Kitabı oku: «Станционный хранитель», sayfa 5

6

Как было бы легко, если бы работа с кризисом, способным привести к войне между двумя расами-спонсорами, отнимала бы у меня все время! Я бы ощущал себя великим дипломатом, от чьих слов и решений зависят судьбы вселенной. Да и просто льстил бы себе мыслью, что мои усилия способны что-то изменить.

Однако накануне срока, когда истекают переданные ацетикам и тораи ультиматумы, я занимаюсь тем, что улаживаю скандал по поводу забитой канализации между двумя владельцами небольших бизнесов на второй линии центрального хаба.

Линиями здесь называют коридоры: самый широкий и ближайший к рубке одновременно короче всех, здесь и трафика больше всего. Два других умже, но значительно длиннее и малолюднее. Аренда там стоит, соответственно, дешевле.

Так вот, возвращаясь к этому конфликту: первое заведение оказывало цирюльно-парикмахерские услуги, которые включали отшелушивание чешуи. И спускало эту чешую в коллектор. Все было нормально, пока в соседнем заведении, где предоставляли лечебные процедуры, не начали спускать в тот же коллектор лечебную грязь. Чешуя и грязь слиплись, намертво закупорив смежный сток. В результате вонять начало не только в этих двух заведениях, но и во всем ряду, которому не повезло пользоваться тем же коллектором.

И вот это дурнопахнущее дело принесли мне на стол.

Я не шучу: чтобы показать, как все серьезно, ребята не поленились вытащить комок грязной глины с налипшей на нее чешуей и выложить прямо мне на стол! Хорошо хоть, в пакете. Плохо, что в прозрачном.

– Господа, – говорю я, – а вы уверены, что этой проблемой должен заниматься именно капитан?

– А от кого еще этот недостойный ожидает должной мудрости, необходимой для решения этой проблемы, как не от вас? – возмущается владелец салона красоты. Это Превосходный, одетый особенно щегольски. Я бы даже сказал, что он манерен, если бы все остальные Превосходные не разговаривали и не держались бы примерно так же: с подчеркнутой подобострастной вежливостью. Как они при этом умудряются производить впечатление гордой и опасной расы, бог весть! Не в одних же рогах дело? Или все-таки в них?

– Мы имеем право, чтобы капитан разобрался в произволе на его станции! – хмуро заявляет хозяин салона лечебных процедур.

Это талесианка, что вместе с сочетанием «салон лечебных процедур» вызывает у меня вьетнамские флэшбеки. Но ничего общего с приснопамятным «Норагиром» тут нет, да и сама талесианка меньше всего напоминает изящную Миа. Да, я не оговорился, когда назвал ее хозяином, а не хозяйкой – а как еще прикажете называть существо, которое выглядит как мужчина и говорит низким голосом?

Она высокая, с мощными плечами, а ее лицо больше всего напоминает вытянутую морду соноранцев. Фигурой она тоже похожа на соноранцев, только хвоста не хватает.

Я уже знаю, что талесианки, умея в широких пределах менять свою внешность, частенько подстраиваются под представителей рас, с которыми им приходится иметь дело чаще всего. А что касается женщин и мужчин… Да, биологически талесианки бесполы, и то, что наши земные игроделы решили говорить о них в женском роде – исключительно их выбор, причем скорее эстетический, чем даже сюжетный. С тем же успехом могли выбрать средний или мужской. Сами талесианки этим, естественно, не смущаются. Пользуясь аналогиями из нашей научной фантастики, это не раса азари, а скорее раса гетенцев… хотя нет, и тут не то. Гетенцы все же андрогины и размножаются половым способом. Для талесианок понятие пола – просто такая игра, в которую некоторые из них играют, если выбираются на галактический простор. А некоторые, вроде Бриа (я имею в виду реальную Бриа, моего зама по юридическим вопросам) предпочитают не играть.

– Ладно, – говорю я, глядя на малоаппетитную субстанцию у меня на столе. – Давайте разбираться.

Стол, между прочим, роскошный. Большой, как футбольное поле, на первый взгляд (и даже на ощупь) из какого-то красивого дерева, но на самом деле с экраном, занимающим всю столешницу.

И остальной кабинет ему под стать: стены, вроде как обшитые деревянными панелями, на самом деле представляют собой сплошной экран, как на корабле у Абдуркана. Можно настроить отображение того, что реально происходит вокруг станции (меня заверили, что постепенно я научусь отличать суда на подлете от звезд), можно – какую угодно картинку. Я уже нашел в памяти местной нейросети несколько морских побережий, похожих и непохожих на земные, и какие-то живописные заросли, больше всего напоминающие зараженный лес Миядзаки из «Навсикаи».

Нашел бы и больше, но побаловаться с настройками у меня было от силы минут пять – потом начались приемные часы. И выяснилось, что все население станции только и ждало, пока сможет сгрузить свои проблемы на плечи живого капитана.

– А тут и разбираться нечего! – мрачно буркает талесианин (буду называть его так). – Этот прохвост пытается свалить штраф на меня. Но если бы не его чешуя, моя глина коллектор бы не забила!

– Уверен, что капитан примет во внимание, что этот недостойный много недель уже работает на станции, предоставляя услуги, похожие на услуги уважаемого соседа, который открыл свое заведение совсем недавно! – изысканно вежливо, но напористо произносит талесианин. – И этот недостойный подозревает в нынешней проблеме нечестную конкуренцию!

– Что значит – конкуренцию?! – разевает широкую соноранскую пасть талесианин. – Ты на что намекаешь?!

– Этот недостойный не осмеливается делать намеки, но говорит прямым текстом: ваши так называемые лечебные процедуры – не что иное, как косметическое очищение! И вам следует оплатить не только штраф за засорение коллектора, но и штраф за ложную рекламу и неверное позиционирование своих услуг!

– Ах ты, лекке рогатый!

– Капитан! Этот недостойный призывает вас обратить внимание, что его оппонент первым опустился до нецензурной брани!

– Я щас тебя самого опущу! Это ты за клевету должен уплатить!

– Тихо! – Бью рукой по столу, что производит неожиданный эффект: немедленно все экраны по стенам кабинета зажигаются, и на них вспухает грибообразный взрыв. Беззвучный, но вспышка так ярка, что оба моих жалобщика испуганно шарахаются.

О, отличный эффект. Интересно, чей подарок? Неужели Нор-Е или Томирл расстарались? Или вообще остался от прошлого искина?

Стараясь не подать виду, что так же ошарашен вспышкой, как и мои гости, продолжаю:

– Так. Господа… и дамы. Насколько я понимаю, вопрос ясен. Вам начислен… – смотрю в небольшой экран, который плавает как бы «под» поверхностью стола у моей правой руки, – штраф за засорение канализации, который поделен между вами пополам. Но каждый из вас пытается мне доказать, что штраф должен заплатить другой?

– И еще компенсацию за нечестную конкуренцию! – восклицает Превосходный, забыв добавить «этот недостойный».

– Выплаты за моральный ущерб от клеветы! – рычит талесианин.

– Хм, – говорю я. – Уважаемый… Эмарт Гоюнс, – так зовут Превосходного, – насколько я вижу, вы уже выплачивали вскладчину штраф за засорение коллектора в прошлом периоде. Только тогда салон уважаемой… Кариа из клана Синей спиралевидной ветви еще не работал, рядом с вами было учреждение арт-досуга, который держали сарги. Так?

– Допустим, – бормочет Гоюнс.

– И там тоже было засорение глиной, – говорю я. – Совпадение?

Жалобщики смотрят друг на друга.

– Ну ладно, – буркает талесианин. – Глину я взял, которую сарги оставили. Не пропадать же добру!

– И в прошлый раз, – говорю я, – вы, господин Гоюнс, не обращались ни с какими жалобами, просто уплатили штраф пополам, как и следовало из постановления санитарной службы станции.

На лице Превосходного появляется сложное выражение: он вроде бы уже понимает, что бой проигран, но просто так сдаваться не хочет. А вот до талесианина, кажется, уже дошло: он забирает с моего стола пакет с неприятным содержимым и начинает пятиться.

– Этот недостойный счел бесполезным доказывать что-то станционному искину, – говорит наконец рогач. – Тогда как вы, капитан, с вашей мудростью и прозорливостью…

– Точно так же заставлю вас уплатить штраф пополам, – говорю я. – Вам ведь было предписано утилизовать чешую другим способом?

– Но откуда же этот недостойный мог знать, что там опять будет глина? Сарги-то съехали! По справедливости…

– А вас, Кариа, – перебиваю я речь Превосходного, – я могу еще все же оштрафовать за ложную рекламу и за намеренное засорение…

– Это глина лечебная! – тут же возражает Кариа. – Для некоторых видов! Я проверил! Так что у меня все в ажуре!

И вылетает за дверь.

Превосходный мрачно смотрит на меня, кланяется и тоже выходит. Но не успеваю я облегченно выдохнуть, как появляется следующая группа посетителей – трое преи, которым отказали в заявке на экскурсию по энергетической установке… ну той самой, которая улетела. И они этим очень возмущены и намерены качать права, хотя деньги им вернули.

Блинский блин…

Сообщение от Миа о том, что она наконец договорилась о переговорах с ацетиками и тораи (не вместе, а по отдельности, но впритык друг к другу) воспринимается мною, как спасение. Сил нервничать перед этим важным событием уже не остается.

* * *

Первыми мы договорились с ацетиками. Я принимаю их делегацию – шесть грибных «плодовых тел»; с их новым обликом мне сложновато считать их отдельными разумными – в конференц-зале рядом с рубкой, а не в своем кабинете.

Торл-Элерл представляет собой такую же студенистую разбухшую матрешку, как мой главный инженер Томирл-Томирл. На рыхлом комковатом лице черные прорези глаз производят особенно тяжелое впечатление. С ним еще пятеро; их мне никак не представляют, они даже со мной не здороваются, и зачем они здесь, мне совершенно не понятно. Возможно, для психологического давления.

Надеюсь, мне удается не показать виду, насколько мне не по себе, пока мы обмениваемся положенными дипломатическими приветствиями.

Кстати, еще одна деталь, которой не было в игре: нам приходится зарегистрироваться в специальном приложении, подключенном к бортовой нейросети, подтвердив, что дипломатическая встреча состоялась, и включить запись – ибо все такие переговоры на станции «Узел» должны проходить официально.

Наконец все формальности завершены. К моему удивлению, не успеваю я раскрыть рот, как Торл-Элерл сразу берет быка за рога:

– То, что вы делаете, капитан, совершенно неприемлемо, – говорит он. Или она. В реале у ацетиков высокие, неестественные и совершенно бесполые голоса. А раз так, буду по дефолту считать, что все они мужского рода – ну не феминистка я, не феминистка. Мне так привычнее.

– Что именно неприемлемо? – отвечаю я. – То, что я забочусь об интересах своей станции?

– То, что вы препятствуете работе моей организации. Вы не имеете право выселить нас – мы исправно платим арендные взносы.

– Вообще-то, имею, – говорю я. – Ваша деятельность угрожает бесперебойной работе станции и даже самому ее существованию. По этому поводу в Уставе есть соответствующий пункт.

Действительно есть. Его внесли после того, как в одной из симуляций по обучению искина некий игрок – кх-кхм, кх-кхм – выстрелил проросшую талесианку в космос. Потому что если сам случай с загулявшей талесианкой подразумевался сценарием (и именно для этой роли щепетильная Бриа отказалась предоставлять свои данные, а наделенная более развитым чувством юмора Миа согласилась), то мой способ решения этой проблемы оказался для всех новостью. Насколько я понял, именно с того момента ко мне стали по-настоящему присматриваться.

Ну так вот, теперь мне наличие этого пункта в Уставе только на пользу.

– Никакого вреда станции наша деятельность не несет, – холодно возражает Торл-Элерл. – Только пользу. Мы платим все отчисления и налоги.

– Однако если бы не ваше присутствие на станции, тораи не пытались бы блокировать поставки рабов, – довольно жестко говорю я.

Здесь у ацетиков нет выражений лиц, поэтому рыхлый мешок остается рыхлым мешком. Однако Торл-Элерл молчит – долго, несколько секунд, а это совсем немало в ходе обычной беседы. Его молчание уже само по себе было бы признанием, но потом он произносит:

– Мы получаем лабораторные материалы, замороженные в криокамерах.

– В просторечии – рабов, – развиваю я свой успех.

Нельзя сказать, что тут я бью совсем наугад. Кое-что рассказал мне Абдуркан Рахман – очевидно, величайший сплетник в этом уголке Галактики – а кое-что подтвердили мои собственные сотрудники.

– Это голословные обвинения, – после очередной паузы произносит Торл-Элерл.

– Ну да, – соглашаюсь я. – Вы, конечно, можете подать на меня в суд за клевету. А я представлю в качестве доказательств своих слов грузовые накладные и перечни материалов, которые поступали в ваш лабораторно-производственный центр, – последние слова я выделяю интонацией. – Мне просто интересно, для каких таких материалов нужно гонять туда-сюда ростовые капсулы, каждая из которых потребляет столько энергии, что ради груза этих капсул приходится нанимать танкер класса «Армит». Очень дорогостоящие холодильники выходят. И высокотехнологичные. А самое интересное, что большая часть этой энергии тратится даже не заморозку, а на радиационную защиту.

На этом месте Торл-Элерл опять же не меняется в лице, зато его свита «для моральной поддержки» вдруг качается вправо, затем влево и снова замирает. Выглядит… неприятно.

– Опять же косвенные данные, – говорит Торл-Элерл.

– У меня этих косвенных данных больше, – продолжаю я. – Хотите послушать?

– Не люблю пустую трату времени.

– Это у вас много времени не займет. В общем, ходят слухи, что несколько стандартных периодов назад, когда ужас Катастрофы был еще свеж и расы реально пытались сотрудничать между собой, некая планетопроходческая организация тораи попросила помощи одной из ваших компаний. Общеизвестно, что из-за особенностей своей физиологии тораи приходится разрабатывать большинство планет дистанционно, с помощью дронов. Поэтому себестоимость добываемого ими сырья значительно выше. Но полностью переходить на покупку сырья у других рас они не хотели – ну вот такие недоверчивые господа, что поделать. Зато хотели как можно сильнее удешевить процесс. И узнали о том, что вы в некоторых случаях делаете дронов из живых людей. С помощью мицелия, который может проникать в тело некоторых организмов и контролировать их. Причем делаете вы это через организмы того же вида – сперва внедряете грибницу в отдельных переносчиков, потом выпускаете их в родную среду, чтобы они заражали там своих.

– Бездоказательные слухи, – вновь после паузы произносит Торл-Элерл.

– Еще какие бездоказательные! – подхватываю я. – Потому что вещи такого сорта не одобряются даже на вашей собственной планете и запрещены законодательством Экспансии Аце. Правда, насколько я знаю, ваши верховные суды смотрят на такие нарушения сквозь пальцы, если пострадали полуразумные народы или народы, находящиеся на низкой ступени развития. А как раз именно к ним относится народ третьей планеты в системе звезды Лест-ор-пятьдесят шесть. Очень интересная планета! Исключительно высокая радиоактивность, такая, что электронные приборы выходят из строя. Очень богатые месторождения. Но при этом на планете есть биосфера – и даже господствующий вид, бипедальный, с развитым поясом верхних конечностей, подходящих для тонкой работы. Живут эти создания племенами, городов не строят, но уже делают примитивные инструменты. Поэтому, согласно правилам Межзвездного содружества, их следовало бы оставить в покое, не разрабатывать даже астероиды, и улететь в другую звездную систему на поиски тех же материалов. Но тораи показалось, что дешевле будет поступить иначе – и они обратились за помощью к вам.

– Это всего лишь слухи, – повторяет Торл-Элерл.

– Разумеется, всего лишь слухи, – покладисто киваю я. – Как и то, что вы обманули тораи. Планета показалась вам слишком перспективной, поэтому, вместо того чтобы передать контроль над вашими… назовем их живыми дронами… заказчику, вы захватили их сами. Подумали, что жаловаться тораи не будут, поскольку и сами планировали поступить незаконно, и сражаться за эту планету тоже – если трезво подсчитать прибыли и убытки, межзвездные конфликты никогда не выгодны. И вот тут не учли одного. Психологии тораи. Дело в том, что изрядная доля в том коммерческом предприятии принадлежала Старшему Ардено Нолькарро – который, по совместительству, также является известным наставником малолетних. А раз так, он не мог позволить уронить свое реноме в их глазах. Ну и кроме того… к этой планетной системе у его компании были подходы, а новую еще нужно было искать и тратить деньги. Тогда как конфликт с вами предстояло вести не ему лично, а Альянсу тораи в целом. Ну и вы, уважаемый Торл-Элерл, рассудили точно так же. Чем я потрачу один кредит, пусть лучше государство потратит миллионы.

– Выдумки, – деревянно отвечает Торл-Элерл.

– Да? А мне кажется, очень логично. И вот уже исчезают обиженные ацетики, которым подлые тораи не дают заниматься бизнесом. И подло обманутые тораи, которых ацетики нагрели на деньги, тоже исчезают. Остаются два не очень-то чистоплотных фигуранта, которые не поделили кусок нелегальных доходов. А потом еще стравили свои правительства между собой, пользуясь своим влиянием.

– Это чисто гипотетический сценарий, – говорит Торл-Элерл.

Пятеро собратьев по грибнице за его спиной снова качаются в одну сторону, потом в другую, и повторяют нараспев:

– Гипотетический сценарий!

Блин. Больше никогда не буду вести с ними переговоры один на один! Возьму Миа для моральной поддержки. Но сейчас важно было, чтобы никто, кроме меня, при разговоре не присутствовал. Хотя обе мои помощницы, и Миа, и Бриа, разумеется, в курсе плана. Они же помогли мне подготовить эту речь.

– Возможно, – говорю я покладистым тоном. – Вот такой я фантазер. Как вы думаете, если я передам вашему правительству запись нашей беседы, возможно, оно захочет проверить мои фантазии? И понравится ли ему, что вы используете его военные ресурсы в своих интересах? Нет, конечно, вы, может быть, и отопретесь в итоге. Крупным корпорациям обычно сходят с рук любые преступления, здесь ни одна раса не исключение. Но убытки будут солидными.

Торл-Элерл молчит. Я же продолжаю:

– Но я могу эту запись и не передавать. Устав станции требует от меня только ее вести и шифровать личным кодом капитана. Никто ее не получит, если я не сочту нужным. Никто не будет знать. Но у этого варианта развития событий есть условие.

– Какое? – спрашивает Торл-Элерл.

– Вы свернете свою деятельность на станции, – жестко говорю я. – В порабощении разумных и работорговле я участвовать не собираюсь. И Узел перевалочным пунктом для этого не будет!

Очень хочется выгнать этих нечистоплотных личностей совсем. На хрен. А еще лучше велеть им оставить бедную радиоактивную планету в покое.

Увы, никакой реальной силы за мной не стоит. Только персонал станции (который тоже пока ко мне присматривается), удачно скомбинированные новости с сарафанного радио да наглый блеф.

Чтобы успокоить свою совесть, я обещаю себе: потом. Когда я разберусь, как здесь все работает, и накоплю собственный ресурс – военный, дипломатический, административный, какой угодно. Тогда никакой работорговли не будет там, где я знаю о ней.

– Я подумаю, – говорит Торл-Элерл.

– Подумайте, – отвечаю я. – Ультиматум истекает через три часа.

Я не говорю ему, что будет после окончания срока ультиматума. Сам не знаю. Сил реально выселить ацетиков из их модуля у меня нет, а отключить им свет, воду и гравитацию не имею права: они и впрямь платят все аккуратно. Только и остается, что нажаловаться в Межзвездное сообщество. А эффективность этой меры, мягко говоря, сомнительна.

С этим Торл-Элерл уходит.

* * *

Следующей меня ждет встреча с тораи. Ардено Нолькарро на удивление мало отличается от своей игровой версии, поэтому разговор, в отличие от беседы с Торлом-Элерлом, проходит куда эмоциональнее.

Здесь и заламывание щупалец, и возмущение моим поведением, и угрозы раскатать станцию по модулю, и напоминание о его высоком положении – как любой Старший, Нолькарро имеет огромный вес в обществе тораи. Его можно сравнить с феодалом… нет, скорее сатрапом крупной области. Только вот во власти его не территория, а множество других тораи: его ученики, ученики его учеников, и так далее, и так далее. Если у нас «вассал моего вассала – не мой вассал», то у тораи все наоборот: их молодежь испытывает перед Старшими куда больший трепет, чем перед Средними, которым непосредственно подчинена.

Поэтому Ардено Нолькарро считает, что никто ему не указ и что расплаты за эту его аферу в любом случае не последует. Может быть, конечно, только бравирует переговоров ради – мне чудится в его тоне неуверенность.

Срабатывает, как ни странно, клишированная фраза, которая вылетает у меня из глубин подсознания:

– Вот и подумайте, какой пример вы подаете своим ученикам!

После этого Ардено Нолькарро и в самом деле берет паузу на размышление.

Теперь мне остается только ждать.