Kitabı oku: «Пальчики», sayfa 5
Два пальца в рот
И я ушёл, громко хлопнув дверью. К матери ехать не хотелось, хоть убей. Мне было стыдно перед ней. Её укоризненный взгляд, говорящий: «Что ты творишь сынок?» – смотрел на меня изнутри моей бестолковой головы мудрыми, любящими, материнскими глазами. Есть сто сорок восемь русских способа уйти от стресса. Первый – напиться. Второй – нажраться. Далее: наклюкаться, накиряться, накеросиниться, набузыриться, набубениться, нализаться, налимониться, назизюкаться, налакаться, нарезаться и т.д. Я выбрал №37 —набухаться. Всю ночь я вёл героическую оборону от осаждавшего меня стресса в квартире Воробьёва и плакался дружку в жилетку. Он с видом опытного товарища утешал меня, непрерывно наполняя рюмку. Только иногда Серёга вздыхал и приговаривал, типа: «Ну, ты даёшь, Федот! Никогда не думал, что ты способен такое отчебучить». К вечеру следующего дня запал обиды закончился, и я снова приехал в гостиницу. В номере никого не было. Я оставил записку: «Прощай! Раз ты не хочешь жить моей жизнью, живи своей. Больше не желаю тебя видеть. Сергей». Выложил все деньги из рюкзака, карточки и айфон, подаренный Снежком. В голове вертелась блатная песенка: «Мурка, Маруся Климова, прости любимого… Прощай, Мурка! Прощай!» Но только я сделал шаг к входной двери, как она распахнулась. В дверях стояла Анастасия, жена некоего Урышева. Так я съязвил про себя. Снежок грустно посмотрела на меня и освободила проём. Я шагнул на выход, но она вцепилась в мою руку:
– Может, ты всё же выслушаешь меня? Это же не трудно, выслушать человека?
Надо было сразу уходить, но где-то внутри сердца защипал уголёк, и я остался.
– Я не люблю его! – на глазах её проступили слезинки, а голос был взволнован. – Это вынужденная свадьба.
Эта новость вызвала на моих губах язвительную улыбку. Она продолжила:
– Он, этот Урышев, имеет обширные связи в силовых структурах. Нас всех повязали. В этом московском банке, который был под той квартирой, хранились его деньги. И вообще – это его банк. Сначала Урышев потребовал вернуть всё, что мы взяли. Но так получилось, что он запал на меня. В конце концов решили, что если я выйду за него замуж, и Стэлс отдаст ему половину добычи, то он навсегда от нас отстанет. В противном случае, этот гад обещал, что мы будем гнить на зоне по максимальным срокам. Вернее, что я буду гнить в тюрьме, а пацаны – в могиле.
В принципе, ничто из услышанного меня не удивило. Это закономерный финал, о котором я столько говорил Снежку – так называть её мне было привычней. Сколько верёвочке не виться, конец обязательно будет.
– И что теперь? – выдавил я из себя. – Ты хочешь, чтобы мы встречались в твои редкие наезды на родину? Это тебя устраивает? Или…, – мне в голову пришла мрачная мысль, – это была твоя прощальная гастроль?
– Да перестань, ты! Сядь! Сядь, я сказала!
Я сел.
Она присела на диван рядом со мной и страстно обволокла меня своими нежными, мокрыми от слёз поцелуями.
– Дурачок, я только тебя люблю. И буду всегда любить. Я хочу, чтобы ты мне помог выбраться из этой трясины, – Снежок, она же Настя, она же Маруся Климова, отстранилась от меня и посмотрела прямо в глаза: – Помоги мне! Ну, помоги мне! – практически прокричала она.
– Чем? Я-то тебе чем смогу помочь? Убить его? Это не моё призвание —убивать людей.
Она закатила глаза и выдохнула воздух изо рта:
– Господи, торопыга! Только ты мне и можешь помочь. У меня есть план.
– Я так и знал. У неё уже и план имеется. Будем грабить банк?
Мы разговаривали три дня, прерываясь только на редкий сон. Ну, и на другие потребности влюблённых друг в друга людей. Сначала я отказался на отрез участвовать в авантюре, в планы которой она меня посвятила. В конце третьего дня Снежок меня «добила» и я растаял. Да, чёрт, возьми, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Окончательно «добило» меня досье на Урышева, с которым меня ознакомила Настя. Её официальный муж, Константин Урышев, был ещё тот типчик. Вернее, он оказался главой целого уголовного клана. Эту бандитскую организацию создал в девяностые его покойный папаша Олег Урышев, избавлявший Север нашего бедного государства от бюджетных излишеств и нефтяных доходов. По сведениям досье, в испанском «домике» Урышева-младшего хранилось как минимум две сотни миллионов гринов. Не верите? Я тоже не поверил. Но Настя сказала, что Костик хвастался перед ней и показывал подземные хранилища, набитые столь вожделенной для многих «макулатурой». Бзик у него такой был. Кстати, не у него одного. Помните губернатора Сахалинской области, одного из самых бедных дотационных регионов страны? Помните? У меня перед глазами до сих пор стоят кадры комнат его квартиры, забитых под потолок деньгами. Так что это вполне распространённое в России, да, наверняка, и не только у нас, явление. Поэтому если вы пожалуетесь на то, что дорога в центре города больше напоминает прифронтовую рокаду, разбомбленную авиацией, а вам ответят, что денег на ремонт в бюджете нет, мол мы бедный дотационный регион, знайте – ваш губернатор забил деньгами ещё не все комнаты своей «малогабаритной» квартирки. Вообще, если честно, с коррупцией бороться достаточно легко. Надо просто не давать губернаторам селиться в просторных многокомнатных домах и апартаментах. Тогда у него будет дилемма: либо не воровать и жить в помещениях, как нормальный человек, либо быстро забить квартиру деньгами, а самому ночевать на улице. Шутка, конечно. Но в каждой шутке есть доля грустной жизненной правды. Не могу никак забыть одного факта. Хорошавин писал резолюции, типа «на ремонт ямы нет средств», авторучкой, стоимость которой, согласно описи изъятого в ходе ареста, составляла 36 (тридцать шесть!) миллионов рублей (более миллиона долларов на момент её покупки). Это сколько ям можно было законопатить на Сахалине, если продать губернаторское перо? Фиг с ним, с Хорошавиным и прочимы извращенцами. Я загорелся освободить свою любимую из паутины другого уродца. Так я определил для себя моральный облик Константина Олеговича Урышева. И, естественно, надо было как-то наказать его за многочисленные преступные дела. А дел на нём висело тьма. Многие из них были кровавыми: шантаж, коррупция, убийства, воровство, взятки, убийства, убийства, убийства, наркоторговля. Я готов был участвовать в процессе его «подставы» правоохранительным органам даже после прочтения первой страницы досье. Но таких страниц было двадцать три!
Настя мне клятвенно пообещала, что это дело последнее в её жизни. После этого она свободна в своих обязательствах перед Стэлсом. У меня загорелся лучик надежды, что это правда.
Через день, Снежок вернулась в Испанию, а меня оставила в ватном состоянии неизвестности. Жди! Чего? Чего ждать – мне было непонятно. Напоследок я поинтересовался у неё её девичьей фамилией. Должен же я знать настоящую фамилию той, которая известна мне по множеству имён. Она назвалась Илюхиной. Может, на этот раз не соврала? Анастасия Илюхина улетела, а я остался ждать, как ждёт верная жена мужа-моряка. Смешно? Нет, не очень.
Это было ужасное время. Каждую божью ночь меня мучали кошмары. Как только гас свет и закрывались глаза, из тёмного угла сознания выползал Константин Урышев. Я видел его фотографию: курчавые волосы с проседью, усы – аля-Песняры и наглая ухмылка на лощенном, пергаментном от цинизма лице. Эта противная рожа тянула свои мерзкие руки к моей Настеньке и тащила её в постель. Я просыпался от невероятных приступов ревности. В глазах становилось то темно, то искры сыпались словно десять сварщиков одновременно тыкали электродом в моё сердце, разогревая тело до адского состояния и заставляя стучать в висках отбойные молотки. Но я терпел, надеясь на скорую встречу с любимой.
Словно песок сквозь пальцы
Однажды, вернувшись в свою квартиру на Московском проспекте, я обнаружил в ней полный погром. Всё было разломано, разбросано, затоптано. Даже мой оригинальный подсвечник, изготовленный из гипсовых пальчиков Снежка, был превращён в утиль. Вызывать полимилицию я не стал. Смысл? Менты будут упорно работать в направлении абсурда до тех пор, пока я не напишу отказную. Кто связывался хоть раз в жизни с нашими доблестными защитничками, знает о чём я говорю. Да и моя отсидка, наверняка, стала бы объектом их пристального внимания и отговорок, мол я сам виноват и это мои дружки-уголовнички мне за что-нибудь мстят. Или вообще, чего доброго, они меня же и обвинят в ограблении собственной квартиры. Не удивлюсь такому. Собственно, ничего из квартиры ценного не пропало. Кто-то украл мои флэшки и явно копался в компьютере. Вот собственно и всё. Но зачем устраивать погром? Мне это было не понятно. Осторожно покинув жилище, я решил пока сюда не возвращаться. На улице мне постоянно мерещилась слежка, многие люди казались крайне подозрительными. В лучших традициях фильмов про шпионов я решил уйти в подполье. Серёга позволил мне жить на его даче сколь угодно долго, с условием, что там будет полный порядок. В коттедже под Репино я просидел целую неделю, отключив все гаджеты. Затем, посчитав, что слежка сбилась со следа, вернулся в Питер и с Невского вышел на связь с Настей. К моему удивлению она оказалась в городе.
– Ты здесь?
Она замешкалась, выдавая какие-то нечленораздельные звуки и наконец пробормотала:
– Серёжа, моя мама умерла. Только ты не ищи меня. Это опасно. Я сама к тебе приеду.
– Куда? Я не живу в своей квартире.
– Тогда встретимся послезавтра в пять вечера в переулке, который называется одинаково с фамилией девушки, навравшей про ампутацию ноги.
Зашифровала здорово. Значит, встретимся в Климовом переулке. Это маленький тупичок рядом с Египетским мостом.
Ждать встречи два дня было невыносимо. Я потащился на работу к Воробьёву.
– Что случилось? Ты сжёг дачу?
– С чего ты взял?
– На тебя трудно без слёз смотреть. Серёга, ты сдаёшь. Где та гусарская выправка, которая тебя отличала от амёбной серой массы во времена нашего студенчества?
– Отстань. Всё нормально с твоей дачей. Можешь не переживать. Лучше помоги.
– Опять деньги кончились?
– Нет. У меня есть. Если не трудно, узнай как-нибудь, когда и где хоронят некую Илюхину. Ничего больше про неё не знаю, но возраст её явно превышает сорок лет.
– Ну и задачки, ты барин ставишь. Это ещё кто?
– Какая тебе разница? Помоги!
– Вот так всегда. Просят о помощи, а сами скрытничают. Ладно, попробую.
И он позвонил отцу в ФСБ.
Мы ещё поболтали с полчаса, не больше. Из конторы Воробьёва-старшего перезвонили и сказали, что похороны состоятся завтра в два часа дня на Южном кладбище. Ого! Это далеко от всех мест моего обитания. Надо ехать мимо аэропорта Пулково до Волхонского шоссе.
– Слушай, Серый, у тебя на даче мотоцикл старый пылится.
– Ты про «Хонду»? Она не рабочая. Это первый мой мотоцикл. Я его с рук покупал. Этому металлолому уже лет двадцать. Может, и больше.
– Мне было скучно, и я его отремонтировал.
– Отремонтировал?
– Чем мне на твоей даче было ещё заниматься? Хороший мотоцикл, только карбюратор был весь засранный.
– Вот ты даёшь! Этот, как его, Кулибин. Самородок российский. Ладно, пользуйся моей добротой. Документы только на него надо поискать.
Я только махнул рукой. Какие к чёрту на мотоцикл документы? У меня и прав-то нет. Но на мотоциклах я с детства гоняю. И всегда без всяких документов.
По пути на дачу, я заскочил в магазин байкерских прибамбасов и купил крутой шлём и чёрный кожаный прикид. Хоть на старости лет погоняю ветер, как человек, мечтающий в детстве иметь свой «Харлей».
На следующий день, треща испорченным глушителем, я подкатил на полупустую площадку перед въездом на кладбище. «Рычит, как настоящий байк», – ухмыльнулся я про «Хонду-400». Встав в сторонке, я начал наблюдать за приезжающими похоронными процессиями, занимаясь при этом, якобы, ремонтом своего двухколёсного друга. Через некоторое время на площадке появился Леший. Я напрягся. И этот здесь. Когда подъехал катафалк с мамой Насти, «юморист», так его я мысленно обозначил для себя, подбежал и сказал что-то водителю, указав направление движения. Понятно, значит здесь ничего интересного. Просто он помогает в похоронах. Только я хотел двинуться вслед процессии, как заметил, что из чёрного «мерса», припаркованного в углу стоянки, вышли два крепких высокорослых мужика и поплелись на кладбище. Мне они показались подозрительными. Одеты они были в стильные чёрные полупальто. «Под такими удобно прятать пистолеты», – пришла странная мысль в голову. В это время зазвонил телефон. Номер мне был неизвестен.
– Серёжа, ситуация изменилась. Я не приду на встречу и возможно не смогу тебе звонить, – услышал я взволнованный голос своей возлюбленной, старающейся как можно быстрее выложить всю информацию. – Берегись. Урышев тебя заказал. Найди Веню, он тебе поможет. Обязательно с ним свяжись. Всё! Не ищи встречи со мной. Это опасно.
И она отключилась. Мне было непонятно, что делать дальше в этой конкретной ситуации. Но на всякий случай я решил проколоть колесо «Мерседеса». Зачем? Чёрт его знает, зачем? Может, насмотрелся боевиков, а может, чуйка подсказала. В кофре для инструментов нашлась вполне острая отвёртка с длинной ручкой. Понятия не имею, можно такой проколоть колесо или нет? Но попытка – не пытка. Подойдя сзади, я присел у заднего колеса. Неожиданно для меня дверь автомобиля открылась. Чёрт! Их было не двое. Я спрятал отвёртку в рукав кожаной куртки и стал усиленно завязывать шнурки берцев.
– Мужик, ты что здесь потерял? – донёсся до моих ушей басовитый развязанный голос.
Подняв голову, я увидел детинушку, внешне мало отличимого от двух других пассажиров «мерса»: такой же наряд, такой же крутой затылок и короткая причёска. Очень короткая.
– Я? Ищу товарища. Он на похоронах здесь. Это же «Южное кладбище»? – моя ненужная информация образовала пробку в его извилине. Но ненадолго:
– Ну-ка, сними шлем.
Мне очень не хотелось в этой ситуации торопиться.
– Сними, я сказал! – в его голосе появилась нотка явной угрозы.
Пришлось повиноваться. Но когда рука потянулась к шлему, из рукава выскочила отвёртка. Блин! Я про неё забыл. Она запрыгала по отсыпанной гравием площадке. «Детинушка» машинально проследил её взглядом. Мне стало понятно, что второго шанса не будет. Руки мои в этот момент уже стянули шлем с головы. И я со всей дури наотмашь двинул им по физиономии своего визави. Мужик оказался крепким. Он не упал. Только вытаращил от удивления глаза. Пришлось ещё раз десять бить его по голове шлемом. Не знаю, видел ли кто это? Возможно, что нет. Повторюсь, площадка была полупустой, а «мерс» стоял в её углу. Вдобавок, открытая дверь автомобиля скрывала нашу возню от любопытных глаз. В неё я и затащил потерявшего сознание детину. Руки тряслись, в висках стучало. Не убил ли я его? Может, он ни в чём таком и не виноват, а просто защищал своё авто от хулигана? Кто его знает? Да, уж! Связался с уголовниками, теперь сам стал людей без предупреждения по голове так запросто лупить. У-у-у! Мой мозг выворачивался наизнанку из-за создавшейся ситуации. Но совсем неожиданно в теле появилась уверенность. Тучи волнений в голове полностью рассосались. Сказал «а» – пришла необходимость сказать и «б». Я пошарил по карманам дядечки и забрал у него айфон. Затем моё внимание привлекла «фигнюшка», торчавшая из замка зажигания. Решение выдернуть её и выкинуть далеко в кусты было исполнено тут же. Так, теперь проверим, что ты носишь под пальто. Точно! Под ним была кобура. Во внутреннем кармане пальто обнаружился глушитель и запасная обойма. Значит, я не зря его вырубил. Он при делах. При нехороших делах. Накрученный мной на ствол глушитель позволил практически бесшумно прострелить два задних колеса. Вот теперь можно отваливать. Но пришлось опять притормозить в своих намерениях. Мне показалось, что в багажнике кто-то шевелится. Прямо, детектив, какой-то. Убойный блокбастер со стрельбой и погонями. Стрельба уже была, хотя и по колёсам, а за погонями, судя по всему, дело не станет. Я не нашёл в салоне кнопку открытия багажника. У меня никогда не было «Мерседеса». Да и вообще своей машины – хотя я прекрасно умею водить и автомобиль, и мотоцикл. Это к делу не относится, так получилось. Не усмехайтесь. Пришлось идти в кусты искать выброшенный брелок. На дворе стоял январь. Но снега было совсем мало. На его фоне я легко нашёл красно-чёрную «фенечку», которая служила и ключом зажигания, и кнопкой открывания дверей и багажника. К моему удивлению в багажном отсеке обнаружился Стэлс. Бледный от природы он был белым, как лист ватмана. Я выдернул кляп. Парень вздохнул полной грудью и закашлялся.
– Кого-кого, а тебя увидеть я никак не ожидал, – выдавил он сквозь учащённое дыхание и кашель.
– Аналогично.
– Где костоломы Урри?
– Кого?
– Урышева.
– Двое ушли на похороны. Один в салоне в отрубе лежит.
Всё ещё кашляя, он с моей помощью выбрался из багажного отсека. Его руки были скованны наручниками за спиной.
– Надо как-то сматываться. Но перед этим Лешего предупредить не помешало бы. Они за ним пошли.
– За Лешим? Я думал они за Настей секут.
– Чёрт, ты же не знаешь ни фига. Настю они сразу в Испанию отправят. Меня и Лешего Урри приказал трясти, пока всех денег не отдадим. А тебя он заказал.
– Меня-то за что?
– Как бы мне от наручников избавиться? Так, этот ещё в отрубе, – он заглянул в салон. – Поищи, будь другом, ключи от наручников в его карманах.
Я вновь стал шарить в карманах прибитого мной мужика, повторив при этом вопрос:
– Я не понял. Меня за что?
– Чего тут понимать? За Настю, конечно. Пока вы кувыркались по гостиницам, Урри всех на уши поставил. Как же – любимая жена пропала. Вот тебя и вычислили. Он разозлился и аннулировал наш с ним договор. Хреново всё, – он смачно выругался и плюнул на землю.
– Нет у него в карманах ничего. Голяк.
– Блин! Телефон есть?
Я кивнул головой.
– Набери номер. Диктую.
Он нагнулся, заглядывая в смартфон, который я вытащил из пальто боевика Урри. В это время меня кто-то укусил за ухо. Нет, серьёзно, я так в первый момент почувствовал. И очень удивился. Пора всяких там слепней и пчёл давно прошла. Повертев головой, я понял причину боли. Из аллеи на площадку выходила группка человекообразных горилл в одинаковых прикидах, указывающих на принадлежность к бригаде Урри. Их было трое. Двое вели под руки Лешего, а третий метился в нас из пистолета с глушителем. Мы со Стэлсом мгновенно присели за «мерсом». Реакция вполне объяснимая. Никто не будет рассматривать устройство пистолета, дуло которого направлено прямо в глаз.
– Ну вот и всё. Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал, – подвёл черту под ситуацией, освобождённый мной из багажника парень.
Я отрицательно покачал головой и, резко встав, выбросил руку с пистолетом навстречу уверенно идущих к нам бандитам. Нажав на курок два раза, я вновь присел рядом со Стэлсом. Он ухмыльнулся:
– Ты меня сегодня удивляешь по полной программе.
Я сам себе сегодня удивляюсь по полной программе. Не ожидал такой прыти от собственного организма. Всё делалось как бы само собой, без капли смущения и ненужных раздумий. Вот только патроны надо экономить. И, не дай бог, в кого-нибудь попасть. Я специально целился в землю перед ногами противника. Стэлс пытался выглянуть, чтобы разглядеть диспозицию нападавших. Но скованные за спиной руки мешали ему. Я подсказал:
– Вон, видишь мотоцикл сзади нас?
– Угу.
– Это наш шанс на спасение.
– Твой, что ли?
– Да. Но у тебя руки за спиной. Так ты не удержишься в седле. Просунь их, чтобы они были впереди тебя.
– Как?
– Каком кверху! – меня охватила злость. – Просовывай, говорю!
Он стал кряхтеть, пытаясь просунуть руки под своей задницей. Наконец ему это удалось. Я вновь высунулся и сделал ещё два выстрела. При этом успел увидеть, что гангстеры спрятались за ближайшими могильными обелисками и деревьями. Лешего не было видно. Очевидно они его положили на землю. В это время зазвонил айфон бандита, который лежал в кармане моей куртки. Я его вытащил и сунул в скованные наручниками руки Стэлса. Он нажал «ответ»:
– Да!
В трубке послышался голос:
– У вас один шанс остаться в живых. Сдавайтесь и я обещаю, что не замочу вас.
Я вновь вскочил и сделал очередные два выстрела, крикнув при этом:
– Дырку от бублика вы получите, а не Шарапова!
Он очевидно услышал наш ответ:
– Я предупредил. Дело ваше.
– Вырубай его, на хрен! Пригибайся и двигайся к мотоциклу. Как только доберёшься я ещё раз их пугану и сразу к тебе.
– Понял.
Сильно пригнувшись, изредка опираясь на скованные наручниками руки, Стэлс засеменил к Хонде. На начальном отрезке этого пути отступления бойцы Урри не могли его обнаружить. Мешал «мерс». Но сам мотоцикл находился на линии огня. Чтобы Стэлса не подстрелили, я открыл переднюю дверь «мерина» и через сильно тонированное стекло противоположной двери стал следить за противником. Бандюганы выглядывали из своих укрытий, не решаясь выбраться на открытое для стрелка пространство. В это время один из троицы решил двинуться в обход. Пришлось среагировать и стрелять прямо через стекло. Слава богу оно было обычным, а не пуленепробиваемым. Выстрелы оставили в нём две дырки. Но одна из пуль к моему неудовольствию попала в район задницы бандита. Он громко закричал. Это послужило непроизвольной командой для остальных, и они начали пулять, куда попало, расстреливая собственный автомобиль. Я прилёг на полик под рулевым колесом и слушал многочисленные разрывы обшивки и звон разбиваемых стёкол. На заднем сиденье заматерился очнувшийся головорез. Не долго думая, я выскочил из своего укрытия и ткнул ему в спину стволом пистолета:
– Ну, ты, упырь, если не хочешь получить дырку в пальто, медленно выползай из машины. Стрелять буду без предупреждения. Мне терять нечего. Давай!
Для нагнетания страха пришлось ещё раз сильно ткнуть в его спину стволом.
Когда отрихтованный моим шлемом боец выбрался наружу, находясь всё время ко мне спиной, я схватил его за воротник полупальто и, прикрываясь широкой бандитской спиной, стал отступать к мотоциклу. Стэлса рядом с «Хондой» не было. Видимо, он посчитал, что в суматохе лучше довериться своим двоим, а не двум колёсам мотоцикла. Ну и хрен с ним! Мне проще одному ретироваться. Вскочив в седло, я дал газу и, задрав переднее колесо, рванул к выходу. Пули свистели над головой. Одна из них, чиркнув по шлему, гулом отдалась в голове. Но всё обошлось. Ангел-хранитель не дал оборвать эту историю моей любви на полуслове. Понимая опасность ситуации, я не стал возвращаться в город, а проскочив по Волхонскому шоссе Пушкин, выехал на Московскую трассу и умчался в Новгород. Ещё в начале пути я тормознул и попытался дозвониться до Насти по телефону, который мне достался в качестве трофея при стычке с первым головорезом Урри. Она не отвечала. Тогда я выкинул его в кусты, а пистолет бросил в воду, проезжая по мосту через Волхов. Не моё всё это – в людей стрелять. Пусть и в плохих, но всё же в людей. Три дня я пережидал в гостинице в Новгороде. Затем, понадеявшись, что всё успокоилось, вернулся в Питер.
Воробьёв встретил меня с непривычно-хмурым выражением лица:
– Во что ты опять вляпался? Тебе заняться больше нечем? Я не хочу иметь в друзьях беглого рецидивиста.
– Что случилось?
– Слава богу, пока ничего. Но мне не нравится, что ко мне на работу заявляются какие-то типы и расспрашивают: когда я тебя видел в последний раз и где ты можешь упасть на дно. Поехал на дачу, чтобы тебя предупредить. Там стекло выбито, в доме кто-то шмон навёл. Чего тебе не живётся спокойно?
– Прости, Серый. Так получилось.
– Прости, Серый, – передразнил он. – Бог простит. Благодари его, что у тебя есть такой друг. С чем сейчас пожаловал? Опять помощь нужна?
– Дай твой телефон, позвонить нужно.
– Свой куда подевал?
– С моего нельзя.
Воробьёв аж подавился:
– Ну, а с моего, значит, можно! Вот послал бог дружка! Ты меня в свои делишки не втягивай. Тебя ищут. Значит, и мой номер могут пробить. Я им сказал, что не видел тебя уже два года. Так что, адью, май френд. Не дам.
Я не обиделся. В принципе он прав.
– Мне нужно найти координаты одного человека. Он может мне помочь. Попроси отца, если можешь. Адрес и место работы.
– Кто такой? Бандюган?
– Юрист. Адвокат.
– Не знаю, поможет ли адвокат в твоём положении. Влип ты, Федот, по самые помидоры.
Тем не менее он взял трубку в руки.
– Фамилию хоть знаешь?
– Вениамин Борисович Новицкий.
Через пару часов, когда Новицкий вышел из своей конторы и открыл дверь машины, я юркнул на заднее сидение. Веня не удивился моему появлению. Мне даже показалось, что он привык, что в салон его автомобиля заскакивают все, кому не лень. Как ни в чём не бывало он стал говорить спокойным уверенным голосом:
– Ложись на заднее сидение, чтобы тебя никто не видел и слушай сюда. Настя проплатила мне твою эвакуацию. Всё очень серьёзно. Труп Алексея Банных, – словно почуяв моё непонимание, Веня разъяснил, – известного ещё, как Леший, выловили в Финском заливе, а Стэлс исчез. Вполне возможно, что он тоже уплыл из города по воде с пулей в башке. Но будем надеяться, что это не так. Вот жизнь! Сегодня на коне, а завтра в водоёме.
Управляя автомобилем, он одной рукой открыл бардачок и вытащил оттуда смартфон.
– Держи! – Новицкий небрежно бросил его в мою сторону. – Это чистый телефон. Сзади на пластыре написан номер, по которому ты сможешь меня найти. Только, ради бога, не будь убоищем, не выходи с него ни в сеть, ни на связь с кем-нибудь ещё. Даже с мамой. Как у тебя с деньгами?
– Нормально.
– Это не ответ. Учти, что денег тебе понадобится много. В расчёте как минимум на два года автономного плавания по странам европейского континента. Будет у тебя столько?
– Да.
– Это хорошо. Тогда есть смысл затевать весь этот сыр-бор. Будь осторожен. Не подставь меня, если что. Ты меня не знаешь. Всё, до связи. Я сам позвоню. Выходи.
Он тормознул на светофоре, и я выскочил из машины, смешавшись с толпой.
