Kitabı oku: «Мы, кто катит этот мир», sayfa 5
Глава 6
Вот и свершилось – заметно похолодало. Весенний туман взялся за туманное свое дело. Неимоверно густая насыщенно-мрачная дымка потихоньку скрывала городок, угрожая погрузить его во мрак еще более беспросветный, чем тьма безлунной ночи. Где-то там за белесой пеленой провалилось за горизонт холодное солнце. Погасли его последние лучи, позволяя неумолимо расползающейся по земле влажности властвовать безраздельно.
С наступлением вечера собралось воедино все то, что он ненавидел больше всего на свете: туман в воздухе, чавкающая слякоть под ногами, сырость, дополненная леденящим холодом. Да, как-то совсем уж некстати пришло похолодание, того и гляди часик-другой пройдет и обычное хоть и весьма существенное снижение температуры обернется настоящими заморозками, дополнит картину отвратительных звуков хрустом корочки льда под ногами. Вот как можно любить весну?!
Он медленно покачал головой, прекрасно понимая, что ничего изменить не в силах. Отошел от окна, у которого простоял не менее получаса, растерянно огляделся, мрачно взглянул на часы. Отвратительное чувство, до чего же легко порой поверить в то, что ты что-то потерял, что-то важное, нужное и дорогое!
Она. Он отвернулся от красноречивого циферблата, непроизвольно встретился взглядом со своим отражением в зеркале. Всмотрелся – стало только хуже. Он увидел то, что ничуть не радовало, напротив, добивало остатки настроения. Смесь отвратительных чувств на собственном лице: сомнения, тревога, страх. Более всего страх, страх за нее. Он нервничал, он волновался, ведь время шло, она же до сих пор не вернулась! Нет, не то, чтобы уже слишком поздно, но все-таки…
Противный писк телефона заставил его вздрогнуть и растерянно оглядеться. Пришлось признаться себе в том, что в последнее время он стал жутко рассеянным. Нет, такое и раньше бывало, то тот же телефон искал, то часами переворачивал квартиру вверх дном в поисках пульта от телевизора, но в последние дни подобные случаи перестали быть редкостью, более того, в этом просматривалась система. Слишком уж часто он что-то ищет, похоже, склероз развивается…
Свет, пробивающийся из щели между подушками дивана, напомнил о том, как утром он забросил телефон после очередного неприятного разговора. Странное дело, но он помнил о разговоре, как о сбывшемся событии, но не мог вспомнить, ни с кем говорил, ни о чем. Что это? Еще один намек на вероломно подкрадывающуюся старость или что-то иное?
На экране призывно подмигивал конвертик. Электронная почта. Письмо. Адрес отправителя ни о чем ему не говорил, но вполне вероятно это от нее. Да, так и есть…
– Тема письма: «Часть первая», – вслух и по слогам прочел он. Чуточку поразмыслил и нерешительно ткнул пальцем в экран.
Телефон задумался, подмигнул белым прямоугольником яркого света. На мгновение показалось, что это и все, что больше ничего не будет, но нет, открылся файл. Внутри машинописный текст, набранный трудночитаемым мелким шрифтом. Дополняя или иллюстрируя написанное, то тут, то там мелькали сложные формулы.
– Вот только этого мне и не хватало. Химия, молекулы! Ага, что еще нужно, чтобы приятно и с пользой провести время, скоротать вечерок.
Он добросовестно пролистал длинный текст до самого конца, заставил себя прочесть несколько абзацев, лишний раз убедился в том, что ничего в замысловатых нагромождениях букв, цифр и черточек не понимает. А раз так, то нечего делать умный вид…
– Нет, ну тут же все ясно! Она нашла какую-то важную информацию, сейчас с ней работает. Кроме того, так, на всякий случай, отправила копию мне, – вслух размышлял он, глядя мимо телефона. – Логично? Логично. И еще, это сообщение должно означать, что она занята и вернется нескоро. Мол, не жди и все такое. Как бы тоже вписывается в рамки разумного? В общем-то, да. Значит, все правильно, все сходится, но как-то чуточку тоскливо. Ладно, буду ждать!
Он сварил себе кофе и снова устроился на диване. Долго вдавливал кнопки на пульте, ни капельки не веря в то, что по телевизору покажут что-то стоящее. Бросил это дело. Взялся за телефон, повертел его в руках, размышляя, куда бы положить столь полезный предмет, да так, чтобы в следующий раз быстрее найти. Придумать не успел, зловредный аппарат снова начал пищать.
– Тема письма: «Часть вторая», – озвучил он новое сообщение. – Это уже интереснее, тут какое-то видео. Люблю кино, сейчас мы его и посмотрим…
Совершенно черный экран. Единственным свидетельством того, что телефон не выключился, был звук. Стук. Громкий, навязчивый. Казалось, кто-то колотит чем-то металлическим по трубам. Старается тот, неизвестный, отбивает ритм, просто не человек, а метроном.
Темнота на экране заметно поредела. Похоже, человек с камерой приближался к источнику света, тусклому, неяркому. Картинка медленно менялась. Серость приходила на смену черноте, плавно, неторопливо.
– До чего же занимательная видеозапись! Просто-таки шедевр кинематографа, вроде ничего не видно, но как-то манит, завораживает… – проворчал он, внимательно глядя в серый прямоугольник экрана. – Стоп! Что это было?
Он подскочил и выронил телефон. Возможно, то лишь видимость, плод воображения, растревоженного коротким роликом, но в самом конце записи серость вспыхнула ярким светом. Вспышка осветила помещение, голые бетонные стены, трубы, наверняка те самые, по которым били чем-то железным и еще кое-что. Интригующее и пугающее одновременно.
Вторая попытка. Медленно, практически по кадрам воспроизводилась видеозапись. Временная шкала смещалась в сторону финиша, файл заканчивался, еще буквально несколько мгновений… вспышка…
Последние секунды короткого видео. Под стеной, подняв руки вверх, стоит девушка. Сомнений не было, да и быть не могло, это она! На ее руках наручники. Через трубу переброшена, соединяющая врезавшиеся в запястья кольца, цепочка. Свет лампы отражается в глазах исполненных подлинного ужаса, а рядом, тусклая и размытая, покачивается тень человека, худого и высокого, тот что-то держит в руках, то ли камеру, то ли камень, более того, замахнулся, намереваясь ударить…
Он метнулся в прихожую, налетел на запертую дверь, отскочил от нее, как волна, что разбилась о прибрежную скалу. Бросился обратно в комнату, схватил телефон. Открыл список контактов, набрал ее номер, выслушал сообщение о том, что абонент не может подойти, растерянно огляделся, упал на диван, закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
– Так, первым делом надо взять себя в руки. От бесцельных метаний пользы точно не будет, – пробормотал он. – Что мы имеем? Ее схватили. Это понятно. Где ее держат? Пока не знаю. Скорее всего, на территории завода, вот только где именно? Это правильный вопрос, осталось только задать его правильному человеку…
Отрешенный взгляд потухших глаз бармена устремился куда-то в неизвестность. Удивительно мутный взгляд. Казалось, туман, без устали поглощающий все вокруг, забрался в помещение питейного заведения, просочился в черепную коробку главного в нем человека, разросся в ней, заклубился.
Не услышав ответа на свой вопрос, он снова поднял руку, убедился в том, что стеклянные глаза сфокусировались на собранных в кулак пальцах, замахнулся, но бить не стал – противно. Совсем уж некстати вспомнилось, что бармен был одним из весьма ограниченного числа людей, с которыми он регулярно общался, иногда даже откровенничал, в разумных, конечно, пределах. В общем, как на это ни смотри, но пусть даже с огромной натяжкой, бармена можно было считать другом. Товарищем, как минимум. Кто же так с друзьями-товарищами поступает?
– Слушай, может, прекратим? Вот какой во всем этом смысл? – он демонстративно посмотрел на кровь, стекающую с костяшек. – Мы ведь не первый день знакомы, более того, уверен, ты много чего обо мне знаешь, возможно, больше чем я сам. Как минимум, знаешь, на что я способен. Так почему бы нам просто не поговорить, по-дружески?
На несколько секунд глаза бармена обрели осмысленное выражение, в них появился блеск, они внимательно осмотрели потенциального собеседника, несколько раз мигнули. Живые глаза совершенно не гармонировали с избитым лицом, дико смотрелись они в окружении разрастающихся синяков. Стеклянными они должны быть, не должно быть в них ни искры разума.
– Ладно, как знаешь, – он снова замахнулся, но опять раздумал, бить не стал.
Поднялся. Прошел в подсобку. Внимательно изучил ассортимент алкоголя на полках, заглянул в ящики со спиртным, что лежали на полу, открыл один, другой. Прошел дальше. Пнул ногой картонную коробку без каких-либо обозначений, в ней что-то противно захлюпало. Присел, разорвал упаковку, довольно хмыкнул. Внутри находились четыре пластиковые емкости, на каждой из которых красовалась этикетка, бледная и размытая. «Водка настоящая» приклеено к каждой полиэтиленовой емкости. В то, что это водка, еще можно было поверить, но утверждать, что она настоящая, это перебор!
– Я так понимаю – на трезвую голову ты говорить не желаешь? – крикнул он в зал. – Ладно, уважаю твое решение. Значит, сделаем по-другому, мы с тобой выпьем, как старые добрые друзья, а уже после поговорим по душам. Согласен?
Ответа не последовало, но его это ничуть не расстроило, он наклонился, извлек из коробки одну из бутылей, поднял ее, взболтал. Укоризненно покачал головой, глядя на взвесь, поднявшуюся со дна, сизую и густую, как весенний туман. Протянул руку, взял самый большой стакан из тех, что стояли на полке, вернулся в зал.
Выйдя из-за стойки, встретился взглядом с барменом. Тот смотрел с неприкрытой ненавистью, разбитые губы вздрагивали не иначе как в высшей степени негодования. Мгновение и выражение украшенного свежими синяками и ссадинами лица кардинально изменилось. Взгляд застыл на пластиковой таре с подозрительной жидкостью. Ушла ненависть, ее место занял страх, плавно переходящий в самый настоящий ужас.
Он не спешил, напротив, остановился у стойки, позволив полному спектру эмоций пробежать по лицу избитого бармена. Шагнул вперед, схватил за угол ближайший столик и потянул за собой. Деревянные ножки противно скрипели, внося свои нотки в унылую атмосферу безлюдного заведения.
Столик остановился, звуки, порожденные трением дерева о кафельный пол, затихли. Время начинать…
Он рывком поднял бармена, усадил на стул, поставил на край стола стакан, налил в него жидкость из пластиковой тары. Кивнул. Тот пробормотал что-то и попытался отодвинуться.
– Нет, так не пойдет! Мы ведь договорились выпить, значит, будем пить! – он подошел ближе, схватил пальцами бармена за подбородок, с силой сжал. Другой рукой взял стакан, влил большую часть содержимого в глотку вяло сопротивляющемуся «главному по разливу», тот поперхнулся, закашлялся. – Хорошо. Первая, так сказать, пошла…
Некоторое время бармен лишь тихо икал и глазами, что вновь остекленели, смотрел в пустоту. Он же ждал. Минута, другая, похоже, ему надоело…
– Я скажу… – булькающий голос заглушил булькающий звук, с которым новая порция отравы выливалась в стакан. – Там, в подсобке, в моем халате бумажка, на ней карта…
– Совсем другое дело, одного не пойму, вот зачем надо было до этого доводить?! – он вернулся с листиком, сложенным несколько раз. Развернул – схема каких-то коммуникаций, шахта лифта, лестница. – Это все на заводе? Отвечай!
Казалось, бармен вот-вот потеряет сознание. Неподвижные глаза с расширенными зрачками мутнели, как осадок в бутыли с суррогатом, тело медленно оседало, еще немного и стул перевернется, сбросит…
– Где это? Где она?
– Завод. Посреди двора вход, там все есть… – скорее догадался, чем расслышал он перед тем, как тело бармена с грохотом свалилось на пол, попутно завалив несколько стульев.
Побороть отвратительные ощущения не удавалось, не могла даже большая порция водки, нормальной, не той, что из пластика. Пожалуй, можно было повторить, рассчитывая, что вторая поднимет настроение, но это не тот случай, когда следовало напиваться.
Он взглянул на распростертое тело, повернулся, вышел из зала, зашел за стойку гардероба, снял с плечиков аккуратно развешенный ним же самим плащ, подошел к зеркалу. На мгновение шевельнулась прозаичная мысль, возник вопрос: «А где все? Или хотя бы кто-нибудь». И вправду странно, поздний вечер, не очень-то популярное заведение, но все-таки, в определенных, так сказать, кругах… и никого. Более того, нет даже персонала. Вот старик гардеробщик и тот куда-то исчез. Один бармен, но хорошо, хоть тот остался.
Сквозь щель в приоткрытых дверях из зала выплыл протяжный мычащий звук, похоже, отголоски песни, тоскливой и печальной. Он покачал головой в раздумье, затем вернулся к гардеробной стойке, наклонился, пошарил под ней, достал телефон. Набрал номер неотложки, все-таки, пусть и нехотя, но бармен ему помог, за добро полагается платить добром.
Глава 7
Да, он действительно расслабился в последнее время, изрядно подрастерял навыки и умения. Ладно, с трудом осилил подъем по лестнице, ладно следить разучился, это куда ни шло, но чтоб более получаса искать свой тайник у себя же в квартире, это уже чересчур!
Тем не менее, все так и было. Бормоча что-то невнятное, он ползал по полу, простукивая одну за другой плитки паркета. Некоторые выстукивал по несколько раз, другие ни разу. Изредка, как ему казалось, слышал подозрительный звук, тыкал в дощечку ножом, пытался подковырнуть крышку тайника, но все безрезультатно. От этого ним овладевало раздражение, хотелось разнести гостиную со всеми скрытыми под полом секретными нишами, еще бы, ведь она там, одна, ей нужна помощь, а он что делает? Ползает по полу!
Он так увлекся самобичеванием, что когда одна плитка просто посреди комнаты подпрыгнула после того как он на нее надавил, даже вскрикнул от радости, правда, приглушенно.
Вслед за первой планкой вынуты еще две. Открылся тайник, небольшое отделенное дощечками пространство между параллельными брусьями. Заглянул внутрь – хлопья грязной паутины, толстый слой пыли, кисловатый запах плесени, да, давненько не было серьезного дела!
Запустил внутрь руку, нашарил металлический ящичек, который использовал в качестве сейфа, отодвинул в сторону, сунул руку глубже. Пыль, обрадованная возможностью полетать, веселым хороводом выплыла наружу.
Пальцы схватили мягкий сверток, отвратительно липкий, как и все внутри покрытый толстым слоем многолетней грязи. Тщательно ощупали, стало понятно – это именно то, что нужно. Хорошая новость, даже настроение заметно улучшилось. Еще мгновение и из-под пола извлечена пропитанная маслом ткань, сквозь которую отчетливо проглядывали на удивление привлекательные очертания оружия.
Развернул. На свет показался пистолет, родной брат того, что спрятан в тумбочке в прихожей, четыре обоймы, патроны насыпью и два омерзительных на вид, но очень даже полезных в хозяйстве любого толкового шпиона глушителя. Запах ружейного масла, смешанный с пылью не мог вылиться ни во что сколько-нибудь полезное. Он чихнул, громко, от всей души…
Почти сразу, будто так и было задумано, со стороны прихожей послышались звуки. Металлические, приглушенные, но очень уж отчетливые. Их источник находился у двери, точнее, с наружной ее стороны.
Внезапно изменившаяся ситуация заставила напрячься. Он замер, заставив замолчать такое гулкое, такое беспокойное сердце. Помогло. Звуки стали громче, четче, понятнее. Средь нахлынувшей тишины прозвучал легкий скрежет, с ним характерное позвякивание. Фоновым шумом на все это накладывались приглушенные голоса, слов не разобрать, но если судить по интонации – ругательства.
В тот же миг за дело взялось воображение. Не особо стараясь, оно выдало причину шума, нарисовало картину того, что происходило там, у входа в квартиру. Что тут думать, кто-то пытается отпереть дверь. Его дверь! Кто-то у кого достаточно усидчивости, но не хватает опыта, ковыряет в замке отмычкой, а другой пытается ему помочь, своеобразно, советами.
Отчетливый щелчок. Механизм массивного, как утверждал продавец, английского, неподдающегося никаким способам взлома, замка провернулся. «Не такие они и неопытные!» – промелькнула логичная мысль, ее подтвердил второй щелчок. Замок сдался. Следом прозвучал лязг (глухой и как бы холодный) отодвигаемой щеколды. Далее тишина, полная, абсолютная.
Он почувствовал особый азарт, острое чувство, которое может испытать разве что охотник на хищника, человек суровой профессии, прекрасно понимающий, что в любой момент и сам может стать дичью. Непередаваемые ощущения, бодрящие и успокаивающие одновременно. Давненько у него такого не было!
Спокойно, будто ничего не происходит, он вынул обойму, убедился в том, что патроны на месте, вернул ее обратно, привычным движением снял с предохранителя, оттянул затвор. Поднялся. Двигаясь боком, стараясь ступать беззвучно, направился в прихожую. Несколько шагов и он на месте. Замер в углу, глаза, не мигая, уставились на полоску света, вливающегося в квартиру через щель (неужели лампочку на лестничной площадке вкрутили?).
Глаза контролировали ситуацию, руки же машинально навинчивали глушитель. Порядок, оружие готово. Шаг другой и он у входа, остановился, поднял пистолет, прицелился, выдохнул, готовый в любой момент выстрелить.
Полотно двери слегка качнулось. Звякнула, натянувшись, цепочка, послышалась возня с другой стороны, наверняка вот-вот в щель протиснут кусачки, а то и вовсе гидравлические ножницы, уберут последнее препятствие, в помещение ворвутся неизвестные и тогда…
Время шло, но ничего не происходило. Он ждал. Прислушивался, но ничего не слышал. Причем не только ничего подозрительного, а и вовсе ничего.
Вот и оно – звук. Шаги. Неспешные, шаркающие. Он напрягся, прицелился, палец мягко коснулся спускового крючка, сердце застыло, стараясь не создавать излишнего шума.
– Эй, хозяева! Кто-нибудь дома? – прозвучало в абсолютной тишине. Хриплый голос, женщина, да еще и в возрасте. – А у вас не заперто!
Дверь качнулась, закрылась, снова приоткрылась. Новая порция старушечьего бормотанья, за ним стук, тихий, неуверенный. Он подошел ближе. Прижался к стене, держа оружие наготове. Вытянул шею, вгляделся в глазок. За тонкой преградой покачивалась человеческая фигура – женщина, облаченная в халат отвратительного сиренево-фиолетового цвета, из-под которого проглядывали темные мужские брюки. Довершали портрет короткие жидкие седые волосы и очки в роговой оправе (наверняка им лет не меньше, чем хозяйке). Знакомый облик – соседка с нижнего этажа. Удручающе-любознательная особа…
– Да, внимательная вы наша, я знаю! – крикнул он, безрезультатно пытаясь засунуть пистолет в задний карман брюк, тяжелое оружие так и норовило вывалиться. – Я на минутку забежал, потому и не стал закрываться.
– Вот и хорошо, но все равно вы будьте бдительнее, в наше время осторожность – далеко не последнее дело. Вломятся чего доброго, обворуют, оно вам нужно!
– Не вломятся, у меня цепочка…
– Эта цепочка меня остановит, вас, других приличных людей. Тот же, кто захочет поживиться, легко с ней справится, – дверь качнулась, цепь с легким перезвоном натянулась, старушка прижалась к образовавшейся щели, похоже, она искренне жалела, что человеческий глаз не может выбраться из глазницы и запрыгнуть в чужую квартиру. – Это хорошо, что у вас все в порядке. Слушайте, а где ваша очаровательная подруга? Вы с ней такая пара!
– Занята она, – он заметно помрачнел.
– Понятно, – из-за двери послышался шелест бумаги, добавляя нервозности, заставляя напрячься. – Слушайте, тут вам кто-то записку жвачкой прилепил, не могу прочитать, что на ней написано. Свет ужасный, а почерк…
Он перестал заталкивать пистолет в карман, бросил его на коврик, оттолкнул ногой, сорвал цепочку, распахнул дверь, выскочил на площадку. Увидел соседку, которая с горящими от любопытства глазами всматривалась в листик бумаги и неспешно отходила к лестнице. Догнал. Тронул за плечо. Старушка вздрогнула, скорчила недовольную мину и нехотя отдала свою добычу.
– Знаете, сколько живу на свете, а такого отвратительного почерка не встречала, – потухшие глаза мрачно посмотрели на него, переключились на приоткрытую дверь, снова на него. По всему видно – старушку просто распирало от любопытства. С чего бы это? – Значит, вы говорите, у вас все нормально?
– Да, конечно, спасибо огромное вам за заботу…
– Это очень даже здорово, а что в записке, что пишут? Новости-то хоть хорошие? – соседка ступила шаг в направлении открытой двери его квартиры, но заметив недовольный взгляд, нехотя попятилась обратно к лестнице. Взялась рукой за перила, обернулась. – Ладно, если буду нужна – я у себя. Не сплю, сами понимаете, возраст, бессонница, все такое…
Он кивнул и исчез в квартире, громко захлопнув за собой дверь…
– И даже если ничего не будет нужно, вы не стесняйтесь… – окончание фразы растворилось в пустоте лестничной площадки.
Он быстро запер за собой дверь, набросил цепочку, подошел ближе к свету. Внимательно посмотрел на «отбитую» у старушки записку и непроизвольно пожал плечами. Так сказать, а стоило ли? В его руках был самый обычный лист бумаги в клетку, вырванный, что называется, «с мясом». Страница густо исписана неразборчивым мелким корявым, скорее всего, детским почерком. Ученическая тетрадь? Вне всяких сомнений. Обилие формул подтверждало правильность направления мысли – это конспект, да еще и по химии.
Плечи снова синхронно поползли вверх. Как-то так сложилось, что в последнее время именно этот жест стал его любимым и единственным упражнением в плане физкультуры. Но ведь оно и понятно, смотри, не смотри, думай, не думай, а получается, что ему на дверь прилепили листик из школьной тетради. Бессмыслица! Зачем?
Исключительно из любопытства он перевернул страничку…
– Вот, ну это же другое дело! – там был чертеж, не менее корявый, сделанный если не детской рукой, то взрослым человеком с интеллектом ребенка. Крайне примитивный рисунок – маленький квадрат, внутри большого прямоугольника. Похоже, двор, посреди которого расположилось небольшое строение, еще и обведенное красным карандашом. Вокруг по периметру несколько кружочков, под одним из них написано «освещение». Меж двух пометок, обозначавших, как легко догадаться, фонарные столбы, черным, проведена пунктирная линия, конец которой превращался в стрелку и упирался в стену маленького квадрата. – Похоже, зря я бармена «мариновал», надо было просто подождать и инструкцию к западне мне бы на дом доставили, правда, так я раздобыл еще и план внутренних помещений.
Постепенно все становилось на свои места. Там, на другом конце города, за высокой оградой завода подготовили ловушку, капкан на него. Сделали все возможное, лишь бы он не задерживался, снабдили всей необходимой информацией, даже маршрут проложили, чтоб не заблудился. Что тут скажешь? Правильно, надо просто идти! Не подводить же тех, пока неизвестных.
Надо идти, надо! Он набросил плащ на плечи как одежду горцев – бурку. Извлек из тумбочки «будничный» пистолет, накрутил и на него глушитель, вынул обойму, осмотрел, кивнул, вставил обратно. Наклонился, поднял с пола точную его копию, извлеченную из тайника. Две руки – два пистолета. Подошел к зеркалу, взглянул на себя. Порядок. Удобная позиция, случись что – он готов отстреливаться, плюс – раньше времени оружие не увидят.
Звонкий щелчок, спрятанного внутри двери механизма замка сообщил о том, что дверь заперта. Оставлять маячок он не стал, времени не было, да и толку от него, как оказалось…
За дверью квартиры этажом ниже слышалось отчетливое поскрипывание. Старый стул скрипит, да точно! Все понятно – это чрезмерно любознательная старушка. «Любит часами сидеть у дверей и подглядывать в глазок. Все видит старушенция, все знает! Нет, но подумать только, какое должно быть у человека терпение, чтоб часами смотреть на пустую лестничную площадку в надеже высмотреть что-нибудь интересное! Правда, сейчас самое время, лифт не работает, больше народу ходит, – его губы сами собой расплылись в улыбке. Он коротко кивнул. Это своего рода дань уважения, все-таки они с соседкой в некотором смысле коллеги! – А еще мне всегда было интересно, почему в ее двери глазок установлен всего в метре от пола? Как такое получилось? Полотно вверх ногами прикрутили, или так все и было задумано, для удобства, так сказать, наблюдения? Ага, из сидячего положения… Вопрос».
Промелькнула шальная мысль, захотелось что-то сделать, учудить что-то этакое, чтобы соседка надолго запомнила, но нет, это будет, но в следующий раз. Сейчас главное дело, оно на первом месте.
Двор. Припаркованная у самого подъезда машина. Тишина, но тишина часто обманчива! Стараясь не входить в овал жиденького света, создаваемого несколькими мутными покачивающимися даже в безветрие фонарями, он подошел к своему авто. Медленно обошел вокруг. Прислушался. Никого. Снял плащ, бросил на капот, туда же последовал один из пистолетов, второй в руке. Лег на грязный асфальт, осмотрел днище. Тот же час выплыл из недр памяти давний инцидент, схожая ситуация: ночь, унылое спокойствие, подмигивающий светодиод в районе топливного бака, предвестник мгновенной смерти. Сразу же закралось сомнение в подлинности воспоминания, но это ладно…
Все спокойно, тем не менее, надо было спешить. Он резко выпрямился, подхватил плащ, пистолет, запрыгнул в салон, включил зажигание. Густо заставленный машинами жильцов двор остался позади…
Туман становился гуще, туман становился плотнее. Окутали серые хлопья мчавшееся авто, погасили ходовые огни, скрыли силуэты ночных домов. Казалось, нет вокруг ничего, вообще ничего, кроме одного единственного, романтичного и пугающего одновременно природного явления – седого непроглядного тумана.
Над центральной улицей города неплохо поработали дорожники. Уложили новый асфальт, удивительно ровный, непривычно гладкий, правда, до разметки у них руки пока не дошли, но ведь не надо требовать от них сразу слишком многого! Хотя…
«Едешь, а куда? Так бы хоть по линиям ориентировался! – бормотал он, внимательно вглядываясь в пустоту. – А еще не лишним было бы об освещении подумать, добавить фонарей, включить те, которые уже установлены. Сразу и не разберешь, что это, то ли экономия, то ли обычная бесхозяйственность».
А туман все клубился, не интересовали его проблемы и трудности одного единственного ворчливого водителя. Время стремительно мчалось вперед, авто плавно катило по городу, ничего не менялось, светлее не становилось, разметка не появлялась, черный асфальт сливался с серостью тумана, создавая иллюзию абсолютной пустоты. Смотришь по сторонам и так легко поверить в то, что не существуют ни земля, ни небо, что парит авто в пространстве и нет в этом мире места законам физики.
Тишину салона разбавил спокойный женский голос. Навигатор. Умный прибор что-то там подсчитал и пришел к выводу, что поездка подошла к концу, подмигнул экраном, доложил и сразу же отключился. Его миссия выполнена.
Обрадованный тем, что стекло двери опустили, туман забрался в просторный салон. Воздух внутри отяжелел, насытился влагой, паром, порождая непреодолимое желание закрыться, запереться, отрезать уютный мирок автомобиля от влажной сырости весенней ночи.
Ему же было не до тумана. Он откинулся на спинку, глубоко вдохнул и медленно закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать, стараясь прогнать все мысли, все, без каких-либо исключений. Привычка, давняя привычка – перед выполнением задания необходимо полностью очиститься. Лишние мысли, они как лишний груз, давят, мешают, сбивают с ритма, а уж этого допустить никак нельзя.
Краткую медитацию прервали. Писк телефона. Опять письмо.
Он вздрогнул, схватил светящийся аппарат. Тот же электронный адрес. Снова видео. На этот раз не было удручающей темноты, стимулирующей воображение. Была лишь она. Все в той же позе, руки пристегнуты к трубе у потолка, усталость на лице и взгляд полный боли, мольбы и надежды.
Несколько секунд неизвестный снимал девушку, медленно ходил вокруг нее, стараясь выбрать наиболее эффектный ракурс. Свободная рука самодеятельного оператора с синюшного цвета длинными и кривыми пальцами тянулась к ней. Казалось, еще мгновение и схватит ее, как минимум, прикоснется…
Подмигнул экран. Исчез мрачно-серый подвал. Его место заняли кучевые облака, медленно бредущие по бескрайнему насыщенно-синему небу – любимая заставка…
– И опять-таки это ловушка, вне всякого сомнения, ловушка! Капкан. Простой, я бы даже сказал, бесхитростный. Более того, они и не пытаются этого скрыть, – на решительном лице не дрогнул ни один мускул. – Ловушка, но я просто-таки обязан в нее попасть. Ничего, готовьтесь, я уже иду, только знайте, еще не факт, что это капкан на меня, как бы вы сами в него не угодили!
Дождавшись пока погаснет экран телефона, единственный источник света во всей округе, он вышел, глубоко вдохнул влажный воздух, поежился. Захлопнул дверь, открыл багажник. Включил тусклую лампу подсветки. Снял плащ, аккуратно сложил его на запаске. Надел жилет с множеством «разнокалиберных» карманов. Педантично проверил их содержимое. Кивнул. Оттянул уголок обивки, извлек из тайника две световые гранаты, охотничий нож, кастет. Кровожадно улыбнулся в темноту. Поднял коврик багажника, убрал фанерку, скрывающую продолговатую нишу, там оказался дробовик, «Винчестер», весьма эффективное оружие в ближнем бою. Общий воинственный вид дополнил патронташ. Представляя, как внушительно все это выглядит, он ухмыльнулся мрачной ухмылкой, гримасой, которая не сулила ничего хорошего тому, кто решится стать у него на пути. Схватил большой моток веревки с крюком, бросил на крышу авто.
– Ну, теперь можно хоть в капкан, хоть ловушку!
Последний штрих – поверх амуниции надет плащ, застегнут на все пуговицы, хитроумным узлом завязан пояс. Так должно быть, это же своего рода униформа, да и плащ не «пустой» – в карманах два пистолета, шесть запасных обойм, несколько десятков патронов насыпью, что называется, на всякий случай. Ну и еще одна деталь – он надел шляпу, натянул как можно сильнее, чтоб не слетела. С силой захлопнул крышку багажника. Хлопок отозвался многоголосым эхом, отвратительным звуком, напоминающим зловещий металлический смех.
Порядок. Подхватив моток веревки, он решительным шагом направился в туманную мглу. Остановился, пройдя лишь несколько шагов. Огляделся – ничего не видно. Включил фонарик. Несколько раз мигнул глазами. Выключил. Секунды было достаточно, чтобы убедиться в том, что и так было понятно – пользы от искусственного света никакой, без него даже чуточку лучше, как минимум, спокойнее.
Мысленно выругался. Выставил вперед руку. Прошел еще несколько метров. Остановился. Пальцы коснулись чего-то твердого и холодного. Это туман преобразился. И без того плотный серо-свинцового цвета он стал гуще и обрел несвойственную природному явлению шершавость. Из тумана, такая же серая и унылая, выплыла высокая бетонная стена, ограждающая промышленную зону. Вот она, цель!
