«Медленный ад» kitabından alıntılar

Предатели никому не нужны. Придётся биться до последнего и не думать о том, что ждёт, если мы проиграем.

Знать бы… Судьба трогательно-милосердна. Она ведёт человека на казнь с завязанными глазами, чтобы он смело шёл вперёд. Чтобы не сбежал раньше времени.

– Ну, дорогой мой, я давал только приблизительные прогнозы. Вы же не думаете, что по подобным операциям есть хоть какая-то релевантная статистика? Слаб оказался ваш Исус. Во времена Римской Империи, распятые по нескольку дней висели, не умирали, и без переливания крови. Мне жаль, Михаил Иванович, но ещё несколько часов и можно снимать. Не скрою, любопытный для меня эксперимент, но разочаровывающий, увы.

У него был пёсик, почти щенок, забавный, зубастый, со строптивым характером. Сейчас он жарится в аду, перерабатывая боль в тепло. Агварес не понимает, что такое боль, сама концепция страдания ему незнакома. Но он знает, что от постоянной боли люди теряют ресурс и отправляются на утилизацию. Ни одно полено не горит вечно. Значит, у него очень мало времени.

Он медленно пошёл к залу с установленным крестом и через пару шагов обернулся. – Ты ведь знаешь, что, если я передумаю, защита сразу же отключится? Инга кивнула. – Странные вы, посланцы ада, – грустно сказал Исус и вошёл в ярко освещённый проём. Двое накачанных апостолов затворили за ним массивные двери.

Наверное, к этому моменту страх достиг своего апогея. На глаза навернулись слёзы, и я, может, уже готов был вцепиться ему в штанину и умолять: «отпустите меня, дяденька!» А он просто положил руку мне на лоб и утопил в этой жиже. И перед тем, как она забила мои уши, я услышал его скрипучий голос. – Не свихнись, у Агвареса на тебя планы.

Чувствовать для них – это испытывать боль. Выковыряйте черепаху из панциря и скажите, что ей так будет лучше. Аналогия понятна?

Знаешь, Юл, может это не любовь у меня, а материнский инстинкт? Ну, когда на сто процентов знаешь, что твой любимый сыночек конченый

Сентиментальность – странная черта для вечного существа, живущего вне времени. Наверное, так же человеческие дети привязываются к своим хомячкам или домашним собачкам.

Нет ничего более странного, чем ребёнок, который не улыбается