Kitabı oku: «Освобожденные», sayfa 2
Глава 3. Мэгги
Мы устроились в самолете. Я уютно завернулась в толстовку Калеба. Перед нами сидели Биш и Джен, а перед ними – Фиона с папой. Питер купил нам билеты в первый класс, и меня за это немного мучила совесть, но намного сильнее было чувство вины за случившееся с Бекки и Ральфом.
Нет, нельзя сказать, что все было плохо. Биш и Джен, например, оставив Марию с Питером и Рэйчел, друг от друга не отлипали. Выглядело это и мерзко, и мило одновременно. Джен сидела к Бишу лицом и, разговаривая, гладила его по волосам. Она рассказывала ему о своей работе и избегала разговоров о том, где они будут жить и что делать в будущем. Пока они поживут с Питером, но после…
Я тоже не хотела об этом думать. Не секрет, что у Биша совсем нет денег, а по традициям Виртуозов именно жених покупает невесте дом, куда приводит ее после свадьбы.
Я вздохнула и прогнала эти мысли. А потом Биш коснулся ее подбородка и поцеловал.
Я отвернулась и, пристегнув ремень, посмотрела на Калеба. Я собиралась проспать всю дорогу и как следует отдохнуть перед встречей с родителями Бекки. Подняв подлокотник, Калеб откинулся в кресле, и я прижалась к его груди. Пальцы Калеба размеренно гладили меня по шее, успокаивая и ободряя…
Выспалась я на удивление хорошо.
Когда я открыла глаза, мы уже были в Теннесси. Я потерла лицо и поморщилась от вопля какой-то женщины, которая громко об этом сообщала. Мы с Калебом двинулись к папе.
У них с Фионой все в отношениях было так же ново, как и у Биша с Джен, только не столь явно. Папа и с мамой всегда вел себя нежно – но только дома. Он не из тех, кого задерживают за развратное поведение, поэтому я не удивилась, заметив, что они с Фионой лишь держатся за руки.
Я улыбнулась папе, и он улыбнулся в ответ. М-да, как же изменилась моя жизнь. Я еду домой даже не с одной, а с двумя парами новых нареченных (и еще одну оставила во дворце).
Жизнь у Виртуозов налаживалась, а у меня болталась вверх тормашками, но я старалась об этом не думать. Я не хотела, чтобы Калеб винил себя и в этом.
Когда мы добрались до папиного дома и я зашла внутрь, у меня отвисла челюсть. Папа убрал все мамины вещицы: снял со стен совместные с ней снимки, оставив лишь наши с ним фото; спрятал светильники с кружевными абажурами и выбросил глупые финтифлюшки. Дом стал обычным, и я была за это благодарна. Папа и правда покончил с прошлым, и, судя по всему, очень вовремя. Вышло бы неловко, окажись Фиона в доме, полном фотографий другой женщины.
Я повернулась к папе.
– Вижу, пока меня не было, ты времени даром не терял!
– Ты же не против? Но кое-что я для тебя сохранил, положил на твою кровать. А вот это, – он указал на большое зеркало, которое они с мамой как-то откопали в антикварном магазине, – мне кажется, ты захочешь оставить… для вашего с Калебом дома.
– Спасибо, пап, – кивнула я. – Я только за. По-моему, давно пора.
Он приобнял меня одной рукой, но мне этого было мало. Я обняла его за талию, как в детстве, и крепко стиснула. Папа тоже меня обнял, как бывало, и прижал к себе.
– Мне очень жаль Ребекку, милая, – прошептал он.
Я кивнула.
– Сейчас пойду к ее родителям.
– Хочешь, мы с тобой?
– Нет, – ответила я. – Мне и в одиночку-то будет трудно смотреть им в глаза. Лучше сходите со мной завтра на службу, ладно?
– Хорошо, как скажешь.
– Заодно вы пока тут устроитесь. – Я покосилась на Фиону, которая стояла в стороне, величественная и молчаливая. – Мы сегодня переночуем у Калеба. – Я не стала вдаваться в подробности.
– А я, думаю, поживу пока с Джен у Питера, – быстро вставил Биш. – Заберу только кое-какие вещи.
– Смотри в обморок не грохнись, когда увидишь их дом, – заметила я. – Он гигантский.
Биш не улыбнулся, но подошел и заключил меня в свои огромные медвежьи объятия, которых мне так не хватало.
– Мэгги… – Он вздохнул, не найдя что сказать.
В его мыслях действительно было пусто: не завалялось ни единого утешающего словечка. Я покачала головой, давая понять, что все хорошо. Он поцеловал меня в щеку и спросил:
– Ты же попозже заглянешь? К Питеру?
– Вряд ли, – ответила я и обратилась к Калебу: – Я хотела переночевать у тебя. Если ты не против.
Тот с укоризной кивнул:
– Само собой.
Я снова повернулась к Бишу и подытожила:
– Так вы и сами устроитесь, и никто вам мешать не будет.
– Как скажешь, – согласился Биш. – Мы придем завтра на службу.
– Спасибо.
Калеб по-прежнему держал в руках наши сумки. Я вдруг поняла, что ехать нам не на чем. Его мотоцикл остался у дяди Макса. Я перевела взгляд на папу.
– А можно, мы оставим вещи и зайдем за ними попозже?
– Конечно.
– Отлично, – кивнула я и сказала Калебу, своему мужественному телохранителю: – Можно идти.
Я потрясла связкой его ключей в переднем кармане толстовки. Они забрякали о кольцо-звездочку, которую ему подарили ребята из «Жаровни», словно напоминая: что бы ни случилось, на свете есть люди, которые любят меня, которым я дорога.
Я думала об этом, пока Калеб, держа руку на моей талии, повел меня на улицу; слышала, как папа и Фиона мысленно обо мне разговаривают. Бедная я, милая я, так много пережившая я. Но что насчет бедной Бекки? И бедного Ральфа? Ведь это они поплатились за мои ошибки.
Мы пошли к дому Бекки коротким путем, и мои кеды зашлепали по дороге. Калеб молчал и просто держал меня за руку, и я была ему за это благодарна. Общаться не особо хотелось, а хотелось лишь одного: чтобы Бекки оказалась жива… Но я знала, что это не так, и все из-за меня. Боже… Она обругала бы меня. Точно бы в клочья порвала.
Я засмеялась, вспомнив, как Бекки на меня однажды наорала. Нам с ней было по двенадцать, и я разревелась, потому что ее посадили под домашний арест. Ее поймали, а меня нет, и теперь я хотела явиться с повинной и во всем сознаться. Однако Бекки меня высмеяла, будто я была полной дурой. «Ну зачем, зачем тебе это делать? Тогда влетит нам обеим! Что за глупость, Мэгз!»
Однако я чувствовала себя такой виноватой, что в конце концов все-таки сама себя выдала. Совесть так меня терзала, что в воображении рисовались плакаты «Разыскивается» с моей фотографией. То было наивное, простое, легкое и совсем иное время в наших жизнях.
Калеб провел большим пальцем по костяшкам у меня на руке, вызволяя из плена воспоминаний. Я подняла голову и поймала его сочувственный взгляд.
Вскоре мы добрались до дома Бекки, и на подъездной дорожке я заметила ее машину. Видимо, уехали они на автомобиле Ральфа. В окне дома мелькнули силуэты родителей Бекки, и боль в груди стала почти невыносимой.
Калеб остановил меня и повернул к себе.
– Постой.
– Я не выдержу, Калеб, – сказала я ему с дрожью в голосе. – Я не смогу…
Его теплые губы прижались к моим, и я замолчала. И не сказать, чтоб я целовала Калеба, но Калеб точно целовал меня. Он прижал меня к себе и целовал, пока у нас не перехватило дыхание. Я сжала пальцы в кулаки, точно из последних сил держась над обрывом, но чем сильнее Калеб меня целовал, тем глубже я падала.
Я почувствовала благодарность за то, что он прогоняет скорбь и наполняет меня спокойствием. Но теперь я невольно попала во власть другого чувства… чувства потребности… потребности в Калебе. Я обвила руки вокруг его шеи, а ноги словно сами собой встали на цыпочки, подталкивая меня к нему.
– Черт, Мэгги, – пробормотал он мне в губы и хищно прижал к себе.
Мне вдруг стало очень жарко в толстовке. Как странно… Я никогда не испытывала ничего подобного. Точно телу надоело идти на поводу и выполнять мои приказы. Ему было наплевать, что происходит вокруг: оно просто знало, что Калеб здесь, что он прикасается ко мне, что он мой.
Все это было уже слишком, но я не могла остановиться. Будто включился автопилот и мной управляло запечатление. Я потеряла над собой власть.
Калеб поднял руки к моему лицу и, резко выдохнув, отстранился.
– Все нормально. – Большими пальцами он успокаивающе погладил мое лицо. – Все хорошо. Со мной с самого начала было точно так же, это нормально. Просто наши тела… устали ждать соединения, вот и все.
– То есть ты все это время себя так чувствовал? – спросила я еле слышно.
– Ну… не совсем так, но иногда приходилось несладко, – усмехнулся Калеб.
– И случай с боксерами?.. – поинтересовалась я.
Он засмеялся и закусил губу.
– Ага. Возглавляет список.
– И что это значит?
– Помнишь, я рассказывал, что большинство нареченных женится в течение нескольких недель после запечатления? Ну так вот, несколько недель прошли, детка. Мы можем подождать еще, но легче нам точно не станет.
Он старался не ухмыляться.
– Ой, ну ты, я смотрю, прямо страдаешь, – поддразнила его я.
Он засмеялся и крепко схватил меня за бедра.
– Может, я и не страдаю, нет. Но ты наконец-то хочешь меня почти так же, как я тебя, а это не может не радовать.
Я добродушно закатила глаза, и тут мы оба поняли, что отдых окончен. Я снова посмотрела на машину Бекки и прошептала:
– Спасибо, детка.
Он улыбнулся слову «детка».
– Я люблю тебя, и ты справишься. Я рядом, помнишь? Я всегда буду тебя поддерживать.
Я обхватила Калеба за талию и позволила сжать себя в объятиях, поцеловать в голову.
Отчасти я злилась, что так от него завишу, но он был прав. Он всегда меня поддерживал, и я должна принимать это как данность, а не отталкивать.
Когда я поняла, что времени у меня больше нет, то повернулась к дому. Тут из дома с мешком мусора вышла миссис Ти. Увидев меня, она заплакала и раскрыла объятия, и я, точно маленькая девочка, какой себя сейчас и ощущала, бросилась к ней.
Она плакала, и я плакала, но в конце концов мы отстранились друг от друга и я сказала, что вернусь завтра. Уже уходя со двора, я не устояла и дотронулась до «Доджа-Неона» Бекки… и тут перед глазами вспыхнуло видение.
Калеб рванул ко мне. Я стояла на месте и смотрела, как Бекки и Ральф едут через горный перевал, смеются и подпевают радио. Но только они добрались до съезда и собрались выехать на шоссе, как машина заглохла. Ральф был вне себя. Он говорил, что бензин закончиться не мог, что в городе они заправились… но стрелка была на нуле, а вокруг – ни людей, ни домов. По этому перевалу ездили редко: только те, у кого неподалеку загородные домики…
(Они живы!)
…И вот они отправились в путь. Но шли дни, у них закончилась вода, еда, и в конце концов они потерялись. Они добрались до маленькой пещеры в горном склоне над долиной. Ральфу пришлось хуже, потому что он отказывался пить воду и каждый раз уступал ее Бекки. Наблюдая видение, я разглядывала лицо подруги – испачканное, грустное и прекрасное, – когда она приглаживала Ральфу волосы; и тогда я поняла: еще есть надежда их спасти.
Я взглянула на Калеба, видевшего то же самое, и он кивнул. Он был готов ехать. Готов отправиться со мной и спасти моих друзей.
Я взяла Калеба за руку, и мы побежали к дому его дяди. Мы не задержались у папиного дома, потому что он попытался бы меня остановить, а Биш вызвался бы пойти с нами. Но я не могла допустить, чтобы кто-то пострадал или умер за меня. Это мои проблемы и моя война.
Ну и Калеба, по умолчанию.
Он посмеялся над моими мыслями.
Мы не взяли с собой ни сменной одежды, ни чего-то еще, а просто запрыгнули в дядин внедорожник. Но мне было все равно: я хотела лишь поскорее доехать до нужного места. Одна дорога занимала несколько часов, а нам еще предстояли поиски.
Я увидела, как мы съезжаем с подъездной дорожки, мчимся по улице и Калеб говорит, мол, нужно кое-что купить.
Все именно так и случилось.
Спустя час мы остановились на маленькой заправке – запастись едой и водой. Еды мы взяли вдоволь, чтобы накормить Бекки и Ральфа, когда найдем их. А я была убеждена: мы их точно найдем.
Мы ехали очень долго. Калеб включил радио на полную громкость и принялся петь, держа одну руку у меня на коленях и теребя мои пальцы. Он ни слова не говорил о Бекки, и я была ему за это благодарна. Я скинула кеды и поджала под себя ноги, потом опустила капюшон толстовки и устроилась поудобнее – нам предстоял долгий путь.
Мое видение было слишком неясным, а потому на последней заправке перед подъемом в горы мы на всякий случай взяли с собой дополнительную канистру бензина. Мы знали, что больше заправочных не встретим, поскольку кричавшая об этом вывеска была больше дурацкого магазинчика, перед которым висела.
Калеб отдал мне свою пластиковую карточку и написал пин-код на моей ладони. Я улыбнулась, еле сдерживая смех. Вот она – любовь: его пластиковая карточка с пин-кодом.
Я снова нацепила кеды и двинулась в туалет, пока Калеб заправлял машину. На обратном пути, когда я взяла нам обоим напитки, в голове у меня послышался голос:
«Захвати еще пару медовых булочек, детка. У меня булочная недостаточность».
Я засмеялась про себя.
«Значит, нужно штук десять. Потому что делиться с тобой я не собираюсь».
«Ой-ой! Ну тогда прихвати еще десять, потому что я тоже делиться не буду».
«Вот и ладно! Прихвачу!»
Я услышала, как Калеб смеется.
«Возьми-ка мне еще пару палочек вяленой говядины, пожалуйста-препожалуйста!»
«Хорошо, любовь моя».
Я выполнила его просьбу, а потом захватила несколько медовых булочек, пачек крекеров и энергетических напитков и вывалила все это перед кассиром. Он недовольно приподнял бровь, и я смущенно кашлянула. Кассир раздосадованно просканировал каждую мою покупку и запихнул все в пакет. Я провела карточкой по считывателю и ввела код. Затем кассир отдал чек, и я схватила добычу и вышла к Калебу, ждавшему меня в машине у самых дверей.
Я забралась внутрь.
– Я написал нашим папам и ввел их в курс дела, – признался Калеб. – Не хотел, чтоб они волновались.
– Спасибо, – ответила я с облегчением. – Я об этом как-то не подумала.
Я вынула из пакета вяленую говядину и протянула ему вместе с жестянкой «Сладкого аризонского чая». Засмеявшись, я указала на банку.
– Видишь, это судьба, что ты поедешь в Аризону.
Калеб улыбнулся, но сдержанно. Я вопросительно на него посмотрела.
– Ничего. Ну… то есть чего, но… Сейчас мы не должны говорить о будущем, помнишь? Тебе не нужно ничего знать до свадьбы.
Я добродушно улыбнулась и откусила кусочек от медовой булочки, пока Калеб жевал свои длинные говяжьи палочки.
Спустя час он свернул на обочину. Он устал и хотел спать.
– Мы что, прямо тут заночуем?
– Отелей здесь нет, детка.
– Я знаю… но…
Он сочувственно мне улыбнулся.
– Понимаю, но мы не можем искать их в темноте. Поспим здесь. Мы, конечно, еще не в долине, поэтому мимо будут ездить, но к нам никто не сунется. А утром встанем и первым делом пойдем искать ребят.
– Никто к нам не сунется, говоришь? А ты смотрел «У холмов есть глаза»? Или «Техасскую резню бензопилой»? Или «Психо»?!
Калеб усмехнулся:
– Да, но я прибью любого, кто к тебе приблизится! Ты же мне доверяешь, правда?
– Конечно.
Он вынул ключи и, выйдя из машины, уселся на заднее сиденье. Потом запер двери и пальцем поманил меня к себе. Я полезла к нему через ручник и почти перебралась назад, как вдруг одна моя кедина соскользнула… и я, хохоча, грохнулась на Калеба.
Он засмеялся – хрипло и весело, – а затем помог мне подняться и усадил верхом к себе на колени. Он улыбнулся и, потянувшись, скинул с меня кеды. Медленно. Они со стуком упали на пол внедорожника, а Калеб, не сводя с меня взгляда, стянул и носки. Я перестала хихикать, таким чувственным было это движение.
Та часть меня, которая недавно так явно проявилась, часть, столь созвучная телу Калеба, каждому его движению, сейчас вдруг очнулась. Он снял капюшон у меня с головы. Тут я поняла, почему кассир в магазине так странно себя вел: он, наверное, решил, что я хочу его ограбить, в таком-то прикиде.
Калеб отвел назад мои волосы и легонько провел пальцами по шее. Я сглотнула.
– Ты не против тут поспать? – спросил он еле слышно. – Мы можем лечь сзади, если хочешь, но…
– Нет, – ответила я.
Я сама удивилась, какой хриплый у меня стал голос. Калеб тоже это заметил.
– Я хочу остаться здесь, – проговорила я.
– Хорошо. Как хочешь.
Я уткнулась во впадинку между его плечом и шеей; затем резко вдохнула и выдохнула. От него прекрасно пахло, и от этого запаха у моего тела начались некоторые затруднения… Оно отчаянно нуждалось в Калебе (во всех смыслах), и это мешало здраво мыслить. Если подумать, мы ведь все равно поженимся, так? Определенно, но я все же хотела соблюсти традицию Асов. И соблюсти свою «традицию». И дело было не в религии, не в старомодности, не в чрезмерной родительской опеке и не в чем-либо другом. Просто я так хотела.
Но когда Калеб провел рукой по тыльной стороне моей ладони, от одного его прикосновения по коже у меня побежали мурашки, так крепко переплетены и созвучны были наши тела. Сердце мое на мгновение замерло, а пальцы сами собой сжали его рубашку.
Калеб склонил ко мне голову.
– Добро пожаловать в мой мир, Мэгги.
Я вздохнула.
– Не могу поверить, что ты все время так себя чувствовал.
– Уж поверь. Это рай и ад одновременно.
Он включил радио, и заиграла песня группы «Свичфут» – «Там, где мне место». Я привстала и заглянула ему в лицо.
– Мы ведь их найдем, правда?
– Пока не найдем – не остановимся, – пообещал он.
– Спасибо, что ты такой… какой есть.
Калеб улыбнулся. Не ухмыльнулся, а именно улыбнулся, одарил меня полной любви улыбкой, которая всегда оставалась моей путеводной нитью. Он наклонился и быстро меня поцеловал. Потом облизнул свою нижнюю губу.
– Знаю, – вздохнула я. – На вкус я сейчас как медовая булочка.
– Детка, – сказал он, глянув на меня из-под приопущенных век, – ты всегда на вкус как медовая булочка.
А потом снова принялся меня целовать.
Я обхватила руками его шею, а он положил ладони мне на бедра и притянул к себе. Руки плавно скользнули с бедер и еще немного меня приподняли. Я задыхалась (в хорошем смысле) и радовалась тому, что он не спросил разрешения. В первый раз. Прекрасный первый раз. Я принадлежала Калебу, а Калеб принадлежал мне. Сама я тоже не собиралась спрашивать у него разрешения, а потому, заметив, как он перестает дышать, когда я чуть приподнимаюсь, продолжила двигаться. Чем больше я теряла над собой власть, тем сильнее дрожали и трещали окна, но мы не обращали внимания.
Вскоре Калеб стянул с меня слишком теплую толстовку и бросил ее рядом на сиденье. Под ней у меня была одна только белая маечка на бретельках, поэтому от неожиданного холода по телу побежали мурашки.
Калеб взял меня за руку и поцеловал пальцы, внутреннюю сторону запястья и локтя. Я закрыла глаза, а губы сами собой приоткрылись. Губы Калеба продолжали двигаться по моей руке и наконец добрались до обнаженного плеча. Калеб опустил широкую бретельку и там тоже поцеловал. Когда же он слегка укусил меня, я вдруг подумала: не может быть, что я его первая девушка, – уж слишком много он во всем этом смыслит! Но его запечатленное тело знало меня как свои пять пальцев; точно знало, как свести меня с ума.
И тогда я решила попробовать то же. Следуя какому-то инстинкту, я принялась покусывать кожу, грубоватую и колючую. Калеб откинул голову на спинку сиденья и сдавленно застонал, крепче сжимая меня в объятиях.
– Черт, Мэгги, – пробормотал он.
И почему у меня всегда сносит крышу, когда он так говорит?
Я переключила внимание на впадинку у него за ухом и услышала совершенно новый звук. Этот звук меня только раззадорил. Тогда я взяла в рот мочку его уха и осторожно ее прикусила.
Звуки стали громче. Я почувствовала себя сильной. Впервые в жизни я управляла своим телом так, будто совсем им не управляла.
Я улыбнулась и спрятала улыбку в поцелуе.
Глава 4. Калеб
Она вытворяла языком что-то невообразимое. Я не мог сдерживаться ни секундой больше. Я знал, что вот-вот сорвусь… во всех смыслах. Я потянулся к Мэгги, и наши губы соединились вновь, а потом ее язык был моим. Но стало только хуже. О, черт возьми, намного хуже.
Это было больше, чем просто ласки или поцелуи… или как там еще говорят. И от странного чувства мое тело точно запело. Мэгги расстроилась из-за подруги, но как только она чуть успокоилась, ее сразу потянуло ко мне с небывалой силой. Позволить ей поступить по его воле было бы неправильно…
Мне тяжело было принять решение, но я в последний раз потянул губами ее губы, а потом отпустил. Я по-прежнему обнимал Мэгги, только губ ее не касался. Заговорил я сразу, чтобы она не поняла меня неправильно.
– Детка, есть граница. Очень четкая граница, и мы на ней стоим. Если мы ее пересечем, я не смогу остановиться. Мне с тобой так хорошо. Твое тело, твои губы, твоя кожа… и все вместе взятое… сводят меня с ума. Поэтому, пожалуйста, давай чуть повременим.
Она замерла, и я, едва дыша, ждал ее ответа.
– А что, если я не хочу временить? – спросила она, затаив дыхание.
Мое сердце будто остановилось на секунду.
– Мэгги.
– Знаю. – Она крепко зажмурилась. Бушевавшая в ее мыслях борьба отражалась и во мне. Я почти чувствовал ее привкус в воздухе.
– Знаю, я всегда думала, что подожду. И в твоем клане принято ждать до брака, но… я просто… я чувствую… Мы же в любом случае поженимся, так? Мы ведь не маленькие. Я знаю, что выйду за тебя, поэтому, мне кажется, неважно, когда мы это сделаем, раз уж нам обоим этого хочется…
Я тупо на нее уставился. На большее мой запутавшийся мозг был неспособен. Потом я наконец произнес:
– Сейчас для тебя это будет чересчур. Твое тело и так слишком сильно отзывается на запечатление… а тут еще Бекки и все, что случилось в Лондоне. Мне кажется, лучше подождать. Но главное, что меня смущает, это то, что мы в горах, пытаемся найти твою подругу и лежим на заднем сиденье дядиного внедорожника. Я решительно отказываюсь вести себя как глупый подросток. – Я попытался улыбнуться, но Мэгги поникла. – Детка, я не хочу, чтобы наше первое воспоминание было таким. А ты?
– Я тоже, – вздохнула она. – Значит, тиран защищает меня… от самой себя?
– Похоже на то, – засмеялся я.
Я коснулся носом ее носа и выдохнул. Но если она готова к большему, то готов и я.
– Есть еще много всего, чем мы можем заняться, не переходя границу.
Ее заинтересованный взгляд вынудил меня вновь стиснуть ее в объятиях.
– Покажи, – взволнованно потребовала она и снова меня поцеловала; губы ее были мягкими, но требовательными.
И я показал. Мои пальцы впились в ее обтянутые джинсами бедра, и я показал ей в точности то, что имел в виду. Я опустил целомудренную бретельку у нее на предплечье чуть пониже, а потом соединил наши сознания. И тогда я понял, как же нам хорошо и легко вместе. Мэгги доверяла мне всей душой, и это не могло не радовать.
Долгое время спустя она устроилась на моей груди, как довольный котенок. Я водил пальцами в ее волосах и массировал кожу головы. Я думал, что после Мэгги уснет… но у нее по-прежнему не было сна ни в одном глазу. Я начал беспокоиться и копаться в ее мыслях, желая убедиться, что она не обиделась и что я не зашел слишком далеко. Но когда я увидел, как она прокручивает случившееся в голове, словно романтический фильм, то понял, что дело не в этом.
Я, хоть и на время, успешно отвлек ее от Бекки, чего и пытался добиться. Миссия выполнена. Я самодовольно улыбнулся.
Тут в окошко кто-то постучал, и мы оба подскочили от неожиданности. Мэгги попыталась спрятать руки и грудь, будто не была по-прежнему одета.
Заметив свет синей мигалки, я вздохнул и опустил окно.
– Констебль?
– Сынок, вы, верно, знаете, что останавливаться здесь запрещено. А целоваться – тем более, особенно в столь поздний час.
– Мы тут спим, а не целуемся. Мы путешественники.
– Неужто? – медленно произнес полицейский и постучал фонариком по стеклу. – А ваши запотевшие стекла говорят о другом.
Мэгги едва слышно вздохнула. Я взглянул на констебля и поморщился от досады.
– Ладно, возможно, немного мы и целовались, но теперь уже спим. Мы завтра в долину поедем.
– Зачем?
– Там отдыхали наши друзья. Они пропали.
Брови у полицейского сошлись на переносице.
– Вы о тех, кого тут до вчерашнего дня искали?
– Да, сэр.
Он поморщился.
– Понимаю, тяжело, когда такое происходит с друзьями, но иногда бывают несчастные случаи. Я вам мешать не буду, но мне кажется, лучше бы вы вернулись домой к семьям. Вы своих ребят здесь не найдете. Мы тут под каждый камень заглянули.
– И мы благодарны вам за усердие, – заговорила Мэгги. – Но если мы сами не попробуем, то до конца жизни будем жалеть.
Полицейский кивнул.
– Я патрулирую вдоль шоссе всю ночь, – заметил он. – Спите. И чтоб никаких шур-мур.
– Есть, сэр, – сказал я и тихо засмеялся, глядя на покрасневшую Мэгги.
Когда полицейский ушел, у меня вырвался смешок. Мэгги одарила меня насупленным взглядом и шутливо ткнула в грудь.
– Не смешно.
– До чертиков.
– Кошмар какой, – прошептала она со вздохом. – Так стыдно.
– Ты как? – спросил я, улыбнувшись. – После всего этого.
– После всего… этого? – уточнила Мэгги застенчиво и тоже улыбнулась.
– Ага.
– Шикарно, – прошептала она. – Прекраснее некуда. Знаю, я как с катушек слетела… Прости. Я была немного не в себе, и ты прав: со мной столько всего творится, а тут еще мое тело… нуждается в тебе. – Она покачала головой. – Спасибо, что не воспользовался, что знаешь меня как свои пять пальцев… и понимаешь, какой я иногда бываю девочкой.
– А мне нравится, что ты девочка, – засмеялся я. – Да, тяга у наших тел сумасшедшая, но моя главная обязанность – защищать тебя. Я не могу тебе навредить.
– Знаю. – Она улыбнулась, вспоминая обо всем, что случилось этим вечером. – И все же я хочу пересечь с тобой черту.
– О, совсем скоро мы ее пересечем… и не только, – прорычал я. – Вот уж точно.
Мэгги захихикала, и, боже мой, как же привлекательно она это делала!
– Ай-ай-ай, Калеб Максвелл… – Она покачала головой.
– Мэгги Камилла, – прошептал я и позволил ей снова улечься. На этот раз мы уснули.
Проснулся я от горячего дыхания Мэгги на шее – она по-прежнему лежала на мне. Улыбнувшись, она приподняла голову, а затем потянулась. Черт…
Я приобнял ее за талию, а она осмотрелась по сторонам. И тут же переменилась в лице: увидела, где мы, и вспомнила, что здесь делаем. Приятная расслабленность улетучилась. Ну ладно. Пора за работу.
Я помог Мэгги встать, и она села рядом, надела носки и кеды.
– Готова? – спросил я, и так зная ответ.
– Готова.
Мы перебрались на передние сиденья и помчались вперед – в долину. Мэгги вручила мне еще одну говяжью палочку, а сама, глядя на горы, впилась в булку.
Шли часы, и вскоре дорога стала ужасно неровной. Домики, к которым направлялись ребята, располагались в горах, на другом конце долины. Для внедорожника подобный рельеф не представлял особой сложности, но на такой узкой дороге мне приходилось быть особенно внимательным. Я начинал сомневаться в нашей затее.
Когда мы наткнулись на машину Ральфа, Мэгги прямо сорвалась с места. Я нажал на тормоза, но не успел остановиться, как она выскочила из машины.
– Мэгги! – выдохнул я.
Я знал, что она волнуется, но не мог же я позволить ей разбиться…
Мэгги побежала вперед, и я выскочил следом. Она распахнула пассажирскую дверь брошенной машины, и лицо ее исказилось, потому что внутри никого не было.
Я потянулся к ней и обнял сзади, удерживая на месте.
– Мы же и так знали, что они бросили машину. Нужно ехать дальше.
– Я просто подумала, может… может, они вернулись.
– Мы не перестанем их искать, – пообещал я. – Пойдем.
Она послушалась и позволила снова усадить себя в машину. Тиран во мне был готов к бою. Я глубоко вдохнул, обежал внедорожник и уселся на свое сиденье. Мы объехали машину Ральфа и двинулись через открытые ворота, за которыми начиналась новая дорога. Мэгги молчала, но я ничего не имел против. Я вновь включил радио, взял ее за руку, и мы продолжили поиски.
Мэгги с молчаливой благодарностью сжала мою ладонь. Затем наклонилась вперед и, опершись на локти, принялась осматривать местность.
Я услышал, как пискнул мой телефон, и вынул его из кармана. Телефон предупредил, что сеть пропала.
Шикарно.
Сейчас нужно быть еще осторожнее, иначе сами здесь застрянем. Хорошо хоть я написал нашим отцам, куда мы едем. Правда, ответных сообщений так и не прочел. Но от отцов ничего хорошего не жди, особенно от Джима. Однако теперь я был главой своего клана и мог повезти нашу прозревшую Провидицу хоть на край света.
Я поморщился, вспомнив о Джиме. Он и так был от меня не в восторге, а после всего случившегося тем более не полюбит. Но Мэгги превыше всего. К тому же я не первый и не последний жених, у которого проблемы с родней невесты.
Я покосился на Мэгги. Она была так сосредоточена, что даже не улавливала моих мыслей. И даже не подозревала о доме, который я решил подарить ей на свадьбу. Я задумал такое, что наверняка и не снилось ни одному Виртуозу. Моя семья, само собой, расстроится и придет в ужас, но чему меня научила Мэгги – так это поступать по своему разумению: как лучше мне, нам.
Я знал, как именно все устрою, – сложность заключалась лишь в том, как провернуть все так, чтобы с наших плеч не полетели головы.
К вечеру пришлось подзаправиться. Больше бензина у нас не осталось. Я не хотел говорить этого Мэгги, но все-таки пришлось: если мы до утра их не найдем, то придется ехать домой. Она понимающе кивнула, но все равно расстроилась. Почему же она увидела Бекки в видении, но найти ее мы никак не можем?
Мы вышли из машины и немного прошлись пешком. Мэгги звала Бекки, а я звал Ральфа. Мы шли вдоль кустов и изгороди, пытаясь найти местечко, в котором мог бы спрятаться человек. А точнее – заснуть от усталости и голода.
Когда опустилась ночь, я повел тихо плачущую Мэгги обратно к машине.
Мэгги чувствовала себя ничтожеством: она ведь Провидица, так зачем ей было видение о Бекки, если найти ее она так и не смогла?.. Я даже не знал, как ее утешить.
На этот раз мы опустили сиденья и легли в заднем отсеке. Я расстелил свою толстовку, лег на нее и поманил Мэгги к себе. Она уткнулась лицом в мою шею, потому что так было удобнее и так она могла спрятаться от всего мира. Я вздохнул и принялся молча гладить ее по волосам. Я умирал от голода. Вяленая говядина давно закончилась, а напитки и крекеры мы решили сберечь для Бекки и Ральфа. Если, конечно, найдем их.
А потом вдруг я увидел то же, что и Мэгги: видение возникло так резко, что ее откинуло на спину. Я заметил в ее мыслях пещеру; Мэгги вскочила, и я понял, что ее повела какая-то посторонняя сила, совсем как раньше. Я молча выбежал за ней из машины.
Прошло минут десять, а Мэгги все бежала, и я уже начинал волноваться. Она спотыкалась о камни…
– Мэгги, – позвал было я, но она продолжила путь.
– Я не могу остановиться, – объяснила она мягко, а потом вдруг ахнула и резко повернула вправо.
Мы оба уставились на ярко-красную туфельку, торчавшую из маленькой пещеры. А потом бросились к ней.
– Бекки, – выдохнула Мэгги, опускаясь на колени рядом со своими друзьями. – Ральф! – выпалила она и потрясла его за руку. – Бекки! – Коснулась щеки Бекки и нежно ее погладила.
