Kitabı oku: «Мобилизация и московское народное ополчение. 13 дней Ростокинской дивизии. 1941 г.», sayfa 3

Примечательно, что многие из добровольцев 8-й ДНО скрывали свои ученые степени и звания, чтобы их не отчислили из ополчения. Так, 2-я рота 22-го стрелкового полка 8-й Краснопресненской дивизии состояла почти полностью из работников сферы искусства и литературы, ее нередко называют «писательской». Среди ее бойцов были автор «Красных дьяволят» П.А. Бляхин, детский писатель Р.И. Фраерман – автор повести «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви», Е.Д. Зозуля, А.А. Бек, П.И. Железнов, С.Г. Островой, В.С. Розов и др. Командовал «писательской» ротой аспирант исторического факультета МГУ Ю.Г. Яшунский.

Из Московской консерватории в дивизию записались 250 человек, в том числе международные лауреаты: А.Б. Дьяков, Д.Ф. Ойстрах, Э.Г. Гилельс¹¹¹. Коллектив Московского университета направил в ее состав 1065 человек¹¹². Среди них ведущие ученые – профессора и доценты Г.С. Кара-Мурза, С.П. Толстов, Л.С. Выготский, Н.В. Костин, А.Д. Аксенов, А.В. Арциховский.

Практически все профессора и академики Московского университета, работники Московской консерватории, учитывая их профессиональную значимость, вскоре по распоряжению чрезвычайной тройки района были удалены из дивизии. Но имелись и исключения. Известный этнограф, профессор С.П. Толстов отказался уходить из ополчения. На фронте он стал командиром взвода топографической разведки артиллерийского полка и участвовал в боях под Ельней, где в октябре 1941 г. попал в окружение, но смог не только вывести свой взвод, но и сохранить вверенное военное имущество. После этого тяжелораненого С.П. Толстова эвакуировали на санитарном поезде в тыл. Излечившись, он настойчиво добивался возвращения на фронт, но военное начальство приказало профессору вернуться в Москву. Вскоре, в конце 1942 г., С.П. Толстов был назначен директором Института этнографии АН СССР, а позже стал деканом исторического факультета МГУ.

Отказался уходить из ополчения и заведующий кафедрой новой и новейшей истории МГУ профессор М.С. Зоркий. Его судьба сложилась трагически: назначенный батальонным комиссаром, он в критический момент боя принял на себя обязанности комиссара дивизии и погиб под Вязьмой в октябре 1941 г.

21-я ДНО Киевского района была укомплектована наполовину из рабочих (Хладокомбината, Дорогомиловского химзавода, фабрик Сакко и Ванцетти и др.), другую же половину составляли служащие, научная и творческая интеллигенция из Академии наук СССР, Театра им. Е.Б. Вахтангова, киностудии «Мосфильм». Из научных институтов Академии наук СССР в дивизию вступили: известный философ, академик Б.М. Кедров; профессора С.М. Абалин, П.С. Черемных, Д.Т. Шепилов (в 1956–1957 гг. – министр иностранных дел СССР)¹¹³.

В Дзержинском районе в состав бойцов рабочего батальона вошла группа дипломатических работников: бывший советник посольства в Берлине Н.В. Иванов, заведующий консульским отделом при посольстве в Вашингтоне М.Ф. Герасимов, сотрудник посольства в Норвегии Н.Д. Кузнецов, атташе в Венгрии Ф.Н. Грязнов, сотрудник посольства в Турции В.Ф. Якушко¹¹⁴.

Основную работу по формированию дивизий проводил политсостав, назначенный и прибывший в части раньше, чем командный состав. Уже в течение 3–5 июля 1941 г. московская партийная организация выделила в народное ополчение 96 человек для укомплектования политического аппарата дивизий и свыше 700 человек для политотделов полков¹¹⁵. Политическую работу вели опытные кадры: например, комиссаром 4-й ДНО Куйбышевского района стал А.И. Бормотов – секретарь парторганизации Наркомата юстиции, начальником политотдела дивизии – А.А. Змеул – директор Академии внешней торговли, комиссаром 1-го полка – С.В. Митрофанов – ответственный работник Главпочтамта, комиссаром 2-го полка – А.М. Терентьев – секретарь парторганизации Наркомата легкой промышленности РСФСР. Начальниками политотделов других дивизий стали А. Антропов, И. Анчишкин, А. Бормотов, С. Белов, В. Крылов, М. Лазаренко, А. Логинов, П. Тарасов и др. Политработники вели большую разъяснительную работу среди ополченцев о целях и задачах добровольческого движения. На партийно-комсомольских и общих собраниях подразделений они проводили беседы, читали доклады о причинах нападения гитлеровской Германии, об Отечественной войне 1812 г., об исторической и современной роли народного ополчения в разгроме врага.

Формирование ополчения шло на всех крупных предприятиях Москвы. Например, на заводе «Изолятор» в его ряды вступили 66 человек, в Московском авиационном институте им. С. Орджоникидзе – более 400, на заводе № 1 – более 120, на 2-м часовом заводе – более 200 человек¹¹⁶. Сформировали по батальону добровольцев заводы «Серп и молот», 1-й Государственный подшипниковый, «Каучук», «Красный богатырь»¹¹⁷. Добровольцев направили города и районы Московской области: в Коломне и Орехово-Зуево было сформировано по 3 батальона, в Подольске и Серпухове – по 2, в Егорьевске и Воскресенске – по 1; в Лопасненском, Щелковском, Егорьевском, Красногорском, Дмитровском районах – по 1, в Мытищинском – 3¹¹⁸.

Вместе с тем отметим, что процесс формирования ополчения имел ряд недостатков. Некоторые организации не только не проводили разъяснительной работы о целях и задачах народного ополчения, но, стремясь к количественным показателям, формировали ополченческие части «административными» методами. Все это сопровождалось халатностью, нарушениями и злоупотреблениями. Среди самых распространенных – принудительная запись в добровольцы, а также зачисление лиц непригодных к военной службе. Приведем характерный пример: на Швейном комбинате Московского городского управления легкой промышленности сторож И.В. Николаев, 55 лет, 5 июля 1941 г. получил повестку с предложением прибыть к 12 часам в школу № 60 с вещами. Когда он прибыл в управление комбината, секретарь объявила ему, что он мобилизован. Несмотря на заявление Николаева о том, что он инвалид и не записывался в народное ополчение, ему было предложено немедленно отправиться в часть¹¹⁹.

Целый ряд подобных фактов сообщал нарком госбезопасности СССР В.Н. Меркулов в докладной записке № 2741 от 11 июля 1941 г. в НКВД СССР на имя Л.П. Берия: «НКГБ СССР располагает сведениями о серьезных недочетах в комплектовании и работе частей народного ополчения. По Краснопресненскому району имели место следующие факты:

Секретарь парторганизации „Металлширпотреб“ Титов „доставил“ в дивизию 14 человек, из которых 12 заявили, что их обманули, что Титов сказал им, будто они едут на митинг, а сам „отдает их в ополчение“. Причем половина из „доставленных“ была инвалидами. В результате из 14 человек в дивизии осталось лишь 2. Руководитель артели „Швейремонтодежда“ Пестрак привел в дивизию 13 человек. Большинству из них в артели сообщили, что они зачисляются в военный кружок с занятиями после работы. 15 человек из „Моспогруза“ уже в казармах дивизии в один голос заявили: „Мы не добровольцы, нас вписали заочно“. После разъяснительной работы большинство из них пожелало остаться в ополчении»¹²⁰.

В результате подобного подхода в отдельных полках формируемых дивизий за 7–8 июля 1941 г. по инвалидности было отчислено до 25 %, а в ротах – до 40 % личного состава, что дискредитировало саму идею ополченческого движения¹²¹.

Необходимо отметить, что, несмотря на наличие большого числа ошибок и нарушений на начальной стадии формирования Московского ополчения, все они к середине июля 1941 г. были проанализированы и в основном исправлены. Например, по распоряжению командования дивизий из частей были отчислены больные, непригодные к военной службе и случайно попавшие в ополчение люди. Все эти мероприятия способствовали укреплению боеспособности и морально-политического состояния ополченческих формирований.

Комплектование частей Московского ополчения осложнялось элементарной спешкой и несоблюдением нормативных требований воинского учета. Так, например, при формировании 5-й ДНО Фрунзенского района местный военкомат даже не выяснял военно-учетные специальности добровольцев и их звание в запасе. «В ополчение брали всех, кто хотел стать ополченцем, – вспоминал ветеран дивизии А.Н. Гордон. – При этом не учитывалось, где ополченец может принести больше пользы – на производстве или на фронте. Все шли рядовыми или младшими командирами. Это приводило к тому, что многие командиры и военные специалисты запаса оказались в ополчении на положении рядовых бойцов. Многие из них так и не были востребованы…»¹²²

Проблемой стал территориально-производственный принцип формирования дивизий. На предприятиях и в организациях работали не только москвичи, но и жители из ближайших районов Московской области. Последние не были прописаны по месту работы в районе и, следовательно, не состояли там на воинском учете. Военкомат и РК ВКП(б) это обстоятельство не всегда учитывали и не оповещали соответствующие органы районов проживания добровольцев об их уходе в ополчение. Позже это приводило к тому, что на повестки из военкомата о призыве в армию люди, естественно, не откликались, так как уже находились на фронте или к тому времени даже погибли в боях.

Неоценимую помощь командованию формируемых дивизий оказали райкомы партии, местные исполкомы, администрации предприятий и учреждений. Например, руководство Ленинского района организовало передачу в 1-ю ДНО 75 автомобилей, 10 000 комплектов обмундирования и снаряжения. Кировский район направил в 9-ю ДНО 100 учебных винтовок, 200 грузовых и 18 легковых машин, 5 походных кухонь и другое имущество¹²³. Коллектив завода «Красный пролетарий» восстановил для ополченцев 8 танков, 5 бронемашин и 7 пушек, а коллектив Русаковского трамвайного депо Сокольнического района во внеурочное время изготовил 7 походных кухонь¹²⁴.

Местные партийные и советские органы занимались размещением добровольцев, которое проходило в основном в школах, свободных от учащихся в дни летних каникул. Учебные заведения были переоборудованы – в них были установлены деревянные нары для отдыха, а для полноценных занятий завезены учебная литература, наглядные пособия и инвентарь. Но пользоваться всем этим фактически не пришлось – уже 8 июля все сформированные ополченческие соединения были выведены из столицы в Подмосковье.

Как отмечалось выше, всего в Москве предполагалось сформировать 25 дивизий народного ополчения. Однако в ходе всестороннего анализа стало очевидным, что уход в действующую армию порядка 300 000 человек экономически активного населения столицы и области мог сорвать работу многих предприятий и учреждений. В связи с этим штаб Московского военного округа после согласования с И.В. Сталиным и Генштабом санкционировал сокращение числа ополченческих дивизий с первоначальных 25 до 12¹²⁵. В Калининском и Железнодорожном районах ополчение не формировалось вообще. Часть ополченцев из расформированных дивизий перешла в оставшиеся, например, 660 человек из Пролетарского района вошли в Краснопресненскую ДНО, 633 человека Коминтерновского – в Сталинскую и Фрунзенскую ДНО, 720 человек Октябрьского – в Киевскую ДНО, 900 человек Тимирязевского – в Кировскую ДНО; другая часть вошла в состав истребительных батальонов и отрядов местной ПВХО, третья – вернулась на место работы¹²⁶.

Вспоминая события июля 1941 г., член Военного совета Московского военного округа К.Ф. Телегин писал: «Отправив все регулярные части на фронт, Военный совет округа не мог не беспокоиться за безопасность столицы. И ополчение должно было стать боевым резервом Красной армии, а если потребуется – защищать свой родной город. Правда, в начале у Военного совета не было ясного представления о масштабах этого патриотического движения: за несколько дней было сформировано в городе и области 87 истребительных отрядов и батальонов, а добровольцев были еще десятки тысяч. К 5 июля все окончательно выяснилось. По всем районам города и области подали заявления свыше 300 000 человек. После согласования с Генеральным штабом было решено сформировать 12 дивизий по 10 000 человек каждая. Таким образом, Москва получила реальные силы для прикрытия, и через месяц-полтора из них можно было подготовить боеспособные войска. Но события на фронте этого сделать не позволили»¹²⁷.

К 6 июля формирование всех 12 ополченческих дивизий было закончено. Каждая из них представляла собой внушительную силу.

Таблица 1

Численность дивизий Московского народного ополчения, июль 1941 года¹²⁸

Во главе созданных дивизий были поставлены опытные кадровые командиры, преимущественно преподаватели военных академий. Только Военная академия им. М.В. Фрунзе выделила для Московского ополчения 36 своих лучших профессоров и преподавателей. Командирами и начальниками штабов дивизий стали генералы В.Д. Бобров, В.Р. Вашкевич, И.Р. Заикин, Н.Н. Пронин, полковники И.П. Алферов, А.Д. Борисов, А.Д. Синельников, Я.С. Воробьев, Ф.Т. Шмелев, С.С. Мусатов, П.Е. Морозов, А.В. Богданов.

Формирование дивизий Московского ополчения, не учтенных планом мобилизационного развертывания, поставило ряд трудностей перед военным руководством. На фоне первоочередного укомплектования войск, находящихся на передовой, квалифицированных кадров для ополченческих частей не хватало. Поэтому для их обеспечения командным и политическим составом штаб МВО стал использовать резервистов.

Самым сложным оказался вопрос снабжения ополченческих формирований оружием и боевой техникой. В связи с тяжелым положением на фронте летом 1941 г. значительно увеличилась потребность в оружии у соединений, находившихся на передовой. Именно в связи с комплектованием в первую очередь регулярных частей Красной армии Наркомат обороны не смог в установленные сроки (к 6 июля) полностью обеспечить ополченцев положенным по штату вооружением и военной техникой. Член Военного совета МВО К.Ф. Телегин вспоминал, что всего 20–25 % (5000 винтовок и 210 пулеметов различных систем)¹²⁹ от необходимого количества оружия централизованно могло выделить Главное артиллерийское управление¹³⁰. Остальное изыскивалось на месте. Винтовки, пулеметы, револьверы (боевые и учебные) были взяты со складов артиллерийских баз, военно-учебных заведений, из спортивных и гражданских военизированных организаций – стрелковых кружков, Осоавиахима.

На вооружение ополченцев шли главным образом устаревшие модели оружия иностранного производства, оставшегося на складах и военных базах еще со времен Первой мировой и Гражданской войн: пулеметы систем «Гочкис», «Браунинг», «Кольт», «Максим», пушки «Эрликон», «Бофорс», 122-мм гаубица (образца 1909–1930 гг.), карабины и т. д.¹³¹ Значительная часть этого оружия нуждалась в ремонте, для него не хватало патронов и снарядов, запасных частей и принадлежностей, а зачастую и просто навыков пользования. В преодолении возникших трудностей большую помощь оказывали местные партийные и советские органы. По их указанию неисправная или списанная боевая техника восстанавливалась на заводах столицы и области, а затем поставлялась в дивизии. Например, 18-й Ленинградской ДНО «Осоавиахим» завода № 1 в первую неделю формирования выделил 250 учебных винтовок и 30 учебных пулеметов¹³².

В целом источники свидетельствуют о низком уровне оснащения дивизий Московского ополчения современными видами вооружения:

Таблица 2

Ведомость боевого состава 5-й Фрунзенской ДНО¹³³

Таблица 3

Ведомость боевого состава 18-й Ленинградской ДНО¹³⁴

В последующем обеспечение дивизий современным вооружением улучшилось, но его нехватка ощущалась вплоть до начала боевых действий.

В создании военно-хозяйственной базы ополченческих соединений значительную роль сыграли предприятия, шефствующие над дивизиями своего района, – они снабжали их всем необходимым. В дивизии с посылками приезжали делегации из учреждений, шел постоянный обмен корреспонденцией самого разного характера. В сверхурочное время рабочие предприятий ремонтировали старые машины и танкетки. Здесь развернулось социалистическое соревнование за производство материальных частей для дивизий народного ополчения. Например, для 8-й Краснопресненской ДНО рабочие заводов одноименного района отремонтировали сверх плана 20 автомобилей, 6 танкеток; изготовили 8 походных кухонь, 90 котлов разных размеров для варки пищи, 3000 котелков, 3500 саперных лопат, ломов, топоров¹³⁵.

Оценивая процесс обучения ополченцев, отметим, что наряду с преподаванием военных дисциплин большое внимание командование уделяло массово-патриотической работе. Основной задачей партийных организаций было воспитание высоких морально-политических и боевых качеств, разъяснение захватнических целей фашистов. Бойцам демонстрировали различные кинофильмы: учебные («Рукопашный бой», «Танки и борьба с ними», «Пулемет Максим») и художественные («Яков Свердлов», «Гибель Орла», «Цветные новеллы» и др.); московские артисты устраивали концерты. В политической работе наряду с привычными ее формами – митингами, беседами, коллективным чтением газет – широко использовалась самиздатовская печать: газеты и боевые листки, выпускаемые непосредственно в дивизиях.

Во время нахождения воина-добровольца в народном ополчении за ним, на основании Постановления ГКО от 4 июля 1941 г., сохранялась среднемесячная зарплата или штатно-должностной оклад по последней должности. Позже такой порядок показал свою непродуманность. Все ополченцы получали неодинаковое жалованье по причине различия в должностях и местах работы, с которых они ушли в ополчение. Кроме того, произошло снижение фондов заработной платы их предприятий, вызванное трудностями выпуска продукции. Подобное положение, конечно, вызывало недовольство не только бойцов, но и членов их семей. Поэтому в ноябре 1941 г., по предложению Московского горкома партии, такой порядок был отменен и личный состав ополченческих дивизий, ставших к тому времени кадровыми, был переведен на жалованье бойцов и командиров Красной армии¹³⁶. Также на основании Постановления № 1902 СНК СССР «Об обеспечении добровольцев, вступивших в части войск действующей Красной армии» от 2 августа 1941 г., за ними сохранялась жилплощадь и должности на последнем месте работы¹³⁷. Кроме того, на ополченцев распространялось действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 г. «О порядке назначения и выплат пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время», установившего семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава, призванных в РККА, ВМФ, пограничные и внутренние войска НКВД по мобилизации, пособия от государства в следующем порядке:

«1. Если в семье нет трудоспособных, пособие выплачивается ежемесячно, в следующих размерах: а) при наличии 1 нетрудоспособного – 100 р., б) 2-х нетрудоспособных – 150 р., в) 3-х и более нетрудоспособных – 200 р. в месяц в городе и 50 % этой суммы в сельской местности.

3. Если в семье имеется двое детей, не достигших 16-лет-него возраста, при одном трудоспособном, пособие выдается в размере 100 р. в месяц в городе и 50 % этой суммы в сельской местности.

7. Семьям мобилизованных рабочих и служащих пособие назначается с того дня, по которым учинен с ними полный расчет по месту работы, семьям колхозников и остальных мобилизованных – со дня призыва, а семьям военнослужащих, состоящих к моменту мобилизации на действительной военной службе, – с момента объявления мобилизации.

9. Семьи убитых, умерших или пропавших без вести военнослужащих продолжают получать установленное им пособие впредь до назначения пенсии по инвалидности»¹³⁸. Но этот Указ распространялся на семьи добровольцев лишь в случае, если за последними не сохранялась зарплата по месту прежней работы¹³⁹.

Во время нахождения ополченческих дивизий в Москве их формирование проходило в штатном порядке – руководители предприятий и учреждений рассчитывали, что ополченцы будут проходить обучение и нести службу без отрыва от производства. Но после их вывода в подмосковные учебные лагеря и начавшихся трудностей с выполнением плановой продукции некоторые руководители предприятий и научных учреждений стали обращаться в райкомы и штаб МВО с просьбами вернуть работников, не имевших замены. Одновременно от командиров и комиссаров ополченческих частей стали поступать рапорты о неспособности некоторых добровольцев в силу возраста и заболеваний выполнять в полном объеме боевую учебу и оборонительные работы. В этих условиях командованию пришлось возвращать часть ополченцев в Москву, и практически все из них протестовали, считая такое отношение актом недоверия к себе¹⁴⁰.

В середине июля все 12 дивизий Московского ополчения были выведены в Подмосковье для боевой учебы и включены сначала в состав Резервного фронта, а позже – Западного. Здесь они приобретали военные знания, одновременно возводя укрепления Можайской линии обороны, а также доукомплектовывались личным составом. Спустя два месяца, в сентябре 1941 г., они были преобразованы в кадровые и получили новые номера. Так, 1-я дивизия Ленинского района стала 60-й стрелковой дивизией, 2-я дивизия Сталинского района – 2-й, 13-я Ростокинского района – 140-й и т. д. С таким наименованием они приняли участие в Московской битве.

Осенний этап формирования Московского народного ополчения (октябрь 1941 г.)

Сложившаяся в первой половине октября 1941 г. критическая обстановка на Западном фронте, вызванная частичным прорывом Можайской линии обороны, создала реальную опасность захвата Москвы врагом. В этих условиях требовалось немедленно вывести на оборонительные рубежи новые вооруженные силы, способные прикрыть ближние подступы к столице и вести, в случае необходимости, уличные бои. Такие части могли быть в кратчайший срок сформированы только из трудящихся города. Именно с этого момента в Москве вновь возобновляется добровольческое движение.

13 октября 1941 г. состоялось собрание актива Московской партийной организации, на котором с докладом о создавшейся обстановке выступил секретарь МК и МГК ВКП(б) А.С. Щербаков. В своей речи он призвал всех москвичей встать на защиту города и особенно акцентировал внимание «на организации рот и батальонов в районах из коммунистов, комсомольцев и беспартийных для быстрейшего их обучения стрелковому, пулеметному и гранатометному делу, особенно для борьбы с танками, с тем чтобы затем вливать их в действующие части»¹⁴¹. В тот же день, в соответствии с решением собрания актива Московской партийной организации, в каждом из 25 районов столицы началось создание новых добровольческих формирований – партийно-комсомольских батальонов¹⁴². Каждый район формировал по одному батальону.

Начиная с 13 октября 1941 г. райкомы и первичные партийные организации Москвы начали интенсивную работу по комплектованию личного состава коммунистических батальонов, отбору командиров и политработников, выявлению ресурсов вооружения. Параллельно с этим готовились помещения, продовольствие, обмундирование для добровольцев. В первый же день сборов во всех батальонах были сформированы роты (2 стрелковые, 1 пулеметная), взводы (в том числе истребителей танков) и отделения¹⁴³.

Командиры и комиссары, начальники штабов батальонов утверждались райкомами партии и райвоенкоматами еще до начала сборов. Командиры взводов и отделений были назначены 13 октября 1941 г. после краткого ознакомления командования батальона и рот с составом бойцов¹⁴⁴. В результате подобной практики назначения командиры низшего звена менялись очень часто, что отрицательно сказалось на уровне дисциплины и боевой подготовки соединений.

Для руководства формированием новых частей 13 октября 1941 г. были образованы районные и городской штабы. В состав последнего вошли: А.И. Чугунов – заведующий военным отделом МГК ВКП(б), А.Н. Шелепин – секретарь МГК ВЛКСМ, Г.К. Черных – от Горвоенкомата, С.Г. Чесноков – от МВО, Г.С. Сергеев – от городского комитета Осоавиахима¹⁴⁵.

14 октября 1941 г. Военный совет МВО издал приказ о создании прочного рубежа обороны вокруг Москвы и включения в систему обороны формируемых партийно-комсомольских батальонов¹⁴⁶. Этот приказ был одной из важных мер, принимаемых Ставкой ВГК по стабилизации положения на ближних подступах к столице. Сложность фронтовой ситуации помогла избежать ошибок, характерных для создания дивизий летнего формирования. И хотя общий территориальный принцип их создания не изменился, отличия все-таки были. Во-первых, добровольческие батальоны создавались не сразу, а постепенно – вначале формировались рабочие батальоны и полки на их основе, потом – истребительные батальоны и соответствующие полки. Затем все полки сводились в бригады, а те, в свою очередь, в стрелковые дивизии народного ополчения. Во-вторых, поскольку батальонам пришлось сразу занимать оборонительные рубежи, то зачислялись в них преимущественно добровольцы, имеющие военную подготовку, умеющие пользоваться оружием и бросать гранаты¹⁴⁷.

Уже 16 октября 1941 г. во всех 25 районах Москвы формирование коммунистических батальонов было завершено. Всего в них записалось 12 282 человека¹⁴⁸. В дальнейшем начальная цифра была скорректирована: в результате перевода части добровольцев в организуемые райкомами отряды истребителей танков, комиссования по болезням и другим причинам число бойцов рабочих батальонов сократилось и составило на 30 октября 1941 г. – 9753 человека¹⁴⁹.

Наряду с коммунистами и комсомольцами в батальоны вступили и беспартийные патриоты разных возрастов, поэтому вскоре коммунистические батальоны стали называть рабочими. Представление об их социальном и профессиональном составе дают сведения, характеризующие батальоны Красногвардейского и Кировского районов Москвы. В них на 25 октября 1941 г. из 813 человек 377 являлись рабочими (46,4 % общего состава), 201 – служащими (24,7 %), 34 – инженерами (4,2 %), 31 – техниками (4 %), 49 – специалистами в отраслях (6 %), 116 – учащимися (студентами) (14, 2 %). Из указанных 813 человек 78 имели высшее, 341 – среднее и 394 – низшее образование¹⁵⁰.

Вооружение батальонов, как и прежде, происходило через МГК ВКП(б), райкомы, райвоенкоматы, и вновь, как и в случае с дивизиями, созданными в июле, оружия (особенного отечественного) не хватало.

В первой декаде октября все 25 рабочих батальонов Москвы были реорганизованы, и на их основе по армейским штатам было сформировано 9 батальонов. Они составили два коммунистическо-комсомольских полка, из которых образовали 3-ю Московскую коммунистическую стрелковую дивизию¹⁵¹.

Воинские части, выдвинутые на оборонительные рубежи столицы, формировались также из истребительных батальонов. В Москве они организовывались в каждом районе на основании общего Постановления СНК СССР от 24 июня 1941 г. «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе»¹⁵² и специального Постановления от 9 июля 1941 г. «О мероприятиях по борьбе с десантами и диверсантами противника в Москве и прилегающих районах»¹⁵³. В них принимали тех, кто не подлежал призыву в армию, но был подготовлен в военном отношении. В Москве было создано 25 истребительных батальонов, в области – 15 – до 500 человек в каждом, в которые добровольно вступили 18 000 человек¹⁵⁴.

Перед истребительными батальонами ставились задачи по борьбе с фашистскими парашютистами и диверсантами, охраны важных оборонных и народно-хозяйственных объектов¹⁵⁵. Способы их организации и снабжения совпадали с дивизиями народного ополчения, как, впрочем, и проблемы – нехватка оружия и боевого имущества. Тем не менее истребительные батальоны были несравненно лучше организованы и вооружены.

До середины октября истребительные батальоны находились в столице и несли службу в своем районе. 16 октября, в связи с созданием оборонительных рубежей вокруг Москвы и формированием для них воинских частей, они были сведены в пять стрелковых полков и 17–18 октября выведены на эти рубежи¹⁵⁶. В конце октября 1-й и 2-й полки сведены в 1-ю бригаду московских рабочих, а 3, 4 и 5-й истребительные полки – во 2-ю. Завершением организационной перестройки истребительных батальонов стало переформирование этих бригад 15 ноября 1941 г. по приказу командующего войсками Московского военного округа в 4-ю и 5-ю Московские стрелковые дивизии¹⁵⁷. В процессе переформирования истребительных батальонов в дивизии они пополнялись специальными подразделениями, которые повышали техническую оснащенность и боевую мощь новых соединений.

Одновременно с реорганизацией коммунистических (рабочих) и истребительных батальонов для обороны Москвы была сформирована 2-я московская стрелковая дивизия численностью 15 000 человек¹⁵⁸. В ее состав вошли некоторые кадровые подразделения: часть сил 242-й стрелковой дивизии, 1-го корпуса ПВО, 472-го гаубичного артполка, а также железнодорожники, отряды тульских и горьковских рабочих, мобилизованные райвоенкоматами лица¹⁵⁹.

Сформированные в октябре четыре Московские стрелковые дивизии – 2-я (командир гвардии майор В.А. Смирнов) (14 719 человек), 3-я коммунистическая (полковник К.А. Ромашко) (9753 человек), 4-я (майор П.С. Гавриленко) (7260 человек), 5-я (С.И. Исаев) (7291 человек) – итого 39 023 бойца и командира¹⁶⁰ – дополнили дивизии Московского народного ополчения июля 1941 г. В течение октября – ноября их бойцы проходили военное обучение, патрулировали улицы, несли боевое дежурство непосредственно в городе и на его окраинах. На фронт большинство из октябрьских ополченцев были отправлены в декабре 1941 – январе 1942 г. Тогда же, в январе 1942 г., Московские стрелковые дивизии получили общевоинские номера и наименования: 3-я коммунистическая стала 130-й стрелковой дивизией, 2-я стрелковая дивизия – 129-й, 4-я стрелковая дивизия – 155-й, 5-я стрелковая дивизия – 158-й.