Kitabı oku: «Путь. Повесть», sayfa 2
Глава 2 Приближение грозы.
Глава 2. Приближение грозы.
– Ульяна, иди чай пить, – Людмила Петровна вынула из духовки пирожки и сложила их горкой на плоской тарелке.
– Сейчас, мам, – Ульяна села на кровати, поправила волосы, чувствуя, как мир сна постепенно уходит, как-бы растворяется в воздухе, а на смену ему приходит реальный мир, с его осыпавшейся со стен штукатуркой, с его гулкими звуками дальних разрывов, с его неизменным запахом гари, которым, казалось, было пропитано всё: улица, дома, вещи, люди. И если со временем к этой части нового мира постепенно привыкаешь и уже не так реагируешь на перебои в подаче света, на ночное сидение в подвале, на скудный запас питьевой воды и продуктов, то вот с ежедневным людским горем от утраты родных и близких смириться куда сложнее.
«Ох…мне же сегодня до работы нужно в полицию сбегать», – внезапно вспомнила Ульяна и принялась быстро собираться.
– Мам, папа не звонил? – спросила она, откусывая небольшой кусочек от ещё горячего пирожка.
– Нет, не звонил, – Людмила Петровна взяла гранённый стакан и налила в него кипятка, – как у тебя дела на работе?
– Ничего, обещали эвакуировать детский дом, а что-то нет никого, сейчас поеду в полицию разбираться.
– Ты вот что, – Людмила Петровна задумчиво размешала сахар в стакане и затем добавила заварки из заварочного чайника, – если вас будут эвакуировать обо мне даже не думай, езжай с детьми. А я тут выживу, не переживай. Если совсем плохо станет в подвал спущусь или буду в бомбоубежище жить.
– Ну что ты такое говоришь, мам? – Ульяна укоризненно посмотрела на мать. – Опять за своё? Неужели в автобусе не найдётся ещё одного места для тебя? А одну я тебя тут не оставлю, даже не думай.
– Оставишь… главное, что ты будешь в безопасности. А мне нужно нашего папу дождаться. Я верю, что он меня скоро найдёт, чувствую, что он уже близко, – Людмила Петровна отставила свой стакан в сторону и стала складывать пирожки в бумажный пакетик, – возьми вот пирожки с собой, деток угостишь…
– Ну что ты мам, кушай сама, у нас продукты есть, мы не голодаем.
– Ну таких пирожков у вас точно нет, – Людмила Петровна поставила бумажный пакет внутрь видавшей виды матерчатой сумки и протянула её дочери, – возьми, побалуй деток, жалко мне их. И так без родителей растут, а тут ещё война…
– Ладно, давай свои пирожки, спасибо тебе, – Ульяна поцеловала мать и, схватив пакет, быстро выскочила за дверь, на ходу надевая поверх платья тёплую кофту.
До остановки Ульяна дошла быстро, по пути отмечая возникшие за ночь повреждения. Вот у дороги стоит остов сгоревшей легковушки. Его тут раньше не было. А вон там, в пятиэтажке, видно обуглившиеся и ещё продолжавшие дымить оконные рамы со следами копоти на стене здания.
– Долго ты так тут будешь стоять, – кинула в её сторону проходящая мимо старушка.
– А что такое бабушка? Мне до полиции нужно доехать, – спросила Ульяна, поёживаясь от утренней прохлады.
– Не работает больше транспорт, всё… теперь только пешком добраться можно или на велосипеде.
Только сейчас Ульяна обратила внимание, что она одна стоит на остановке, а редкие прохожие, не останавливаясь, идут дальше.
Пришлось два квартала идти пешком. Наконец, из-за деревьев показалось двухэтажное здание отдела полиции. Мрачное, с выбитыми стёклами, оно походило на какое-то умирающее животное. Часть оконных проёмов вообще не имело рам, а там, где они сохранились, были наполовину заложены мешками с песком. На втором этаже здания, в одном из оконных проёмов виднелась мужская фигура, то и дело выбрасывающая вниз, в кузов стоящего под окнами грузовика, какие-то пачки бумаг, обмотанные бечёвкой. Второй мужчина находился в кузове и старался аккуратно укладывать падающие сверху бумаги. Третий мужчина, одетый в форму полицейского, молча наблюдал за этим процессом из своей патрульной машины.
– Ви чого хотiли, дівчина? – спросил полицейский, открыв боковое стекло.
– З ким мені поговорити на рахунок евакуації дитячого будинку? – спросила Ульяна. – До нас з поліції приходили, просили документи підготувати, обіцяли автобус надіслати.
– Якого дитячого будинку, дівчина? Раніше треба було приходити. Зараз з начальства вже нікого немає тут.
– А що ж мені робити? У нас маленькі діти, сироти, – растерянно протянула Ульяна.
– Не знаю, спробуй у військову адміністрацію звернутися, може допоможуть.
– А начальства точно немає, можна мені подивитися, – не успокаивалась Ульяна.
– Іди дивись*, – после небольшой паузы всё же разрешил полицейский.
Ульяна поднялась по ступенькам и вошла в здание. Внутри было пусто, только ветер гонял по полу какие-то бумаги, да в углу сиротливо стоял картонный ящик с паспортами, видимо приготовленный к отправке и благополучно забытый.
Неожиданно в здание стали заходить военные, которые принялись укладывать на подоконники мешки с песком, заносить ящики с патронами, расставлять пулемёты. Запахло сигаретным дымом и Ульяна закашлялась.
Тут только на неё обратили внимание. Здоровый боец с косматыми бровями что-то сказал в её адрес, а остальные рассмеялись.
– Гей, дівчина, йди до нас, ми тебе горілкою пригостимо, – крикнул ей здоровяк.
– Дякую, я не п'ю**, – ответила Ульяна и вышла из здания на улицу.
«Поеду ка я на работу, доложу всё заведующей и пусть она принимает решение, что делать дальше. В конце концов это её прямые обязанности», – подумала Ульяна и торопливо зашагала по тротуару.
До детского дома её подвезли. Какая-то пожилая семейная пара на старенькой автомашине как раз ехала в ту же сторону. Только когда Ульяна выбралась из автомашины она поняла, что пешком она бы пришла на своё рабочее место в аккурат к обеду.
__________________________________________
* – Вы чего хотели, девушка?
– С кем мне поговорить на счёт эвакуации детского дома? К нам из полиции приходили, просили документы подготовить, обещали автобус прислать.
– Какого детского дома, девушка? Раньше надо было приходить. Сейчас из начальства уже никого нет здесь.
– А что же мне делать? У нас маленькие дети, сироты.
– Не знаю, попробуй в военную администрацию обратиться, может помогут.
– А начальства точно нет, можно мне посмотреть?
– Иди смотри.
** – Эй, девушка, иди к нам, мы тебя горилкой угостим.
– Спасибо, я не пью
«Нужно где-то достать индивидуальное средство передвижения», – подумала Ульяна, заметив прислонённый к крыльцу старенький велосипед дяди Паши.
Дядя Паша работал в детском доме ночным воспитателем, он был очень добрым, и всячески баловал детей, отчего не раз получал нагоняи от заведующей.
Из зала доносился детский гомон и слышался строгий голос тёти Клавы, распекающей за что-то малышей.
Идя по коридору, Ульяна ещё издали заметила распахнутую дверь кабинета заведующей и её охватило неясное тревожное чувство. Подойдя ближе и встав на пороге пустого кабинета, Ульяна попыталась как-то объяснить себе отсутствие мебели и самой заведующей:
«Наверное, всё-таки Татьяна Васильевна договорилась об эвакуации. Только почему она начала со своего кабинета? Ну это ладно, а где автобусы для детей? И где она сама?»
– Бросила нас, Татьяна Васильевна, – раздался позади неё голос дяди Паши, объясняющий то, во что она упорно отказывалась верить, – сбежала, благодетельница.
– Когда она уехала? – упадшим голосом спросила Ульяна.
– Ночью. Я как раз на дежурство приехал. Детей спать уложил. Телик сижу смотрю. Сериал про бандитов показывали. А тут грузовая машина пришла. Грузчики давай всю мебель выносить. Я у них спрашиваю, мол по какому праву они это делают, а мне заведующая сама по телефону звонит. Говорит, мол, это она машину прислала за мебелью. Вот они всё и вывезли. Даже замки из двери поснимали и розетки электрические повыковыривали. Мымра, одним словом. Да какая она заведующая? Так, всю жизнь под себя гребла, а о детях никогда и не думала.
– Дядя Паша, вы мне велосипед дадите? Хочу в военную администрацию съездить, может договорюсь об эвакуации.
– Бери конечно, – дядя Паша махнул рукой, – я сегодня домой не поеду, нужно тут в подвале порядок навести. Детские кровати я в подвал уже перетащил и запас воды подготовил. Сегодня думаю душевую там сделать. Детишек много и неизвестно сколько придётся там сидеть.
Ульяна зашла в зал поздороваться с детьми и глазам своим не поверила. Прямо на территории детского дома, в нескольких шагах от здания стоял огромный танк.
Дети с любопытством прильнули к уцелевшим от бомбардировок стёклам и с интересом обсуждали это событие. Собственно говоря, диалог шёл между Павликом и мальчиком в зелёной футболке.
– А ты докажи, что это американский танк, – настаивал Павлик.
– Американский, а какой ещё? Не немецкий же, видишь какой он громадный, – аргументировал мальчик в зелёной футболке.
– Ну и что, немецкие танки тоже большие.
– А ты докажи, что это немецкий, – перешёл в наступление мальчик в зелёной футболке, видимо исчерпав свои аргументы.
– Потому что у него башня такая…
– Какая ещё такая?
– Квадратная, какая ещё. И приплюснутая сверху. Не видишь что-ли?
– Дети, что здесь происходит? – окликнула спорящих Ульяна.
– Здлавствуйте, Ульяна Селгеевна, – прокричал Антон, засовывая в рот конфету.
– Здравствуйте-здравствуйте, дети, только давайте отойдём все от окна и вообще перейдем в другую комнату, – Ульяна отвела детей в спальную комнату, подальше от зала, и вышла на улицу.
Тётя Клава уже стояла возле танка и пыталась уговорить наполовину вылезшего из башни танкиста отъехать от здания, но тот в разговор не вступал, молча попыхивая сигареткой.
– Говорю ж тебе, вражья морда, уезжай, тут дети в доме, понимаешь ты или нет? – кричала тётя Клава, – у самого детей нет, что-ли? Не понимаешь?
Ульяна подъехала поближе. От танка пыхало жаром и ужасно воняло керосином. Танк был такой громадный, что Ульяне потребовалось задрать голову, чтобы разглядеть танкиста, с любопытством наблюдающего за прибывшей поддержкой.
– Скажіть, ви довго тут збираєтеся стояти? – спросила Ульяна.
– Скільки потрібно буде, стільки й стоятиму, – ответил танкист и швырнул окурок на землю.
– Я зараз їду у військову адміністрацію і якщо ви не поїдете звідси, то я на вас поскаржуся.
– Скаржтеся, красуня, хоч господу Богу*, – крикнул в ответ военный и скрылся в недрах танка.
– Ну всё, тётя Клава, я поехала в военную администрацию. К полднику думаю вернусь, расскажу тогда что да как…
– Ну давайте, Ульяна Сергеевна, удачи вам, – ответила тётя Клава, прижимая платок к заплаканным глазам и потом, всхлипнув, добавила, – осторожнее там, на рожон тоже не лезьте, злые они все, чтоб им пусто было.
– За меня не беспокойтесь, – отвечала Ульяна, выруливая на дорожку, – за детьми смотрите, Антону конфеты не давайте больше.
– Да я не даю, – сквозь слёзы проговорила тётя Клава, – он сам их где-то находит.
Проехав несколько кварталов, Ульяна услышала звуки падающих снарядов, а затем на противоположной стороне улицы, рядом с остановкой, образовался огромный столб дыма, затем ещё один и ещё…
До Ульяны долетело несколько камешков, отброшенных взрывной волной и больно ударили ей по ногам, а откуда-то сверху посыпались на тротуар осколки стёкол.
– Ух ты, – Ульяна слезла с велосипеда, – нужно срочно искать укрытие.
В этот момент в воздухе снова раздались свистящие звуки падающих снарядов и она, бросив велосипед, забежала во двор дома. На одном из домов висел жёлто-синий флаг, а под ним Ульяна увидела металлическую дверь с надписью «укриття»** и, подбежав к ней, дёрнула за дверную рукоятку. Дверь, скрипнув, открылась, и Ульяна спустилась вниз по крутым ступенькам, и вскоре очутилась в небольшом тусклом помещении, заполненном людьми, сидящими на деревянных скамейках, а кто и просто на полу, подстелив под себя какую-нибудь ветошь. Заметив вошедшую, ближняя к ней женщина потеснилась, освободив краешек скамейки у бака с питьевой водой. Разместившись, Ульяна попыталась позвонить по телефону. Но связи не было.
Она ещё не знала о том, что связи не будет все последующие трое суток, которые ей придётся провести в этом подвале, доедая мамины пирожки, в то время как в городе будут вестись боевые действия, то затихая, то возобновляясь с новой силой.
___________________________________________
* – Скажите, вы долго тут собираетесь стоять?
– Сколько нужно будет, столько и буду стоять.
– Я сейчас еду в военную администрацию и если вы не уедете отсюда, то я на вас пожалуюсь.
– Жалуйтесь, красотка, хоть господу Богу.
** Укрытие.
Глава 3 И в город пришла война.
На четвёртые сутки грохот прекратился. Было непривычно слушать тишину, прерываемую лишь разговорами усталых людей, да криком кошки, орущей где-то на первом этаже здания. Ульяна взяла телефон, чтобы в очередной раз попытаться позвонить, но обнаружила, что аккумулятор разрядился. Тогда она встала, разминая отёкшие от долгого сидения ноги, а затем, не реагируя на предостерегающие окрики людей, поднялась по ступеням до входной двери и толкнула её.
В первые минуты она не могла понять, где находится, так сильно за это время изменился тот двор, в который она вбежала, укрываясь от снарядов. От дома, стоящего напротив, остались одни руины. Остальные дома пострадали меньше, но всё же у них были снесены верхние этажи, а из уцелевших оконных проёмов вырывались языки пламени, соединяясь наверху в один большой, гигантский костёр.
Ещё Ульяна думала, что после пребывания в полумраке у неё с непривычки будут болеть глаза, но она ошиблась, так как на улице стоял полумрак от дыма, поднимавшегося от горевших зданий, от тлеющих руин. Ветра практически не было, и дым висел плотной стеной так, что порой она двигалась на ощупь, как слепая. Вернувшись на место, где трое суток назад она бросила велосипед, Ульяна принялась его искать. Это была нелёгкая задача, так как часть стены здания обрушилась, и она решила, что велосипед завалило. Но потом, внимательно присмотревшись, Ульяна заметила торчащую из кучи щебня часть колеса. Раскидав мусор, Ульяне удалось освободить велосипед из плена, и на удивление он оказался без больших повреждений. Была порядком помята рама, но колёса исправно крутились и даже шины не были проколоты.
Конечно, ехать на велосипеде она вряд ли сможет, но велосипед нужно вернуть дяде Паше. Ульяна решила сперва добраться до детского дома, так как она не успела от него далеко отъехать, а потом уже разыскать маму.
Вести велосипед по тротуару было трудно, так как он то и дело натыкался на вещи, выброшенные из зданий взрывной волной. Поэтому Ульяна решила выйти на проезжую часть дороги, а сделав это, остановилась, поражённая увиденным. Поднявшийся ветер как раз развеял смог и перед Ульяной открылась дорога, сплошь уставленная сгоревшей военной техникой аж до центрального перекрёстка. Тут были и танки с крестами на башнях и какая-то непонятная техника с буквой «Z» на металлических бортах и масса гражданских обгоревших машин, лежащих на боку, а то и вообще перевёрнутых вверх дном. Между техникой лежали трупы. Украинские и российские военные лежали вперемешку. Некоторые солдаты не успели покинуть свои автомашины и так и остались сидеть за рулём, уткнувшись лицом в боковую дверь, или наполовину вывалившись из кабины.
Ульяну от увиденного стала бить мелкая дрожь и она решила не смотреть по сторонам, сосредоточившись на отыскании пути между сгоревшей техникой. Когда ей попадалось лежащее на земле мёртвое тело, она отворачивалась и, сжав зубы, шла дальше.
Вот и знакомый забор, огораживающий здание детского дома, вернее то, что от него осталось. Сразу за забором Ульяна увидела тот самый танк, так нахально занявший территорию детского дома. Танк стоял, накренившись на бок, а из башенного люка шёл чёрный дым, вперемешку с языками пламени.
Оторвав взгляд от танка, Ульяна увидела лежащее на земле женское тело, рядом с которым прямо на земле сидела девочка, держащая в руках плюшевого мишку.
– Ангелина!
Ульяна бросила велосипед и подбежала к девочке, подняла её на руки и стала целовать её заплаканные глаза:
– Ангелина! Как же так! Ты же должна быть в подвале! Что случилось?
– Я…я…, – Ангелина не могла ответить, только всхлипывала и всё сильнее и сильнее прижималась к Ульяне.
Посмотрев на мёртвую женщину, Ульяна с ужасом узнала в ней тётю Клаву.
Тётя Клава лежала на спине, раскинув в сторону руки, её лицо было на удивление спокойно, как будто она прилегла отдохнуть и вот-вот встанет. Её открытые глаза смотрели на небо, по которому взлетали вверх и уходили за горизонт клубы едкого дыма, поднимающиеся над разрушенным зданием детского дома.
«Зачем же ты, Клавдия, вышла на улицу? А может их всех выгнали из подвала? Тогда где остальные?» – Ульяна стала присматриваться к руинам и вскоре увидела бродящего между обломками стен Антона. На мальчике была надета только жёлтая футболка с шортиками и сандалии на босу ногу. Вся одежда и лицо мальчика было перепачкано сажей, а в глазах появилось какое-то не детское выражение толи озабоченности, толи, наоборот, отрешённости от всего происходящего.
Ульяна, осторожно ступая на куски бетона, подошла к мальчику и взяла его за руку. Антон молча на неё посмотрел и потом также молча опустил глаза и было непонятно узнал он её или нет. Ульяна почувствовала, что мальчик сильно дрожит и она, сняв с себя кофту, накинула её на Антона, взяв его на руки. Ангелина к тому времени уже не цеплялась за неё, и дала поставить себя на землю. Однако, стоя рядом, она тут же снова вцепилась Ульяне в платье, как будто боялась, что та опять может куда-то деться.
– Ангелина, – Ульяна наклонилась к девочке, – ты знаешь где сейчас находятся остальные дети?
Ангелина молча кивнула и потащила её куда-то в сторону от дымящихся руин. Девочке было трудно идти, она то и дело спотыкалась о торчащие из земли металлические балки и Ульяне приходилось поддерживать её свободной рукой. Так они отошли в сторону и подошли к небольшому кирпичному зданию котельной, которая в отличие от детского дома практически не пострадала. Сохранилась даже металлическая дверь, висящая правда на одной петле. Ангелина молча продолжала тянуть и Ульяна вошла внутрь, где рядом с неработающим котлом, прямо на бетонном полу были положены несколько деревянных поддонов, устланных матрасами. Было видно, что всё это делалось наспех, на скорую руку, чтобы иметь хоть какую-то возможность отдохнуть.
На матрасах сидело ещё трое ребятишек: Павлик, Виталик, одетый в зелёную футболку, и четырёхлетняя Таня.
Из всех троих только Павлик вёл себя как обычно, нисколько не изменившись за это время. Увидев Ульяну, он вскочил на ноги и радостно закричал:
– Ура-а-а, Ульяна Сергеевна нашлась, наконец-то!
– Да я и не терялась, – Ульяна присела на поддоны и стала гладить по головке Таню, которая смотрела на неё испуганными глазёнками, и остальных детей, прижавшихся к ней, как прижимаются все малыши, ища защиты, – Павлик, ты можешь рассказать, что произошло? Почему вы здесь? И…что случилось с тётей Клавой?
– Конечно, – начал Павлик, гордый тем, что может сделать что-то полезное, чего не в состоянии сделать сейчас из детей никто, кроме него, – мы сидели в подвале…потом началась война, весь подвал это…раскачивался. А военные дяди, они прятались в нашем детском доме. Я слышал, как они стреляют из автоматов, когда выглядывал из подвала. Ну, а потом эти дяди с автоматами пришли к нам в подвал. Они прогнали тётю Клаву и нас. Вернее, они нас прогнали, а тётя Клава сама с нами пошла. Ну, или наоборот, я не помню уже.
– А почему они вас прогнали?
– Ну что же тут непонятного? – продолжал Павлик, недоумённо разводя руками. – Потому что у них были дяди, у которых шла кровь…очень сильно…у одного из головы, а у другого из ноги и им нужны были наши кровати, чтобы на них лечиться. Ведь наверху больше не осталось кроватей. Дядя Паша их всех в подвал перетащил. Теперь понятно?
– Понятно, но не совсем, – ответила Ульяна.
– Ну что опять непонятного? – Павлик раздосадовано хлопнул себя по коленям.
– Павлик, ты только не злись, я просто хочу уточнить. Вот эти раненые военные, про кого ты говоришь, это были русские военные или это были наши солдаты?
– Ну какие ещё русские? Ульяна Сергеевна! Я русских солдат вообще не видел. Только по телевизору. Нет, это были наши солдаты. Они оборонялись от русских, стреляли в них. Это война, Ульяна Сергеевна.
– Теперь понятно, Павлик. А дядя Паша? Что с ним?
