, элит, общественного мнения в этом процессе. Со стороны общественности выдвигались требования контроля действий технократов и бюрократов, так как именно их некомпетентное вмешательство ведет, как думали, к деградации среды. Исследователи в основном сконцентрировались на: 1) выработке путей минимизации той экологической цены, которой общество оплачивает политические приоритеты; 2) выработке стратегии, позволяющей реализовать в процессе принятия решений подлинный общественный интерес, состоящий в поддержании равновесия в системе «общество – окружающая среда».

Данный подход логичен, но в конечном счете стало ясно, что он слишком узок. Этого недостатка лишен другой подход, поместивший эколого-политическую проблематику в контекст не только деградации природной среды, но всего комплекса глобальных проблем и процессов, изучаемых глобалистикой. Экологический кризис – важнейшая составляющая мирового системного кризиса. Уяснить его центральное положение в ряду других кризисов можно, учитывая его природу как кризиса адаптации. Тогда предметом экополитологии должен стать поиск политического ответа на экологический вызов, путей перехода человечества к новой экологически дружественной стадии развития. В этом случае включение экологической проблематики в политическую науку происходит через расширение ее границ вплоть до слияния политического и социального. В рамках этого подхода предметом политической науки предлагается сделать человека в единстве с себе подобными и другими формами жизни, а экополитология рассматривается его приверженцами если не как альтернатива политической науке, то, безусловно, как версия ее дальнейшего развития [см., напр.: Anderson, 1987].

Из-за различия фундаментальных теоретических оснований совместить эти два подхода невозможно. Причина – в разном понимании истоков экологического кризиса. В поисках его корней велик соблазн найти причины опасности не в антропогенной деятельности, а в самой природе, ее имманентной активности. В таком случае задача будет состоять в том, чтобы погасить эту активность через видоизменение среды обитания, но без нанесения ей непоправимого ущерба. Существование и функционирование техносферы как способа жизни и типа взаимодействия со средой под сомнение не ставится – ставится вопрос о характере и пределах ее распространения. Этот образ мышления, который склонны демонстрировать адепты первого подхода, называют техноцентристским. Целью экологической политики здесь становится решение ряда научных и технических задач.

Представители второго подхода не доверяют человеческому разуму, а в природе видят предпосылку, творческий источник, условие человеческой активности. Экологическая опасность, по их мнению, кроется не в природе, а именно в системах деятельности, в специфике их организации. Суть экологического вызова такова: усиливается не природное влияние на общество, а, наоборот, социум уже технически способен уничтожить биосферу. Однако цивилизация еще не приспособилась к этому новому для себя состоянию. Стратегия адаптации с этой точки зрения должна состоять не в форсированном создании искусственных сред, но в активном видоизменении социальных институтов. Новая, экологически дружественная стадия развития должна означать создание социальных структур, которые смогут сами мобильно перестраиваться в соответствии с импульсами окружающей среды (социальной и природной), а не будут «подгонять» среду «под себя». Такие воззрения называют экоцентризмом.

Несовместимость теоретических подходов экоцентризма и техноцентризма приводит к тому, что эти два направления, две экополитологии развиваются бок о бок, причудливо переплетаясь между собой.

Подводя итог, определим экополитологию как дисциплину, раскрывающую общие особенности политического процесса в условиях экологического кризиса, исследующую формы и средства адаптации к нему мира политического, методы и направления регулирования социоэкологических взаимозависимостей в ходе этой адаптации [подробнее см.: Глушенкова, 2009].

В фокусе внимания экополитологии находится экологическая политика, хотя ее анализом данная дисциплина не ограничивается. Первостепенное значение имеет вопрос о смысле понятия экологической политики как политики охраны окружающей среды (environmental policy). Это не просто охрана природы (protection of nature), которая существует с глубокой древности, а с определенного момента приобретает характер целенаправленной деятельности государства. Экологическая политика в современном понимании этого слова возникает во второй половине 1960-х годов, ее систематическое осуществление начинается с включения экологической проблематики в политическую повестку дня современных национальных государств. Главные ее предпосылки – не только экологический кризис как таковой, но и озабоченность людей этим кризисом и его отдельными проявлениями, подлинными и мнимыми. Одно из свидетельств успеха гражданского общества в отстаивании на политическом уровне экологических интересов – возникновение экологического права как самостоятельной отрасли правового регулирования. Экологические права граждан вошли в перечень гарантированных государством прав.

Традиция экополитики в корне отличается от традиции охраны природы, так как она не исчерпывается консервационизмом. Так называемое консервационистское (охранительное, от англ. «conserve» – сохранять) понимание экологической проблемы заключается в том, что природа, ее ресурсы рассматриваются как объект сохранения для будущих поколений. Консервационизм исходит из того, что ресурсы надо тратить, но беречь. Экологическая политика, не отрицая этой задачи, ставит проблему совсем иначе, подчеркивая необходимость сбережения, сохранения природы в первозданном виде. Главной ценностью экополитики становятся человек (в глобальном масштабе – человечество как биологический вид) и защита его права на благоприятную среду обитания. Консервационизм «нацелен» на защиту интересов производства и в конечном счете на выживание данной экономической, политической системы. Возможно, консервационизм реализует в том числе и задачу экологически безопасного бытия, только понимание экологической проблемы он переводит в плоскость экономических, ресурсных и прочих аспектов хозяйствования.

В центре экополитики – право на чистую, безопасную среду обитания, понимаемую как неотъемлемое, неотторгаемое право на жизнь, здоровье и благополучие каждого человека, живущего на Земле, – право, зафиксированное в основополагающих международных документах. Объектами и субъектами экологической политики являются гражданин и народ, их выживание, тогда как в случае охраны природы ключевую роль играет государство. Как субъект охраны, современное государство, естественно, осуществляет природоохранную деятельность, но необязательно – экополитику. Для ряда стран, в том числе для России, остро стоит проблема подмены экологической политики охраной природы. Соответственно, в этих странах актуальной задачей является переход от природоохранной деятельности к экологической политике в подлинном смысле этого слова.

Чем это вызвано? В основе каждого политического действия лежит противоборство самых разнообразных интересов. Если мы имеем в виду политическое действие в экологическом контексте, то подразумеваем, что все заинтересованы в предотвращении экологической катастрофы. Однако эколого-политическое действие часто наталкивается на противоречие между заинтересованностью одних социальных групп в охране природы и частными выгодами производителей и потребителей.

Мировая политическая динамика отображает сегодня противоборство игроков, выступающих в интересах индустриальных политических элит, и акторов, не входящих в эти элиты и выступающих за перемены в системе общественных отношений. Бизнес, государственная и международные бюрократии в большинстве своем олицетворяют первую группу сил, а значительная часть неправительственных организаций (НПО) и глобального гражданского общества представляет интересы второй. Принимающие основную массу решений по экологическим вопросам бюрократия и бизнес, таким образом, и являют собой элиту индустриального общества, интересы которой имеют краткосрочный горизонт, что противоречит долгосрочным природоохранным нуждам. Сложность каждодневного осуществления экологической политики состоит, таким образом, в том, что индустриальные элиты в экологических переменах не особо заинтересованы. Однако в реальности государство везде занимает неодинаковые позиции по вопросам экополитики. Это зависит от господствующих в данном социуме отношений в системе «государство – гражданское общество» и, прежде всего, в степени контроля индустриальными элитами рычагов власти, характера и масштабов распространения гражданского участия.

Политические решения могут быть продиктованы разными группами интересов и приниматься в различных обстоятельствах. Речь может идти как о решениях во имя интересов общества в целом, так и об институциональных решениях, принимаемых в корпоративных интересах, в частности в результате лоббистских усилий. В современном обществе преобладают решения, источник которых – корпоративный интерес или лоббистская деятельность. Процесс принятия решений национальной значимости в условиях представительной демократии, наоборот, затруднен до тех пор, пока не появляется группа интересов, которая берется представлять соответствующий вопрос на политической арене. Именно к этой категории относятся эколого-политические решения, так как вызвавшиеся их лоббировать силы имеют собственные цели и интересы, которые не только не совпадают, но, скорее всего, существенно расходятся с «национальным интересом». Реализация указанной группы решений в любом случае затруднена, особенно, если в обществе нет механизмов выявления и артикуляции соответствующих интересов [Глушенкова, 2003; Глушенкова, 2005].

Как правило, в процессе принятия эколого-политических решений разворачивается экологический политический конфликт. В экологической политике такого рода конфликты, особенностью которых является столкновение разнонаправленных интересов и стоящих за ними сил, широко распространены. Абсолютное большинство принимаемых эколого-политических решений отражают противостояние основных сторон экополитического процесса – экологически недружественного бизнеса (поллютанта, загрязнителя, виновника обострения экологических проблем) и страдающего (актуально или потенциально) от его действий населения, рядовых граждан. При этом обе стороны конфликта представляют в широком смысле гражданское общество. Огромную роль здесь играет то, какую позицию занимает, на чью сторону встает государство [Responding to environmental conflicts, 2002].

На практике экологическая политика – это политическая деятельность, направленная в основном на снижение риска необратимых и долгосрочных негативных экологических последствий хозяйственной деятельности. Вопрос об эффективности экологической политики нужно рассматривать именно в контексте управления рисками. Эффективный процесс принятия решений имеет место тогда, когда наиболее желаемая цель достигается наименьшими затратами экономического, политического и иного капитала. Разумеется, описание политического процесса как процесса сугубо рационального является идеальной схемой, – и в действительности дело не всегда обстоит таким образом. В нашем случае критерий эффективности будет зависеть от того, рассматриваем ли мы экологическую политику как рутинную политическую активность или оцениваем ее в контексте экологической эффективности, снижения экологического риска и соответствия принципам устойчивого развития, теория которого представляет собой рамочную концепцию современной экологической политики.

Экополитика, эффективная как политика традиционная, может быть неэффективной с точки зрения второго из названных критериев. Экологическая политика является действенной в полной мере тогда, когда процесс принятия решений в области охраны окружающей среды осуществляется в соответствии с общими принципами политической эффективности и в то же время обеспечивает решение экологических задач. Но часто бывает, что приходится выбирать либо одно, либо другое. Кроме того, экологическим критериям соответствует определенный набор применяемых ресурсов, что усложняет задачу, стоящую перед лицом, принимающим политическое решение. Некоторые типы политических решений в области охраны окружающей среды имеют столь высокую «экологическую цену», что торг о затратах денежного и иного капитала, в других случаях более чем естественный, здесь, по крайней мере на концептуальном уровне, представляется неуместным. Но в реальности, как правило, это происходит.

Ответственность за экологическую сторону принимаемого решения лежит в основном на экспертах. Особая роль экспертной оценки является отличительной особенностью экологической политики, которая базируется на системе научных представлений об окружающей среде. При принятии решений необходимо учитывать «экологическую цену», т.е. те долгосрочные последствия, к которым приведет решение. Выявить их помогает эксперт, устанавливающий научно обоснованные рамки принятия данного решения. На начальном этапе процесса роль эксперта весьма велика и порой предопределяет экологически дружественное решение. Эксперт, готовый принять «сторону природы», может повлиять на мнение и взгляды чиновника. Но доминирование эксперта на всем протяжении процесса принятия решений ставит под вопрос эффективность соответствующих решений. Предназначение эксперта – оценить неизбежный экологический риск. Однако экспертная оценка не может быть абсолютно достоверной, риск и неопределенность присутствуют всегда, и этим могут воспользоваться и сам эксперт, и лица, принимающие решения (ЛПР), склонные манипулировать как экспертом, так и его оценками.

Присутствие этической составляющей является еще одной важной особенностью экологической политики. В конечном счете эта составляющая, будучи соотнесена с контекстом экологических ценностей, способствует повышению эффективности экополитических решений.

Если следовать классификации Уильямса – Мэтни [Williams, Matheny, 1995], экополитику можно подразделить на управленческую, плюралистическую и коллективную. В первом случае ЛПР концентрируются на технических аспектах принятия решения, так сказать, на технологии процесса. Здесь ключевая роль принадлежит именно экспертам. Плюралистическая концепция означает, что в принятии решений участвуют не одни эксперты и игроки со стороны государства, но – широкий круг участников, в том числе представители гражданского общества. Здесь «техника принятия решения» отходит на второй план, а на первый выходит активность различных «зеленых» неправительственных организаций (экоНПО). В третьем случае речь идет о практике, когда имеет место коллективное участие в принятии требуемого решения. Наиболее демократичной провозглашается передача государством полномочий в принятии определенных решений группе граждан, которых эти решения затронут в первую очередь¹. В реальной экополитике присутствуют в разных сочетаниях все три вышеупомянутые разновидности.

На метод экополитологии наложили отпечаток так называемые постнеклассические теории, содержащие закономерности функционирования открытых саморазвивающихся систем, и неклассическая картина мира, несовместимая с картезианской и ньютоновской системами. Именно этим продиктовано обращение экополитологов к теории систем Л. фон Берталанфи: окружающая природная среда, наряду с социальной, является средой политической организации-системы; понимание этого фундаментального факта позволяет поставить вопрос о корреляции между взаимодействием, скажем, системы-государства и природной среды, и особенностями поведения государства в системе всех окружающих его сред [Харелл, 2002; Костин, 2005].

В принципе поведение системы-государства может быть каким угодно. Экополитология не имеет нормативистской направленности. Хотя в основе рамочной концепции экологической политики – теории устойчивого развития – лежат некие «экологические аксиомы», экополитология сама по себе – не отдельная теория, она не базируется на неких принципах, не требующих доказательств, а изучает актуальное политическое измерение социоприродных взаимозависимостей. Идеальные модели важны для экополитического анализа, но предметом анализа являются политическая реальность, конкретные направления деятельности и политические решения, а не изначально заданные нормативные предписания. Политика может иметь и ярко выраженный антиэкологический характер. Исследуя политические причины происходящего, экополитолог предлагает политические же способы преодоления экологического кризиса.