Kitabı oku: «Новая эра», sayfa 3
IV
После дневных занятий новобранцы посетили столовую, где на ужин была овсяная каша, отварная рыба и ягодный кисель. Насытившись, молодые воины построились напротив казармы: длинного каменного барака. К ним вышел Ухорез. На нём была отличная кираса из нескольких слоёв отлично выделанной кожи, кожаные же наручи и поножи, всё это в крупных медных заклёпках. Непокрытая, бритая голова тускло поблёскивала в лучах заходящего солнца. Своими близко посаженными, маленькими, но блестевшими дерзко, нахально и задиристо, как у отпетых хулиганов, глазками, он обвёл всех слегка насмешливым взглядом.
–Ну что, цыплята, могу вам сказать? Не так всё катастрофично, на первый взгляд. У многих есть потенциал, из них получатся настоящие воины. Остальных подкачаем, обучим, впереди ещё от двадцати до двадцать пяти лет службы, все будут классными воинами!
–Не скрою,– пружинистой походкой Ухорез прошёлся вдоль строя,– многим бесконечные тренировки и занятия дадутся с трудом, но запомните одно: чем лучше вы всё освоите, тем легче будет в реальном бою. Как говорил один из знаменитых полководцев древности, великий Александр Суровый: Тяжело в учении, легко бою! Если вы настоящие мужчины, то перенесёте все тяготы и лишения стойко и мужественно. А если кто в себе сомневается, то мы никого до Присяги здесь не держим, ещё есть время уйти на гражданку, люди нужны везде, на многих производствах не хватает работников.
Сверкающие какой-то презрительной насмешкой глаза Ухореза окинули строй, но никто даже не пошевелился.
–Значит передумавших нет,– пробормотал Ухорез и тут же оскалился, что видимо означало жизнерадостную улыбку.– Ну что ж, сами напросились! С ходу хочу озвучить первую заповедь воина Триединки, она же является первым пунктом Присяги: "Сам погибай, но товарища выручай!" Вы теперь одно целое, один боевой кулак, одна боевая семья и от каждого из вас зависит жизнь вашего товарища. Каждый должен быть уверен, что его фланги надёжно прикрыты его товарищами и он всегда получит поддержку и помощь. Да!.. Как и везде, внутри больших коллективов всегда бывают недоразумения, но даже если они решаются в драке, каждый должен быть уверен, что его оппонент в случае чего, рискуя своей жизнью, придёт на помощь! И запомните, цыплята, Триединку ждут великие дела, и она станет Великой! В том числе и с вашей помощью!
–Кто бы сомневался,– пробормотал кто-то в строю, но, как оказалось, Ухорез имел идеальный слух.
–Кто сказал?– полусотник повернулся в сторону говорившего и все увидевшие его взгляд, невольно вздрогнули, настолько он был зловещим.
–Я-, дрожащим тихим голосом промолвил нескладный, лопоухий парень с усыпанной веснушками широкой физиономией.
–Головка от ядра! Представиться!
–Рядовой Заяц…
–Ты сомневаешься, что Триединка станет Великой?
–Никак нет!
–Понятно… Рядовой Заяц, предлагаю спор! Если через три года о нашей Триединке не будут говорить как о Великой, я отдам тебе свои кожаные доспехи, вот эти, что на мне сейчас. Если, через три года, будут говорить о Триединке- Великая, что дашь ты мне?
Сжавшийся в ужасе Заяц проблеял в ответ что-то неразборчивое.
–Что, что?– взревел Ухорез.– Говори чётче, боец!
–Я… Я не знаю…
–Не знает он…– пробурчал внезапно упокоившийся полусотник- инструктор.– Ладно… Всем- личное время, в десять отбой! Подъём в шесть утра. Готовьтесь, завтра тяжёлый день…
–А сегодня тогда какой был?– в ужасе выдохнул всё тот-же Заяц и тут же замер под тяжёлым взглядом Ухореза.
–Спать иди, Заяц!– заорал инструктор и плюнув пошёл прочь, кинув через плечо.– Разойтись!
Наконец-то все три друга смогли пообщаться, поделиться своими новыми впечатлениями. Они уселись в маленькой беседке напротив казармы и у самого края обрыва. Отсюда открывался потрясающий вид на раскинувшуюся на живописном берегу Тана Пухлячку.
–Ну как?– незамысловато поинтересовался Серый.
–Наш десятник сообщил, что я буду в этой полусотне ещё три- четыре месяца,– заявил Камыш,– пока идёт общий курс обучения. А потом отправят в лёгкую пехоту для обучения у самого Шипа!
–Тебя одного, что ли?– удивился Кабан.
–Ты дурак? Не знаю сколько точно, но что-то в районе десятка из всей нашей полусотни.
–Какой там десяток!– с умным видом возразил Серый.– Лучников и так хватает в избытке, в цене хорошие пехотинцы, поэтому к Шипу в основную лёгкую сотню берут только уж совсем уникальных. Умеющих отлично стрелять и не хуже действовать в ближнем бою. Думаю, Шип возьмёт не более пяти человек.
Над учебным лагерем уныло протрубил горн: Отбой!
В длинной одноэтажной казарме у стен стояли двухярусные койки, оставляя проход посередине, вдоль всей казармы. Между койками в два яруса стояли узкие тумбочки. Здесь, на этих двухярусных кроватках, и расположилась на ночлег полусотня новобранцев.
Не успел Серый прикоснутся к подушке головой, как прямо над ухом кто-то заорал благим матом…
–Подъём, цыплята!– бесновался Ухорез и затем уже нравоучительно добавил.– Форма одежды номер два, что означает: штаны, сапоги, голый торс. Строиться перед казармой!
К его, да и его друзей, изумлению, уже прошла ночь и настало утро!
–Очень плохо,– грустно покачал головой Ухорез, дождавшись когда все новобранцы станут в строй.– Долго копошитесь! Сегодня вечером перед отбоем- сон-тренаж! Слышали, наверняка, что это такое? А это, цыплятки, сорок секунд- на одевание, и тридцать- на раздевание и укладывание в койку! Ну, вечерком увидите… Так! Десять минут оправиться, построение здесь-же!
Шёл мелкий дождик и вкупе с довольно сильным ветром всё это давало известный дискомфорт, но Ухорез, тоже будучи с голым торсом, терпеливо дожидался всех напротив казармы.
–За мной,– буркнул инструктор когда все собрались и потрусил на окраину лагеря.
Неспеша выбежав с новобранцами из лагеря, Ухорез перешёл на шаг.
–Во-о-н там,– махнул он рукой куда-то на север,– стоит старый дозорный пост, сейчас, из-за дождя, его не видно. Впрочем, бегите за мной, не заблудитесь… До Старого поста отсюда два с половиной километра. Весело оббегаем Старый пост и так-же весело несёмся, аки лоси, обратно. На всё- про всё нам, цыплята, дано полчаса. Последние пятеро пойдут в наряд по кухне. Шестой, седьмой и восьмой с конца- дневальными по казарме… Прямо после пробежки… Что рты разинули? Захлебнётесь ведь, дождь вон усилился! Бегом марш!
Толпа рванула вперёд, и только Серый удержал рванувшего было Камыша; неторопливого Кабана удерживать было не надо.
–Вы куда?– спросил он и авторитетно добавил.– Гонка только начинается, пусть все выдыхаются, а мы побережём силы, а потом рванём!
Когда до появившегося в пелене дождя Старого поста осталось полпути, запыхавшийся, тяжёлый Кабан, вдруг озвучил очень интересную, на его взгляд, идею.
–А давайте последними придём! А что, в наряде хорошо, хоть не месить по полям грязищу под дождём на занятиях!
Некоторое время Кабан, гулко топая, задумчиво пыхтел.
–Не, дневальным плохо-, дождь и пот обильно стекали по лицу крепыша,– весь день в казарме, у начальства на виду. На кухню!– у Кабана заблестели глаза.– От начальства далеко и, главное, ближе к еде! В последней пятёрке надо приходить, братва!
Пожалуй, Камыш мог бы прийти и в первой пятёрке, а Серый попасть во вторую-третью десятку полусотни, но товарища, в конец выбившегося из сил под конец кросса, они бросить не могли!..
После кросса новобранцам дали время переодеться, обсушиться и после повели в столовую. Овсяная каша с куском варёной рыбы и чай. Правда хлеб подавали с маслом. После завтрака Ухорез самолично отвёл пятерых "последних", а среди них был и неуклюжий Заяц, к начпроду, он же Главный повар, по имени Шишка. Это был покрытый шрамами, хромой увалень с широченными плечами и свирепым взглядом. Когда-то Шишка был походным кашеваром в тяжёлой сотне Мясоруба, участвовал во многих схватках, прослыл лихим рубакой, однако после тяжёлого ранения в ногу был отправлен тем же кашеваром, но уже в лагерь.
–Слушайте дядю,– дал напутствие заступившему наряду Ухорез и… ушёл.
–Картошку чистили когда-нибудь?– голос начпрода был низким и сиплым, словно шипение змеи. Не оглядываясь он направился на кухню…
Пятеро новобранцев пошли было за ним, но тут же встали как вкопанные от бьющего по ушам грозного рёва.
–Куда прёте в сапожищах! Вон в углу корыто, помойте сапоги, вокруг корыта чтобы потом чисто было! Потом обуете тапочки, вон они, в углу.– в углу действительно возвышалась гора тапочек с кожаной подошвой и кожаными ремешками, такие изготавливали муты, что жили на той стороне Тана, по дешёвке сбывая на рынке в Мелихоне.– Сапоги поставите вон там, у дверей. Бегом марш! Жду в кухонном зале, вот за этой дверью, через тридцать секунд. Время пошло, щеглы!
Наряд сломя голову бросился к корыту. В разные стороны полетели грязные брызги. В общей толчее Кабан не удержал свой сапог и тот упал прямо в корыто, в него хлынула грязная вода, которой он быстро наполнился и пошёл ко дну. Чертыхаясь, Кабан выудил сапог и вылил из него воду. Кое-как обмыв свою обувь, все бросились к тапочкам.
–Стойте!– закричал вдруг Серый.– Воду вытереть надо! Вокруг корыта!
–Вон тряпки,– Камыш махнул рукой в угол,– быстро все хватаем и быстро вытираем!
–Слишком долго, бойцы!– встретил их рыком Шишка.
В кухне было жарко. В углу, занимая почти треть помещения, стояла жарко натопленная печь, на которой издавал булькающие звуки огромный котёл. К котлу вели ступеньки, которые упирались в каменный помост, выложенный над печью, так что можно было помешивать варево стоя по пояс над этим казаном-гигантом. Рядом стояли два котла поменьше, однако огня под ними уже не было, лишь едва мерцали угли, зато из-под крышек активно шёл пар.
–Вон, слева, мешки с картошкой, видите? А рядом ванна. Рядом стол, на нём ножи, видите? Берёте ножи и приступаете к очистке картофеля. К обеду вам необходимо начистить полную ванну! Всем всё ясно?
–Это нереально…– подал голос Заяц и сослуживцы поддержали его энергичными кивками.
–Если не успеете к обеду начистить ванну, то именно ты будешь один заполнять ванну всю ночь, до завтрака,– и тут же Шишка оглушительно, так что все присели, ответил на готовый сорваться с уст Зайца вопрос.– А потому что много говоришь! Приступайте, бегом!
Парни подтащили к ванне несколько мешков с картошкой, большие кастрюли под очистки и взяв ножи, сев на крепкие табуреты, принялись за работу. Главный повар шастал туда-сюда то помешивая кипевшее на огне варево, то отходил, что-то брал, добавлял в котёл.
–Братаны,– чуть позже тихо заговорил Кабан,– у меня сапог мокрый, что делать?
–У всех они мокрые,– философски заметил Серый.
–А у меня внутри!– чуть не завопил Кабан.
–Эй, вы чего там гомоните?– прикрикнул Шишка.– Работать, не отвлекаться! Значит так! Я сейчас отлучусь, а вот ты… представиться!.. Как? Заяц? А ты, Заяц, будешь каждые пять минут помешивать суп! Мешать три минуты… И дровишек по мере надобности подкидывай. Всё понятно? Смотри у меня, Заяц… На тебе обед всех вооружённых сил Триединки!
С этим Главный повар вышел, хлопнув дверью.
–Ну, зверь,– бормоча себе под нос Заяц бросил нож и побрёл к ступенькам, ведущими к котлу.– Братва, а тут прямо пекло! Слушай, Кабан, что там с твоим сапогом? Тащи его сюда, поставим у самого котла, мигом высохнет!
Через минуту Кабан уже стоял с сапогом в руках возле Зайца, в руках которого уже успел появиться огромный черпак.
–Вот здесь поставим, тут гляди какой жар,– убеждал сослуживца временно исполняющий обязанности повара, свободной рукой вырывая сапог.
–Вот тут лучше, рядом,– протестовал Кабан и пытался пристроить сапог у края котла.
–Эй, бойцы, вы там что потеряли вдвоём?– в дверях стоял Шишка.
Кабан попытался спрятать сапог за спину Зайца, тот, в свою очередь, тоже решил прикрыть сапог спиной и подался к нему всем телом. В результате столкновения сапог был выброшен из рук Кабана и, печально булькнув, второй раз за день пошёл на дно.
–Мы… это…– пробормотал грустно Заяц,– суп мешаем. Вот!– поднял он вверх черпак.
–Вдвоём?– удивился Главный повар.– Психи, что ли? Ну-ка, дай сюда черпак! Заяц, ну ты точно псих!– определил Шишка, когда черпак пришлось забрать у новоявленного повара с приложением некоторых усилий.– Марш чистить картошку!
Некоторое время он мешал варево, что-то недовольно бормоча, а двое новобранцев с ужасом смотрели на его мускулистую спину.
–Шишка!– на кухню зашёл воин, судя по форме, из тяжёлой пехоты.– Телеги пришли с продуктами, пошли, покажешь, что куда.
–Сейчас, иду,– проворчал Главный повар,– Заяц! Мешай дальше, остальные не отвлекаются, а чистят картошку. Что лыбишься, Заяц, то же самое касается тебя, в свободное от помешивания время.
Заяц не смог сдержать радости от того, что Шишка не увидел сапога, но оказывается было ещё рано радоваться.
–Да, Заяц-. повернулся Главный повар уже у дверей.– В котле я видел здоровый такой мосёл. Видно поварята бросили… Найдёшь его в супе и через пятнадцать минут достанешь. Вот в эту кастрюльку положишь.
Шишка ушёл, а Кабан бросился к Зайцу и в судорожных попытках, с помощью двух черпаков, им удалось достать сапог из супа. Сапог вдруг приобрёл почти белый цвет, зато стал заметно мягче. Кабан чуть не плача смотрел на покрытый жиром и гороховым пюре белый сапог.
–Чего уставился, беги отмывай!– Заяц взял командование на себя.– Камыш, бери черпак, помешивай суп, а я сбегаю в казарму, там у меня в тумбочке целая банка ваксы, замажем сапог, как новый будет.
Когда Шишка вернулся, у котла стойко укрепился Заяц, а остальные старательно чистили картофель, уткнув головы в полупустые кастрюли с очистками.
–Что это там, в прихожке, так ваксой воняет?– подойдя к котлу, Шишка взял из рук Зайца черпак.– На парад кто собрался?
Главный повар начал сосредоточенно мешать варево, явно что-то пытаясь в этой мутной, кипящей жиже разыскать. Сердца новобранцев сжались от ожидания вселенской катастрофы. И она не замедлила начаться!
–А где мосёл?– зловеще прошипел Шишка.– Вы его достали? А? Где он? Заяц!!!
–Я!
–Кончик от копья! Где мой мосёл?
–Какой мосёл?-почти натурально удивился Заяц.– Не было там, в супе этом, никакого куска мяса, даже небольшого. Я, как вы, Шишка, и велели, очень тщательно обыскал весь котёл, но никакого мосла там не нашёл. Я даже вон Кабана звал, вместе смотрели- не было там мосла. Правда, Кабан? Видите, товарищ Главный повар, во-он боец сидит, кивает? Вот! Не было там никакого мосла, в четыре глаза смотрели…
–Вы что, салаги…-Шишку просто раздувало от ярости,– совсем нюх потеряли? Ну всё, ребятки… Наряд продляется ещё на трое суток! Как же мне вас жаль, на вашем месте я бы не стал мучаться, а сразу повесился. Всем чистить картошку! Ванна должна быть наполнена с горой! Меня не будет десять минут! К котлу не подходить, дрова не подбрасывать, пусть остывает.
У самых дверей Шишка резко остановился, словно забыв что-то очень важное.
–Да!– сказал он уже протискиваясь в дверь.– Чуть не забыл!.. Если вдруг кто чего надумает, то верёвка- в кладовке, мыло- в умывальнике!
–Это зачем?– не понял Заяц, адресуя вопрос уже закрытой двери.
–Потом узнаешь,– зловеще пообещал Серый,– иди, давай, сюда уже! Картошку чисть!
–А что же с супом делать?– спросил вдруг Камыш.
–А что с ним не так?– спросил Заяц.
–Но ведь там варился сапог!– напомнил Камыш.– Я, лично, есть такое не буду!
–Я- тоже!– согласился Серый, а за ним и все остальные, включая сомневающегося Кабана.
Скоро уже должны были прийти так называемые "поварята", помощники Главного повара. Помимо всех остальных обязанностей, они должны были "стоять на раздаче", то есть разливать еду в бачки, каждый из которых был рассчитан на десять человек. Эти бачки разносил по столам уже наряд по столовой. Он же расставлял на столах чистую посуду и убирал грязную. Мыть посуду тоже надлежало наряду, всё это их ждало ещё впереди, а пока в первоочередных задачах была очистка картошки.
–А как же остальные?– заволновался Кабан.– Вся воинская часть будет жрать суп из сапога?
–Ну не ядовитый же он,– резонно заметил Серый,– сапог этот…
–А что же ты не хочешь есть этот суп?– ехидно поинтересовался Кабан.– Все значит пусть жрут это варево, а ты будешь хихикать над ними в сторонке?
–А что ты предлагаешь?
–Я знаю!– Заяц вскочил с места и метнулся к котлу, на ходу одевая толстые, стёганные рукавицы. Ухватившись за край огромного котла, того, что с гороховым супом, он стал его раскачивать.
–Э-э-э!– заблеяли все почти одновременно, но было поздно- котёл соскочил с одного из креплений и начал опасно наклоняться. Заяц метнулся в сторону, а Серый прикрыл глаза… В полной тишине он услышал глухой, гулкий удар, от которого содрогнулся пол, затем мощный всплеск, словно прорвало большую плотину и наконец, как кульминация, громкое шипение заливаемых углей. Серый открыл глаза и тут же об этом пожалел. Среди адского разгрома, весь заляпанный гороховым супом, стоял, словно демон, довольно улыбающийся Заяц.
–Ты… Ты…– смогли выдавить из себя некоторые.
–А что?– невинно стряхивая с себя варёный лук и картошку и размазывая гороховое пюре по одежде, пожал плечами Заяц.– Семь бед- один ответ! Не казнят ведь! Зато пацаны не будут жрать суп с запахом твоих, Кабан, портянок!
Дверь в этот момент открылась и на кухню всё более неуверенными шагами втащились Шишка и Ухорез. Появись здесь сейчас внезапно даже легендарный клыкозуб, Серый был бы испуган куда меньше…
–Это… Это…– не в силах высказаться Шишка потеряно шёл по кухне, как полководец, потерпевший поражение, идёт по полю прошедшего только что боя.
–Товарищ Главный повар!– браво отрапортовал Заяц.– В ваше отсутствие упал котёл! Я думаю вот тут вот кронштейн расшатался, видите?
–Какой кронштейн, ты что несёшь, Заяц?– Шишка начал понемногу приходить в себя от шока…
–Вот этот вот… Видите?– Заяц потыкал пальцем куда-то в покорёженную конструкцию.– Руки надо поотрывать тем кто это делал, правда?
Шишка недоумённо уставился на то место куда тыкал пальцем Заяц и из его груди стал с каким-то угрожающим шумом выходить воздух.
– Да ладно вам, товарищ Главный повар, не переживайте, бывает… Вон каша ещё есть… И компот… А суп всё равно никуда не годился…
Примерно с минуту Шишка глубоко дышал и даже прикрывал глаза, чтобы успокоиться.
–Ухорез,– наконец проговорил он,– дай мне этих ребят минимум на неделю, а лучше на две, а?
–Что дашь?– сухо и по деловому осведомился Ухорез.
–Ну… Бронзовый небольшой бюст, из Бати принесли, когда зимой экспедиция была.
–Чей бюст?
–Не знаю я. Мужик с бородой. Лысый.
–Не… Меч давай, что ты у кочевников взял в качестве трофея, помнишь?
–Ради этих ушлёпков? Ты в своём уме, Ухорез? К тому же это твои бойцы накосячили, а ты, как их командир, за них в ответе!
–Вот потому и не отдаю тебе их, что отвечаю за их жизни!
– Да и ладно, они и так рано или поздно попадут в наряд по кухне и вот тогда…
–Да ладно тебе, Шишка. Шучу я! Всё равно завтра с утра Седой решил устроить смотр с пробежкой на выносливость на десять километров. Так что по кухне тебе будут пока помогать наши женщины-вольнонаёмницы, они уже скоро явятся. А этих я забираю, им надо ещё готовиться, да и отдохнуть необходимо хорошо. После пробежки Седой ещё думает устроить смотр боевых умений с применением учебного оружия.
–Да они-ж ещё не умеют ничего!
–Не умеют того, что умеем мы, но в школе-то они проходили начальную подготовку. Я думаю, Седой хочет выявить наиболее лучших и перспективных. И уделить им повышенное внимание в плане тренировок и специальной подготовки. Так ведь и раньше всегда было, помнишь, Шишка?
–Помню, конечно… Только так рано ещё не устраивали смотр, они ведь ещё не успели проявить и развить свои способности в каком-либо военном деле. Ладно, братан, забирай своих задохликов, женщины уже как придут- уберут. Хотя разгребать эти завалы надо целой сотней.
–Намёк понял, Шишка! Пришлю свободных кадетов, молодняк как раз сейчас изучает сапёрное дело.
У вышедших из столовой было такое впечатление, что они только что избежали неминуемой смерти, у всех, кроме, конечно-же, самого Ухореза, ему-то что…
V
Потянулись наполненные нелёгкими солдатскими буднями дни. Похожие друг на друга как братья. Подъём, пробежка, завтрак, выход на полигон, или в спортгородок, а то и на полосу препятствий. Два, а то и три раза в неделю совершался марш-бросок на тридцать пять километров, которые надо было пройти за пять часов в полном вооружении, весило которое не меньше двадцати пяти килограмм. Обед, потом снова занятия по боевой подготовке. И как спасение- ужин и сон, если свободен от нарядов. Так прошла осень, наступила зима. Друзья ещё не раз попадали в наряд по кухне, но Шишка либо не узнавал их, либо уже обо всём забыл, что сомнительно, такое забыть трудно. В каждое воскресенье, в законный выходной, трое друзей ходили домой, в Мелихон, не забывая при этом заглянуть в Мелихонскую бухту, где, за строительными лесами, завешанными старыми тканями и шкурами, строился корабль-великан! Их, как будущих воинов, пропускали на стройку, правда не очень охотно. Увиденное поражало воображение. Даже мощный и громадный остов выглядел очень даже внушительно! Мастер из Рога, старый и опытный корабельщик по имени Такелаж, охотно рассказывал трём любопытным юношам всё, о чём они хотели узнать. Например, он рассказал, что этот строящийся корабль называется пентаконтор, о том, что это на самом деле судно ещё начала истории Прошлой цивилизации и его чертежи совершенно случайно были обнаружены в бывшем яхт-клубе Рога. С каждого борта у этого гиганта будет по двадцать пять вёсел, всего пятьдесят, каждым веслом, кроме двух последних на корме, должно управлять по два человека. На последней паре вёсел- по одному гребцу. Итого: девяносто восемь гребцов и два рулевых. Кроме этого, ещё около десятка матросов, обслуживающих прямой парус и прочий такелаж. Но это если брать оптимальный, вернее, максимальный, вариант. А так пентаконтор может вполне обойтись и полусотней гребцов.
При полной заполненности корабля гребцами (а их места располагались под палубой), на верхней палубе могли свободно разместиться ещё пятьдесят воинов и их припасы. Итого: сто пятьдесят человек на одном корабле!
–Корабль, бесспорно, очень мощный,– рассуждал Серый,– но уж очень большой! На него просто негде набрать команду.
–Стриж что-нибудь придумает,– был убеждён Камыш,– стал бы он строить такую громадину, если на неё некого было бы посадить?
Уже в ноябре ударили крепкие морозы, в декабре случилась лёгкая оттепель, а после Старинного Нового года вновь ударили морозы. Несмотря на это занятия в военном городке продолжались, сократившись, правда, до восьми-девяти часов в день. Как и ожидалось в январе Камыш был определён в лёгкую сотню под командованием Шипа. Там он продолжил обучение в учебной десятке, которую обычно называли "зелёной" десяткой. Он должен был не только метко стрелять из лука и арбалета, но и в совершенстве владеть коротким мечом и лёгким топориком, ну и уметь действовать небольшим, круглым деревянным щитом, обитым по краям и в середине железом. Занятий у Камыша было больше, чем у его друзей, да и интенсивность их была куда выше. Серый и Кабан оставались в полусотне "цыплят" Ухореза, обучаясь обращению с топором, мечом, копьём и даже с булавой или простым ножом.
–Вы сражаетесь в плотном строю,– говорил Ухорез,– поэтому для вас важно не столько индивидуальное мастерство фехтовальщика, сколько умение прикрыть щитом товарища, хорошо использовать копьё на дальней и средней дистанции, а так же топор, либо меч при средней и близкой дистанции соответственно. Очень важно чувство локтя, взаимовыручка и самопожертвование! Каждый должен знать, что во время удара, когда открываются слабозащищённые места, стоящий рядом товарищ прикроет его своим щитом. Сам погибай, но товарища выручай! И это не просто слова, это закон воинов Триединки, и вы его должны впитать в себя до самых костей.
В начале марта, когда снег днём активно таял под потеплевшим солнышком, а ночью смерзался в твёрдые комки. В час, когда не видно на чёрном небосводе ещё ни лучика, но в воздухе уже пахнет рассветом, именно в этот момент в казарме средней полусотни новобранцев прозвучал сигнал тревоги, отбитый на походном барабане дежурным. На улице сигнал продублировал горнист. Спустя минуту у казармы уже стояла вся полусотня, а перед ней расхаживал Ухорез.
–Ну что, цыплята, пришла пора показать себя в настоящем деле,– остановившись Ухорез окинул испытывающим взглядом своих подопечных.– Сейчас завскладом откроет основную оружейку, каждый получает и тут же одевает свои доспехи, соответственно вооружается. Надеюсь, подогнать доспехи было время? Или лучше по девчатам запулиться на все выходные? Отставить смех! Полностью экипированные становятся здесь же на плацу, у казармы.
Бойцам хватило несколько минут для того, чтобы не только получить всё снаряжение, но и облачиться в доспехи. После этого Ухорез повёл своих молодых воинов к западным воротам лагеря. У ворот их ждала телега, с которой всем бойцам было выдано по заплечной котомке, с запасом еды на три дня. Затем колонна вышла из лагеря и быстрым шагом пошагала по дороге вниз, к Пухляку, который уютно расположился под склонами горы, на которой располагался военный лагерь. Полусотня быстро прошла через только начавшие просыпаться улицы центрального села Триединки и вышла к пристани. Здесь их уже ждало несколько больших лодок, в которых уже сидели гребцы. Ещё несколько лодок, забитых воинами, уже отходили от причала и шли вверх по течению. Серому, не обладавшему отличным зрением, показалось, тем не менее, что там, среди отчаливающих воинов, были ребята из лёгкой пехоты. Выходит, их подняли ещё раньше, и они успели даже погрузиться в лодки. Поплыли они вверх по течению, что там у нас? Семикарка? Война с Семикарским княжеством? Размышления Серого прервал негромкий приказ Ухореза строиться.
–Слушать внимательно!– объявил полусотник.– Вчера на наше село Кочетка совершенно нападение и сейчас оно находится в осаде.
–Кто? Как?– прошелестело по рядам бойцов.
–Недавно на территории нашего княжества появилась довольно многочисленная орда кочевников, пришедшая, вроде как с северо-востока. Они просили пропустить их к Тану, который, по словам кочевников, они собирались форсировать, чтобы идти дальше на юг. Проход им разрешили, но за этим табором постоянно присматривали лазутчики. Недалеко от Кочетки кочевники разбили свой лагерь, чтобы "немного передохнуть". Поначалу они вели себя мирно, но скоро несколько кочевников были пойманы при попытке угона скота. Между угонщиками и пастухами случилась потасовка, в которой один из пастухов был убит. К стоянке кочевников была отправлена делегация из Кочетки, главное требование которой было: немедленная выдача убийцы. После препирательств, перешедших уже в оскорбления, посланцы были атакованы и лишь двое из пяти парламентёров смогли спастись за воротами Коныги. Кочевники попытались было взять стены села с ходу, но были крепко биты и отброшены. Со вчерашнего дня Коныга в осаде, прибывшие гонцы сообщают, что все дороги на юг контролируются отрядами кочевников. Контролируется также и речка Сухой Тан, мы по ней будем идти, но высадимся ещё до постов кочевников. С нами будет взаимодействовать лёгкая полусотня Шипа и тяжёлая сотня Мясоруба. Общее командование осуществляет Седой. Всем всё ясно? Вопросы есть?
–А сколько их там, кочевников этих?– ожидаемо послышался вопрос Зайца.
–По данным наших лазутчиков тридцать пять-сорок мужчин, более полусотни женщин и детей- десятка полтора-два. Кстати, женщины у них сражаются ничуть не хуже мужчин, так что не расслабляйтесь. Есть ещё вопросы? Нет? Ну тогда… Начинай погрузку на лодки! Сначала заполняем одну, потом другую и так по очереди.
Загруженные бойцами сверх меры лодки отошли от причала, когда небо на востоке лишь начало давать намёки на близость рассвета. Гребцы работали быстро и слаженно, и скоро небольшая флотилия десантных лодок свернула в устье Сухого Тана, пробираясь меж узких берегов на север, к Коныге. Здесь кое-где вода была укрыта тонкой плёночкой льда, который, скорее всего, днём исчезнет под лучами весеннего солнышка, чтобы вечером снова сковать берега речки.
Гребцы домчали свои гружённые людьми лодки к месту высадки всего за каких-то два с половиной часа. Здесь, на западном, правом, берегу их уже ждал сотник лёгкой пехоты Шип. Пока десант выгружался из лодок, Ухорез и Шип отошли в сторонку, остановившись неподалёку, у самой реки.
–Новости есть?– по-деловому осведомился Ухорез.
–Конечно… Диспозиция такая: в полутора километрах отсюда река сворачивает на восток, потом снова идёт на север. Вот на этой излучине кочевники разбили свой лагерь. Мои ребята уже успели побывать возле него и вот, что удалось узнать. Лагерь почти пуст, за исключением примерно двух-трёх десятков женщин, пяти-шести мужчин и десятка- полтора детей. Остальные осаждают Коныгу. Либо, разбившись на небольшие отряды, рыскают по округе. Уже жалоба поступила Стрижу от князя Семикарки Хваткого. Его караван, идущий в Шахтарку, был вчера разграблен на наших землях. Погиб один охранник, двое купцов пропали без вести. Стрижу придётся возмещать ущерб.
–Купцы скорее всего в лагере,– убеждённо заявил Ухорез.– Кочевники, хоть и дикие, но понимают, что с живого купца они поимеют куда больше, чем с мёртвого… Коныга далеко от лагеря?
–В километре, примерно…
–Близко,– сокрушённо покачал головой Ухорез.– Если нападём на лагерь, кочевники, осаждающие Коныгу, примчатся в течении нескольких десятков минут.
–Можно подождать сотню Мясоруба, но скоро рассвет, по окрестностям начнут шнырять кочевники, нас заметят и тогда пропадёт фактор внезапности. А все воины-кочевники, осаждающие Каныгу, конечно же, сразу вернутся в свой лагерь, укрепятся там и взять его будет уже куда сложней.
–Предлагаешь напасть на полупустой лагерь прямо сейчас?– напрямую спросил Ухорез.– Седой не будет возмущаться?
–Если удачно всё провернём- то нет.– махнул рукой Шип.– Я тут пока ждал прикинул несколько вариантов, сейчас тебе их расскажу, а потом вместе выберем самый оптимальный. Или ты свой предложишь, обсудим.
В итоге, в результате недолгих споров, два сотника приняли самый простой и надёжный план предстоящего боя.
Вернувшись к своим "цыплятам" Ухорез приказал сложить котомки с пайком в одно место, под раскидистым деревом. С собой разрешил взять лишь фляги с водой и индивидуальные медпакеты первой помощи.
–Хорошо осмотрите экипировку,– инструктировал молодых бойцов в полголоса Ухорез,– идти надо будет бесшумно, упаси бог у кого, что звякнет… Прирежу на месте! Наша задача: подобраться к лагерю кочевников как можно ближе и атаковать! Запомните: это, прежде всего, акция устрашения! Враг должен нас бояться задолго до встречи с нами! Поэтому- уничтожать всех поголовно! Даже тех, кто просит пощады или сдаётся в плен! И ещё… На данный момент у вас, как бойцов, только один маленький плюсик- ваша молодость! Этим и пользуйтесь. Вы, хоть и немного, но выносливее и быстрее бывалого ветерана, помните это и применяйте в бою!
