Kitabı oku: «Нескучные рассказы из нашего городка», sayfa 2

АЛЫЧА

Наверное, вряд ли кто-то поспорит с утверждением о том, что мы, как представители развитой цивилизации, руководствуемся в жизни собственным разумом, но все же где-то глубоко в нас сидит нечто такое, что заставляет совершать отдельные поступки на основе необъяснимых инстинктов. Хромосома, что ли, в нас какая-то заложена диковинная…

Иначе как объяснить тот факт, что при наличии у каждого из нас дома холодильника, снаряженного съестными припасами, целой кучей всяких вкусностей, в нас свербит стойкое желание при виде неизвестного, но внешне привлекательного плода сорвать его с дерева или куста и съесть это непонятное, прежде смахнув с него пыль такой же пыльной ладошкой? Не знаю…

Как не знают этого и наши герои – Миша, Руслан, Аккордеон, вернее – Родион, ну и, конечно, главный любитель всего того, что может переварить детский желудок (куда же без него), – пухленький добряк Андрей (или Пирожок, как его звали друзья). А говорю я об этом потому, что герои нашего рассказа давно уже заприметили в соседнем дворе частного дома густорастущее алычовое дерево, и очень им хотелось отведать этой светло-желтой алычи, которая искрила на солнце и распространяла по округе сладковатый аромат.

К улице, на которой жили наши друзья, примыкал небольшой переулок, который соединялся с другой параллельной улицей. Аккурат в этом переулке и был тот самый двор частного дома, в котором жил сосед, владеющий несметным фруктовым сокровищем. И хоть похожую алычу спокойно можно купить на базаре, она никогда не сравнится с той слюновыделительной, которая растет у соседа. Казалось бы, ну что здесь такого? Подойди к нему, попроси угоститься плодами, жалко ему, что ли? Дерево-то вон какое большое, и алычи на нем навалом. Предложи, в конце концов, помощь в сборе алычи и попроси свою законно заработанную непомерным трудом долю.

Только дело все в том, что сосед этот – гражданин совершенно иных взглядов. Характер у него – не приведи господи – ворчливый. С соседями общается неохотно, а при встрече вместо приветствия что-то бурчит себе под нос. Часто уезжает из дома на обшарпанном велосипеде с большими колесами и слегка погнутой рамой, и обязательно привязывает к ней старую непонятного цвета капроновую сумку-авоську. В общем и целом – грубый старый дед. По крайней мере ребятам казалось, что сосед их ровесник трамвая, которому около трамвайного депо установлен памятник. А ему, трамваю, на минуточку, больше ста лет! Поэтому и речи не могло идти о том, что этакий вот брюзга чем-то захочет поделиться.

При таком обстоятельстве он был сродни Кощею, чахнущему над златом, но не тратившим его, довольствуясь мыслью о том, что злато есть и оно принадлежит только ему. Только вот добро Кощея при нем и хранилось, а «золотая» алыча хоть принадлежала соседу-ворчуну, тем не менее регулярно переходила в пользование мух и всяких там жучков-червяков, потому что перезревала и осыпалась на землю. Это обстоятельство не давало покоя нашим ребятам. Что они, хуже насекомых, что ли?! В общем, дед – сам себе на уме.

Что может быть хуже человека, как такой ворчливый сосед. Но, оказывается, может. И это не кто иной, как его дворовая собака: маленькая, облезшая бесформенная собачка черного цвета с проседью неизвестной науке породы. Такой, знаете ли, зазаборный исполин ростом с травинку, но с гонором динозавра. Особенно тогда, когда ей ничего не угрожает – она же за забором.

Всякий раз, когда наши герои играли в уличные игры, особенно пиная мяч (а играть очень удобно было именно в переулке), он обязательно с ускорением отлетал к забору этого соседа и, эффектно ударяясь о него, как будто нарочно издавал звенящий шлепок, от которого калитка в заборе впадала в танец трясущихся орангутангов. Этот ритуальный танец калитки вызывал злых духов в лице той самой собачки, которая затевала такой истошный лай, от которого стоял звон в ушах. В общем, все было против заветной встречи наших друзей с алычовым деревом. Между ними была непреодолимая преграда из чуднОй собаки и не менее чуднОго соседа.

На этом рассказ можно было бы и закончить. Но давайте не забывать об инстинктах, о которых мы ранее говорили, и тех самых хромосомах, которые активизировались в наших неутомимых героях. Подумаешь – пропасть! Двое против четверых – не такая уж и проблема.

***

Костер, разведенный рядом с шалашом, слегка потрескивал из-за сырых веток, подмоченных небольшим летним дождем, прошедшим в городе с самого утра. Около него полукругом на камнях из ракушечника, являвшихся когда-то частью стены полуразрушенного старого здания, которое было каким-то учреждением (то ли туристическим бюро, то ли парикмахерской), и не так давно принесенных ребятами к шалашу, восседал совет трех заговорщиков.

Руслан, Родион и Миша запекали в костре картошку, принесенную Русланом из дома. Андрей пока где-то задерживался. Солнце уже остывало, погружаясь в море где-то в районе горизонта, окрашивая оранжевым цветом лениво висящие облака, поэтому легкие сумерки усиливали отблеск пламени горящего костра на юношеских лицах наших героев. Но такая на вид благолепная картина вовсе не означала, что ребята просто наслаждаются запеканием картошки и созерцанием чудес природы. В их головах зрел план справедливого возмездия. Общественно полезный запас в виде алычи должен быть непременно изъят и передан в пользу общества, правда, состоящего из них самих!

– Нам нужен четкий план, – сказал Миша. – Без плана ни одно серьезное мероприятие не обходится, – со знанием дела отметил он.

– Согласен, – поддержал инициативу Руслан.

– Какой такой еще план? – с интересом спросил Аккордеон.

– План операции по проникновению на территорию врага, то есть деда (так между собой они называли уже знакомого нам соседа).

– Кхм… – почесал задумчиво подбородок Руслан. – Что ж, план требует детального знания местности предстоящих боев.

– Каких боев?! – всполошился Аккордеон, – мы что, сражаться с дедом будем что ли?!

– А как же иначе, только в честном бою мы сможем одолеть врага и завладеть его трофеями – съязвил Миша.

– Аккордеон, ну у тебя точно вместо мозгов ноты в голове, – улыбаясь, сказал Руслан. – Про бои просто к слову пришлось. Никто сражаться не собирается, а наоборот, наша операция должна быть скрытная, секретная.

– Секретная операция? – тихим голосом спросил Аккордеон. – Мы что, будем оперировать кого-то, что ли? А кого – деда или собаку?

– Аккордеон, – раздраженно сказал Миша, – я вот смотрю на тебя, вроде взрослый мужик уже, а ума – с козявку. Операция означает организованное действие, а чтобы оно было организованным, нужен план действий, то есть мы должны все договориться что, кто и в какой последовательности будет делать.

– И ничего не с козявку у меня мозг, – обижено проворчал Аккордеон, – а очень даже нормальный большой мозг.

Похоже, что теперь его заботило только это обстоятельство.

– Ладно, проехали – сказал Миша. – Мы должны спланировать, как мы подберемся к алыче, чтобы нас собака не услышала, и как мы уйдем оттуда незамеченными.

– А дед? – спросил Руслан.

– Что, дед? – не понял вопроса Миша.

– Ну кроме собаки есть еще и дед, который может нас заметить.

– Дед почти каждый день куда-то уходит, ты же сам знаешь. И надолго. И мы как раз воспользуемся моментом, когда он снова уйдет. Поэтому дед для нас не проблема. А вот собака – это да.

Руслан веткой стал выкатывать картошку из костра, которая, по его мнению, уже была готова.

– А где «бабушкин пирожок»? – спросил Аккордеон. – Он собирался с нами сегодня картошку запекать.

– Да кто его знает, – пожал плечами Миша, – может, опять дома трескает бутерброды и заедает их борщом.

Ребята засмеялись.

– Ага, сейчас доест и придет нашу картошку вместо десерта есть, – сказал Руслан.

– Ну тогда надо нам быстро с ней разобраться, а то голодными останемся, – перебрасывая с ладошки на ладошку, остужая свою картошку, сказал Миша. – Поедим и начнем планировать.

Картошка хорошо пропеклась, и ребята с удовольствием уплетали ее. Ели молча, но каждый из них продумывал идеи предстоящей партизанской вылазки, представляя, как будет руководить процессом, раздавая команды налево и направо. И как потом в торжественной обстановке будет справедливо делить трофейную алычу.

Размышления прервал шелест спешащих ног. Из темноты (к этому моменту уже порядком стемнело) возникло долгожданное явление в лице Андрея. Запыхавшийся, он присел на свободный камень и с выдохом сказал:

– Фуф! Привет, пацаны!

Родион положил руку на плечо Андрея:

– Ну как, вкусные бутерброды? – и посмотрел на Мишу с Русланом, улыбаясь и ища у них поддержки.

Андрей непонимающе посмотрел на него:

– Какие еще бутерброды?

– А которые ты трескал, пока мы тут планируем важную операцию, – и пристально, придавая строгость взгляду, уставился на Андрея.

– Аккордеон, у тебя что, ноты вместо мозгов? Какие еще бутерброды?! – с напором спросил Андрей.

Родион аж подскочил, с досадой повышая голос.

– Да что вы привязались к моим мозгам?! Мозги как у всех. Если я музыкой занимаюсь, то сразу ноты в голове? А ты, Андрей, если любишь поесть, у тебя что, тефтели вместо мозгов?! А?! – набирал обороты, подобно бронепоезду, Родион.

– Ладно тебе, Аккордеон, чего ты взъелся, я же по-дружески? – примирительным тоном обратился к нему Андрей. – И вообще, кого вы тут оперировать собрались? – непонимающе посмотрел Андрей на друзей.

И ребята одновременно засмеялись.

– Тебя, Пирожок, после того, как ты съешь оставшуюся картошку, – сказал Миша и пододвинул к Андрею лежащую на сложенном газетном листе завернутую в фольгу картофелину. – Больше не осталось, извини, долго тебя не было.

– Да я… это… – начал неуверенно объяснять Андрей, – тут я утром шел из библиотеки, относил книжку и увидел недалеко дерево, а на нем вишня растет очень низко. Ну я и стал ее собирать, а когда насобирал, подумал, чего ее домой нести, здесь и съем. Но вишня была очень пыльная. Я тогда на фонтан побежал, ну тот, который у площади, и помыл в нем вишню. Там же около фонтана и съел ее. Вот, – закончил свое повествование Андрей.

– Что, вот? – спросил Руслан. – А пришел чего так поздно-то? – продолжал допытываться он у Андрея.

– Ну, говорю же, в фонтане помыл, – слегка смущаясь, заговорил он, – в общем, живот скрутило у меня…

И ребята опять в голос засмеялись.

– Это все потому, Пирожок, что ты в одиночку все съел, и нам ничего не принес, – хихикал Миша. – Мы же позаботились о тебе, картошку тебе оставили.

– Да откуда же я знал, что так случится? – возразил Андрей, – у меня желудок крепкий. Но после такого обстоятельства я больше никогда не буду есть с деревьев ничего, – решительно заявил он.

Ребята переглянулись.

– Ну уже нет, друг, – сказал Родион, – мы тут планы наполеоновские строим, а он – не буду.

– Эх, Андрюха, – с осуждающим тоном сказал Родион, – мы на тебя так рассчитывали, а ты… А как же алыча, которую мы должны, – он замялся, – как это там, э-э-э… эспрапировать? – с выражением знатока сказал он.

– Ну ты даешь, – засмеялся Миша, – эспрапировать, – передразнил он Родиона. – Экс-про-при-иро-вать, – по слогам сказал Миша, подмигивая Руслану.

Андрей почувствовал себя неловко перед друзьями.

– Ладно, ради вас я готов пойти на жертвы, – с вызовом посмотрел он на ребят, ожидая шквала похвалы в свой адрес.

Но вопреки его ожиданиям ребята восприняли все как должное, а Миша предложил перейти к основной программе вечера. А именно к планированию процесса экспроприации.

Взяв ветку, которой Руслан выкатывал из костра картофель, он принялся на песке вычерчивать что-то наподобие схемы. Нарисовал прямоугольник, в нем квадрат, а правее квадрата треугольник.

– Это что еще за письмена племени Майя? – обратился Руслан к Мише.

Но Миша не обращал внимания и вычерчивал какие-то параллельные линии. Когда он закончил свои геометрические творения, то призвал всех обратить внимание на данную стратегическую абстракцию.

– Это, – указал он на прямоугольник, – границы участка. Это дом, а вот этот треугольник – дерево. Здесь, – он указал веткой на параллельную стороне забора линию, – переулок, где мы играем. Значит, вход на территорию здесь, – он указал веткой в средину мнимого забора. – Справа и слева дворы других соседей. А с задней стороны участка забор выходит на заброшенный склад, где валяются всякие старые бочки и строительный мусор, – и он обозначил зону разброса мусора овалом. – С этой стороны мы подберемся к забору деда и перелезем в этом месте, – он ткнул веткой в линию, являющуюся забором, с тыльной стороны участка. – От забора до дерева ближайший путь составит, – он слегка задумался, вероятно, делая мысленно сложные расчеты, – примерно… короче, недалеко, – выдал результат своих вычислений Миша.

Руслан поднял глаза от схемы и спросил Мишу:

– Ну это все понятно, а делать-то нам что? Как с собакой быть? Или ты думаешь, что она ничего не услышит или подумает, что это воробьи резвятся? – участливо спросил он.

– Не перебивай, – как можно строже сказал Миша, окончательно войдя в роль генералиссимуса. – Если бы все было так просто, мы давно уже съели бы эту алычу.

– Только при этом помыли бы ее тщательно под краном дома, – пытаясь таким образом предупредить возможную в будущем катастрофу, подметил Андрей.

Не обращая внимания на реплику Андрея, Миша продолжил:

– Вот поэтому мы поступим, как профессиональные разведчики.

– Ух ты! – потирая руки, произнес Родион.

– Когда дед уйдет, – продолжал излагать детали плана Миша, – вернее, уедет на своем велосипеде, останется одна собака, которую нам нужно будет отвлечь. Для этого ты, Родик, возьмешь мяч и будешь пасовать по забору. Собака, как всегда, будет за забором орать, то есть лаять, и не услышит, как мы с другой стороны будем перелазить через забор. А когда мы перелезем, то быстро перебежим к дереву и залезем на него. Соберем алычу, спустимся и также перелезем через забор обратно. И все – алыча наша.

Миша гордо поднял голову и посмотрел на друзей, ожидая одобрения. Но все продолжали смотреть на импровизированную схему и что-то прикидывать в уме. Первым отозвался Руслан.

– В целом план хороший. Но есть пара вопросов, – и он поднял руку, как будто Миша был учителем, а он учеником. И сразу продолжил: – Допустим, собаку мы отвлечем и перелезем, и даже заберемся на дерево. А если ей надоест гавкать, и она начнет бегать по двору и увидит нас. Как же мы тогда слезем с дерева? И потом, где гарантия, что дед не вернется, пока мы будем тырить, то есть экспроприировать, алычу?

Все вопросительно посмотрели на Мишу. Он молчал. Видимо, искал брешь в своем непоколебимом плане.

– Ну, – неуверенно начал он, – надо Родиону сильно бить по забору мячом, бегать перед ним, передразнивать лай собаки. Собака-то невменяемая, обязательно будет бегать и лаять. А что касается возвращения деда, то здесь возможно всякое.

Тут проявил свой недюжинный организаторский талант Андрей. Этому способствовало то, что он жутко не хотел лезть на дерево, во-первых, потому что боялся, во-вторых, не мог лазать хорошо из-за лишнего веса. А в-третьих, ему становилось муторно при упоминании алычи, и что ее нужно будет есть.

– Я предлагаю, – начал Андрей – проследить за дедом. Он же на велосипеде ездит, и у меня есть велик. Когда он поедет, я потихоньку поеду за ним и буду следить. А если он развернется, то я быстро прилечу к вам и предупрежу.

Такая идея спасала план Миши, и он поддержал ее, оставаясь при этом стойко убежденным в безупречности разработанного изначально плана, повлиять на исключительность которого не могут даже небольшие корректировки. С таким предложением согласились и все остальные. Решение было принято. До начала наступления оставалось не более ночи и того периода времени, пока дед не уйдет из дома.

***

В назначенный день партизаны, вооружившись пустыми полиэтиленовыми пакетами, взяв с собой футбольный мяч и велосипед, расположились на бордюре под деревом недалеко от заветного двора и стали ждать ухода деда. От волнения Андрей постоянно грыз арахис, коим запасся на три дня вперед. Его велосипед лежал рядом и был готов в любой момент ретивым конем под управлением умелого наездника понестись по прериям. Руслан перешнуровывал кроссовки, чтобы они плотнее сидели на ноге и не подвели в нужный момент. Это были его счастливые кроссовки, он в них на отлично сдал экзамен по физкультуре в этом учебном году. Родион мычал под нос какую-то мелодию, видимо, продолжал упражняться в гаммах, но вместо инструмента использовал голосовые связки. Миша, чувствовавший на себе весь груз ответственности, ничего не делал и пристально смотрел на калитку.

Мимо ходили люди – знакомые и незнакомые. Каждый неспешно следовал по своим делам, и им не было дела до мальчишек. Подумаешь, сидят себе. А они не просто сидели, они были участниками важной, практически военной операции.

Вот в сторону моря с полотенцами, наброшенными на плечи, с комплектами ласт и масок, громко что-то обсуждая и смеясь, шли несколько мальчишек с соседней улицы. С ними у наших героев было вечное соперничество, потому что страсть как не нравилось, что эти чужаки ходят на море и обратно по их улице, по той территории, которая по праву рождения принадлежит им. А потому никому не позволено тут ходить без разрешения. Пусть идут в обход, если надо. Но кроме взаимного обзывания на расстоянии других боестолкновений не возникало. Тем более что на районе они играли вместе: вместе играли в казаки-разбойники, в футбол улица на улицу и в прочие игры. А в данный момент на демонстративный проход соседских мальчишек особого внимания никто не обратил. Переглянулись, перекинулись парой фраз, и они пошли дальше.

Время шло, а дед как назло никуда не спешил. С момента начала операции прошло уже не менее двух часов, а ее активной фазы все не наступало. В ребятах начинало теплиться разочарование, и появлялось все меньше уверенности в успехе задуманной кампании.

Андрей уже дожевал все свои запасы арахиса и начинал испытывать жажду, часто облизывая губы, отчего его сознание больше занимала проблема поиска источника воды, нежели ответственная миссия под названием «слежка». Руслан, во весь рост растянувшись на газоне с пожухлой травой и закинув руки за голову, ушел в состояние дремоты. Родион достал свой небольшой перочинный нож и, сидя на корточках, бросал его разными способами в очерченный на земле квадрат, стараясь как можно эффектнее поглубже вогнать клинок ножа в землю. А лицо Миши становилось все смурнее и смурнее, но он продолжал наблюдать.

Однако, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. А поскольку наши ребята в некотором роде искали справедливости, такой шанс им представился. Ненавистная калитка отворилась и из нее показалось колесо велосипеда, затем часть рамы и наконец весь велосипед, толкаемый дедом. Прислонив велосипед к забору, он развернулся к калитке, запер ее на ключ, а после оседлал велосипед и направился в противоположную от мальчишек сторону. Ему вдогонку пролаяла известная своей нехорошей репутацией собака, но быстро утихла. И вот режим ожидания переключился на режим активных действий, предусмотренных планом операции.

– Давай, Андрюха! – скомандовал Миша. – Гони за дедом, а мы с Русиком помчим на другую сторону, а ты, Родион, готовься отвлекать собаку.

Потерянный в своих мыслях Андрей суетливо начал поднимать лежавший рядом велосипед и также суетливо начал бежать в ту сторону, куда поехал дед, при этом толкать велосипед рядом с собой.

– Дурень! – крикнул Родион. – Сядь на велосипед, чего ты бежишь?!

Андрей остановился, замерев на пару секунд и посмотрев на Родиона. Потом хлопнул ладонью себя по лбу, словно открытие сделал, и вскочил на велосипед. Но слежка не терпит суеты, а потому неряшливо запрыгнув на седло, отяжелевший от трех пачек съеденного арахиса, Андрей в спешке не совладал с равновесием и всем своим весом рухнулся на землю, потянув за собой железного коня. Сказать откровенно, в определенный момент операция была поставлена под угрозу. Но сколь плохо иметь лишний вес, столь для данной ситуации хорошо было то, что излишняя прослойка жира Пирожка смягчила удар. Было не столько больно, сколько обидно… Положительным моментом было и то, что велосипед упал на Андрея, а не наоборот. В противном случае с большой долей вероятности по велосипеду нужно было бы справлять панихиду. Следует отдать должное объекту земного притяжения в лице Андрея: он быстро встал, поднял велосипед, сел на него и умчался выполнять стоящую перед ним боевую задачу.

Как только Миша и Руслан бегом направились на место своего десантирования, Родион, то ли от радости, то ли от волнения, так зарядил по мячу, что тот подлетел выше кроны акации, под которой до этого было лежбище юных партизан, затем, направившись по баллистической траектории вниз, звонким шлепком ударился о землю недалеко от вражеского забора и с таким же резким отскоком… перелетел через забор и обрушился на ту самую собачку, которая по условиям операции должна быть деморализована действиями Родиона.

Вероятно, от неожиданности и от высшей степени хамства, проявленного со стороны неведомых ей существ, собака закатила такую истошную тираду из лая и, ощущая себя полноправной хозяйкой положения, поджав огрызок, выполнявший функцию хвоста… дала стремительного деру на другую сторону двора, где и должны были происходить основные события операции по продразверстке.

Осознавая масштаб проблемы, боясь быть заклейменным позором и всеобщим презрением, Родион начал быстро пытаться сообразить, как поступить в сложившейся ситуации. Подпрыгивая, он пытался увидеть, где находится эта злосчастная собака, но низкий рост и высокий забор ему этого сделать не позволили. Тогда он снял босоножек с ноги и начал колотить им по забору и звать собаку, осыпая ее проклятьями и бегая туда-сюда вдоль забора. Но все было тщетно. Собака, подвергнувшись столь беспринципному и унизительному нападению, заняла глухую оборону под поленьями, сложенными на задней части двора. Так было ей спокойнее и чуть менее страшно. И эта ситуация могла обернуться крахом для основной ударной группы, состоящей из Миши и Руслана. Предвидя не очень радужную перспективу, Родион зачем-то помчался в сторону дома.

***

Тем временем Миша и Руслан проникли на территорию заброшенного склада, граничащего с тыльной стороной забора деда. Там, как и ожидалось, вразброс валялись ржавые металлические бочки из-под каких-то жидкостей, старые доски, битая кафельная плитка и еще какой-то хлам. Подойдя к одной из бочек, ребята стали ее подкатывать аккуратно к забору, чтобы использовать как подставку и легко дотянуться до кромки забора.

– Что-то не слышно лая собаки, – настороженно сказал Миша, первым залезая на бочку и прислушиваясь.

– Верно, не слышно – подтвердил Руслан, с недоумением посмотрев снизу на Мишу.

Миша слез с бочки и обратился к Руслану:

– Надо узнать, что случилось. Сгоняй к Аккордеону, а я пока еще раз тут осмотрюсь.

– Ладно, – отреагировал Руслан и побежал выполнять ответственное поручение.

Тем временем Миша, преисполненный желанием во что бы то ни стало исполнить священную миссию, решил начать самостоятельное продвижение к цели, полагая, что с секунды на секунду ребята увлекут собаку актом футбольного экзерсиса. Оттолкнувшись от бочки, он подпрыгнул, вытянул руки и кончиками пальцев рук схватился за кромку забора. Бочка от толчка ног при этом откатилась от забора. Повисев пару секунд на пальцах, Миша начал искать какой-либо выступ или углубление в заборе (благо он был из ракушечника), что ему вскоре удалось. Зафиксировав носок кроссовка в углублении забора, он подобно скалолазу стал подталкивать себя кверху, после чего смог увереннее схватиться сначала одной ладонью, а потом обеими ладонями за кромку забора и подтянуться на руках, закинув при этом ногу на забор. Физическая подготовка его не подвела, и вот Миша уже на правах победителя занял свой пьедестал, то есть забор.

С забора открывался вид на придомовую территорию и заднюю сторону дома. У забора, правее от Миши, были навалены дрова (наверное, их использовал дед для растопки печи зимой), накрытые не то брезентом, не то клеенкой. Лежали какие-то железяки, посажены несколько кустов роз. А вот слева, между боковым забором и домом, росло то самое алычовое дерево, которое поигрывало зелеными листьями и потрясывало алычой, как детской погремушкой. Под ним россыпью лежали опавшие ягоды алычи и листва. До мечты было подать рукой.

***

Конечно, иметь велосипед и быть хорошим велосипедистом не одно и то же. Особенно если в тебе плотный завтрак, приправленный знатным количеством питательного арахиса. Да еще жажда. Поэтому Андрею в этот момент было очень нелегко крутить педали и думать о деле, когда перед тобой маячит образ холодного родника ну или запотевшей охлажденной газировки. Все эти мысли создавали легкую пелену мечтательности, отрывающей преследователя от реальности. А реальность была такова, что деду были абсолютно не интересны желания Андрея, и потому он ехал целенаправленно и достаточно быстро в непонятно каком направлении.

А значит, и Андрею приходилось возвращать себя в мир реальных дел, и он возвращался, бурча себе под нос мантру: «вот закончу следить, приду домой открою холодильник, а там холодный квас, который вчера поставила охлаждаться бабушка. И буду пить, пить, пить и…». И он увидел бочку с квасом, таким золотистым и вкусным, который наливала тетенька в белом халате дяденьке в красной футболке. И он одним глотком опустошал бокал, вытирая тыльной стороной ладони образовавшиеся над верхней губой усы из квасной пены, щелкая языком и удовлетворенно улыбаясь.

И так манила Андрея эта гастрономическая картина, что он не мог оторвать взгляд от нее, и в самый момент, когда взгляд его продолжал быть устремленным в сторону счастливого усача, на его славном пути откуда-то возник фонарный столб. И, конечно, случилось то, что определяется сюжетной линией драматической истории: удар, лязг металла рамы велосипеда, падение велосипедиста, ссадина на колене и локте, согнутое колесо и… скрывшийся от преследования дед.

***

– Да где же он? – ворчал Родион, шаря в сарае отца, находящемся во дворе дома, в поисках мяча, который, как ему казалось, должен был непременно быть здесь.

Но мяч находиться и не думал, тем более что еще год назад, когда отец Родиона наводил масштабную уборку в сарае, мяч, в силу его непредставительного вида был торжественно отправлен в мусорку вместе с другими отслужившими свою службу вещами, занимавшими и так ограниченное место. После безуспешного поиска мяча, который по задумке Родиона должен стать заменой того, который вверг в нечеловеческий, а точнее в несобачий ужас собаку соседа, он, измазанный пылью и еще непонятно чем, вылетел во двор и пытался сообразить, как же ему поступить в ситуации, требующей скорейшего исправления такого позорного промаха.

И в момент поиска сокровенного ответа он увидел ленно развалившуюся на старом пне и прибывающую в дремотной неге уличную кошку. Тут-то в голове Родиона созрел очень даже нетипичный, но, как ему казалось, действенный план. Он со скоростью звука забежал домой, на ходу пытаясь скинуть босоножки, поддевая носком правого левый, а тут еще этот палас, при входе вечно сминающийся. Поэтому, скинув одну босоножку, не желая терять ни секунды, на одной босой ноге он поскакал в сторону кухни. Его мама стояла, прислонившись к дверному проему, что-то помешивала в кастрюле и с улыбкой наблюдала за манипуляциями сына.

– Что, сынок, в туалет? – заботливо спросила она.

– Нет, – спешно отозвался Родион, продолжая изображать одноногого кенгуру, – в холодильник!

Отворив дверцу холодильника, Родион несколько секунд внимательно изучал его содержимое.

– Ма-а-ам! – крикнул он. – А где сосиски?!

– На нижней полке, – подходя к Родиону, сказала мама. – Ты что, проголодался так сильно, что даже не в состоянии разуться и сесть за стол? – с удивлением на лице спросила мама. – Иди умойся, а я тебя накормлю.

– Мне некогда, – резко выпалил Родион, шаря по нижней полке холодильника.

Обнаружив связку сосисок, он потянул одну из них, но за ней потянулись остальные, образовав сосисочную гирлянду. Не желая тратить драгоценное время, он откусил от первой сосиски внушительный кусок и, держа его во рту, помчался на выход. Пробегая мимо мамы, он крикнул: «Пока, мам!», но, поскольку рот был занят куском сосиски, то получилось что-то вроде «макака»!

– Дожились, – сказала мама. – Я еще и макака, – и она улыбнулась.

Тем временем Родион, держа на вытянутой руке огрызок сосиски, медленно приближался к лежавшей на пне кошке.

– Кис-кис-кис, – шептал юный охотник, – съешь сосисочку, кисочка. Кошка, раздираемая желанием отведать то, что источало очень вкусный запах, и одновременно тем, чтобы дать деру подальше от этого жуткого прямоходящего существа, продолжала оставаться в смятении. Родион медленно приближался с небольшими остановками, чтобы не спугнуть кошку. Хоть и говорят, что кошки мудрые и все такое, но чувство голода притупляет инстинкт самосохранения, и кошка поддалась на провокацию, угодив в ловушку. Вернее, в руки Родиона. В тот момент, когда кошка потянулась за сосиской и уже буквально вонзила в нее свои зубки, Родион схватил кошку и прижал ее к футболке. Трепыхания испуганной кошки были тщетными, потому как силы были не равны, правда когтем отметину кошка Родиону все же оставила на руке. Родион помчался к забору.

***

С грустной физиономией рассматривая покалеченный велосипед, Андрей мысленно корил себя за свой обжорский характер и слабую стойкость ко всему съестному. И выпиваемому.

– Гадский столб, – потирая садненный локоть, ворчал он, понимая, что дома ему влетит за велосипед. – И еще этот мужик с квасом, – продолжал разоряться подранок, – не мог дома чай попить, стоит тут, дразнит людей ни в чем неповинных, – переложил он всю ответственность за произошедшее на незнакомого ему дядьку. – И дед этот, тоже мне гонщик, – не успокаивался он, – куда несется?! Старый, а туда же, подождать не мог, что ли?!

Назначив всех и вся виновниками произошедшего события, Андрей, подняв остатки велосипеда и взгромоздив их на спину, тяжело дыша побрел в сторону дома.

***

Прибежав к месту, где Родион должен был проводить отвлекающие маневры, Руслан его не застал. На всякий случай он пробежал весь переулок, позаглядывал за кусты и деревья, но и там Родиона не оказалось.

– Да где же этот Аккордеон?! – недоумевал Руслан.

Тогда он вновь подбежал к забору и на всякий случай крикнул:

– Родион!

Но за забором была тишина. И Руслан для точности эксперимента развернулся спиной к забору и лягнул ногой калитку. Удивительно, но на грохот от удара не среагировала даже собака, для которой подобные звуки были вызовом к началу обороны вверенной для охраны территории. После неудачного поиска друга Руслан решил вернуться к Мише и рассказать об этом.