Kitabı oku: «Полтергейст в Прошмыркине»
Предисловие
хроники необычайных событий лета 1989-го года
Недавно это было – всего, каких-то, лет тридцать назад. А кажется, будто с той поры прошла целая вечность. Вроде бы, ещё вчера мы жили в стране Советов, а сегодня уже живём в стране Дум. В общем, совсем, как в той старой песне: это было недавно, это было давно…Да, всего за каких-то тридцать лет изменилось очень даже многое. Появились новые общественные отношения, новые формы собственности, новые термины, понятия, названия, в том числе и географические. Впрочем, если разобраться, то люди-то, по сути, остались такими же, что и были. Те же у них остались заботы, те же проблемы, да и радости с горестями те же, что и тогда, во времена властвования «ума, чести и совести нашей эпохи», который вёл страну к коммунизму. Кстати, что такое коммунизм? Это мечта мальчика из ещё советского мультика «Вовка в тридевятом царстве», где – только пожелай: сколько угодно пирожных, морожных, при этом, ничего не умея, и ничего не делая.
В исторически-лирически-сатирической буффонаде-фэнтези «Полтергейст в Прошмыркине» описывается тот необычный период жизни нашей страны, когда мечта о коммунизме уже стала политическим анекдотом, а новая мечта, о «социализме с человеческим лицом» и «светлом капиталистическом будущем» состряпанная т.н. «демократами» ещё не обратилась в жестокую действительность «лихих девяностых».
О чём эта повесть? О том, как летом 1989 года, когда ещё был СССР, и никто вообще даже не слыхивал жуликоватого иноземного слова «ваучер», в глухом, провинциальном селе Прошмыркине, вдруг начали происходить феноменально загадочные и фантастически невероятные события. Некие аномальные силы, можно сказать, оккупировали территорию Прошмыркина, и начали творить на ней паранормальный произвол, не поддающийся рациональному объяснению. Благодаря этому, мало кому известная глушь вдруг стала мировой столицей сенсаций. Дабы разобраться в том, что же это за напасть, в село прибывает целая команда учёных, уймища всевозможных «работников оккультных профессий» (типа, колдунов, шаманов, знахарей и прочих), съезжаются представители мировых СМИ, начинается вселенский ажиотаж.
И, никто-никто не может докопаться до самого главного: в чём же суть аномальщины, свалившейся на злосчастное Прошмыркино? Впрочем… Такое ли уж оно «злосчастное», это село? Как бы, не наоборот! Хотя почти всю весну и лето непостижимо загадочные, ничем не объяснимые силы глумятся и куражатся над бедными сельчанами, те данным обстоятельством почему-то более чем довольны. Ещё бы! Чего недовольствовать-то, если, в отличие от соседних сёл, в местном сельмаге есть всё, что только душа попросит, и – никаких талонов?! И только лишь с наступлением осенних холодов локальный катаклизм колдовских аномалий вдруг прекращаются сам собой. И лишь потом вдруг выясняется, что «ларчик»-то открывался проще простого…
Могло ли быть такое на самом деле? В общем-то, да. После многолетней эпохи воинствующего атеизма в СССР, который отрицал абсолютно всё сверхъестественное (и Бога, и его антипода), когда, наконец-то информация об аномальных явлениях стала появляться в СМИ, любое такое сообщение вызывало массовый ажиотаж: это ж, надо же!!! Кто не помнит запредельные рейтинги телерепортажей из простой московской общаги ПТУ, где вдруг объявился первый в Советском Союзе полтергейст, названный «барбашкой»? Так что, Прошмыркино – не такая уж и бредовая выдумка…
В буффонаде-фэнтези нет, как рафинированно-положительных героев, так и иллюстративно-отрицательных. Ведь если и прежде, при Союзе, хватало достаточно приличных людей, то и сегодня есть живущие по совести. Если тогда были махровые хапуги, то и сегодня их в избытке. Если тогда были дурошлёпы с мякинной головой, то, кто скажет, что сегодня их нет? Ведь главное для человека любой эпохи – жить в согласии со своим внутренним «цензором», способным различить, что есть правда, и что есть кривда, что есть белое и что есть чёрное… Разве не так?
И последнее. Наверное, у кого-то по прочтении этой повести возникнет вопрос: так, а была ли в Прошмыркине настоящая нечистая сила и прилетали ли туда инопланетяне? Говорю, как на духу: сам не знаю. Как сказал персонаж одной старой комедии: есть ли жизнь на Марсе, не ли жизни на Марсе, это науке неизвестно…
* * *
Глава 1
в которой рассказывается о славном селе Прошмыркине, внеплановом визите в оное «летающей тарелки», а также о доблестных двоечниках-экстремалах, не убоявшихся межпланетных контактов
Трудно сказать, кто, в кои времена, и почему именно, дал Прошмыркину такое, не совсем обычное название. Одну из версий на этот счёт в районной газете «Труба революции» выдвинул известный прошмыркинский всезнай и краевед Аркадий Ослонский, он же – бессменный заведующий местным ФАПом. Как явствует из его исторического очерка, данную местность Прошмыркиным когда-то нарёк боярин Мироблуд Подкопённый. Впрочем, стоит сразу же уточнить, что местные злые языки, величавшие акушера-краеведа ОслИнским, выражали немало сомнений насчёт достоверности его утверждения. Прежде всего, никто не мог доподлинно точно сказать: а существовал ли он вообще, этот вышеназванный боярин? Но, по мнению Ослонского, боярин – был, и ещё сам князь Рюрик за верную ратную службу одарил Мироблуда земельным уделом в этих краях.
Дабы доказать свою правоту, Ослонский не поленился раскопать один из окрестных курганов, в недрах которого нашёл рукописную бересту. Он расшифровал написанное глаголицей письмо некоего инока Фифемия, адресованное иерею Егрефорию, из которого выяснилось точнее точного: Подкопённый – не вымысел! Это реальная историческая личность. Фифемий в берестяном послании рассказывал о том, как, прибыв в свои новые владения, боярин, по несчастью, встретил лихих татей в глухой лесной чащобе. Те, разогнав его стражу и слуг, отобрали у боярина всё, вплоть до исподней шубы. И тогда, великим чудом оставшись в живых, по возвращении в свой терем повелел Мироблуд Подкопённый наречь дарованные ему земли Прошмыркиным. Почему именно так, а не как-то иначе?
На этот вопрос краевед привёл весьма серьёзные аргументы. На местном диалекте «прошмыпкнуть» означало зажмурившись, сломя голову, отчаянным рывком пробежать, проскочить мимо какой-то опасности. Не случайно боярин наставлял своих отпрысков: «…Ежели кому не надоела жизнь, то, при посещении Прошмыркина, следует гнать коней своих во весь опор, дабы успеть прошмыркнуть эти земли с резвостью ветра буйного. Иначе претерпеет всяк явивший нерасторопность и неразворотливость беззаконно-злочинное ограбление, а также осмеяние и поругание воровскими людишками…»
С тех же самых достославных лет, по рассказам старожилов и волости, и уезда, деревня Прошмыркино знаменита была всевозможными чудесами и необычайными явлениями, случавшимися в её окрестностях. Доселе сохранились повествования очевидцев о том, как разбушевавшийся леший в одночасье заваливал все окрестные дороги непроходимым буреломом. А ещё, сказывали очень многие былинники и летописцы, в здешних водоёмах творилось вообще, невесть что!
Например, весьма нередко случалось так, что русалки-озорницы, защекотав очередного зеваку, утаскивали его на дно омута. Что происходило с утопленниками на глубине – так и осталось тайной. Однако многие из тех, кого удавалось выловить и откачать, потом зачем-то снова лезли в тот же омут. При этом они очень серчали на русалок, и негодовали по той причине, что зеленоволосые бесчинницы отчего-то вдруг напрочь теряли к ним всякий интерес, и вновь топить их больше не собирались. Последний такой случай произошёл в год семидесятилетия Октября, когда член парткома колхоза «Рассвет коммунизма», передовой механизатор Игнат Дуделкин, после «принятого на грудь» литра «Столичной», в одном исподнем бегал по берегу омута и обиженно орал на всю округу:
– Девчонки-и-и! Ну, где вы там? Ау-у-у! Я – вот он, пришёл! А вы чего прячетесь?
Трудно сказать, чем всё это могло бы закончиться, если бы не внезапное появление на том же берегу жены Дуделкина со скалкой, которая, вполне вероятно, имела волшебные свойства, ибо всего одного касания этим предметом спины супруга было достаточно, чтобы Игнат мгновенно протрезвел, и под конвоем своей «половины» отправился домой.
Ну а уж о том, что вытворял старый безобразник водяной, на собственном опыте знало немалое чисто прошмырчанок, о чём они только шёпотом рисковали рассказывать друг другу о своих приключениях.
Немало сохранилось преданий и о визитах в эти места страшного, огнедышащего змея-горыныча, любившего полакомиться деревенскими бурёнками, пасшимися на просторной лесной полянке… Да, мало ли чего невероятного, и всякого иного сверхъестественного, случалось во времена далёкие, когда Прошмыркино утопало в непроходимых, дремучих лесах, раскинувшихся на десятки вёрст во все стороны? Когда в гиблых (не к ночи будь помянуты!) прошмыркинских болотах бесследно мог пропасть и конный, и пеший, и пришлый, и ушлый?..
Однако с течением веков былое густым быльём поросло. А вот дремучие леса – напротив, стали намного жиже, уподобившись, скажем, кудрям на макушке колхозного конюха, деда Антипа. То бишь, вроде бы, они есть, а заблудиться в них – поди, попробуй! Решительными усилиями мелиораторов некогда бездонные болота обратились в филиалы пустыни Сахары. Именно за это местная жительница Василиса Предрёмная после пары сеансов радиопередач вражьего голоса Би-Би-Си, а также использования толчёных мухоморов вместо нюхательного табака (отчего-то давно уже не завозившегося в местное сельпо), аполитично прозвала их «супостатами» и «анцыхристами». Подобная антисоветчина даже стала поводом к рассмотрению на бюро райкома вопроса об упущениях сельских парторганизаций в массово-политической работе, что повлекло падения уровня политической грамотности и самосознания тружеников села (это ж надо такое сказать про советских мелиораторов?!!).
Понятное дело, с учётом вышеназванных причин, места обитания нечистой силы постепенно утратили для неё всякий комфорт, и она, в основной своей массе, как-то так, незаметно испарилась. А с ней – и былые суеверия. Долго ли, коротко ли Прошмыркино скучно прозябало под вывеской хронически убыточного колхоза «Рассвет коммунизма» (окончательный закат которого отсрочивали периодические финансовые вливания государства), как однажды всю округу потрясло десятибалльной силы новостью: в Прошмыркине снова завелись чудеса. И не какие-то ветхозаветно-сказочные, со всякими там заурядными кикиморами и домовыми, а наисовременнейшие, где-то даже – научно-фантастические!
Всё началось с визита «летающей тарелки». Её появление было замечено двумя девятиклассниками местной школы. Из-за этого они даже опоздали на урок. Впрочем, если честно, то на уроки они опаздывали и раньше. А бывало, не приходили и вовсе. Но вот именно в этот раз пришли. Историчка Марфа Лаврентьевна, аккуратно выводившая в классном журнале традиционную, пятую по счёту двойку, покосившись в их сторону левым глазом, деликатно поинтересовалась:
– Где шлялись, охламоны чёртовы?
Немного помявшись, нарушители школьной дисциплины известили её о том, что они совершали небольшой променад за околицей села, где, как-то так, случайно, про меж делом, установили межпланетный контакт с посланцами чужой цивилизации. Правда, на Марфу Лаврентьевну услышанное никакого впечатления не произвело. Издав многозначительное «Хм-м-м-м…», она уже хотела, было, отправить их на место, сопроводив любимым напутствием: «Посидите без обеда – поумнеете!» (за что вся школа величала её Марфой-посадницей), но… Но охламоны, оскорбившись столь вопиющим недоверием к их словам, немедленно выдали такие сведения, такие подробности, что, как говорится, тушите свет. Слушая их, историчка вначале слегка засомневалась – да, мыслимо ли такое вообще?.. Но потом призадумалась – а вдруг? А почему бы нет?! И, наконец, её внезапно озарило: а ведь тарелка-то, товарищи, прилетала и в самом деле! (Ну, нельзя же, невозможно же так нагло, и бессовестно врать!).
Недоверие Марфы Лаврентьевны в какой-то миг вдруг резко пошатнувшись, начало стремительно таять, как мог бы растаять кубик льда в тарелке горячих щей. А хлопцы, самозабвенно сверкая очами, продолжали повествовать о той неверояти, что приключилась с ними. Они вдохновенно, с фантазией и вкусом описали ОЛО (опознанный летательный объект) и самих тарелконавтов.
– Они такие… Зелёненькие, как баксы! – горячо повествовал долговязый Женька.
– Ага! А на голове – рога-а-а! – сипловато вторил толстощёкий Колька.
От таких умопомрачительных рассказов Марфу Лаврентьевну, несмотря на весь её былой скептицизм, начал бить нервный озноб…
Вообще-то, о Марфе Лаврентьевне – личности широко известной далеко за пределами Прошмыркина и, в чём-то даже, легендарной, стоило бы рассказать особо. Она являла собой живой, положительный пример политической убеждённости, нравственной зрелости и идейной стойкости на всех партийных и профсоюзных собраниях, куда её из-за этого очень боялись приглашать. А то ж! После её зажигательных речей у всех присутствовавших на собрании внезапно появлялось желание немедленно, причём, добровольно, отконвоировать самих себя на лесоповал. Ну а члены его президиума покидали зал заседаний с целым букетом моральных и физиологических травм: кто – со стойким, неизлечимым заиканием, кто с тиком на оба глаза. Её девиз: «Ни дня без двойки!» среди окрестных педколлективов был притчей во языцех. Молодые педагоги рисковали произносить её имя всуе только почтительным шёпотом. Директор школы, в которой к несчастью для него и всего педколлектива пламенно трудилась Марфа Лаврентьевна Гранитова, в её присутствии чувствовал себя распоследним, отъявленным разгильдяем, место которому только в клинике для страдающих ацефалией. Да что там директор! Сам (САМ!!!) первый секретарь райкома партии Рубакин на районных и зональных партхозактивах, которые Гранитова посещала всегда и при любых обстоятельствах, лишь завидев её, испытывал нервную дрожь. Едва Марфа Лаврентьевна выходила на трибуну, как «первый» невольно начинал ощущать себя презренным оппортунистом, одновременно правого и левого уклона, отъявленным декадентом и конченным приспособленцем, место которому только на Колыме.
О Марфе Лаврентьевне с самой давней поры слагались мифы и легенды. Рассказывали, что в годы её студенческой юности редкий из однокурсников рисковал пригласить на танцы в соседний парк культуры и отдыха Ленинского стипендиата Марфушу Гранитову. Ну, или, там, в кино, хотя бы на детский сеанс, пусть даже и фильма «Ленин в октябре». И вовсе не по причине каких-либо внешних её недостатков. Если бы! Собой Марфуша была очень и очень хороша.
Однако всякий смельчак, вознамерившийся «поворковать» с комсоргом пединститута Гранитовой, всю последующую неделю был обречён вместо обычных слов судорожно, попугайски повторять: «проходит красной нитью», «имеет непреложное значение», «в аспекте диалектического материализма», вперемешку с цитатами классиков марксизма-ленинизма.
Был случай, одного из поклонников Марфуши так заклинило на политический слог, что ему пришлось обращаться к знакомому психиатру. Излечившись, бедолага, как только мог, стал избегать даже случайных встреч с Марфушей. Однако впоследствии оказалось, что это явление было способно на опасные рецидивы.
Лет десять спустя тот самый, уже бывший студент, под кудрявой берёзой в парке объяснялся в любви своей избраннице. И – надо же было такому случиться: невдалеке от них по аллее в этот самый момент случайно прошла Марфа Лаврентьевна. И – всё!!! Лишь взглянув на неё, экс-студент вдруг мгновенно забыл все те слова, что хотел сказать своей любимой. Внезапно, вопреки своей воле, он словно под влиянием гипноза, начал повторять то, от чего, казалось бы, избавился на приёме психиатра: «Мы к коммунизму держим путь!», «Даёшь пятилетку за три года!», «План – закон! Его выполнение – долг, перевыполнение – честь!»…
Перепуганная кандидатка в невесты сломя голову ринулась наутёк, а он помчался следом, силясь крикнуть: «Постой, я люблю тебя! Выходи за меня замуж!», но на самом деле крича: «Все на субботник! Догнать и перегнать Америку! Свободу жертвам апартеида!..»
В Прошмыркине рассказывали, как однажды отец Артемий – настоятель районного храма святой Варвары Великомученицы, прослышав о необычайных строгостях, проявляемых наставницей юных прошмырчан, и учиняемых ею притеснениях безвинных отроков и отроковиц на ниве народного просвещения, не поленился приехать в означенное село. Он вознамерился увещевать оную строговливицу, и просить её о смягчении нравов.
– …Явите милосердие, дочь моя, – рокотал он смиренным басом, окутывая Марфу Лаврентьевну дымом кадила, – ибо ведомо мне стало, что многие чада, грамоту постигающие, постоянно пребывают в страхе и смятении. Едва завидев вас, они готовы покидать сей храм знаний, сигая прямо в окна. Не по-божески, не по-божески поступаете, почтеннейшая, изнуряя даже достойных чад обилием двоек!
Мужественно щёлкнув в ответ импортной зажигалкой, сработанной братским пролетариатом зарубежных стран, и, обдав о. Артемия дымом сигареты «Космос», Марфа Лаврентьевна дала достойную отповедь служителю духовного опиума:
– Вы ошибаетесь, гражданин батюшка, считая мою педагогическую практику сплошным безбожием. Да, я – атеистка, но, тем не менее, именно я поступаю в полном соответствии с божеской методикой и его последними инструкциями, изданными в свете Священного писания. Вспомните-ка! Перед Всемирным потопом именно Творец выдал директиву оставить всякой твари по паре. Было? Было! Ну а я, во исполнение данного положения, в свою очередь, всякой твари ставлю по паре. Укажите: в чём тут разница?
Сражённый наповал в богословском диспуте, отец Артемий спешно ретировался, и больше уже не рисковал ввязываться в дискуссии с завучем Прошмыркинской школы Гранитовой. Безусловно, достоверность описанных выше событий вполне очевидна! Хотя… Очень вероятно и то, что все эти повествования – не более чем выдумки досужих школяров…
Продолжим. И вот, Марфа Лаврентьевна, эта, казалось бы, навеки окаменевшая глыба ледяного скепсиса, внезапно растаяла, расплывшись в растерянно-мечтательной улыбке. Самое главное, она никак не могла заподозрить ни Кольку, ни Женьку в плагиате какого-нибудь рассказа Кира Булычёва или братьев Стругацких, поскольку твёрдо знала, что хлопцы с первого класса и по данный момент так и не смогли осилить букварь. А видеосистемы, по которым они могли бы увидеть что-нибудь импортно-фантастическое, наподобие «Звёздных войн» Джорджа Лукаса, во всём Хрюндюковском районе встречались не чаще, чем «летающие тарелки».
Выходит, сказанное этими двоими сорванцами, реально – чистая правда?! Значит, они уже прибыли на Землю, наши братья по разуму?!! В состоянии близком к «кондрашке», Марфа Лаврентьевна с трудом вышла из класса и, насколько это позволяли ставшие словно бы ватными ноги, поспешила в учительскую. Через пару минут по классам побежали восторженно-переполошенные старшая пионервожатая, комсорг школы и председатель совета пионерской дружины. Очумело хлопая глазами, прервав урок, в коридор выбежал и сам директор. Известие о прибытии НЛО застигло его в тот момент, когда он с упоением рассказывал восьмому классу об увлекательнейшем законе Авогадро. И если бы точно такую же невероятно-фантастическую новость ему принесли не от имени Марфы Лаврентьевны, всякому иному он с ходу влепил бы выговор за срыв занятий, и известил бы об этом РОНО. Но поскольку о «тарелке» сообщил не кто-нибудь, а товарищ Гранитова, то это могло быть только наиправдивейшей истиной.
И вскоре школа зашумела и расплескалась штормовым морем, которое взвихрил ураганный информационный ветер. Об уроках, естественно, теперь уже не могло быть и речи, в связи с прибытием галактических братьев по разуму. Учителя и ученики вперемешку, толкаясь и спотыкаясь на узкой, скрипучей лестнице, бурным потоком хлынули на школьный двор, где, стоя на некотором отдалении от всех, с героями дня и восторженно-счастливой Марфой Лаврентьевной уважительно беседовал директор.
Потом, в присутствии всего коллектива школы, Колька и Женька повторили свой рассказ, попутно припомнив массу новых интересных деталей и подробностей. Выслушав их с затаённым дыханием, дабы не пропустить ни единого слова, школа в полном составе двинулась за околицу, где, рассыпавшись по обширному лугу, педагоги и их питомцы приступили к активному поиску следов приземления межгалактического звездолёта.
При этом на первых порах возникли кое-какие затруднения. Колька, указывая место приземления «тарелки», тыкал пальцем в сторону колхозной свалки металлолома, а Женька указывал совсем в другом направлении, на скособоченный сарай бабки Аграфены. Но, к удивлению обоих приятелей, шустрые первоклашки довольно скоро отыскали-таки на лугу, поросшем молодой, весенней травой, какие-то странные следы, которые, пусть и отдалённо, но напоминали опечаток опор гигантской треноги.
Это открытие вызвало взрыв ликования и энтузиазма. Кольку и Женьку долго подбрасывали вверх с криками «ура!», как если бы они сами совершили путешествие в иные миры. Шум и суматоха на лугу моментально взбудоражили всю деревню. Скоро там собралось почти всё её население, способное передвигаться. Деревня ахала, охала, восхищалась. С этого момента «тарелочная» тема стала самой популярной на всех лавочках и завалинках. Этим днём даже в детском саду было непривычно тихо. Забыв обычные проказы, малыши осторожно исследовали в своих тарелках манную кашу, чтобы ненароком не проглотить какого-нибудь нерасторопного инопланетянчика (а вдруг, тарелка с кашей – это мини-звездолёт космических лилипутов?).
На следующий же день по областному телевидению прошёл короткий сюжет о прошмыркинской инопланетной аномалии. Зрители увидели двух робеющих под пристальным оком телекамеры подростков, которые что-то маловразумительно бубнили про красные огни и зелёные рога. За их спинами, ласково приглаживая вихры на макушке, стояла Марфа Лаврентьевна, подтверждая и комментируя только что ими сказанное:
– …Да, да, эти пришельцы были с Тау Кита. Да, да, на Тау Ките живут в красоте… Да, у них уже коммунизм, у них уже сбылась и стала явью мечта всего прогрессивного человечества!
А камера, как бы невзначай, захватывала в кадр часть луга, по которому с многозначительным видом шествовали какие-то люди, выставив перед собой, кто – свежесрезанную ивовую рогульку, кто – замысловато изогнутую толстую, медную проволоку. Отдельно, у небольшого костерка, что-то бормоча и приплясывая, хлопотал диковинного вида бородач в старинном зипуне и лаптях, образца времён отмены крепостного права. Он размахивал над языками пламени пучком каких-то трав и незаметно подбрасывал в костёр кулёчки с дымным охотничьим порохом марки «Олень», которые, громко фыркая, выбрасывали вверх фонтаны синего дыма.
Закончив брать интервью у героев дня, телевизионщики попросили сказать несколько слов и, как они назвали, «граждан, обладающих паранормальными способностями». И граждане сказали! Мужчина с проволочными загогулинами, назвавшийся прибывшим из областного центра Дуболобова «биолокатором» Еремеем, подтвердил, что здесь, действительно произошло нечто из ряда вон выходящее. Он смог зафиксировать сразу три типа торсионного излучения: пси-поля, чхи-потоки, и ври-лучи.
Его коллега с ивовой рогулькой и татуировками на руках, представившийся как лозоходец Светомир из местного райцентра Хрюндюково, заявил без обиняков, что этот луг уже не раз становился местом приземления тарелок. Только спускались они сюда из космоса по ночам, поэтому ранее их никто не замечал. Нацелив рогульку в сторону юных контактёров, он согласился, что эти правильные пацаны Колян и Женёк (в натуре, век воли не видать!) и в самом деле «базарили» с тау-китяцкими «прилётцами»
– …О каких «пришельцах» может быть базар? – вопрошал лозоходец. – Они же, блин, из своей тау-китянии к нам прилетели, а не пришли! Значит, они – «прилётцы»!
Но, уверял лозоходец «в законе», помимо тау-китян, в нам наведываются и представители других миров. Например, медведянцы с Большой Медведицы, и андромедяки – из туманности Андромеды. А ещё, сообщил хрюндюковский паранормалист, на большой глубине (километра два-три) под этим лугом сокрыт источник живой воды. Кто до неё докопается, тот получит возможность «отмотать не один столетний срок» своей жизни.
Сказал несколько слов работникам СМИ и тип в лаптях, который, как оказалось, был колдуном Харпилием, прибывшим из Неведомо Откуда. Покончив со своими фейерверками, он сообщил, что прямо сейчас на Луне добрые инопланетяне сражаются со злыми. Лично он своим колдовством помогает добрым. Но и всякий телезритель мог содействовать победе добра над злом. Для этого нужно несколько монет, желательно, в инвлюте… Нет, не угадали! Не колдуну отдать, а бросить в аномальное озеро Лешачье, что находится в лесной чащобе, километрах в пяти от Прошмыркина. По мнению Харпилия, Лешачье имеет мистическую связь со спутником Земли, поскольку от него к Луне тянется энергетическая пуповина, подпитывающая небесное тело. Произнести при этом следовало магические слова: своё добро отдаю добром на победу добра, ура!..
После показа телефильма, в редакцию областного ТВ пришло много откликов от зрителей, просмотревших этот потрясающий репортаж от начала до конца. Авторы утверждали, что по силе воздействия видеосюжет из Прошмыркина не уступал телесеансам с участием телецелителей Кашпировского и Чумака. У одних бесследно рассосались старые рубцы, у других пропала тяга к табаку, алкоголю, колбасе и сметане.
А ещё через несколько дней на лугу-тарелкодроме высадился целый десант иностранных теле-, фото-, и прочих журналистов. Посолидневшие Колька и Женька в новеньких, купленных школой «алясках», важно давали интервью бойкому корреспонденту какого-то издания – то ли «Дейли», то ли «Ньюс». Неподалёку робко толпились односельчане юных знаменитостей, которые пришли в надежде хоть чуть-чуть погреться в лучах нежданной-негаданной славы доблестных парней. Услышав какой-то непонятный шум и гам, вслед за своими односельчанами на луг пришкандыляла и бабка Аграфена. Приставив ладонь к уху, она долго вслушивалась в отзвуки иноземной речи. Наконец, внушительно стукнув оземь своим посошком, она сурово провозгласила, величественно глядя в сизоватые линзы объективов видеокамер:
– Годов сто назад, на ентом самом месте тутошний юродивый Дормидоша Недокумекин узрел знамение. Како именно – ужо не помню. И снизошла на него небесна благодать…
– Он тошье узрьел тарьельку? – к старухе тут же подскочил бойкий корреспондент.
– А хто яво знат? Можа – тарелку, можа – макитру…
– И послье этоффо он, коньешьно ше поумньел? – продолжал домогаться любопытный иноземец.
– Кудый там! – бабка Аграфена тягостно вздохнула. – Грят, последнего умишка лишился. Так дурнеем и помер…
Ценная информация, полученная от бабки Аграфены, попала на первые полосы многих мировых газет. Теперь, наряду со знаменитыми русскими словами «спутник», «перестройка», «гласность» и «водка», даже негры преклонных годов осваивали труднопроизносимое слово «Прошь-мырь-кьино».
* * *
