Kitabı oku: «Автобус уходит в Берлин», sayfa 7
– Не знаешь, скоро на границе будем? – спросил он.
– Думаю, что к семи. А что?
– Да так. Устал, домой хочется. Уже почти сутки в дороге. Я ведь не из Киева, а из Одессы еду. У нас там родня осталась, так я решил съездить и посмотреть на родной город.
– И как, понравилось?
– Да, здорово очень. Город красивый, море, диско в Аркадии, девчонки просто потрясающие – у нас таких даже по телику не показывают. В общем, я две недели там зависал. Накупался, друзья появились, так я даже уезжать не хотел. Берлин классный, но там такого нет. Папа тоже хотел бы приехать в гости. Говорит, что здесь у вас настоящий adult entertainment, а он в этом разбирается?
– В смысле?
– Ну, как тебе объяснить? Мы когда в Германию приехали, отец быстро понял, что в такси работать ему не очень хочется, да и попасть туда сложно – курсы нужно заканчивать, ждать. И решил он профиль сменить.
– Получилось?
– Еще как! Папа с видеоаппаратурой любил возиться – снимать, монтировать, в общем, фильмы делать. У нас еще при Союзе видик был. И получилось так, что сначала он свадьбы снимал, а потом стал сделать adult entertainnment. Только между нами.
Дэн понизил голос. В его глазах работа отца была приключением, очень интересным и немного опасным.
– Это легально? – спросил я и подумал, что в глазах жителя государства, где проститутки платят налоги и получают пенсию, такой вопрос выглядит приветом из дремучей постсоветской провинции.
– Да, с законом никаких проблем, просто мы это не афишируем. Соседям об этом знать не нужно. Вот если бы он программистом работал или в банке, тогда другое дело.
– Отец сам снимает? – До сих пор ни один из моих знакомых не мог похвастаться родственником с такой экзотической профессией.
– Редко, он больше монтирует. Снять сырой материал в этом бизнесе любой идиот сможет, главное – хороший свет выставить. Кровать, баба с мужиком – и поехали. Но чтобы сделать из этого кино, которое заставит человека достать кредитку, нужен монтажер-профи. Как мой папа.
Я кивнул и посмотрел в окно. На обочине стояли работяги, ремонтировавшие участок трассы Дубно – Броды, курили свой LM, потягивали свой автодорожный кофе из термосов и глазели на проезжавшие мимо машины. Ремонт продвигался медленно, как строительство пирамид – судя по всему, дорогу собирались расширить вдвое и, самое главное, сделать ровной, а в Украине это дело небыстрое. Ожидалось, что ремонт закончат почти через два года – к Чемпионату Европы по футболу. Два года в Украине – огромный срок, может произойти всякое. К тому же если сделать работу раньше срока, придется искать новую. Работяги это знали и поэтому охотно медитировали на обочине, растягивая свой, личный adult entertainment.
Часы на дисплее моего телефона говорили о том, что через полчаса наш автобус должен быть во Львове.
Блюз хороших сигарет
Человеку, который приезжает в Украине впервые, следует запомнить простую истину: Львов – самый красивый город нашей страны. Архитектурная жемчужина Австро-Венгерской империи, многонациональный Пьемонт украинской национальной идеи и путеводная звезда любителя хорошего кофе. О его старинных улочках, музея и ресторанах ходят легенды, а для влюбленных совместная поездка во Львов – почти обязательная этап подготовки к свадьбе.
Жителям Киева, которые приезжают во Львов поездом, везет больше – прежде, чем поезд остановится на главном вокзале, он объедет весь старый город и с высоты железнодорожной насыпи пассажиры смогут полюбоваться старинными кварталами, ломаными линиями крыш и словно парящими в воздухе куполами соборов.
Киевлянин, который приезжает во Львов на автобусе, ничего этого не увидит. Его ожидает некрасивый мрачный автовокзал, вид на девятиэтажки времен Брежнева и бедно одетые люди с сумками в красную и синюю клетку.
В те времена у меня еще не было ридера, поэтому отпечатанного на бумаге Ремарка нужно было экономить. Я достал мобильник, подключил наушники и начал слушать первую попавшуюся львовскую FM-ку.
– …зараз в нашому етері звучатиме нова пісня цього гурту. Втім, перед цим про історію створення цієї композиції розповість лідер та соліст…
Колесо автобуса угодило в яму, так что имя солиста и название группы навсегда осталось для меня тайной.
– Отже, розкажіть нашим глядачам як народилася ця пісня.
– Дякую, Андрію, – голос лидера и солиста звучал не очень суверенно. Очевидно, рассказывать о своих песнях на местном радио ему приходилось нечасто. – Власне, пісня ця не нова: наприкінці дев’яностих її написав один хлопець з Києва. Я вчився в медичному, він – в Червоному корпусі університету, в нас були спільні друзі і саме вони нас познайомили. Виявилося, що кожен з нас пише вірші і намагається підібрати до них таку-сяку музику. І от якось я зайшов до нього в універ з гітарою, пішли ми разом із ним у парк Шевченка, сіли, взяли щось випити і почали співати одне одному свої шедеври. Мені сподобалася одна річ і я про це йому сказав. Він сказав, що без питань, співай, якщо подобається. Я тоді взяв якийсь папірець і записав слова. Папірець той згодом загубився, а знайшов я його лише півроку назад. Зветься ця пісня «Блюз добрих цигарок»…
Я вздрогнул и оглянулся, как человек, собирающийся что-нибудь украсть, но на меня никто не смотрел. В мире ничего не изменилось и только неизвестные жители Львова и Львовской области собирались послушать на неизвестной мне FM-станции песню неназванной группы. Впрочем, текст песни я хорошо знал: «Блюз добрих цигарок» был написан моей рукой.
Как и многие дети из интеллигентных семей, я начал писать стихи еще в средней школе. Получились они нескладными и высокопарными, как будто их следовало декламировать с танка. В студенческие годы мои рифмы стали более точными, однако я постоянно ловил себя на том, что подражаю тому или иному русскому поэту, чьи произведения накрепко засели в моей голове. Заметив это, я решил писать на украинском. Словарного запаса мне хватало, а заимствований можно было не бояться, так как украинскую поэзию я знал намного хуже.
Написав около десятка стихотворений, я понял, что могу прочесть их только себе самому. Причина была проста – я стеснялся. Стихи получались слишком личными, и непринужденно прочесть их даже близкому другу было не менее легко, чем вывалить на стол свои внутренности, свое сердце, печень и желчный пузырь, а затем спросить, достаточно ли они изящны и хороши.
Так я стал писать тексты песен, которые было нетрудно спеть, используя пять известных мне гитарных аккордов. Песни, спетые у костра на археологической практике или в коридоре студенческого общежития, не имеют автора, зато у них всегда найдется аудитория, которая не задает лишних вопросов. Песни либо нравятся, либо нет – только и всего. Этого было достаточно: я мог петь, то, что хотел, не называя своего имени. Среди этих песен был и «Блюз добрих цигарок». Ее текст понравился худощавому студенту мединститута по прозвищу Кактус, который иногда заходил к нам в Красный корпус. Кактусом его звали из-за кожаного ошейника с металлическими шипами, который он никогда не снимал. Текст «Блюза» он записал под мою диктовку в рабочей тетради по анатомии. Я сказал, что песня моя и разрешил использовать ее по своему усмотрению.
И вот в моих наушниках врубился блюз – такой или почти такой, каким я его себе представлял, подыгрывая себе на расстроенной гитаре в коридорах общаги № 7 на улице Ломоносова.
Розпливчасті стрічки та димні візерунки
Розбіглися уздовж стіни.
Підхоплені юрбою гітарні поцілунки
Гіркі, неначе спогади з війни.
Я вспомнил комнату, в которой я жил, заваленную мусором общую кухню, ребят, с которыми дружил, вино, сигареты и скрипучие койки с пружинными матрасами, на которых сидели гости, много гостей, в основном парни и девушки с исторического факультета. Некоторых из них я потом никогда не встречал, но их лица почему-то накрепко засели в моей памяти…
Ось пляшка каберне молдавського розливу
І це лише найперший крок.
Сьогодні надворі така страшенна злива,
Я заспіваю свій блюз добрих цигарок.
Собираясь на дни рождения или посиделки, мы пили дешевое вино и кофе, пели под гитару и много курили. Курили на общей кухне, в коридоре или просто не выходя из комнаты. Денег на хорошие сигареты не было, потому курили всякую дрянь. В своем время я даже порывался выкурить найденную в бабушкином кисете махорку 1940 года выпуска, однако на мое счастье, ее было решето использовать как средство для борьбы с молью. Тоска по хорошим сигаретам была нашим естественным состоянием. Эта тоска и заставила меня написать песню.
