Kitabı oku: «Антиауриты. Остросюжетный постапокалипсис»
© Сергей Лысенко, 2024
ISBN 978-5-4483-5982-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эпилог вместо пролога
Солнце нехотя поднималось из-за горизонта. Казалось, что звезда-светильник размышляла, а стоит ли вообще освещать всё то, что осталось от человеческой цивилизации. И наконец, приняв окончательно решение, разгорающаяся огненная масса медленно, но неуклонно тронулась вверх. Лучи-стрелы пронзили предрассветную дымку. Всё окружающее не спеша расцветилось красками. Спустя несколько мгновений перед глазами четверых путников предстало, то, что ещё десять лет назад, носило гордое имя Москва. За эти годы они уже десятки раз появлялись в этом окраинном районе бывшей столицы, постмодернистская картина глобального разрушения и запустения уже не так больно рвала их души. Свою видавшую виды «Ниву» они оставили далеко позади. Прошлые попытки как можно глубже проникнуть в Москву на автомобиле, как правило, заканчивались порванной резиной или нападением сбежавшихся на шум двигателя диких животных. Негостеприимным и чужим стал этот некогда блистательный город. Разрушенные многоэтажки, многочисленные воронки, залитые всякой дрянью из прорванной системы водоснабжения и канализации, кругом битое стекло и вывороченные металлические конструкции, вздыбленные или провалившиеся дорожные полотна. И многочисленные дикие звери. Много зверей. Здесь нужно постоянно держать ухо востро. За последние годы этот руинный город-монстр посетили в поисках пищи, а затем облюбовали в качестве жилья, тысячи стай волков и диких собак. Помимо этих вечно голодных и омерзительных привычных для средней полосы России тварей, нет-нет да встречались сбежавшие с разрушенных зоопарков медведи, львы, тигры и гиены. По сути, Москва превратилась в столицу зверей. Люди как вид здесь уже не жили. Печальные останки бывшего человеческого присутствия, в виде грудки жадно обглоданных людских костей встречались повсеместно. Рослый мужчина, с хорошо сохранившейся выправкой бывшего военного, с новеньким «Калашниковым» через плечо, сделал резкий взмах рукой, и разношерстная группа сталкеров замерла на месте. Спустя несколько мгновений он облегченно вздохнул и прошептал: «Показалось. Идем дальше, но только очень тихо и осторожно!». Тревожно и внимательно оглядываясь по сторонам, группа двинулась к ближайшему на удивлению хорошо сохранившейся двадцатиэтажному дому. До здания они добрались без особых приключений. Только у самого входа в ближайший подъезд одна из спутниц неожиданно вскрикнула от внезапно вылетевшей из окна огромной вороны.
– Ну что ты милая? – высокий мужчина положил ей руку на плечо и ласково притянул к себе, – это всего-навсего безобидная птичка!
Они осторожно поднялись на крыльцо, и внимательно оглядевшись по сторонам, скрылись в здании. Первые несколько этажей, не представляли ни какого интереса. Сплошное разграбление, разруха и запустение. Андрей, так звали статного гиганта, обратил внимание на то, что толстый слой пыли, равномерно покрывавший все вокруг, нигде не был поврежден.
– Похоже, нам повезло – осклабился он, – здесь давно никого не было. Итак, как мы и договаривались, ищем только то, что действительно пригодится нам в хозяйстве. Сильно высоко не поднимайтесь, берегите силы. Они пошли по заваленной всяким сором лестнице еще на несколько этажей вверх. Андрей остановился возле одной из закрытых квартир. Достав из рюкзака острый кухонный топор, он аккуратно подцепил и освободил петли. Через пару минут дверь была снята с проёма и они вошли внутрь. Женщины сразу направились в кухню, а мужчины в ванную комнату. Работа закипела. Столовые наборы ножей, скрученные краны, крепкие веревки, именной пистолет с несколькими десятками патронов, антикварный граммофон с пластинками, три брезентовые охотничьи куртки были оприходованы в первую очередь.
– Нужно прихватить, что-нибудь для души – произнес интеллигентный мужчина, которого все звали «профессором», и направился в обширную библиотеку.
– Не больше десятка книг! – улыбнулся Андрей, так звали бывшего военного, – А то мы уже нагружены под завязку. Профессор, и вторая женщина, не сумевшая скрыть свою потрясающую фигуру даже под армейской униформой, как-то робко и заворожено проникли в спящее царство человеческой мудрости. Библиотека была хоть куда! Тысячи томов заманчиво глядели на ошалевшего от радости профессора и его спутницу. Первым делом он жадно схватил несколько томиков Бальзака и старую Библию в дорогом кожаном переплете. Затем в рюкзаке разместились несколько книг по домашнему хозяйству и кулинарии.
– Пошли мой друг! – красавица взяла профессора за руку, – мы сюда еще как-нибудь вернемся. Мужчина тяжело вздохнул, невесело улыбнулся, кивнул, и они вышли прочь. Спустя некоторое время, крепко увязав рюкзаки, и немного передохнув, путники вышли из здания.
Беда пришла оттуда, где её совершенно не ждали. Сталкеры уже практически вышли из города, и в полукилометре от себя увидели «Ниву», знаменующую собой финал опасной экспедиции. Нога профессора неожиданно за что-то зацепилось, и он тихо вскрикнув, в полный рост грохнулся на землю. Казалось бы, мертвый район города мгновенно ожил. То тут, то там тревожно рыкнули собаки. На какие-то секунды все снова стихло, и взамен этого возник все нарастающий гул множества приближающих животных. На языке сталкеров это звучало как «дикая волна». Десятки разобщенных стай диких собак, по какому-то не писаному правилу, иногда объединялись в единый смертельный атакующий механизм, не оставляющий после себя ничего живого. Если от одной стаи, состоящей из двух – трех десятков собак порою удавалось как-то отбиться, то от «дикой волны» живым еще никто и никогда не уходил. Лицо Андрея и двух женщин посерело от напряжения. Они уже прекрасно понимали, что их жизни оборвутся буквально через несколько минут. Только профессор, в эти последние для них мгновения жизни, вел себя как-то очень странно. Продолжая, как ни в чем не бывало сидеть на земле, он усердно зашнуровывал развязавшийся армейский ботинок, по-видимому, и послуживший причиной внезапного, и такого обидного для всех падения. Сделав все как надо, он не спеша поднялся и весело подмигнул огорошенным спутникам.
– Профессор…, – оторопело произнесла Кира, подруга Андрея.
– Не робейте друзья, за последние годы я многому научился у наших Великих предков!
«Он просто сошел с ума!» – уныло мелькнуло в голове Андрея.
«Дикая волна» неминуемо накатывала на горстку людей. Впереди бежали самые крупные и яростные собаки-вожаки. Общее число обезумевших от злости тварей превышало тысячу. Расстояние между зверьми и людьми таяло на глазах. Пятьсот метров… четыреста… триста… двести… Шагреневая кожа жизни уменьшалась все быстрее и быстрее. Профессор громко выдохнул и уверенно встал впереди своей группы. Он низко опустил голову и вытянув вертикальные ладони вперед будто окаменел. Его спутники заворожено смотрели на него. Подняв высоко голову, интеллигент резко и по животному взвыл.
– Гооойййяяяяя! – разнеслось по окрестностям района. Профессор походил на мифического волшебника Мерлина усмиряющего злых демонов. Вожаки дикой стаи неожиданно споткнулись, и по инерции пропахали, оскаленными мордами сухую землю. Набегающие собаки как бы ударялись в невидимое энергетическое препятствие и валились навзничь. Вскоре, образовалась рычащая, пестрая куча мала. Мощный волкодав, без сомнения Главарь этого звериного района, вскинулся с земли и пристально посмотрел в глаза человека посягнувшего на его честь. Не меньше минуты длилась эта молчаливая визуальная дуэль. Человек победил, пёс хмуро опустил морду, и понуро развернулся к своему войску. Все, поняв, громадная звериная орда, мгновенно начала дробиться на маленькие стайки и разбегаться во все стороны. Через несколько минут в поле зрения уже не было ни одной собаки, пыль осела, битва закончилась, так и не начавшись.
Несколько минут в «Ниве» хранилось гробовое молчание. Первым не выдержал Андрей.
– Что это было профессор? Раньше подобные штуки вы нам не демонстрировали!
Женщина, которая уже многие годы как тень ходила следом за своим мужем – другом сказала вместо него.
– Он уже давно овладел этим умением. Говорил, что при удобном моменте сделает вам сюрприз.
– Лайела, – седовласый мужчина улыбнулся, – ты всегда первой рассказываешь мои тайны. На миг, задумавшись, он, продолжил уже серьезно.
– Наши пращуры, жившие тысячи лет назад, были ближе к Богу и соответственно лучше понимали законы природы. Ни для кого не секрет, что мозг человека находится в спящем состоянии. Функционируют какие-то жалкие 4 процента нашего серого вещества.
– Вы смогли увеличить этот процент? – нетерпеливо перебила его Кира.
– Отчасти да! Но совсем не на много. Возможно, с помощью специальных психотренировок я увеличил мощность своего компьютера да 6—7 процентов…
– Вы научите нас этому? – спросил Андрей.
– Обязательно! И не только вас, но и ваших детей. Эти умения теперь будут передаваться из поколения в поколение.
– Благодаря вам мы возвращаемся к истокам знаний человеческой цивилизации, – восхищенно прошептала Кира.
– На земле начинается новая Эра, – продолжил профессор, – после глобальной войны, после гибели большой части человечества, мы должны начать жить по новому, не совершая подобных ошибок.
В данный момент мы ведем достаточно жалкое существование, и собираем крохи былого могущества, – он кивнул на лежащие в ногах рюкзаки, – но настанет время, и мы возродимся на базе прошлого опыта и новых знаний. Уже больше года я пишу романизированную историю наших невероятных приключений. И все больше проникаюсь мыслью о том, что встать с колен можно только после падения. Все что произошло с нами, со всеми людьми, это сигнал свыше.
– Вы дадите нам прочесть свои дневники? – спросила Кира.
– Обязательно. Ваша критика и замечания мне нужны. Тем более что о некоторых событиях вы знаете гораздо больше меня.
Через несколько часов езды по асфальту «Нива» свернула на лесную дорогу, и в окнах замелькали стройные сосны. Глубоко в чащобе, на берегу узкой, но глубокой реки, их ждало уютное убежище. Некогда брошенный людьми просторный дом лесника уже давно служил им штаб – квартирой. Именно здесь они и начали новую жизнь, как птица Феникс возродившись из пепла, продолжая исполнять задачи поставленные Им.
Дневники профессора Скворцова
Глава первая
Поздно ночью в приёмный покой городской психиатрической больницы доставили мужчину лет 40—42 в изорванном костюме, без ботинок, с тревожно стреляющими в стороны глазами. Дежурный психиатр Андрей Нилин отвёл в сторону врача скорой помощи.
– Где вы его нашли?
– Бегал по городскому парку, что-то кричал, показывал на небо. Да сильный как черт! Пока не вкололи аминазин, удерживали пять человек. Думали, – белая горячка. – Понятно. Фамилию, конечно, не знаете?
– Откуда? Всю дорогу с ним воевали. Только сейчас немного присмирел. Похоже, четыре куба нейролептика сделали своё дело.
– С ним никого не было?
– Нет, один бегал. Кто-то в полицию позвонил. Те – нам.
Так вместе и подъехали к парку. Кое-как догнал.
– Хорошо. Можете ехать. Мы его забираем.
Нилин в сопровождении санитаров подошёл к больному.
– В ванну и переодевайте. Я посмотрю его в палате.
– Отпустите меня, – просипел мужчина.
– Куда, дружище, я отпущу, вас на ночь глядя? Разберёмся, приведём в божеский вид, подлечим.
– Вы не понимаете. Опасность!
Пациент пытался бороться с лекарственным сном и через силу разжимал запёкшиеся губы.
– Почему вы бегали по парку? Кто вас преследовал?
– Они! Они везде! Только мы об этом раньше не знали! – голова мужчины тяжело упала, и он захрипел с каким-то бабьим присвистом. Минут через двадцать санитар заглянул в ординаторскую.
– Всё, Андрей Иванович, мы его обмыли. Он в пятой палате.
– Не обмыли, а обработали, – усмехнулся врач в густые чёрные усы. За это время он успел закинуть рюмочку хорошего виски и поэтому стал ещё более благодушным.
«Почему другие всегда дежурят спокойно? Мне же всегда подкинут больного в 2—3 часа ночи. Он подошёл к палате и осторожно открыл дверь. Психиатр был человеком подчёркнуто интеллигентным, и это свойство сохранялось у него даже на такой работе. Больной, зафиксированный, марлевыми вязками уже лежал на кровати. Как Нилин и предполагал, тот уже не спал. Бредовые больные редко засыпают надолго. То, что больной – бредовый, было видно сразу. Несёт всякую ахинею, связанную с космосом, перегара нет, в глазах —тревога, одет, кстати, солидно. Костюм хоть и разорван, но из дорогой ткани. Похоже на острый психоз. Внезапное умопомешательство.
– Что с вами случилось, друг мой? Кто преследовал? Больной внимательно посмотрел на врача и улыбнулся.
– Что, успокоились? Видите, как лечение помогает? – профессионально бархатным голосом мурлыкал Нилин.
Мужчина продолжал на него смотреть. Улыбка не сходила с его лица. В конце концов, он прыснул и неудержимо захохотал. Смех был надрывным и каким-то лающим. Истерика длилась несколько минут. Истощённый последним взрывом активности, больной откинул голову набок и снова заснул. Теперь надолго: видно, психический взрыв его сильно утомил, к тому же такие круги по парку нарезал.
В палату заглянула молоденькая медсестра Аня.
– Ему что-нибудь нужно на ночь?
– Да нет, наверно. Вдруг если ночью разбушуется, кольнём, ещё раз… Ты поглядывай за ним. Врач поднялся и тяжело пошёл в ординаторскую. Там ещё с пол-часа оформлял историю болезни. После этого, допив остатки виски, прилёг на скрипучий диван и быстро уснул. Больше пациентов ночью не привозили.
В 43 года доктор Нилин выглядел старше. В психиатрию он пришёл достаточно поздно, мединститут закончил в тридцать лет. До этого служил сверхсрочником в морской пехоте. В 24 года, как он любил говорить, «резко сменил курс», т.е. ушёл в медицину. Почему-то уже с первого года учёбы его привлекла именно психиатрия. Всё, что касалось человеческого внутреннего мира, было для него крайне любопытным. Взять хотя бы чтение. На флоте любили книги, но в основном дело ограничивалось детективами, фантастикой или, на худой конец, приключенческой литературой. Андрей уже тогда зачитывался писателями, которые считались «знатоками души», «психологами». Достоевского, Толстого (разумеется, Льва), Стендаля, Бальзака и еже с ними он почитал за своих первейших друзей. Нет, никто и никогда не смел, называть его «реалистом»; романтического в нём доставало с лихвой. Частенько по праздникам кутил с друзьями, иной раз даже попадал на гауптвахту за те или иные шалости. А вот с женским полом как-то сразу не пошло. Женщины у него были, но как-то всё складывалось не по-серьёзному. Настоящей подруги жизни так и не нашёл. После окончания института холостяковал в своей однокомнатной квартире, умел хорошо приготовить еду, шил, стирал, гладил: в общем, не деградировал. Такой образ жизни стал ему до боли привычен. Главным делом жизни он считал свою работу; его уважали, ценили, часто награждали. Отсутствие женского глаза сказывалось только в одном: физически он себя подзапустил. На выходные дни из дома уже не выходил, или валялся на диване с книгой, или мучил пультом телевизор. Жизнь текла своим чередом, казалось, что так будет вечно…
Сегодня с утра, после ночного дежурства, Андрей был в хорошем настроении. Шеф похвалил за дельную статью в престижном психиатрическом журнале. Санитарка Прокофьевна неожиданно вернула крупный долг, о котором он уже два года как позабыл. А тут ещё председатель профкома тихо шепнула на ухо, что его просьба о путёвке в профилакторий будет решена положительно. Нилин умел радоваться мелким удачам. Как всякий закоренелый холостяк, он по-настоящему ценил жизнь и всё то, что её раскрашивало. Только со вчерашним больным не всё ему было понятно. Дело в том, что Андрей считал себя отличным профессионалом. А тут… Стыдно сказать, но впервые за многие годы он не мог определиться с диагнозом. Вначале всё было ясно, но позже тот поток информации, который на него свалился, никак не хотел укладываться в привычную схему характера болезни. До обеда Нилин три раза беседовал со своим пациентом, и каждый раз выходил с новым диагнозом.
В первый раз они вообще толком не поговорили. Больной тихо лежал в кровати и смотрел в одну точку. Типичная окоченелость тела и стеклянные глаза указывали на острый приступ кататонической шизофрении. Когда через час врач опять зашёл в палату, тот уже сидел на кровати и с аппетитом уплетал больничную кашу.
– Как дела? – спросил Нилин.
– Отлично! Лучше всех! – ответил больной и с видимым удовольствием принялся за какао с булочкой. Причём ел он с такой радостью, что Андрей резонно подумал: «Никакая это не кататония. Типичная маниакальная симптоматика!».
Но наибольшее потрясение он перенёс, когда забрёл в палату прямо перед обедом. На этот раз больной был предельно сосредоточен и настроен на диалог.
– Я вас, наверно, уже достал?
– За это я получаю деньги.
– Хороший ответ. Когда вы зашли в первый раз, я медитировал. Во втором случае просто дурачился. А сейчас пришла пора серьёзно поговорить.
– Ну, давайте поговорим. Кто вы и откуда?
– Это не столь важно. Для меня безопаснее пока сохранять инкогнито.
– Вы разведчик? Понимаю.
– А вы, доктор, не сильно-то веселитесь. В большую беду попал не только я, но и вы… все вы, кто тут работает.
– Давайте дальше.
– Я имел контакт с инопланетянами.
– Хорошо. Я слушаю.
– Вы мне не верите, и я вас понимаю. По характеру своей работы вы нередко слышали подобные заявления, верно?
– В принципе, да.
– Вы ставили этим бедолагам диагноз «шизофрения» и затем лечили нейролептиками, не так ли?
– Всё верно.
– А вы никогда не задумывались о том, что информация об инопланетянах могла быть достаточно достоверной? Вы что, эксперт-уфолог? Почему вы делаете профессиональное заключение в той сфере, в которой абсолютно некомпетентны?
– Гмм. Вот тут вы не правы. Диагноз выносится не на основании какого-то отдельно взятого симптома; диагностируя заболевание, мы опираемся на группу признаков…
– Хорошо. Вы имеете в виду мои «космические фантазии» плюс то возбуждение, в котором я пребывал? Это и есть основа вашего диагноза?
– Во многом да! – Нилин начинал непрофессионально злиться, и это ему уже не нравилось.
– Но ведь моё так называемое психомоторное возбуждение и тот шок, в котором я находился, легко объясняются ситуацией. Если предположить, что я действительно столкнулся с инопланетным разумом, и эта встреча оказалась, мягко говоря, некомфортной, то как же мне по-другому себя вести? Посмотрел бы я на вас, если бы вы пережили всё то, что так неожиданно свалилось на меня!
– Зачем мы попусту дискутируем? Так называемых контактёров много, а вот достоверных фактов их встреч с инопланетянами что-то маловато…
– Послушайте! Это высокоразвитые цивилизации, и они не заинтересованы в распространении о себе информации. Об этом вы могли когда-нибудь задуматься?
Андрей считал себя махровым материалистом, и этот разговор был ему откровенно неприятен. С другой стороны, типичные шизофреники обычно уже в первой беседе начинали повествовать о своих «марсианских» путешествиях, а этот все тянул кота за хвост и не давал главной информации. Может, он симулянт? Сбежал из тюрьмы и несёт тут всякую лабуду… Странный случай!» – думал про себя озадаченный доктор, которого все признавали блестящим диагностом.
– Я могу всё рассказать, но только при двух условиях!
– Каких? —
Я бы с удовольствием всё открыл, но у меня нет гарантии, что эта информация не утяжелит мой диагноз.
Говорите, что считаете нужным. В этой палате чужих ушей нет.
Я благодарен вам, что меня уже с утра развязали, и до сих пор не делали никаких инъекций. Это что, чисто человеческая жалость или типичная неуверенность в диагнозе?
Где вы работаете? – Нилин почувствовал, что опять теряет нить беседы.
Ну, скажем так, в одном из засекреченных центров экспериментальной психологии. Только не вздумайте приписать мне ещё бред величия.
И над чем вы работаете?
О, вы хотите влезть в государственную тайну. А не боитесь, что за вами теперь будут следить спецслужбы?
Я уже ничего не боюсь. Продолжайте.
Этот клоун одновременно и раздражал, и притягивал к себе. Такой завуалированной бредовой системы Андрей в своей практике ещё не встречал. Ну, скажи что-нибудь про пресловутых «зелёных человечков», я вкатаю тебе махровую шизофрению, распишу в назначениях нейролептики и пойду домой отдыхать после дежурства.
– Я уже много лет занимаюсь регрессивным гипнозом.
– Вы психотерапевт? – Нилин решил ничему не удивляться и продолжать беседу невозмутимо и по-дружески. Только таким путём и можно вытянуть бредовую симптоматику. То, что его больной вероятнее всего психолог, его ничуть не смущало. Среди «душеведов» психические заболевания встречаются так же часто, как и у обычных людей.
– По образованию я действительно психотерапевт и психолог.
– Я кое-что слышал про регрессивный гипноз, но глубоко этой темы не касался.
Андрей сознательно лгал. Уже много лет он занимался гипнозом и имел достаточно обширную практику. Не обошёл вниманием и регрессивный гипноз, так как о нём в последние годы много писали, особенно за рубежом.
– Регрессивный гипноз – очень забавное явление. Вы погружаете человека в глубокий транс, и когда он уже полностью в ваших руках, т.е. четко выполняет все ваши команды, вы начинаете постепенно сдвигать его во времени. Из взрослой жизни в юность, а потом, если захотите, и в детство.
– Я где-то слышал, что таким образом можно избавиться от некоторых нажитых болезней.
– Конечно, если вам сейчас сорок, а близорукость вы подцепили в студенческие годы, то будет логичным вернуть вас в тот период, когда ваше зрение было идеальным, то есть в детство. Затем психотерапевт возвращает вас опять в сораколетний возраст, но оставляет то, детское, а значит – полноценное зрение. И всё, очки больше не нужны!
– Эх, вернуть бы ещё свою молодость!
– Наука над этим работает. Но речь сейчас не об этом.
– Послушайте, Денис, или как вас там – перебил его Нилин, – всё то, что вы здесь вешаете мне на уши очень подробно изложено в книге известного питерского профессора Скворцова. В нашем городском книжном магазине эта книга лежит на стеллаже «новинки». Вы там её брали? Эти слова вырвались у Нилина не спонтанно, просто ему уже надоело слушать все эти байки. Он, молча, поднялся и двинулся к дверям.
– Доктор, не уходите! – серьёзным и каким-то хриплым голосом вдруг окликнул его больной. Нилин обернулся, и они встретились глазами.
– Я и есть тот самый профессор Скворцов Денис Викторович из Питера!
В городской психиатрической больнице было принято все выписки больных решать коллегиально. Главный врач Мерзликин Сергей Сергеевич отличался воистину выдающимся консерватизмом. Комиссия из трёх врачей-психиатров, которую он возглавлял, долго пытала больного, прежде чем выносился вердикт:» выписывается домой для амбулаторного наблюдения участкового психиатра».
Когда Андрей заявил Мерзликину, что его больной, продолжающий до конца сохранять своё инкогнито, абсолютно здоров, тот чуть не подпрыгнул в своём начальственном кресле.
– Как это здоров? Больной поступил в психозе, вы с ним толком и не работали, и вдруг уже на четвёртые сутки считаете, что его надо выписывать?!
– Всё, что случилось с этим человеком, объясняется обычной реакцией на сильный стресс. Этот «больной» в психическом плане здоровее нас с вами!
– Андрей Иванович, перестаньте молоть чушь! Я запрещаю вам его выписывать.
– Сергей Сергеевич, я требую, чтобы вопрос о выписке этого человека решался комиссионно. В конце концов, вы сами установили это правило.
Мерзликину нечего было возразить, и он назначил комиссию после обеда.
Удовлетворённый Нилин запыхавшись, вбежал в палату.
– Денис, всё получилось! Как мы и рассчитывали, вначале шеф взбеленился, а потом всё-таки назначил комиссию.
– Андрей, ты прекрасный коммуникатор. Теперь у нас всё получится.
После обеда Скворцов в сопровождении Нилина переступил порог кабинета главного врача. Мерзликин сидел в своём кресле; по обе стороны от него важно расположились два его зама – Тимощук и Слоновский. Эти лицемеры всегда поддакивали главному, независимо от того, что он изрекал. В углу кабинета, за маленьким столиком, с бумагами сидела главная медсестра. По приказу Мерзликина она тщательно протоколировала все комиссионные разборы.
– Проходите и садитесь! – главврач указательным пальцем ткнул на два стула, стоящих посреди кабинета.
«Лобное место», – невольно усмехнулся Нилин.
Пока они со Скворцовым усаживались, в кабинете царила гробовая тишина. Мерзликин с каким-то отвращением листал Скворцовскую историю болезни.
– Ну-с, господин хороший, расскажите нам, как вы себя чувствуете? Чем вам помог доктор Нилин?
Скворцов задумчиво посмотрел на главного врача и произнёс тихо, но внятно:
– Да, помог. Я полностью здоров.
– А как ваша фамилия, имя, отчество вы нам скажете? – настаивал Мерзликин.
– Я не могу сейчас дать вам свои персональные данные. Давайте будем считать, что я у вас получал лечебную помощь анонимно. Ведь это возможно?
– Как вы считаете, коллеги, не рановато ли доктор Нилин собирается выписывать нашего уважаемого пациента Икс? – обратился Главный к своим верным заместителям. Те согласно закивали, что должно было означать «О да, доктор Нилин сильно спешит!».
Андрей медленно поднялся со своего стула и произнёс:
– Я прекрасно разобрался в ситуации данного человека. Гарантирую, что он не преступник и не симулянт. Психически он абсолютно здоров. И я не вижу никаких оснований оставлять его в нашей клинике.
«Соглашайтесь со мною, дурни, вам же будет лучше», – мысленно просил Нилин.
После небольшой паузы Мерзликин веско произнёс:
– Мы посовещались и решили, что выписка данного пациента явно преждевременна. Проводите больного в палату!
Скворцов поднялся и, взглянув в глаза главврачу, начал говорить:
– Наверно, вы правы, надо мне ещё у вас полежать. У меня до сих пор отвратительный сон.
– Вот видите, уважаемый Андрей Иванович, сам больной просит, чтобы его подлечили, а вы… – не преминул подколоть Нилина председатель символического триумвирата. За окном кабинета был слышен гул пролетающего самолёта. Скворцов поднял руку вверх, как бы указывая в небо, и мягким голосом произнёс:
– Самолёт! Вы слышите звук самолёта? Моя бабушка, когда в детстве укладывала меня спать, всегда говорила: «Представь, что ты слышишь, как высоко в небе летит самолёт. И этот звук сначала такой громкий, постепенно становится всё тише и тиш. Этот звук уже едва уловим. И когда этот звук пропадёт совсем, ты уснёшь глубоким, глубоким сном.… И вот звука уже нет.… И все вы уже спите…. Спите… спите… Нилин с улыбкой на лице, наблюдал, как Скворцов гипнотизировал всех присутствующих. Мерзликин с остановившимся взглядом сидел как заворожённый. Рядом с ним сопели погруженные в гипноз замы. В углу кабинета оцепенела главная медсестра.
– Спите глубоким сном… и хорошо слышите мой голос… всё то, что я вам сейчас говорю, я никогда не лежал в вашей больнице… никогда у вас не лечился, вы навсегда забыли обо мне…
Скворцов подошёл к Мерзликину и взяв из его рук свою историю болезни, разорвал её на мелкие части.
– И сейчас… вы с готовностью подпишете заявление доктора Нилина с просьбой отпустить его во внеочередной отпуск…
Андрей подошёл с готовым заявлением к Мерзликину, и тот послушно расписался.
– И когда мы уйдём, … вы ещё проспите десять минут,….. и, выйдя из этого состояния гипноза,… забудете обо всём, что здесь происходило.… Спать.…Спать.…Спать!
Скворцов кивнул Нилину, и они вышли в коридор.
– Ну как?
– Высший класс!
– Тогда идём скорее отсюда: нас ждут великие дела!
Нилин быстро собрал свои вещи, и они устремились к выходу.
Все события этих знаменательных четырёх дней в голове Нилина превратились в сплошной калейдоскоп. По своему характеру он был типичным аналитиком и чувствовал полную уверенность в себе, только когда все в голове раскладывалось по полочкам.
Откуда это внезапное доверие к, весьма сомнительному Скворцову? Тут всё просто: странный пациент, открыв ему своё инкогнито, попросил Нилина спуститься в подвал и спросить у гардеробщицы его вещи. «Во внутреннем кармане моего костюма вы найдёте небольшой целофанновый пакет. Несите его сюда!».
В пакете оказался лоскут серебристой ткани.
«Возьмите этот лоскуток себе домой, и попробуйте уничтожить его любыми доступными вам способами. Завтра мы поговорим об этом подробнее».
Чего только Нилин не делал с этой тканью. Пытался резать ножницами, держал над газовой горелкой, погружал в серную кислоту.… Всё безрезультатно. Ткань не поддавалась никакому воздействию и всегда принимала свою обычную форму.
Поражённый Нилин смотрел на необъяснимый артефакт, выкуривая одну сигарету за другой.
«Да, похоже, что эта штуковина действительно внеземного происхождения. Но как, же так? Неужели это возможно?
На следующий день Скворцов поведал ему, что с ним на самом деле случилось.
Регрессивным гипнозом он увлёкся в начале 90-х годов, когда «про этот феномен начали много писать за рубежом».
Идея о том, что пациента можно вернуть в прошлое и там «подремонтировать его судьбу», а затем вернуть обратно здоровым оказалась весьма плодотворной.
Как и многие гипнотизёры этого направления, я начал с пресловутой близорукости. Да, действительно, брал взрослых близоруких, погружал их в глубокий транс и отправлял в раннее детство, когда они ещё имели стопроцентное зрение. Я провёл десятки таких опытов, и действительно: зрение восстанавливалось. Это было повторением чужого опыта, но дальше я уже пошёл своим путём. Уже давно я слышал о фантастической гипотезе, что человек миллионы лет назад обладал такими паранормальными способностями, которые современным людям и не снились. Что это были за способности, – сейчас даже трудно представить. Вся эта тема – сплошная непаханая научная целина. И, тем не менее, кое-что я нарыл. В западных источниках я прочитал, что, по всей видимости, дети с момента рождения и примерно до возраста 5 лет наблюдают нашу ауру. Да-да, не удивляйся: они видят эту пресловутую невидимую энергетическую оболочку, которая буйным цветом, словно кокон, окружает наше бренное тело. Вот я и подумал: если с помощью гипноза мы можем подарить взрослому человеку его «детские» глаза, то есть резон попытаться вернуть ему утраченную способность созерцать ауру! Этот феномен я назвал парадоксом Скворцова. И что ты думаешь? Я смог доказать свои теоретические выкладки на практике. Я подобрал десять взрослых добровольцев, погрузил их в глубокий сомнамбулический гипноз и, перебросив их в раннее детство, активировал утраченную способность видения ауры. У троих из десяти после выхода из транса эта способность сохранилась! Они видели ауру людей и животных даже на улице, в метро, в тёмном помещении. Согласись, что подобное открытие достойно Нобелевской премии! Я усовершенствовал методику, и теперь могу с помощью самогипноза предоставить самому себе возможность наблюдать ауру. Благодаря кропотливой тренировке эта способность может сохраняеться в течение нескольких месяцев.
