Kitabı oku: «Санитары», sayfa 4
Глава 3. Электрозаводская
Только завидев впереди блокпост, Димка облегченно вздохнул. Федор, молча шагавший рядом, тоже заметно оживился, повеселел. Даже фонарь выключил – незачем дефицитные батарейки разряжать. Тем более, что свет на уже недалеком пятачке был ярче, чем от фонарика в его руке, маня и обещая защиту от любых неведомых опасностей, притаившихся в темноте тюбингов. Люди… Вид обустроенного человеческого общежития всегда успокаивает, особенно после путешествия по перегонам между станциями, где привычная паранойя, преследующая всех без исключения путников, – ощущение враждебного взгляда в спину. Димка слышал о множестве случаев, когда от такого ощущеньица запросто съезжали с катушек. Он и сам постоянно чувствовал давящий страх в туннелях, но все же привык как-то с ним справляться. А были и те, кто совсем не мог ходить между станциями, навсегда смирившись с оседлым образом жизни. Просто не могли войти в туннель, справиться с приступами дикой паники, охватывающей тем сильнее, чем дальше приходилось уходить от станции. Димка даже знал мудреное словечко, описывающее такое состояние, – никтофобия, боязнь темноты. Слышал его от своего бывшего наставника в Полисе…
По обе стороны от путей стояли бетонные блоки высотой по пояс, за которыми находились посты для охранников. Дежурили здесь всегда по двое – минимально допустимое число людей для любого поста в метро. Путь между блоками перекрывала металлическая штанга шлагбаума. Шагов за тридцать вспыхнул прожектор, установленный на блоках, и тут же раздался окрик:
– Руки вверх! Голову вниз!
– Гуляев, опять придуриваешься? – Федор, щурясь от ослепительного света, бьющего в лицо, прикрыл глаза козырьком ладони. Димка просто повернулся боком, это у старшего обязанность подставлять лицо «для досмотра», а ему можно и так постоять.
– А, ё-мое, это ты, Кротов, – с насмешливым облегчением протянул охранник. – С тебя беру пример, между прочим. Не все ж тебе первым остряком на станции быть.
– Совсем ты народное достояние не бережешь, Гуляев.
– Чего?
– Прожектор выруби, чудила!
Свет погас, и после ослепительного зарева темнота мгновенно обволокла Димку со всех сторон душным одеялом, еще плотнее, чем раньше. Словно вместе с прожектором погасло и все остальное освещение. Но нет, вот тусклый свет лампочки над блокпостом проступил снова, очерчивая силуэты охранников.
Федор двинулся вперед, увлекая спутника за собой.
– А в следующий раз что придумаешь? – Димка, придержав ремень автомата, чтобы тот не сорвался с плеча, поднырнул под шлагбаум. Выпрямился, окидывая хмурым взглядом охранника – рослого, но худого, как столб, парня в потрепанной камуфляжной форме. – Вверх ногами заставишь стоять?
Между Вовкой Гуляевым и Димкой с детства установилась скрытая вражда по многим причинам, они терпеть друг друга не могли. В таких случаях еще принято говорить – не сошлись характерами.
– Чего сказал, пацан? – Гуляев неприятно усмехнулся ему в лицо.
– Не обращай внимания, Димон, – Федор, тоже перебравшись за шлагбаум, который охранники и не думали поднимать – невелики птицы, нагнутся, – хлопнул по Димкиному плечу ладонью. – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Гуляев, нам к начальству, срочно. Дело есть. Лосев на месте?
– Не надо никакого начальства, ё-мое. – Гуляев мотнул головой в сторону мотовоза, стоявшего на путях в двадцати шагах от блокпоста. – Нас предупредили. Давно уже ждем вас, олухов. Забирайте и валите к своим ганзейцам.
– Уши прочисти, Гуляев. Я тебе что сказал?
– Что я олух, да? – с дурашливым недоумением переспросил охранник.
– Это само собой. Ведь главный недостаток ума заключается в его отсутствии, с этим не поспоришь. Кроме того, лучше молчать и слыть идиотом, чем заговорить и развеять все сомнения, Вовчик.
Даже в тусклом постовом освещении было видно, как охранник покраснел от злости. Но состязаться с Федором в остроумии у него желание определенно пропало, хотя согнать с лица дурашливую кривую усмешку Гуляев так и не смог.
– Все остришь, Федя, все остришь, ё-мое…
– Ты вопрос слышал вообще-то?
– Щас подумаю… Лосев у нас на месте, Петрович?
Второй охранник, пожилой пузатый дядька, все это время молча сидел на табурете с автоматом на пухлых коленях, прислонившись спиной к бетонному блоку. И наблюдал за гостями с такой маниакальной подозрительностью, словно эти двое были не своими, а пришлыми, явившимися неизвестно откуда. На оклик Гуляева Петрович встрепенулся, словно в нем повернулся некий выключатель, и, расслабившись и сразу подобрев лицом, охотно откликнулся:
– Куда ж ему деваться… В кабинете. Только вроде гость у него, беседуют о чем-то.
– Что за гость? Ладно, неважно, разберемся. Димка, за мной.
– А мотовоз когда заберете, ё-мое?! Мне смену сдавать, и мотовоз на мне висит!
– Да отвяжись ты со своим мотовозом, не до него сейчас!
Оставив за спиной блокпост, они обогнули сбоку ганзейский мотовоз и вошли на станцию.
Освещение здесь было приглушено – ночь все-таки, лишь по краям платформы горели редкие тусклые лампы, не столько рассеивая мрак, сколько служа ориентирами для припозднившихся путников. Проемы между пилонами из светлого мрамора, так же как и на Бауманской, были забраны перегородками из красного кирпича, отчего глухая стена казалась куском шахматной доски, а все три выхода на платформу с путей в ночное время запирались на замки и засовы, выставлялись посты, и станция превращалась в неприступную крепость. Здесь было что охранять, ведь желающих позариться на чужое добро всегда хватало в избытке.
Челноки направились к ближнему выходу. Остальные два, что скрывались сейчас в сумраке станции, их сейчас не интересовали. Но Димка и так прекрасно знал, что с другого конца платформы вход на охраняемую территорию перекрывала такая же стальная дверь, как и та, к которой они направились. А примерно посредине станции в стену были вмонтированы широкие металлические ворота. Здесь в свое время для удобства и расширения оперативного пространства пришлось даже разобрать пилон. Напротив ворот над путями нависала самодельная рама портального подъемника, с помощью которого технику для ремонта перетаскивали на платформу. Привычная картина на Электрозаводской днем, в разгар рабочей смены, – деловитая суета десятков людей в рабочих комбинезонах. Постоянно вспыхивающее зарево сварки, шум станков по металлообработке, визг сверел и удары прессовочных молотов, химическая вонь из лабораторий, устроенных в подсобных помещениях с другой стороны станции, натужное гудение вытяжных вентиляторов. Какофония, слышная издалека. Особый жизненный ритм этого осколка человеческой цивилизации. Здесь выполняли любые необходимые работы по металлу, чинили электрооборудование и технику – мотовозы, дрезины. Соответственно, здесь же находились склады с массой редких и ценных материалов, необходимых в повседневной работе. А благодаря уникальным технологиям, разработанным специалистами не только для ремонта, но и производства множества полезных и необходимых для жизни под землей вещей, люди из Бауманского Альянса могли позволить себе жить на широкую ногу.
Но сейчас-то тут, естественно, было тихо.
Напарники не дошли до платформы шагов десять, когда громыхнул внутренний засов и стальная дверь распахнулась. Димка с Федором невольно замедлили шаг. Глухо гремя каблуками по металлическим ступенькам, в полосу вырвавшегося из-за двери света один за другим на пути выбрались несколько человек, продолжая начатый внутри разговор. В одном из них по знакомому хрипловатому, с властными интонациями голосу Димка сразу признал Сергея Владимировича Лосева, пожилого, но еще энергичного начальника станции. Еще трое – обычные парни в форме охранников, а последний из группы, судя по одежде и снаряжению, – сталкер. Причем сталкер, который определенно собрался на поверхность. Сердце невольно сжалось в безысходной тоске. Навсегда похороненная мечта. Димка прищурился, всматриваясь. Хотя он знал всех сталкеров Бауманского Альянса как облупленных, как и все жители синей ветки, этого он что-то не признал. Невысокий тип, едва ступив на пути, сразу повернулся в сторону Семеновской, а по спине много не разглядишь. Но среди бауманцев Димка такого не помнил, наверняка это и есть «гость», о котором обмолвился Петрович. Гермоворота на Электрозаводской были давно и надежно заблокированы от греха подальше, очень уж шустрая живность развелась в районе над станцией. Зато был специально оборудован выход в самом туннеле, на полпути к Семеновской – через доработанную вентиляционную шахту. Димка знал, что много-много лет назад, из-за угрозы неизвестной чумы, поразившей чудом выжившую после Катаклизма колонию из нескольких десятков человек наверху, этот выход тоже пришлось перекрывать. Но на одних поставках с других станций Бауманскому Альянсу существовать было тяжеловато и накладно, поэтому, когда нехватка ресурсов особенно обострилась, приняли решение выход вскрыть и восстановить. Так что теперь многие сталкеры, как свои, так и пришлые, выходили на поверхность именно этим путем. – Вот черт! – тихо вырвалось у Димки, когда сталкер все-таки повернулся на звук шагов, взглянул в их сторону. – Вероятность встретить приятеля возрастает именно тогда, когда он на хрен тебе не нужен, да, Димон? – понизив голос до шепота, прокомментировал Федор, по-своему истолковав реакцию напарника. – И чего ты так его не любишь?
Димка промолчал, насупившись. Не то чтобы он не любил Олега-Натуралиста, нет, это слишком сильно сказано… Но вот встречаться с ним очень не хотелось. Он даже не смог бы сразу сказать, почему именно. Не хотелось, и все. Впрочем, чего уж душой кривить, мог. Возможно, именно из-за этого типа, так не вовремя отставшего во время того выхода на поверхность, Димка и стал калекой. С другой стороны, не отстань Натуралист, и та тварь напала бы на всю группу разом, и тогда неизвестно, выбрался бы оттуда хоть кто-то живым. Но от неприятного осадка, давно занозой засевшего в сознании, избавиться уже было трудно.
– Я здесь подожду, – хмуро обронил Димка.
– Хорошо, я быстро.
Димка вернулся к мотовозу. Самодельный стальной монстр лишь глухо скрипнул, когда парень вспрыгнул на подножку, нависающую над одним из четырех колес, и уселся на обшитую деревом площадку, прикрывающую двигатель. Стянув с плеча надоевший до смерти автомат, Димка положил его рядом и навострил уши. Здесь, между станцией и постом, почти в полной темноте, его не было видно, зато слышимость была хорошей.
– Доброй ночи, Сергей Владимирович! – преувеличенно бодро поприветствовал Федор начальника Электрозаводской, приблизившись и обменявшись с ним рукопожатием.
– Салют, мужики. Что тут у вас стряслось? Я думал, что это только мы с напарником по ночам шастаем, как крысы с голодухи. Куда собрались-то? Аврал какой?
– Погоди, Федор. В общем так, Сабринов, – Лосев повернулся к командиру группы, – отправитесь навстречу ребятам с Семеновской, прочешете туннель. Смотреть в оба глаза, замечать все подозрительное. Потом лично передо мной отчитаешься.
– Да поняли мы все, Сергей Владимирович. Повторять – только время терять.
– Не ершись, Володя. Я лишний раз никого посылать не люблю, ты это знаешь. Хотелось бы, чтобы усилия не пропали зря и никто не пострадал.
– Да кто там пострадает? Спокойный туннель, последний раз, может, года три назад что случалось…
– В спокойных туннелях люди не пропадают.
– Вот именно! Я абсолютно уверен, что не там семеновцы ищут, не там! Пусть лучше у себя пошуруют как следует, чем людей баламутить на ночь глядя.
– В наше время, Володя, ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, – строго заметил Лосев. – Олег, подстрахуешь моих до шахты?
– Конечно, – легко согласился сталкер.
– Да чего нас страховать, мы сами не маленькие! – возмутился Сабринов.
– Володя, прекрати! Лишней помощи не бывает. Заканчивайте перекур и выдвигайтесь.
– Это уж точно, в туннеле будет не до перекуров. Сергей Владимирович, а может, мы мотовоз возьмем? Оно побыстрее будет.
– Ни черта вы с мотовоза не увидите, – усмехнулся Натуралист. – Пешком надо, своими ножками. И слушать все как следует. Туннель ошибок не прощает.
– А ты меня не учи, как жить. Я обученный!
– Я, кстати, тоже не согласен, – встрял Федор, не на шутку обеспокоенный поворотом разговора. – Мы и так сюда пешком приперлись, я обратно на своих двоих не собираюсь.
– Да тебя вообще никто не спрашивает!
– Нет, Сабринов, – строго осадил начальник станции задиристого командира поисковой группы. – Мотовоз отправится по заказу, мы и так опаздываем со сроками сдачи. А Ганза задержек не любит.
– Ну и черт с ним! Пошли, мужики.
– Так что стряслось, Сергей Владимирович, кого ищем? – поинтересовался Федор, вытаскивая самокрутку и прикуривая, как только поисковая группа двинулась прочь, прихватив сталкера.
Лосев тоже закурил, огоньки папирос отчетливо проступили в неярком освещении красными светлячками.
– Мальчишка на Семеновской пропал, – выпустив струйку едкого дыма, устало ответил Лосев. – Ты же Гришу Замятина знаешь, на свиноферме работает? Ну, вот его сынишка куда-то делся.
– Да я и Артема хорошо знаю, смышленый пацан… Подождите, что значит «пропал»? Как на наших станциях кто-то может пропасть среди бела дня?!
– Эх, Федор… в том то и дело, что никто не поймет – как. Парню уже десять лет, взрослый, считай, давно работает вместе с отцом. С прошлой ночной смены ушел, а в палатку не вернулся. Говорят, ему еще нездоровилось, знобило, что ли. Хотел отпроситься, да дотерпел. Через некоторое время его отец хватился. Сперва думал, что тот к приятелям завернул, отсиживается где-нибудь да секретничает, как часто бывает, хотел даже уши надрать, чтобы не врал про хворобу. Только сам Гришка тоже устал, поэтому решил не искать. Плюнул и спать пошел. Проснулся вечером – а сына все еще нет. Всех приятелей опросил, всю станцию перетряс, а Артем как растворился, никто и не видел, куда делся. В общем, подняли семеновские людей, отрядили поисковые группы – одну к Партизанской, другую к нам. Начальник их, Скворин, звонил, просил помочь с нашей стороны. Для надежности и экономии времени. А чего ж не помочь ради такого дела, у нас столько лет ничего такого не стрясалось.
– Мда… Вот уж, Сергей Владимирович, как говорится – пришла беда, отворяй ворота.
– Ты это к чему?
Федор коротко обрисовал приключение, случившееся с ним и Димкой по пути. Как только речь пошла о паутине и ее жутковатых обитателях, которых они обнаружили в ответвлении туннеля, Лосев заметно напрягся.
– Едрить твою через коромысло! – с обреченностью высказался он. Несмотря на показную бодрость, начстанции выглядел уставшим – видимо, навалившиеся дела и заботы основательно вымотали за рабочий день. А тут еще приходилось решать и ночные проблемы. – Больше ничего кроме этой паутины не видели?
– Пацана уж точно не встречали, – хмыкнул Федор. – Да и как бы он прошел незамеченным оба блокпоста?
– Федя, – тяжело вздохнул Лосев, – а как он незамеченным пропал со станции? Там ведь тоже не раздолбаи на посту дежурят.
– Резонно, – пришлось согласиться Федору. – Хотя и крайне маловероятно. Так я пошел, Сергей Владимирович? Нам с Димкой еще обратно ехать…
– У меня другая мысль, Федор. Сделаем так…
Глава 4. Зачистка
– Глуши мотор!
Заскрипели тормозные колодки. Последний раз лязгнув колесами, мотовоз остановился. Фары, установленные спереди на вертикальной металлической раме, погасли сразу, как только смолк рокот двигателя. В мгновенно наступившей тишине туннель сразу погрузился во тьму, но тут же вспыхнули налобные фонари охранников. Пост как раз сменялся, поэтому Лосев решил не поднимать лишних людей, послав с мотодрезиной Гуляева и Петровича, велев прихватить ранцевый огнемет. Сам Сергей Владимирович, понятно, остался на станции, работа по зачистке – не для начальника, у него и других забот хватало.
– Приехали, – преувеличенно спокойно сообщил Федор, оставаясь на сиденье мотовоза. Луч его ручного фонаря, скользнув по выщербленным временем бетонным стенам тюбинга, уперся в темнеющий проем, выхватив часть уходящего вглубь прохода.
– Точно здесь? – каким-то неживым голосом уточнил Вовчик Гуляев.
Димка подумал не без злорадства, что развязной наглости, которую тот демонстрировал на станции, у парня поубавилось. Работая челноком, он привык переносить мрачную и пугающую атмосферу тоннелей без особых последствий для себя, и то иной раз нервы сдавали. Неудивительно, что бравый охранник, не выползавший в туннель дальше привычного поста, чувствовал себя здесь явно не в своей шкуре.
– Помолчи минуту, и сам услышишь, – усмехнулся Димка. – Туннель сам расскажет все, что необходимо, главное, уметь его слушать. А то вы там на постах все, как глухие. Только и знаете, что людей прожекторами слепить.
Гуляев скривился так, словно проглотил гнилой гриб.
– Лучше сам заткнись, Стажер. От твоей дурацкой болтовни голова болит.
– Умолкните оба! Хватит вам уже цапаться. Словно дети малые… – укоризненно вмешался Петрович.
После трескучего двигателя мотовоза привычные звуки туннеля вернулись не сразу. Димка напряженно ждал, когда из темноты послышится жутковатый смех. Но, словно в насмешку над его страхами и опасениями, слышен был только привычный фон – тихий шепот воздуха, слабое потрескивание стен и шорох осыпающихся частичек.
– Что-то твой туннель ни хрена не рассказывает, – раздраженно бросил Вовчик. – Так, ё-мое, я не собираюсь тут сидеть вечность! Делаем работу и убираемся к чертовой матери.
«А не такой уж Гуляев и трус», – невольно признал Димка.
– Я тоже так думаю… – одобрительно кивнул Федор. – Лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделал. Да и время не резиновое. Действуй, Гуляев.
– Обойдусь без твоих приказов, – огрызнулся охранник.
Честно говоря, у Димки, как и у Федора, определенно не собиравшегося покидать сиденье мотовоза, не было ни малейшего желания снова смотреть на ту мерзость, которую они обнаружили по пути на Электрозаводскую. Но остаться в стороне он не мог. Пусть он и челнок и не его обязанность зачищать туннель, но оружие в руках сын Сотникова умеет держать не хуже других. Да и глядя на пожилого и грузного Петровича, который слез с мотовоза сразу после засуетившегося Вовчика, оставаться наблюдателем ему, молодому, было просто стыдно. Петрович, натужно пыхтя, словно после долгой и утомительной пробежки, помог напарнику надеть и закрепить на спине ранец огнемета. Мечущиеся по стенам туннеля зайчики фонарей, закрепленных на лбах ремнями, повторяли каждое их движение. Собственно, ранец представлял собой трубчатую раму, на которой крепились два металлических баллона – в большом содержалось два десятка литров огнесмеси, в малый закачивался под большим давлением воздух. Большой баллон гибким армированным шлангом соединялся с брандспойтом, похожим на причудливый длиннорылый пистолет. Весил весь этот «ранец» около тридцати килограммов, поэтому неудивительно, что Петрович взвалил такую тяжесть на молодого напарника, – сам бы он просто не потянул. Ремень автомата Вовчик закинул на шею, оставив его болтаться на груди, а металлическое сопло брандспойта стиснул в руках. Включил работающий от блока батареек калильный воспламенитель и, убедившись, что вольфрамовая нить заалела в темноте на конце брандспойта, ослабил вентиль подачи сжатого воздуха. Все охранники Бауманского Альянса проходили обучение для работы с огнеметами, а любой пост был укомплектован хотя бы одним таким аппаратом – на случай нашествия всякой нечисти вроде крыс или, тьфу-тьфу, чего похуже. И хотя на перегонах Альянса до сих пор было тихо, но береженого, как говорится… Так что Вовчик хоть и заметно нервничал, но действовал вполне уверенно. – Ну, с богом! – обронил Петрович, когда последние приготовления закончились и пора было переходить к делу. Оба охранника осторожно вошли в проход. Петрович держал свой автомат стволом вверх – не хватало еще пальнуть в баллон с огнесмесью, но готов был при необходимости пустить оружие в ход. Втроем в узком проходе было делать нечего, поэтому Димка остался снаружи, собираясь, если что, в любой момент броситься на помощь. Влажные от волнения пальцы уже в который раз скользнули по рычажку предохранителя, проверяя его положение. Для него это давно стало манией. С тех самых пор, как во время злополучного выхода на поверхность автомат отказался стрелять в самый неподходящий момент. Впрочем, Димкиной вины в том не было – в момент нападения шилоклюва, когда Наставник пихнул его на Натуралиста, чтобы убрать с пути твари, предохранитель переключился от случайного удара. Но неприятный факт остается фактом – парень не сообразил проверить, даже в голову не пришло, что такое может случиться. И когда их группа выбралась из подвала бывшей типографии на поверхность, он не смог стрелять, поэтому старшим сталкерам пришлось отдуваться самостоятельно…
Даже сейчас стыд жаркой волной прокатился по лицу от этого позорного воспоминания. Димка тряхнул головой, прогоняя непрошеные и несвоевременные мысли. Да к черту это все! Давно уже это было, никто, кроме него, и не помнит.
Охранники дошли до поворота, и тут же заработал огнемет. Плотная струя пламени ярко и шумно вспыхнула, прожигая тьму куда мощнее любых фонарей… И погасла. Послышалась ругань Гуляева, что-то удивленно сказал Петрович. Затем оба охранника, совершенно спокойно развернувшись к гнезду тварей спинами – у Димки от изумления даже рот открылся, неспешным шагом выбрались обратно в туннель. Из прохода тянуло гарью, резким запахом огнесмеси и теплом. Даже от одного залпа воздух успел ощутимо нагреться.
– Вы че творите? – обеспокоенно окликнул охранников Федор, переводя луч фонаря с одного на другого. – Петрович, жить надоело, что ли? Гуляев известный растяпа, но ты?! Огнемет сдох, так спинами-то зачем поворачиваться?
– Огнемет в порядке, Федь, – вполне миролюбиво пояснил Петрович, помогая напарнику скинуть тяжелую раму с баллонами со спины.
– Да не было там ничего, кроме паутины! – буркнул Гуляев.
– Что значит «не было»? – недоверчиво переспросил Федор, переглянувшись с Димкой.
– А то и значит! Просто паутина и ничего больше! Я для профилактики пальнул, чтобы всяким недоумкам в следующий раз со страху невесть что не мерещилось! Видал я ссыкунов, ё-мое, но чтоб таких…
– Ты поаккуратнее с выражениями, – Димка неприязненно насупился.
– А то что? Что?!
– Тихо, тихо, Вовка, тихо, – успокаивающе встрял Петрович. Вдвоем охранники в четыре руки аккуратно водрузили огнемет на грузовую площадку мотовоза. – Ну, показалось людям, так лучше перебдеть, чем недобдеть…
– Да я уже спать давно должен, а не по перегону шастать! – Гуляев зло сплюнул. – Все, везите нас обратно!
– Остынь, Владимир, – посуровевшим голосом осадил парня Федор, которому в кои-то веки расхотелось острить. – А ты, Петрович, стыдись: ведешься на пустую болтовню, как малолетний. Не могло нам показаться обоим сразу. Ты-то хоть это должен понимать.
– Тогда куда они делись? – со вздохом поинтересовался пожилой охранник.
– Может, смылись? – неуверенно предположил Димка. Ситуация и в самом деле получалась дурацкой. – Не стали ждать, когда мы их поджарим?
– Хочешь сказать, они знали, что мы едем их поджаривать? – Гуляев презрительно осклабился в ответ на такое предположение. – Стажер, да ты, никак, сушеных грибов обкурился.
Димка снова молча проглотил ненавистного «стажера». Реагировать на такие дешевые выпады – все равно что собак дразнить. Он давно решил для себя, что вестись на такое не станет.
– Ша, успокоились все. – Петрович взобрался на площадку мотовоза и, кряхтя, уселся поудобнее. – Что дальше решим? Будем искать или возвращаемся?
– Не было приказа искать, – буркнул Гуляев, которого перспектива поисков совсем не обрадовала – как, впрочем, и остальных.
– Извини, Петрович, но приказа доставить вас обратно я тоже не получал, – покачал головой Федор. – Мы и так уйму времени потеряли, нам с заказом нужно спешить. Так что есть только два варианта – или вы топаете обратно на своих двоих, или едете дальше с нами. Остаток ночи отдохнете в гостевой палатке на Бауманской, а утром уедете на мотовозах рабочих. Наше начальство по-любому утром пошлет нормальную команду по зачистке, так что бросайте вы это дело. Я уже и сам не рад, что пришлось втянуть вас в эту затею, но кто ж знал, что Лосев решит перестраховаться на ночь глядя.
Подумав, оба охранника согласились со вторым вариантом. При этом Гуляев не преминул грязно выругаться, впрочем, его ругань утонула в трескотне заработавшего двигателя. Вспыхнувшие фары разогнали тьму впереди на два десятка метров, лязгнули сцепки тормозов, и мотовоз двинулся в путь. Привычный шепот туннеля отступил, сдавшись под натиском шума, издаваемого человеческим творением – двигателем внутреннего сгорания. Разговоры сами собой затихли.
* * *
Машинально считая мелькавшие светлячки редких путевых фонарей на стене тюбинга, Димка мрачно размышлял, что, в отличие от охранников, им с Федором вряд ли придется спать в ближайшее время. Половина ночи уже пролетела в пути да хлопотах, еще часть пройдет, пока доберутся до Бауманской. Минут двадцать уйдет на погрузку – всегда есть чем заполнить мотовоз, слишком дорогое это удовольствие – жечь топливо порожняком. Даже если не придется участвовать в погрузке самим, за двадцать минут не выспишься. Потом дальше в путь. Аккурат к утру будут на Курской, разгрузка, сдача-прием мотовоза, небольшой отдых – и обратно. Пешком. Привычный, набивший оскомину маршрут. Как крысы в клетке, от стенки до стенки, а воздух свободы можешь вдыхать через прутья решетки…
Спать хотелось зверски. Возбуждение медленно, но верно спадало, а усталость не дремала – быстро отвоевывала позиции. Под мерный рокот мотовоза мысли текли все медленнее. Димка боролся с подступающей сонливостью, понимая, что уснуть сейчас – хуже не придумаешь. Скорость у мотовоза хоть и небольшая, но при падении можно и шею свернуть или переломать кости под массивными стальными колесами.
О тварях думать не хотелось. Хватит уже, пощекотали сегодня нервы. Пропали, и черт с ними, главное, что начальство предупреждено, есть кому заняться проблемой. «Господи, ну что за жизнь…» Димка тоскливо вздохнул, машинально поправляя на коленях вечно сползающий автомат, поерзал. Ожесточенно протер так и норовившие сомкнуться глаза. Неужели та жизнь, до Катаклизма, о которой он прочитал столько книг в библиотеке Бауманки, так и останется для него несбыточной сказкой?
«Да! – ответил он сам себе, раздраженно стиснув зубы. К чему неосуществимые мечты? Люди сами себя навсегда похоронили под землей, и путь на поверхность открыт только немногим избранным. Сталкерам, к которым он так и не смог себя причислить. – Проклятая жизнь… Проклятый Натуралист… угораздило его тогда отстать… Проклятая усталость… Что ж хреново-то так на душе, хоть застрелись с тоски…»
Димка знал способ, который нередко помогал ему встряхнуться. Не без усилия, преодолевая вялость мышц, он поднес к лицу покалеченную кисть правой руки, разглядывая ее в неверном свете очередного промелькнувшего фонаря.
Всплеск злости, хоть и несильный, все же отчасти прогнал сонливость, заставив встряхнуться, прийти в себя. Димка вдруг обнаружил, что его тело кренится вбок и вперед, еще немного, и он рухнет на скрытые мраком шпалы. И тут же по нервам ударил страх. Инстинкт самосохранения заставил резко отдернуться от края: он ведь и впрямь почти заснул, едва не оказавшись под колесами. А еще неожиданно выяснилось, что мотовоз едва плетется, все больше сбавляя обороты.
Парень непонимающе оглянулся на своих попутчиков и вдруг с ужасом понял, что управлять движением машины некому. Федор и Петрович, прислонившись друг к другу спинами, сидели, свесив головы, а Гуляев так и вовсе разлегся на боку за спиной у Димки. Все трое спали. Не должны были, но все-таки спали.
Громко чихнув несколько раз подряд, двигатель смолк. Свет фар погас, и чернильная тьма мгновенно окутала мотовоз с людьми. Прокатившись по инерции еще десяток метров, мотовоз остановился. Ни впереди, ни сзади не виднелось и отблеска света – путевые фонари куда-то сгинули самым загадочным и зловещим образом. Тьма казалась настолько плотной, что Димка почувствовал, что ему и в самом деле тяжело дышать, словно она стала вещественной, вязкой, как смола.
«Я тоже сплю, – как-то отстраненно, словно не о себе, подумал Димка. – На самом деле мы едем дальше, а мне просто снится очередной кошмар, к каким я уже почти привык за последний год этой паршивой и бессмысленной жизни. Кстати, это легко проверить: во сне нельзя умереть».
Он медленно поднял автомат непослушными руками, поставил его прикладом на колени, сдвинул предохранитель на одиночный огонь. Холодный край ствола уперся под подбородок, глубоко продавливая кожу жесткими гранями. «Никакой боли. Только легкий, почти неощутимый холод стали. Точно сон». Указательный палец левой руки лег на курок, отполированный тысячами прикосновений тех, кто владел автоматом до него. Это ведь так несложно – нажать…
Откуда-то донесся тоненький неестественный смех. Настолько близко, словно некое создание стояло прямо напротив его лица, глядя в глаза, и ждало, пока человек нажмет на курок.
В самый последний момент Димка успел отдернуть ствол в сторону.
Оглушительный выстрел рванул тишину не хуже гранаты, наваждение слетело. Эхо от выстрела еще гуляло по туннелю, а Димка уже будил попутчиков, тормошил их за плечи, толкал в спины. От вспышки перед глазами плавали цветные пятна, а в ушах звенело. Похватав оружие, люди ошалело озирались по сторонам. Вспыхнули лучи налобных фонарей охранников, выключенные во время поездки для экономии заряда батарей, – света фар мотовоза для дороги вполне хватало. Но не сейчас, когда мотовоз заглох. Федор тоже отыскал и зажег свой фонарь, скользнув лучом по выщербленным бетонным стенам, покрытым пылью и паутиной. Обычной паутиной.
– Кто стрелял?! – заполошно крикнул Гуляев.
– Я, – Димка потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, но у него ничего не вышло. – Все очнулись?
– Что происходит, ребята? – подал взволнованный голос Петрович. – Почему стоим? А… Господи, а вода-то откуда?! Никак туннель заливает?!
– Какая вода? – Федор наклонился, посветил фонариком вниз. – Ты что, Петрович, нет никакой воды, только туман. Правда, плотный, как кисель, никогда такого не видел.
– Вы что, оба грибов обкурились? – Вовка Гуляев, тоже глянув вниз, обвел обоих спутников не на шутку испуганным взглядом. – Какая вода? Какой туман? Здесь только гравий… – он запнулся, присматриваясь внимательнее. – Вот ё-мое… А рельсы-то куда делись?
