Kitabı oku: «Банный день с видом на пропасть»

Утренний туман

Пéтрович насухо вытер «слоника». Касабланка, сейчас мы поставим тебя на подоконник, откроем окно, набьём грузный «петерсон», сходим на кухню за холодным «эдельвейсом», придвинем кресло к окну и будем с тобой наблюдать за цветением «Утреннего тумана».¹

Тетя уходила неспеша. Пéтрович нанял сиделку, и та поселилась в дядиной половине, пустовавшей уже более четверти века. Но когда он разобрался с делами и решил-таки переехать в богемный квартал, то сиделке пришлось освободить для него место.

Дядина половина состояла из двух комнат, маленькой уютной спальни и кабинета. Вся мебель, и в спальне, и в кабинете, была сделана после войны на заказ. Пéтровичу не составило труда разместить свой нехитрый гардероб в просторном шифоньере, встроенным вдоль стенки вслед за баром, книжными полками и секретером.

Теперь сиделка навещала их два раза в день, утром и вечером. Гигиена, лекарства, бульоны. В субботу она приходила пораньше, чтобы успеть убраться в доме и приготовить на несколько дней какое-нибудь серьезное блюдо. Пéтрович активно участвовал и в уборке, и в готовке, поэтому уже через пару месяцев он осуществил тетину мечту сделать из него кулинара и попотчевал ее хлебцами, смоченными в соусе карбонада по-фламандски собственного изготовления.

Незадолго до своего ухода тетя поделилась с ним другой, совсем наивной мечтой: «Ты знаешь, как я люблю свои розы. И как я люблю кино и театр. Однажды наш еженедельник, там, где я веду колонку, рассказал об английском селекционере, влюбленном в Шекспира. Оказалось, что у нас, здесь, в городском парке, есть его роза. Знаешь, как она называется? «Отелло».

Я не смогла сдержать своего восхищения и отправила ему письмо. Он поблагодарил меня и подписал на свой каталог. И вот, в последнем выпуске, он рассказал о своем новом открытии. Посмотри, ты найдешь его на моем журнальном столике. Новый сорт. Называется «Утренний туман». Что-то необыкновенное. Будь добр, посади его у крыльца. Когда я буду тебя навещать, мне будет где остановиться.»

Поэтому сейчас Пéтрович потягивал грузный, с чашкой почти вдвое больше стандартного размера, «петерсон» и любовался необыкновенными весенними красками английской розы. Как меня однажды назвала Любляна? Хорошим огневедом? Оказывается, я могу быть и неплохим розоведом.

Как Пéтрович и предполагал, после тех достопримечательных событий ему пришлось расстаться с Любляной. Она с Владом настойчиво просили его и Шнайдера быть посаженными отцами. Но доктора права и учета в один голос сказали «извините, мы даже не сможем толком выпить за центральным столом». Но им не удалось выпить даже на дальнем конце стола, поскольку молодые, а за ними и бесчисленные гости, постоянно их тормошили.

Шнайдер вышел на пенсию накануне выписки Любляны из роддома. Вот тогда-то им с Пéтровичем и удалось выпить по-настоящему. К ним присоединилась и Кристина, поскольку Любляна попросила ее стать крестной матерью новорожденной. Оказалось, что отец Влада прошел свой жизненный путь в замке Мирабель, от уборщика до смотрителя. Поэтому неудивительно, что мирабель стала их семейным напитком, который по такому случаю был доставлен на квартиру молодых родителей в изрядном количестве.² В тот вечер было непередаваемо забавно смотреть, как Шнайдер и Кристина, шепотом, Любляна с девочкой уже легли спать, перевирая все, что можно было переврать, напевали дует Папагено и Папагены.

Прошедшие годы изменили отношения аудитора и сыщика. Почувствовав взаимную симпатию, они теперь коротали вечера за биллиардом в том самом кафе, которое свело их в деле «Клуба самоубийц». Но к самому делу они почти не возвращались. Лишь однажды сыщик обмолвился, что узнал по своим каналам, кто теперь оплачивает лечение жокея, и что он поделился этой новостью со скамейками на ипподроме в Рейнензиштадте. Тогда интуиция подсказала Пéтровичу что Шнайдер не будет приставать к нему с расспросами, каким образом перчатки со следами оружейного масла оказались у дяди несчастного юноши.

Правда, сыщик не удержался поинтересоваться, как Кристине удалось сохранить за собой фамильный дом. Оказалось, что ее брат незадолго до своей кончины заверил у нотариуса дополнение к договору майората, согласно которому дом отделялся от всего имущества и переходил в распоряжение старшего в роде. Поэтому после смерти племянника Кристина вступила в права собственности, которые были подкреплены ее братом специальным счетом, на котором хранились деньги для уплаты земельного налога. И поскольку Гай Фокс сдержал обещание и оплачивал все счета по лечению друга Кристины, то ей оставалось зарабатывать классами актерского мастерства только на ведение хозяйства.

Но Рамону становилось, пусть медленно, но все хуже и хуже. К земле стал клониться и дворецкий. Поэтому одной из причин, побудивших Пéтровича на переезд, была необходимость и потребность уделять Кристине больше внимания, что теперь было совсем несложным. Ее классы проходили в двух шагах от тетиного дома, и он часто встречал ее после занятий и провожал домой.

Времени теперь было предостаточно. После ухода Любляны и завершения баснословным гонораром работы в «Клубе самоубийц» необходимость в бюро отпала. Пéтрович сдал его в аренду, со всей мебелью, аристократическими столом и ладдером.³ Он только взял с собой «Ленцкирх» и с разрешения тети повесил его в гостиной. Кто еще мне будет объявлять наступление «вольфштунде»?⁴

Правда, пришлось перетащить и весь архив, к тете на чердак, туда, где хранились воспоминания о неудачном актерском дебюте Гая Фокса. Братья Клемен, узнав о закрытии «Пéтрович Аналитикс», предложили ему почасовой контракт. Просмотр документов, консультации. Поэтому архив еще было рано выбрасывать на помойку.

Денег работа на братьев приносила немного. Но, во-первых, это было интересно. Все-таки дела, которые они вели, были много достойнее случаев слияний и поглощений, которыми ему пришлось заниматься в последние годы. Во-вторых, это заполняло образовавшееся необъятное свободное время. И, наконец, это грело самолюбие. Шнайдер так разрекламировал Пéтровича у братьев, что они решили немного заработать на этом. Пара статей в специализированных журналах и пожалуйста, если вы хотите нашу консультацию, то мы можем привлечь самого доктора Пéтровича. Но это будет стоить других денег.

Братья Клемен были прагматиками. Интересно, сколько они с меня поимеют, если поверить Шнайдеру, что они подали ходатайство на присвоение мне ордена за заслуги?

За всеми этими мыслями Пéтрович забыл об «эдельвейсе». А тот, на подоконнике, стал нагреваться под лучами заходящего солнца. Без пяти минут кавалер ордена хотел было взять еще одну бутылку пива из холодильника, но, взвесив на руке почти полную чашку «петерсона», тут табака еще на целый час, в несколько глотков допил «эдельвейс» и направился в свой кабинет. Домашний виски канул в лету вместе с квартирой и гаражом, у тети просто не было места, где его настаивать, поэтому теперь бар заполняла линейка, не только общепризнанных брендов, но старт-апов, как островных, так и континентальных. В последние годы наследники империи Карла Великого стали расталкивать на рынке локтями подданных Ее Величества, заменяя традиционный болотный запах вкусом карамели с лимоном.

Каждому – свое. Тетя получала каталог роз, а он стал получать каталог виски. Сейчас Пéтрович решил попробовать эльзасский виски, доставленный ему специальным заказом на прошлой неделе. Он не очень доверял французам, но Эльзас это все-таки не совсем Франция. Пéтрович стал наполнять мерную рюмочку, конечно, она тоже переехала в богемный квартал, как вдруг на журнальном столике прогудел мобильный телефон.

Примета новой эпохи. Пéтрович категорически не хотел входить в нее, но настояли братья Клемен. Вы должны быть доступны. Не волнуйтесь, мобильная связь – за наш счет.

Пéтрович взял аппарат в руки. На экране светилось сообщение. Влад. Не научившись до конца пользоваться этим новшеством, аудитор нажал зеленую клавишу. Доктор Пéтрович, мне нужна ваша консультация. А как ответить? Пéтрович наугад нажал еще раз зеленую клавишу. Послышались длинные гудки. И вдруг…

– Милый, это мы. Владу нужна твоя помощь. Пéтрович, ай лав ю!

Поле боя

– Что мы имеем? – Влад разложил на обеденном столе листы бумаги. – Хозяин гостиницы умирает в сауне от переизбытка закиси азота и удушья. Родом он из Восточной Европы, с сомнительным прошлым, но осел у нас, легально приобрел гостиницу в горах и стал законопослушным гражданином.

– Родственники? – Шнайдер сделал глоток, пена сразу же осела у него на усах, он вытер ее рукавом и сделал еще один глоток.

– Первая жена, не здешняя, умерла от рака семь лет назад. Детей нет. По крайней мере, по нашим сведениям. Все второе поколение представлено племянником по линии первой жены. Натурализован. Бизнесмен, директор по маркетингу специального медицинского оборудования. Нынешняя жена покойного – местная. Двенадцать лет разницы.

А Шнайдер здорово выдрессировал Влада в той, прошлой жизни, подумал Пéтрович. Телеграфный стиль, минимум эмоций, предчувствие следующего вопроса.

Переговорив с Владом, он сразу решил подключить к обсуждению этого очевидного и поэтому так запутанного дела Шнайдера. Не век же ему коротать свою пенсию в Рейнензиштадте, на тренировочном ипподроме со ставками по маленькой. Шнайдер попыхтел в телефонную трубку и – согласился. И они договорились собраться на пиво у Пéтровича в воскресение.

– Закись азота? – Шнайдер допил свой «эдельвейс», крякнул, взял пустую бутылку и отправился на кухню за следующей. Поэтому Владу пришлось немного повысить голос:

– По всем нашим данным, прошлое хозяина гостиницы было достаточно бурным. Мафиозные разборки, передел сфер влияния. Вначале там, в Восточной Европе, потом и здесь. Два раза проходил по нашему департаменту в связи с оборотом наркотиков. Затем была нелегальная иммиграция проституток. В последние несколько лет наши источники стали говорить о торговле оружием. Но во всех случаях прямых улик было недостаточно. Такой бурный образ жизни не мог не сказаться на здоровье. Почти наверняка хроническая алкогольная абстиненция. Периодические вызовы врачей, частная практика, переливание крови. И наркотическое пристрастие к закиси азота.

– Веселящий газ. – Шнайдер вышел из кухни с открытой бутылкой пива.

– Да, – Влад сокрушенно пожал плечами. – Сегодня он становится все более популярным среди молодежи. А в нашем случае… Давнее славянское поверье, что похмелье снимается хорошей баней, легло на модную ныне тенденцию приводить себя в порядок небольшой дозой закиси азота. Поэтому в личной бане хозяина гостиницы установлен стандартный десятилитровый медицинский баллон с закисью азота, тот самый, который используется во всех хирургических отделениях.

– Баня или сауна? – Шнайдер зачем-то надел очки, взял один из листов бумаги, разложенных Владом, повертел его, положил на место, снял очки и положил их перед собой.

Пéтрович испытывал профессиональное эстетическое удовольствие от этого такого домашнего допроса. Он тоже хотел спросить про отопление, но сыщик опередил его.

– Хороший вопрос, – улыбнулся Влад. – Постояльцам предлагается просторная сауна с пятнадцатиметровым бассейном. А у хозяина, в соседнем помещении, дровяная баня, с уютным предбанником, душем и небольшим бассейном. Три на три и на три. Чтобы не разбить голову при нырянии.

– Дрова, это важно? – наконец Пéтрович решил вмешаться.

– Пока не знаю, – ответил Влад. – Там был фоновый эффект. Отключение электричества от перегрузки. Если бы у хозяина тоже была сауна, то он сразу бы выскочил и потребовал включить свет. А так у него продолжала работать лампочка аварийного освещения, печка поддерживала нужную температуру, и не было никакой необходимости выходить. Он остался лежать на полках и продолжал вдыхать закись азота.

– Кто обнаружил труп? – спросил Шнайдер.

– Хозяйка, электрик и полиция, – ответил Влад. – Хозяйка вызвала электрика сразу, как только погас свет. У них в тот вечер, в центральной зале, был праздник. Публика даже подумала, что это запланированный эффект. Аварийное освещение, интим, брызги шампанского. Электрик приехал через четверть часа, проверил все автоматы и включил их. Но хозяйке было неспокойно, поэтому она попросила его пройти с ней и проведать мужа. Они приоткрыли дверь предбанника. В нем никого не было. Муж, по всей видимости, оставался в парилке. Они побоялись войти, чтобы не надышаться газом, но стали стучать по двери и звать мужа во весь голос. Не услышав ответа, хозяйка попросила электрика вызвать полицию.

Когда приехала полиция, то она увидела хозяйку, сидящей на полу в коридоре. Облокотившись о стену и раздвинув ноги, она распевала непристойные песни.

– А что еще можно было ожидать от веселящего газа? – вопрос Шнайдера был не столько риторическим, сколько профессионально-циничным.

– У ребят были с собой респираторы. Их предупредил электрик, – продолжил Влад. – Они зашли в предбанник, закрыли вентиль газового баллона и открыли дверь парилки. Хозяин лежал на верхней полке.

– Версии? – спросил Шнайдер.

– Основная лежит на поверхности, – ответил Влад. – Мафиозные разборки. За несколько дней до этого в гостиницу приехала группа туристов из Восточной Европы. На самом деле, главарь и его банда. Хозяин так и сказал жене – они приехали за мной. Но накануне им удалось о чем-то договориться. Утром хозяин так и сказал жене – я назначил им стрелку в бане. Его ребята попарятся в сауне, а мы сядем вдвоем в парилке и решим все вопросы.

Но что-то не сложилось. Хозяин затопил и сауну, и баню, но к хозяйке спустился их человек и попросил извиниться, что они не смогут воспользоваться приглашением сегодня вечером. А когда вырубился свет, то они все спустились вниз и сказали – мы уезжаем. Полтора часа на машине до границы – и все. Никаких следов.

– Прямо-таки никаких? – удивился Пéтрович.

– Кое-что есть, – ответил Влад. – Когда хозяйка пошла на ресепшен вызывать электрика, мобильная связь же продолжала работать, то в глубине коридора, ведущего в сауну, она заметила какую-то тень. Тогда она не придала этому значения. Как и пропаже респираторной маски.

– Какой маски? – спросил Шнайдер.

– Хозяин имеет привычку вызывать горничную к себе в баню делать ему массаж. Перед завершением сеанса. Газ к тому времени обычно выветривается вентиляцией. Но она, чтобы не дышать даже остатками этой дряни, всегда держит в халате респираторную маску. В тот вечер она обслуживала в зале гостей. Но хозяйка попросила ее улучить минуту и проведать мужа. Девушка уже была в цивильной одежде, поэтому пошла в гардероб за маской, которую она держала в кармане халате. Маски там не оказалось. И она вернулась к хозяйке с ничем.

Дело в том, что утром хозяйка застала ее с одним из членов банды в подсобном помещении. Тот ее беззастенчиво тискал. Если бы не хозяйка, неизвестно, чем бы все закончилось. А так, как думает хозяйка, все закончилось кражей маски.

И последнее. Я произвел, правда, только поверхностный осмотр номеров, где жили бандиты. Но и его оказалось достаточно. В одном из номеров я обнаружил фен в раковине. И на его розетке видны следы обгорания.

– Ты хочешь сказать, – Шнайдер опять смочил усы, – что бандиты положили фен в наполненную раковину, устроили короткое замыкание, обесточили гостиницу, и, обезопасив себя респиратором, проникли в темноте в баню и задушили хозяина?

– Пока все выглядит именно так.

– Тогда зачем тебе понадобился доктор Пéтрович?

– Тому есть несколько причин, – Влад наконец сделал первый глоток. – Хозяйка настаивает на умышленном убийстве из-за раздела сфер влияния. Поэтому она попросила посмотреть бухгалтерию.

– А кто тебе будет оплачивать услуги доктора Пéтровича? – Шнайдер встал, подошел к окну и приоткрыл занавеску. – Красивые розы, – и он обернулся к собеседникам. – Дружба дружбой, но… Наш департамент точно не будет этого делать.

– Это и есть вторая причина, – Влад расслабленно откинулся на спинку стула. – За покойным числится некоторое количество ценных бумаг, которое отходит его жене и племяннику пропорционально степени родства. Сумма немаленькая. И страховка. Он застраховал свою жизнь до того, как женился во второй раз. И указал бенефициаром своего племянника. А там сумма тоже немаленькая. Страховая компания очень хочет видеть в этом инциденте или самоубийство, или смерть в результате наркотического опьянения. В этих случаях полис аннулируется. И страховая компания готова заплатить круглую сумму тому эксперту, который сможет их поддержать.

– Подожди, – Пéтрович не смог сдержать волнения. – Ты мне предлагаешь сыграть против тебя? Ты будешь доказывать мафиозное убийство, а я – самоубийство по пьяни? Так?

– Почти так, – Влад сделал большой глоток. – Доктор Пéтрович, за нашими разговорами пиво давно согрелось. – Он тоже встал, также подошел к окну и приоткрыл занавеску. – Может, мы зайдем во-он в то кафе, где я когда-то увидел свою будущую жену в компании с вашей старой знакомой. Там можно попробовать очень неплохой шнапс. А пока вы будете собираться, подумайте над третьей причиной, почему я обратился к вам. Улики против мафии настолько очевидны, что я, как там Любляна цитирует русского режиссера, им не верю. Серьезные ребята не могут работать так топорно. У меня есть ощущение, что в бухгалтерии вы найдете совершенно другую ниточку.

Поезд

– Так что мы расстанемся до обеда. Вы пойдете смотреть бухгалтерию. Обратите там внимание на поставки закиси азота. А я пойду, поковыряюсь в бане. Что-то там должно быть еще. После обеда мы вместе поговорим с электриком и горничной. И поужинаем с хозяйкой. – Шнайдер снял очки и засунул их в нагрудный карман теплого пиджака.

Они с Пéтровичем ехали в поезде на горную станцию. На подготовку этого визита ушла почти неделя. Пéтрович объяснил ситуацию братьям Клемен. Они выразили согласие на работу по заказу страховой компании. Поэтому пришлось подготовить договор. Братья не забыли про накладные расходы, так что сумма договора оказалась внушительной. К тому же, в самый последний момент Пéтровичу пришла в голову идея вытащить на горную станцию и Шнайдера. Влад должен был остаться в столице. У него была масса других дел. Так что компания Шнайдера представлялась аудитору необходимой. Братья не стали возражать против участия в деле отставного сыщика, но за его счет. Будем надеяться на бонус, сказал Шнайдер Пéтровичу. «Это здорово облегчит дело, – сказал Влад. – Тогда я смогу забрать оттуда своего помощника. Он мне сейчас нужен здесь. А вы не беспокойтесь. На вокзале вас встретит сама хозяйка.»

Когда Пéтрович со Шнайдером заняли свои места, сыщик сразу взял быка за рога:

– Мне эта неделя пошла на пользу. Я предполагаю, что мафиозные разборки – это ложный след. Чутье мне подсказывает, что здесь не обошлось без племянника. Страховой полис – это серьезный куш. Поэтому я порекомендовал Владу отрядить кого-нибудь из молодежи для наблюдения за племянником, а заодно и проверить его телефонные счета. Может, что-то всплывет.

– Подождите, – возразил Пéтрович, – но интересы мафия и племянника совпадают. Он мог заказать убийство дяди и найти понимание в этом вопросе.

– Да, – Шнайдер кивнул головой, – такое тоже возможно. Влад использовал именно этот аргумент в разговоре с прокурором, чтобы получить добро на слежку за племянником. Не в Восточную Европу же ехать. На стрелку с мафиози.

– А почему нет? – улыбнулся Пéтрович. – Братья сейчас выбирают партнера из местных аудиторских компаний для ведения совместных дел. Можно попросить местных аудиторов помочь с организацией такой стрелки.

– И это тоже возможно. Но к таким ребятам, – Шнайдер покачал головой, – нельзя идти с пустыми руками. Им надо сказать, что мы доказываем их непричастность к этому делу. А, значит, поездка в Восточную Европу станет возможной только тогда, когда мы здесь будем почти уверены в их непричастности.

– То есть, когда мы проверим все возможные варианты и убедимся, что самым вероятным является отравление от переизбытка закиси азота? То есть, то самое наркотическое опьянение, которое так хочет видеть страховая компания, наш заказчик.

– Или когда мы выведем на чистую воду хозяйку. Обратите внимание на тот факт, что пока мафиозный след основывается только на ее показаниях. Тень в коридоре, украденная респираторная маска.

– А оплавленная розетка фена?

– Доктор Пéтрович, в каждой профессии есть свои тонкости. Возьмите пару спичек, обломите их наполовину, воткните их в розетку головкой наружу и подожгите. Через минуту входы в розетку оплавятся. Вы вытаскиваете обгоревшие спички из розетки дамскими щипцами для бровей, и все. Влад же осматривал номера только на следующий день. Так что времени провернуть такой фокус было предостаточно.

– А отказ от встречи в бане? Внезапный отъезд?

– Вот когда мы ответим на все вопросы, кроме этих двух, – Шнайдер встал, снял пальто с вешалки и стал одеваться, – мы и поедем в Восточную Европу. А пока… Мы, кажется, прибываем.

Они вышли на перрон. Каникулы закончились. Начало недели. Так что перрон был почти пустой. Только одна женщина, стоявшая напротив первого вагона.

Пéтрович опешил. Несмотря на прошедшие годы, ее внешность почти не изменилась. Клара Бопертюи, в прошлом хозяйка шляпного салона для дам.