Kitabı oku: «Уйти, чтобы выжить», sayfa 2
Володя сердито посопел, но понимал, что обижаться глупо, и потому отправился дальше. На ходу он анализировал произошедшую встречу, пытаясь сообразить, в какой миг наставник вытащил у него записную книжку и как это проделал.
Спортзалом на Базе называли не один большой зал, как в школе, а целый комплекс помещений, предназначенных для разных занятий. Спортзалом тут была и беговая дорожка, и зал для фехтования, и даже тир, расположенный на два яруса ниже, куда вел большой лифт. Мальчик миновал тренажеры, кивая знакомым, встречающимся по пути. Лязгало железо, слышалось чье-то хриплое дыхание.
Вообще с этими людьми мальчик мало общался. Это были охранники Базы – профессионалы, прошедшие не одну войну. Как знал Володя, некоторым приходилось не раз выезжать за рубеж в весьма специфические командировки. В некотором роде они тоже были его учителями. Правда, все их преподавание заключалось в том, что они рассказывали ему о своих операциях. Весьма подробно, несмотря на то, что на некоторых из операций все еще стоял гриф «секретно». Даже его куратор Александр Петрович частенько не имел права присутствовать при таких разговорах.
Однако ни с кем из охраны Володя так и не сблизился. Может быть, именно из-за этого. Они ведь получили приказ ничего не скрывать, а многие операции проводились… в общем, не каждому понравится быть настолько откровенным с каким-то мальчишкой.
Пройдя через зал, Володя попал в широкий коридор, миновал несколько дверей и вошел в следующую. Этот зал был пуст, если не считать развешанного по стенам холодного оружия и простеньких скамеек вдоль стен. Мальчик пересек его и вошел в раздевалку. Прислушался к шуму воды в душе – похоже, кто-то только что закончил заниматься. Володя быстро переоделся в спортивный костюм и снова нацепил пояс с мечами и закрепил пистолеты. Конечно, без всего этого тренироваться удобнее, но надо привыкать.
Мальчик вышел в центр зала, достал из кожаных петель мечи в ножнах и положил рядом с собой, легко согнувшись в поясе. Прикрыл глаза и начал разминку. После нее сделал сальто вперед, пересек зал колесом, закончив его двойным переворотом в прыжке, и пошел крутить колесо в обратную сторону. Перекатившись рядом с лежащими мечами, он встал уже с ними и тут же развернулся, резко взмахнув руками. Сорвавшиеся ножны со свистом пересекли зал и пронзили фанерный щит-мишень, застряв в нем.
– На твоем месте я бы не злоупотреблял таким приемом.
Володя обернулся. Из раздевалки вышел невысокий щуплый мужчина, на ходу вытирая голову полотенцем. В старом мешковатом спортивном костюме, лысоватый. Володе он напоминал Сан Саныча из недавно просмотренного фильма «Не бойся, я с тобой». Такой же небольшого росточка мужичок, неприметный, одетый кое-как и… смертоносный. Инструктор спецподразделений по рукопашному бою учил не тем восточным единоборствам с руконогомашеством, а тому, что действительно поможет победить и уцелеть. Когда он еще только начинал тренировать Володю три с половиной года назад, мальчик ожидал чего-то типа занятий в стиле Шаолиня, как это показывали в фильмах. Ага. Первые занятия вообще оказались скучны до ужаса. Надо было просто замереть и стоять. Сначала так, потом вот этак. Потом бег, пока не начнешь падать от усталости, а после снова занятия на тренажерах.
– А когда вы будете меня учить драться? – возмутился я. От былого энтузиазма тех времен, когда мне сказали, что этот человек будет учить меня рукопашному бою, не осталось и следа.
– Драться? – делано удивился инструктор. – Я не собираюсь тебя учить драться. Я собираюсь учить тебя выживать. И побеждать.
– Как в фильмах показывают?
– Там показывают цирк. А я в цирке не выступаю, и потому – ныть перестань и делай что говорят. В бою главное не победить врага.
– Да? А что главное? – заинтересовался я.
– Главное – победить его максимально быстро! Понял? Там нет времени на оценку его сил и всякие правила. Все, что ведет к победе, – хорошо. Но и недооценивать врага не стоит. Понял?
– Нет.
– Ничего, со временем поймешь. Просто запомни, что идеальный бой заканчивается одним ударом. Второй нужен разве что для добивания. Но если ты все сделал правильно, то и второго уже не требуется.
– У меня комплекция не та, – с умным видом повторил я подслушанный разговор Александра Петровича с рукопашником. – Я маленький.
Я действительно всегда был небольшого роста. В школе мне никто не давал моих лет. На уроках физкультуры и в первом, и во втором классе я стоял последним. В третий я пойти не успел… Из подслушанного же разговора я понял, что стать высоким, о чем я мечтал в школе, получив от одноклассников прозвище Коротышка, мне не грозит.
– Не переживай. – Инструктор даже не улыбнулся. – Комплекция тебе не помешает.
– Ножны, хоть и укреплены и имеют острую стальную заглушку на конце, но все же не так прочны, чтобы выдержать такое обращение слишком часто. Прием для неожиданности, когда совсем прижмет.
Володя пожал плечами:
– С собой я возьму новые, а тренироваться надо.
– Логично. А не хочешь размяться? – Михайло Потапыч бросил полотенце на скамейку.
Вообще-то настоящее его имя было Михаил Иванович, но на Базе инструктора-рукопашника все называли Михайлом Потапычем. Прозвище прилипло к нему настолько прочно, что порой даже начальство обращалось к нему таким образом.
Володя покосился на клинки.
– Извини, – инструктор развел руками. – Но с мечами я не умею. Могу любой предмет превратить в оружие. Если понадобится, смогу сражаться и с мечами, но против мастера не устою. Господину Шутеру я не соперник.
– Я же не Павел Викторович.
– Ты нет. Но твои тренировки с ним я видел. Пойми, если бы этот бой что-то дал тебе, я бы не отказался, но для тебя он бесполезен. Ты не извлечешь из него ничего нового. С оружием, если, конечно, человек умеет с ним обращаться, любой будет сильнее человека без оружия.
– А как же класс бойцов?
– Я имел в виду – при прочих равных. Ясно же, что если против меня выйдет толпа каких-нибудь отморозков хоть с ножами, хоть с мечами, дело для них закончится больничной койкой.
– Вы считаете, что я с вами в одном классе? – Володя не смог скрыть удивления.
– Как мечник ты меня превосходишь. Я никогда не учился сражаться этими игрушками. Хотя… подожди. – Он подошел к стене и привычным движением выдернул из ножен большой нож, по форме напоминающий мачете, только много короче. – Давай попробуем так. Прошу.
Володя секунду о чем-то думал, а потом вдруг сорвался с места и молниеносно атаковал. От первого удара мечом инструктор уклонился, второй блокировал, но первый меч уже изменил движение и теперь угрожал шее – одним из преимуществ этих коротких мечей была их скорость. Они позволяли молниеносно менять угол атаки. Когда подбирали оружие для Володи, то именно на скорость делалась ставка, потому упор в занятиях был на пару мечей. И сейчас на наставника сыпались удары со всех сторон, не давая ему войти в ближний бой. Володя мастерски держал его на расстоянии, недоступном для ножа. Перед Михайлом Потапычем словно выросла стальная стена. Но вдруг он упал, на миг пропав из поля зрения мальчика… Володя скорее почувствовал угрозу, чем осознал ее, и не стал выискивать наставника, а просто мгновенно увеличил дистанцию, отскочив назад… и тут же буквально в нескольких миллиметрах от его живота мелькнул нож. Мальчик только и успел заметить, что развернут он не острием. Не разрежет, но животу досталось бы так, что потом еще долго пришлось бы, стоя на карачках, пытаться вздохнуть. Да, разница в классе на мечах была видна, но так же заметна и разница в опыте. Несмотря на то что мальчик обращался с мечами много лучше спарринг-партнера, он так и не сумел создать ни одной угрозы. А вот наставник уже несколько раз вынуждал его отступать, разрывая дистанцию. В последний раз его не достали только чудом.
И вдруг наставник метнул нож. Метнул почти без замаха. Володя лихорадочно дернулся… От ножа увернуться удалось, но предотвратить сближение противника он не смог, и одна его рука оказалась зажата в стальных тисках и тут же онемела. Меч выпал. Володя махнул ногой, это было ожидаемо и легко заблокировано наставником; но удар оказался отвлекающим, и в следующее мгновение мальчик развернул второй меч, и теперь уже наставнику пришлось срочно разрывать дистанцию.
Володя замер, тяжело дыша. Правая кисть не действовала – очевидно, наставник пережал нерв и некоторое время оружие ею держать не удастся. Но сейчас, пока противник остался без оружия, надо атаковать, и Володя двинулся вперед, крутя мечом перед собой, не давая Михайлу Потапычу уйти в сторону и снова сблизиться. Если у того вновь получится войти в ближний контакт, то можно сразу сдаваться.
Но тут вдруг наставник расслабился и поднял руки.
– Сдаюсь.
Володя растерянно моргнул, но пока меч опускать не стал.
– Вы же говорили, что в бою…
– В бою? – Михайло Потапыч рассмеялся. – Володя, никакой бой не строится по принципу обязательно кого-то убить. Если, конечно, не брать задачу ликвидации конкретного человека, но там используют совсем другие средства. В бою же я бы просто постарался сбежать сразу, как только у меня не получилось справиться с тобой после того, как кинул нож.
– А как же стоять до конца? – с иронией поинтересовался мальчик.
– Я не в тех войсках служил, – серьезно ответил наставник. – Мои задачи несколько иные, и в моем случае «стоять до конца» равносильно провалу задания. Мертвый не сможет сделать дело и вернуться. Поэтому, если не получилось так – надо отойти, подумать и сделать по-иному. Так и никак иначе. Я и тебе пытался объяснить, что отступление с поля боя не всегда плохо.
Володя задумался.
– Я запомню.
– А сейчас без мечей не хочешь попробовать?
Мальчик вздохнул, потом покосился на правую кисть и чуть-чуть пошевелил пальцами. Левой рукой обхватил правое запястье и быстро нажал на несколько точек. Снова пошевелил и довольно кивнул.
– Проиграю ведь, – заметил он.
– Дело не в проигрыше или выигрыше, а в уроке, который ты извлекаешь из каждой схватки. Готов?
Мальчик убрал мечи в ножны, аккуратно положил их на скамейку у стены и кивнул. И в тот же миг Михайло Потапыч напал…
Спустя пять минут Володя, тяжело дыша, лежал на полу, придавленный левой рукой наставника, а правая сжимала его руку, выворачивая до хруста. Мальчик ударил свободной рукой по полу и хватка тотчас ослабла.
– Понял, что сделал неправильно?
Володя кивнул.
– Я меньше вас и легче, а полез в силовой бой. Но я думал, что для вас это будет неожиданным.
– Я и не ждал, но у меня опыта все-таки больше твоего и на такие примитивные ловушки давно не попадаюсь. А ты, прежде чем на что-то рассчитывать, все-таки оцени степень мастерства противника и его опыт. Одно дело хулиган с улицы…
– У которого опыта разных подлых ударов все равно больше.
– А я тебя не для спортивной арены готовил.
– Я к тому, что хулигана с улицы тоже недооценивать не надо.
Наставник изучающе глянул на мальчика.
– Личный опыт?
– Нет. – Володя отвернулся. – Просто видел.
Драка началась совершенно неожиданно. Я вместе с Жоркой и Милкой сидел недалеко от входа в метро, прося милостыню. Милка была еще младше меня, и ей люди подавали всегда больше. Большущие жалостливые глаза, растрепанные волосы, аккуратные лохмотья… я часто глядел на Милку, пытаясь понять, каким образом даже старые тряпки смотрятся на ней шикарной одеждой. Настоящего имени Милки никто не знал. К Гвоздю она попала раньше меня, говорила плохо и все время повторяла: «Милка». Может быть, так звали ее любимую кошку. Кто знает… а как она оказалась на улице и кто ее родители, она сказать не могла. Так и повелось с тех пор: Милка и Милка.
– Все-таки, миледи, не может быть, чтобы вас бросили, – сказал Гвоздь, задумчиво изучая девочку. – Откуда же вы? Может, с далекой звезды прилетели к нам?
Милка засмеялась.
– Со звезды, – радостно повторила она. – Конечно, со звезды.
– Ага, оттуда, – насмешливо бросил Мартынюк Иван по прозвищу Мартын и привычно добавил нечто непечатное, за что немедленно получил подзатыльник от Гвоздя.
– Как не стыдно, шевалье? Тут дамы! Чтобы больше я такого не слышал!
– А чего ты обзываешься? – всерьез обиделся Мартын, потирая шею.
– Я обзываюсь?
– Ну, это… ше… шелье какой-то.
– Да будет вам известно, дорогой мой невежественный друг, что шевалье в переводе с французского означает рыцарь.
– А-ааа…
Порой Гвоздь начинал изъясняться сложными оборотами. Разные «сэры», «шевалье», «кавалеры» так и сыпались. Красиво, но непонятно. Правда, он всегда потом все объяснял. Он вообще знал много разных историй. Рассказывал о Жанне д’Арк и партизане Денисе Давыдове, и о том, как открывал Америку Колумб. Особенно нас насмешило то, что плыл он в Индию и до конца жизни был уверен, что в Индию и приплыл.
Уже позже я узнал историю Гвоздя, которую тот нехотя рассказал в ответ на мои расспросы:
– Да ничего интересного, шевалье. Единственный сын вполне обеспеченных родителей. Надежда и опора. Начитанный мальчик. А потом один раз проявил слабость и ширнулся на дискотеке. Когда понял, что обратной дороги уже нет, сбежал из дома. Так что учитесь, сэр, на чужом опыте. И если увижу вас с наркотой – убью сам. Из милосердия.
Я закивал – видел, что Гвоздь не шутит.
– Вот и хорошо, если понимаешь. А сейчас марш на работу. И потом не забудьте купить молока – младшим оно полезно.
Младших было трое: Милка, Король, он же Славка Королев, и Дементус, он же Виктор Готов. Почему его так однажды назвал Гвоздь и что это слово значит, мы не знали, но Виктору кличка нравилась. Говорил, звучит зловеще. Работа же означала ходить по переходам и просить милостыню, а порой и кошелек стянуть у какого-нибудь раззявы. Но таким мы баловались редко – опасно. Это только у Вольки получалось. Он у нас мастер был по чужим карманам лазить.
Младших Гвоздь берег и ни на какие сомнительные дела не пускал. И даже признавая, что Милке одной подадут больше, никогда ее без сопровождения не отпускал. В этот раз очередь нянчиться с ней выпала мне и Жоре. Тут к нам и подкатила компания. Ребята были незнакомые и откуда взялись – непонятно. Местные все знали, что мы работаем на Гвоздя, и с нами не связывались – боялись. Не нас, конечно. Ходили слухи, что однажды Гвоздь в драке убил троих взрослых мужиков, которые пытались увести девчонок. Зачем они им, я не понял, тем более те говорили, что будут о них заботиться. Но подоспевший Гвоздь, по рассказам видевших, рассвирепел, сразу вытащил нож и бросился на них. Одному удалось сбежать… Также говорили, что сбежавший пытался потом прийти с подмогой, но Гвоздь поговорил кое с кем, и когда показались машины мстителей, их просто забросали камнями. Правда, пришлось потом долго скрываться. Все это я не видел, а только слышал, но авторитет Гвоздя с тех пор был непререкаем. Среди же остальных групп он пользовался славой сумасшедшего.
– Мертвые, сэр Вольдемар, смерти не боятся, – ответил он мне, когда я прямо спросил, боится ли он умереть. Непонятно.
Так что прицепившиеся к нам явно были не местные. Жорка тут же вскочил и кинулся в драку, получил пару раз и отлетел к стене. Гвоздь появился вовремя: несколько секунд разглядывал противников, а потом молча ринулся в атаку. Тут-то мне и удалось увидеть несколько приемов… В ход шли и зубы, и локти, и ноги, и даже голова. Жорка снова вскочил и бросился в схватку. Милка хлюпала носом, а я упал на пол и стал кусать чужие ноги. Пару раз мне досталось по голове, один раз дали по почкам, не сильно, но больно. Я рассердился и теперь не только кусался, но и царапался. Драка закончилась появлением милиционера и всеобщим драпом. Эту свою первую драку я запомнил очень хорошо. Потом Гвоздь мне выговаривал:
– Вы, сэр Вольдемар, как маленький – всякую гадость в рот тащите. А если отравитесь, что мы делать будем? Вы нас сильно этим опечалите.
– А чего они? – угрюмо повторял я.
Слова, что говорил Гвоздь, я вроде бы все понимал, но в их общем смысле был не уверен. Потому на всякий случай только огрызался.
– Они хамы, но вы-то, сэр Вольдемар! Надо будет вам кое-что показать.
Показанные приемы были крайне нечестны, но зато действенны, в чем я убедился позже – эта драка оказалась далеко не последней в моей карьере.
– Хотя, – нехотя признал он, – и личный опыт тоже есть.
Наставник, похоже, понял его состояние и только хлопнул по плечу.
– Позанимайся еще немного. Думаю, это тебе поможет.
Мальчик молча кивнул. Но вдруг скривился от боли и, хотя тут же взял себя в руки, наставник заметил.
– Ты сегодня колол лекарство? – поинтересовался он, наклоняясь.
Скрывать смысла не было – обмануть Михайла Потапыча еще ни разу не удавалось, и Володя отрицательно качнул головой.
– Ну и ради чего ты это терпишь?
– Это еще ничего… А ваше обезболивающее уже все равно плохо действует. Врачи говорят, что надо переходить на более сильное… а у меня к наркотикам свое отношение. Гвоздь ни за что не одобрил бы… Лучше потерплю.
– Значит, процедуры уже почти не помогают, раз такие приступы боли случаются. – Наставник вздохнул. – Времени почти не остается. Болезнь развивается быстрее, чем рассчитывали. Врачи надеялись еще минимум на полгода.
– Возможно, из-за тренировок.
– Возможно. Но, может, все-таки сходишь к врачам? Пусть наркотик, но после перехода последствий не должно остаться…
– А если останутся? Нет. Я лучше потерплю. Я привык к боли.
– Володя, не рассказывай мне сказки – я знаю, какая боль может быть от твоей болезни… взрослые на стену лезут…
– Вот когда полезу – тогда и соглашусь, а пока терпеть можно.
Володя демонстративно отвернулся и занялся разминкой: сел на шпагат и с каким-то остервенением начал делать наклоны: вперед, вытягиваясь в струнку, и назад. Вперед – назад.
Михайло Потапыч покачал головой, глядя на мальчика, и направился к выходу. Врачи говорили, что боль уже должна быть невыносимой, но этот парень… только при особо сильных приступах морщился, а так… даже и непонятно, действительно ли он болен. Может, это шутка, что жить ему осталось не больше двух-трех месяцев? Вся надежда на этот переход в один конец… Может, смерть лучше этого похода в неизвестность? Сам Михайло Потапыч не знал, что выбрал бы…
В коридоре он, все еще задумчивый, столкнулся с Александром Петровичем и ухватил за локоть раньше, чем тот успел позвать мальчика. Покачал головой.
– Ему сейчас лучше побыть одному.
Александр глянул поверх плеча Михаила и кивнул.
– Опять вспомнил прошлое?
– Кажется, он о нем и не забывал. К тому же, похоже, у него очередной приступ. Честно говоря, я не знаю, что с этим делать. – Михаил покачал головой.
– Приступ? Может, к врачам?..
– Ты прекрасно знаешь, что они скажут. Саш, ему уже не помогает лекарство и обезболивающее не действует, а переходить на что-то более сильное он отказывается категорически. Честно говоря, я не представляю, как он терпит. Надо поскорее перестать его мучить!
Александр вздохнул.
– Это я и без тебя знаю. Сегодня будет очередное собрание. Врачи еще месяц-два обещают…
Михаил хотел еще что-то спросить, но глянул на лицо друга и передумал. Только ободряюще хлопнул по плечу.
– Держись. Ему намного хуже, чем тебе.
– Он гораздо сильнее меня, Миш… Гораздо…
Глава 2
Ровно в шесть Володя прошагал через просторный холл, уставленный огромными бадьями с небольшими деревьями, и вошел в кабинет. Здесь уже собралось и руководство проекта с куратором – Александром Петровичем, и ученые. Похоже, ждали только его. Володя поздоровался, прошел к своему креслу и сел. Виталий Дмитриевич, «директор всего этого балагана», как любил говорить куратор, откинулся на спинку большого черного кресла, снял очки и соединил перед собой кончики пальцев.
– Итак, дамы, господа, прошу. Кто первый?
Поднялся мужчина в белом халате с красивой окладистой бородой. Откашлялся.
– Вчера я положил вам доклад, в котором объяснил, что время подходит…
Взрослые посмотрели на Володю тем взглядом, который он ненавидел больше всего – сочувствующим. Он опустил голову и сжал кулаки под столом.
– По словам врачей, у нас осталось не больше двух месяцев. Два месяца – крайний срок, дальше мальчик уже не сможет ходить и начнет быстро терять силы. В связи с этим пора начинать поиск подходящего мира… либо сворачивать все эксперименты.
– Ну что ж… Володя, а ты что скажешь?
Мальчик встал.
– Я уже говорил, Виталий Дмитриевич.
Александр Петрович тихо вздохнул. В наступившей после слов Володи тишине его вздох услышали все.
– Иннокентий Павлович, сколько вам времени надо для завершения всех дел? – поинтересовался Виталий Дмитриевич у бородача, прервав неловкую паузу.
– Месяц. Во-первых, надо подготовить самого мальчика. Последний осмотр, обязательно недельный карантин, подготовить необходимые вещи. Ну и некоторое время на поиск подходящего «окна». Как просил молодой человек: чтобы там не было пороха.
– Володя, а почему такая странная просьба? Почему бы не выбрать мир более развитый? Возможно, даже превосходящий наш.
– Если превосходящий – значит, более забюрократизированный, – без особых эмоций ответил мальчик. – И трудно оценить, как они вообще воспримут такого пришельца. Социальную культуру ведь роботами за три дня не выявишь. И если мне там не понравится, уже не вернешься.
– А почему не взять более просвещенное время? – поинтересовался кто-то из ученых.
– Если проводить аналогию с земной историей, какое время у нас вы называете более просвещенным? Последнюю ведьму в каком году сожгли?
– Ну, до этого их сжигали в гораздо большем количестве.
– Зато и контроля меньше. Полагаю, меня учили не зря и случайных неприятностей мне избежать удастся.
– Пусть так, однако ты же поставил условие, чтобы вообще огнестрельного оружия не было. Даже самого примитивного.
– Я не люблю, когда в меня стреляют. – Володя мог бы еще добавить, что время до того момента, когда кольт сделал всех равными, ему казалось… честнее, что ли. Когда схватки велись лицом к лицу, а не на расстоянии в тысячи километров. Однако понимал, что этот аргумент будет не очень убедительным и очень смешным.
– Считаешь, что получить стрелу из лука приятней, чем мушкетную пулю?
– Она медленнее. И ее можно поймать. – Тоже слабый аргумент. Хотя… а чего доказывать-то? Мальчик вскинул голову. – Понимаете, для меня это билет в один конец. Пройти через «окно» второй раз не удавалось никому. Значит, в том мире я должен жить и как-то устраиваться, потому и хочу попасть туда, где все мне будет по нраву.
– Логично, – кивнул Виталий Дмитриевич. – Иннокентий Павлович, после заседания подробно расспросите Володю о том, куда он желает попасть, и постарайтесь сделать так, чтобы найденный вами мир максимально удовлетворял всем его пожеланиям. А пока продолжайте.
– Да я, собственно, уже закончил. Если решение об отправке принято, будем готовиться. Надо только со сроками разобраться.
– А вот для этого мы сегодня и собрались. Юрий Михайлович?
Поднялся еще один мужчина.
– Полный медосмотр мы проведем за три дня. Дальше все зависит от результатов. Без него ни о каких сроках говорить нельзя.
– В таком случае с завтрашнего утра приступайте. Володя, у тебя есть пожелания?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Хорошо. Будем считать, неделю отдаем врачам. За это время всем техническим службам провести полное тестирование оборудования. Особенно того, что будет переправлено через «окно». Аркадий Николаевич, вы за это отвечаете. – Тот, к кому обратился директор, кивнул и что-то пометил у себя в блокноте. А директор уже повернулся к куратору Володи: – Александр Петрович, вы отвечаете за подготовку личных вещей Володи. Володя, подготовительный этап займет не меньше месяца. Так? – Директор вопросительно глянул на врача.
Тот кивнул:
– Мы попробуем один экспериментальный образец и, думаем, могли бы еще дать полгода, но…
– Это риск, – вскинулся Александр Петрович.
– Верно, – согласился с ним директор. – Давайте не будем ставить экспериментов, тем более, как я понимаю, это ваше лекарство еще не опробовано. Нам нужен месяц.
– Судя по течению болезни, – вздохнул врач, – Володе осталось не больше трех месяцев. И с каждым днем приступы будут все сильнее и сильнее. Полагаю, что этот месяц последний, когда он еще сможет продержаться без сильнодействующих средств обезболивания, но дальше придется использовать наркотик.
Володя решительно покачал головой:
– Никогда.
– В таком случае крайний срок – месяц, – сказал директор. – Максимум полтора. За это время со своим куратором составь список всего, что тебе может понадобиться…
Совещание шло дальше. Володя слушал хоть и внимательно, но как-то безучастно и в разговоры не встревал. Директор же опрашивал руководителей различных служб и раздавал задания.
– Ну и напоследок, – Виталий Дмитриевич посмотрел на единственную в комнате женщину. – Мария Витальевна, подготовьте те задачи, которые необходимо будет решить для вас Володе после перехода. Вопросы есть? Нет? Тогда совещание окончено. Через три дня жду доклада от медицинской службы, после него согласовываем окончательные сроки. Всех руководителей отделов прошу подготовить планы по своим направлениям. Все свободны.
Александр Петрович догнал Володю у центрального выхода. Тот уже успел открыть дверь своим пропуском и теперь отмечался у дежурного. Куратор провел через рекодер свой и вышел следом.
– Хочешь прогуляться в лес? – поинтересовался он, пристраиваясь рядом, не совсем уверенный, нужен ли его подопечному сейчас попутчик.
Но Володя не выказал никакого неудовольствия.
– К озеру хочу сходить, искупаться. После того как начнется медосмотр, уже и не поплаваешь.
– Да, врачи у нас вообще звери.
– Это я помню по своему первому дню на Базе, – чуть улыбнулся Володя.
Александр Петрович рассмеялся.
Как только вертолет приземлился, к нему бросилось несколько человек с носилками, на которые меня, несмотря на все сопротивление, уложили. И даже пристегнули ремнями. Стало страшно. У нас много историй ходило о том, что некоторые люди крадут беспризорников и продают их на органы. Я в эти истории мало верил, но сейчас… Одно успокаивало – не стали бы ради меня одного устраивать такой спектакль с Милкой, Жорой, Королем и другими. А раз так, то берут меня вовсе не на органы. Однако когда меня засунули в какую-то здоровенную трубу, я начал нервничать, несмотря на все успокоительные речи окружающих. Правда, ничего страшного не произошло. Что-то загудело, заморгало. Люди, которых я видел из открытого конца трубы, что-то активно обсуждали, бегали. Потом меня достали и повезли в другое помещение. Когда брали кровь, я ухитрился извернуться и цапнуть сестру за палец.
– Ну все, Зин, – рассмеялся один из врачей. – Теперь тебе придется прививки от бешенства делать.
– А давайте вы попробуете меня кольнуть, и ей не скучно будет! – огрызнулся я.
– Ого! А наше приобретение, оказывается, и шутить умеет, – удивился кто-то.
– Я вам не приобретение! – Я начал дергаться в удерживающих меня ремнях.
– Что здесь происходит?! – в помещение вошел тот самый мужчина, который и привез меня на Базу. Он сердито оглядел притихший персонал и подергал ремень, который стягивал мою грудь. – Что это и зачем?
– Александр Петрович, но вы только посмотрите, он кусается.
– Я бы тоже кусаться начал, если бы меня связали! Развяжите ребенка немедленно!
– А он не набросится на нас? – сердито поинтересовалась Зина. Не простила укус.
– Не набросится. Володя, – обратился Александр Петрович ко мне, – мы же с тобой договаривались, что ты будешь вести себя хорошо?
– А чего они? – буркнул я.
И правда, договаривались. И пусть даже на органы меня забирают, от слова не отступлюсь, хотя бы из-за того, что Александр Петрович сделал для Милки и остальных. А что со мной делать будут – уже не важно.
– Они всего лишь выполняют свою работу. Ты слишком долго жил на улице и потому врачи должны тебя осмотреть. Будь мужчиной.
– Буду, – буркнул я.
После чего меня отвязали. А раз так, то и взбрыкивать уже вроде как стыдно. А потом начался тот самый ад… Я много раз уже жалел, что меня все-таки отвязали – тогда хоть возмущаться можно было законно. Ну а раз уж обещал, приходилось терпеть.
Кто ж знал, что все растянется на неделю? А потом еще были две операции, меня мазали какими-то жутко вонючими мазями, погружали в ванную, заставляли дышать через трубочки… С тех пор врачей я возненавидел, тем более что вскоре все эти медицинские процедуры стали моей жизнью, а боль неизменной спутницей.
Конечно, когда я стал постарше, то ко всему этому относился уже совсем по-другому и даже лазил в озеро за кувшинкой, чтобы подарить ее Зине в качестве извинений за свой первый день на Базе. Сильно ее удивил тогда.
– Устроил переполох.
– Ну… а нечего меня было к носилкам привязывать. Справились с маленьким.
– Да уж. С тобой справишься. Маленький. – Александр Петрович замолчал, о чем-то размышляя.
– Скажите, – вдруг заговорил Володя, – а все-таки, зачем вы тогда мне помогли?
Александр Петрович вздохнул.
– Честно говоря, мне просто захотелось. Когда я увидел, как ты защищаешь своих друзей… Весь в крови, но такой отчаянно-решительный. Ну разогнал я тех подонков, но ясно же, что они потом вернулись бы. Вот и пришла мне в голову мысль забрать тебя с собой.
– А с остальными?
– Тут мне пришлось постараться. – Вряд ли Володя знает, чего стоило убедить руководство выполнить просьбу мальчика. Возможно, что эта просьба и предопределила всю его судьбу. Вряд ли он узнает, что его весьма похвальное стремление позаботиться о своих друзьях подарило ему единственный шанс на жизнь.
Они вышли к озеру, и мальчик уселся на траву, обхватив колени руками и задумчиво изучая сосны на другом берегу. Похоже, и про желание поплавать забыл. Александр Петрович пристроился рядом.
– Я ни о чем не жалею, – вдруг заговорил Володя. – Я вам действительно за все благодарен. Если бы не вы, мы бы все после смерти Гвоздя погибли. Нам не простили бы нашу независимость, а те, кто нас боялся, стали бы мстить. Так что, если бы вы не появились, лето я не пережил бы и без болезни. Мишка и Ромка тоже, скорее всего, погибли бы. А младшие… Этих пристроили бы. Особенно девчонок.
Володя поднял камень и метнул его, наблюдая, как он скачет по глади пруда.
Гвоздь умер тихо, во сне. Еще вчера рассказывал сказку про царевну-лягушку… Мне она была не очень интересна, поскольку я считал себя уже почти взрослым и предпочел бы дослушать до конца историю про трех мушкетеров, но Милка так просила, что ей уступили. Гвоздь ничем не показывал, что ему плохо. Мешковатый наряд и большущая кепка, которую он натягивал почти на глаза, не снимая даже в доме – большой, полуразвалившейся деревянной постройке, – скрывали и его фигуру, и лицо. Лицо в последнюю неделю Гвоздь прятал особенно старательно. Рассказывая сказку, он часто останавливался, переводя дыхание. Молчал. Милка, глупая, не понимала и торопила, а Гвоздь отшучивался. Хотя что Милка, никто не понимал. Будь здесь Мишка, он бы что-то, может, и сообразил. Но тот уже вторые сутки не ночевал с нами, занимаясь какими-то своими делами, обещая всем подарки после их завершения.
