Kitabı oku: «Я в чужом теле, или Как найти свое счастье»
Пролог.
Сабина:
Я стояла возле плиты и машинально помешивала варящуюся кашу. Опять каша. Опять готовка. За спиной, в комнате, слышались крики дерущихся детей. Опять вой, плач, младший бежит ко мне, жалобно сморщив личико и лепечет о своих обидах. Я, уже не оборачиваясь, кричу в комнату:
–Алёнка, не обижай братишку, что ты опять у него забрала?
В ответ злобное ворчание пятилетней девочки, и стук брошенной игрушки. Младший радостно бежит обратно, я слышу только топот маленьких ножек. Ненадолго воцаряется мир и покой. Все, кажется, каша готова. Перекладываю в тарелочки и несу на стол, остужаться. Крик Алёнки:
–Мама, я хочу конфетку!
Привычно уже твержу:
–Пока кашу не съешь, никаких конфет!
– Нуу, мааамааа!!!! Не хочу кашууууу, хочу конфетууууу!!!
Тут подключается Руслан, подпрыгивая передо мной и скандируя:
– Канафе, канафе! Хосю канафе!!!
Алёнка уже хнычет в голос и завывая тянет в голос:
– Я не буду кашуууууу, каша невкусная, у меня живот болииииит, хочу конфету, мамааааа!
Не слушая капризный вой, включаю мультик. Видеть уже не могу этих ми-ми-мишек, но приходится терпеть. Сразу наступает тишина, словно кто-то нажал волшебную кнопку. Дети рассаживаются перед экраном, я на маленький столик ставлю тарелочки, вручаю ложечки и надеюсь, что теперь они будут есть.
Ага, конечно. Алёнка и Руслан восторженно вперлись в экран и, кажется, совсем не осознают, где они. Аккуратно беру ложечку с кашей и подношу к Руслану. Рот рефлекторно раскрывается и всё, теперь корми, мама. Молча кормлю и иду затем мыть посуду. Ставлю вариться мясо, мою и чищу овощи, и мне кажется, что теперь я уже никогда не отойду от плиты, от раковины, вся жизнь уныло и серо пройдет тут, на кухне.
А за спиной опять капризный плач: мультик перестал загружаться, плохая интернет-связь, в деревне все-таки живем. Горько думаю, что вот всю жизнь мечтала жить в городе, несколько лет там провела, а все равно оказалась тут. Как? Каким образом? Почему я, умная, подававшая хорошие надежды в колледже и университете, вдруг очутилась тут, в серости и унынии? Выдохнула, потерла лицо, сказала себе, крепись, всё обязательно будет хорошо.
Оглядела свою маленькую неказистую кухоньку, слева увидела кабачки, аккуратно уложенные штабелем в два ряда и опять вздохнула. Что мне с ними делать? Мысль о том, что мне придется это все чистить, измельчать, делать какую-то икру, тяжелым грузом легла на плечи. Ненавижу готовку. Справа два мешка красной свеклы не добавили мне оптимизма. Я знаю, что могу все это в два счета сделать, но безнадежность и отсутствие какого-либо просвета лишали меня энергии. Зачем мне все это, если вся жизнь так и пройдет, в готовке, уборке, это ведь не самоцель? Разве для этого мы живем? Для чего вообще я живу?
Кто-то говорит, что смысл жизни в детях, но я не согласна. Если я живу для детей, потом мои дети будут жить для своих детей, то это какой-то бессмысленный замкнутый круг. Получается, мы рождаемся только получать от природы, земли, вселенной всё, только ради того, чтобы заселить своим потомством всю землю, а возможно, впоследствии, и галактику, и вселенную.
Больше похоже на паразитизм. Мне хочется думать, что есть какой-то иной смысл, где мы давали бы миру что-то, что сделает его лучше. Только вот что конкретно я могу сделать, я всё еще не знаю. Внутри прозвучал ехидный голос: Уж в твои-то тридцать шесть лет пора бы.
– Да, – ворчу я в ответ, – пора детей собирать на прогулку.
Во время прогулки меня дальше продолжают одолевать нерадостные мысли, одна из которых, что я банально не справляюсь. Не справляюсь с семейной жизнью, не могу быть хорошей мамой этим двум неугомонным бутузам. Хотя вроде это и просто, накорми вовремя, умой, спать уложи, сказку на ночь или песенку. Я и уволилась с работы ради того, чтобы проводить больше времени с ними.
Но несмотря на то, что времени стало больше, я все равно ничего не успевала. Дни как тягучая клейкая масса перетекали один в другой, не принося никакого удовольствия. Почему я стала такой раздражительной, порой срываюсь на детях, я не могу сосредоточиться на моменте здесь и сейчас, все жду неведомого чуда, что вдруг изменит мою жизнь…
Наступил очередной вечер. Наливаю себе чашку чая и иду к своему компьютеру, чтобы включить какой-нибудь легкий комедийный фильм. Задумавшись, не замечаю под ногами игрушку. Нога подворачивается, и я падаю с шумом и грохотом. Резкая боль от удара. Перед глазами темнеет.
Глава 2. Лариса.
Сегодня я получила прибавку к зарплате, и радостная прибежала домой.
Ну как прибежала, притопала, с трудом дыша, все-таки лишний вес дает знать. Как только я не пыталась избавиться от него, но уходила всего пара килограмм, а потом возвращались они обратно с друзьями. Таким образом в свои 36 я выглядела как редкий белый бегемот. Да, с цветом волос мне повезло, цвета пшеничного поля, в котором словно вспыхивали солнечные блики. Подруги, а их было немало, завидовали настолько, что будь я еще и счастлива в личной жизни, то их бы у меня и не осталось.
Но судьба посмеялась надо мной. Я никогда не смогу держать на руках своего ребенка, который смог бы унаследовать от меня этот умопомрачительный цвет волос, или эти ямочки на щечках, или глаза небесной синевы.
Первого мужа я отпустила сама, узнав врачебный приговор. Великодушно решила, пусть хоть он будет счастлив, но в глубине души жаждала, чтобы он остался. Хотелось услышать от него, что я ему нужна, любая. Не дождалась. Он ушел, а через полгода женился и вскоре у него уже родились двойняшки.
Когда я услышала это, то из меня будто выбили воздух, и я не могла вдохнуть, словно тиски сдавили грудь. Спасибо моим подругам, особенно такой понятливой и чуткой Лене, что словно материнской заботой обволакивала меня каждый раз, когда мне было плохо. Она заменила мне ее, ведь настоящей любви матери я так и не познала, хотя вот она, здравствует и поныне, но ей не до своей дурехи-дочери. Увлеченная бизнесом, поддержанием своей внешности на шикарном уровне и новыми мужчинами, обо мне она забыла, кажется, сразу же после моего рождения.
Второй мой мужчина ушел сам, просто однажды вечером я вернулась домой пораньше и попала в классическую ситуацию из анекдотов. Правда, смешно не было. Игорь собрал вещи, одну сумку вручил уже одевшейся красивой брюнетке, и на прощание только вывалил на меня гору обвинений, из которых явствовало, что его только интересовала моя квартирка, что я уродливая корова, что он только терпел, и что на меня посмотрит разве что слепой. Я молча выслушала его тираду, вздрогнула от звука хлопнувшей двери и разрыдалась, осев там же возле стены.
Почему же я никому не нужна? Будь у меня хоть ребенок, я бы могла отдать ему всю любовь, что скопилась в душе. И я бы была нужна ему. Господи, за что мне это? Но дни шли за днями, работа и дом, и я постепенно оттаивала, а через три года в моей жизни появился Артур. Он был обаятелен, остроумен, уверен в себе. Я таяла от взглядов, которые он кидал на меня на работе.
Сначала, я была уверена, что на меня он и не посмотрит. Но как ни удивительно, в первый раз я увидела яркое подтверждение того, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Я часто приносила свою выпечку на работу и угощала коллег. На аромат свежих пирожков слеталась половина отдела. Ну и Артур, попробовав в первый раз, стал просить приносить ему каждый день. А мне что, мне только в радость.
Я обожаю готовить, а уж если есть для кого, то пытаюсь превзойти саму себя. Затем он напросился на ужин, ну и, ожидаемо, остался на ночь. Я сама не верила себе, мне казалось, я летаю. Теперь он жил у меня, я готовила ему все самое вкусное, что умела, заслушивалась его рассказами о прежней работе, он делился своими планами на нашу дальнейшую жизнь. Вскоре он перешел в другую фирму, он объяснил тем, что там платят больше.
Подруги намекали, что случилась нехорошая история с женой директора с непосредственным участием. Но я не верила в наговоры. Завидуют, уверена. Мы ехали покупать ему лучшую одежду, я была очень горда, ведь мой мужчина должен выглядеть шикарно. Себе я стеснялась покупать что-то яркое и хорошее, куда уж корове седло. Но самое главное, он не послал меня далеко и надолго, как я того боялась, когда со стеснением и бьющимся от волнения рассказала ему о диагнозе врачей. Он просто обнял меня и спокойно сказал:
–Проживем как-нибудь,– но потом ехидно добавил, – Хотя нам материнский капитал не достанется.
Так и потекла наша жизнь, спокойно, размеренно. Я заботилась об Артуре, стирала, убирала, у меня всегда были наготове чистые носки, свежее белье для него, его одежду я с любовью гладила, аккуратно складывала, для меня в этом словно заключался какой-то священный ритуал. Всё, что делала, было вещественным проявлением любви к моему мужчине. Но отсутствие детей как червоточина, пронзало идеальное древо моего существования. Я и так чувствовала себя недостаточно хорошей для Артура. Особенно это почувствовала, когда мы купили дорогой хороший фотоаппарат, и делая первые снимки меня, он небрежно удалил их со словами, что я нефотогенична.
А еще и невозможность родить ему ребенка. Как бы я хотела детей! Желательно двух, светловолосого мальчика, похожего на меня, и темноволосую девочку, похожую на моего любимого. Вздыхая своим несбыточным мечтам, я вхожу в квартиру, отдышавшись, начинаю готовить любимые блюда Артура. Незаметно пролетают два часа, все почти готово, я убираю всю вымытую посуду, переодеваюсь в любимое нарядное домашнее платье, накрываю чистейшей скатертью стол, ставлю приборы, отношу свежее полотенце в ванную, тапочки к порогу.
Наклоняясь, чтобы их поставить, я вдруг чувствую головокружение, перед глазами пугающая темнота, и ощущение полета. Я потерялась в этом ощущении. Казалось, будто меня закружила какая-то сумасшедшая карусель, и внезапно я вылетаю с нее, чувствую тупую боль в затылке и с трудом разлепляю веки. Дальше идет минута непонимания, ведь я оказалась в совершенно другом месте. Я лежала, пялясь на некрашеный деревянный потолок, пытаясь разобраться в ощущениях своего тела. Я чувствую холод в пальцах ног, подо мной жесткий пол, чую запах тушеных овощей, боковым зрением вижу желтоватые стены. Оглядываю их и понимаю, что я в каком-то маленьком частном доме.
Становится страшновато. Затем слышу какие-то звуки. Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на играющего на ковре ребенка лет двух-трех. Становится еще страшнее. Я переворачиваюсь на живот в попытке встать. При этом в поле моего зрения оказывается диван, на котором сидит маленькая девочка лет пяти, которая, нервничая, грызёт ногти, но как только я встречаюсь с ней взглядом, тут же начинает улыбаться, и ее лицо проясняется.
Похоже, страшно тут не только мне. Я упираюсь в пол, чтобы подняться, и тут мой взгляд падает на мои руки, которые вовсе и не мои. В шоке следую взглядом ниже, вижу тело, обтянутое черной футболкой, ноги в обтягивающих бриджах. Тело как минимум в два раза стройнее моего привычного вида. Как я не закричала, я не знаю. Наверно, из-за детей.
Так, надо понять, где я и кто я. Выглядываю в окно, но за окном ожидаемо царит ночь, осенью рано темнеет, слабый свет далекого фонаря освещает безлюдную деревенскую улицу. Открываю дверь, вижу темную веранду. Меня останавливает детское взволнованное: «Мама, ты куда?»
Я понимаю, что не могу их сейчас оставить одних. Ищу взглядом зеркало, нахожу свое отражение в одном из стекол шкафа. Что ж, похоже я теперь действительно их мама. Темноволосая женщина, стройная, с аккуратной фигурой. Не успеваю сосредоточиться на этих мыслях, как дети тащат меня за руки в центр комнаты кружить хоровод. Смотреть в эти радостные лица, держать эти маленькие ладошки в своих было странно, но невероятно приятно.
Понимание, что они меня сейчас любят как свою мать, рождало удивительные ощущения в душе. Я словно попала в сказку, когда мои мечты вдруг сбылись. Когда я, устав и запыхавшись, уселась на диван, малыш немедленно вскарабкался ко мне на колени и замер, обняв меня за шею. Я тоже замерла на миг, проглотила вставший в горле ком, и всхлипнув, начала поглаживать его по спине. По лицу начали струиться слезы. Тут Алёнка испуганно начала спрашивать о причине моих слез.
– Ничего, – ответила я ей, вытирая слезы. – Все хорошо.
Я уже узнала, как их зовут, кому сколько лет, а также что «папа уехал на работу».
Внезапно раздается жужжанье телефона, лежавшего на журнальном столике. Я нерешительно беру его и вижу номер, без имени. Значит, абонент незнаком… Но, пара мгновений на узнавание, и приходит озарение. Звонят с моего номера! Что это? Как это? Несколько вариантов, один другого неправдоподобней проносятся в голове. Принимаю вызов со слабым «аллё». Горло сжалось спазмом от волнения. Отчего-то ожидаю услышать голос Артура. Но в ответ слышу свой голос.
Глава 3. Новое тело
Сабина.
Открыв глаза, я изумленно уставилась на незнакомую дверь перед носом, отвела от нее глаза и поняла, что сюрпризы на этом не закончились. Незнакомой была не только дверь. Аккуратная банкетка слева от меня, вход в ванную комнату напротив, везде сверкающая чистота и уют.
Взглянула на то, что судорожно сжимали руки и увидела мужские тапочки. Попыталась подняться и поняла, что это не так-то легко. Взглянув на свои колени, в ужасе взвизгнула. Это были очень толстые колени.
Затем обозрела еще и пышное тело под каким-то платьем в цветочек. Стало страшно. Как в кошмаре.
Начала неосознанно начала рвать на себе одежду, царапать кожу, словно пытаясь вырваться из этого огромного жирного тела, как будто я настоящая там внутри. Хотелось скинуть с себя этот страшный, заплывший жиром костюм.
Из глаз лились слезы, истерика набирала обороты. Я покатилась по полу и уткнувшись в стену, прижалась лбом к ее прохладной поверхности, прижав к груди руки, ревела еще, смывая страх и отвращение.
В конце концов рыдания сошли на нет, всхлипывая, я приподнялась и побрела в ванную, чтобы умыться. Взглянув в зеркало над раковиной, чуть снова не закатилась в истерике, но вовремя остановилась, закрыв глаза и заставляя себя глубоко и медленно дышать.
Умывшись, я разглядывала свое новое лицо. Я уже не сомневалась, что судьба сыграла со мной злую шутку. На сон это не было похоже. Возможно, я сошла с ума, и сейчас бьюсь и кричу дома, рядом с детьми. Но не хотелось бы.
Страшно подумать, что тогда случится с моими малышами. Или я, как и героини моих любимых книг, стала попаданкой в чужое тело. Итак, примем эту реальность как есть. Прежде всего, необходимо осмотреться. Судя по наличию в квартире бытовой техники и санузла, это никакой не средневековый магический мир.
Так, мобильничек, отлично. Вот ты-то и ответишь мне на все вопросы. Отгоняя от себя опасения, что ответы мне могут не понравиться, я залезаю в меню. Все знакомо, названия приложений, есть даже навигатор.
Открываю, и с облегчением узнаю, что нахожусь в знакомом городе. Отсюда три часа с пересадками до дома. Так, теперь узнать, как там дети. Дрожащими пальцами набираю свой номер. Пока слушаю гудки, подсознание подсовывает моему внутреннему взору видения моего бездыханного трупа посреди комнаты и ревущих детей.
Но ожидание не длится долго. Услышав женский голос, я растерянно молчу, не зная, как начать разговор. Спросить, кто вы? Спросить, кто я? Потом медленно выдавливаю из разом осипшего горла:
– Как там дети?
– Хорошо, – звучит в ответ. – а кто вы?
Тут я ощутила полный раздрай чувств. С одной стороны, вроде это я совсем недавно жаловалась на судьбу, на бремя семейной жизни, мечтала повернуть время вспять и не выходить замуж вообще.
Тем самым, я отказывалась от детей. И чувствовала, словно перестала иметь право называться их мамой. С другой стороны, чувство ответственности и любовь к детям, хоть и переживавшая тяжелые времена, хоть и ставшая почти незаметной на фоне личных переживаний.
– Я – их мама, – отвечаю, и ощущаю, как чувство вины перед детьми стискивает обручем мою голову. Я так и не смогла стать хорошей мамой. Не отдавала себя заботе о них, порой была жестока, равнодушна. И сейчас я потеряла их. Осознание этого накрыло словно холодной лавиной.
– Вы знаете, что происходит? – вопрос на том конце привел меня в чувство. Ничего, я сейчас разберусь, что происходит, найду выход. Я всегда нахожу выход, когда прищучит.
Мы познакомились с Ларисой. Я была рада тому, что она достаточно адекватный человек, к тому же любящий детей. На мою просьбу позаботиться о детях, Лариса лишь сказала, что ее это вовсе не затруднит.
Мы прервали разговор, потому что вскоре должен был прийти ее муж. Я почувствовала, как она напряглась говоря об этом. Ревнует.
В прихожей звук открывающейся двери, стук скидываемых ботинок. Потом недовольный крик:
– Эй, где мои тапочки?
Я лишь изумленно приподняла брови и продолжила сидеть на кухне, где устроилась во время телефонного разговора. Жду с нетерпением появления этакого мачо, что достоин всей этой готовки, что я уже успела рассмотреть, шарясь в холодильнике на предмет что-нибудь перекусить и заесть нервы. Сердце трепыхается, побаиваясь, все же я не Лариса и кто знает, что произойдет, если он заметит подмену.
Судя по недовольному ворчанию, товарищ нашел тапочки в неположенном месте. Вскоре в весьма неблагодушном настроении зашел на кухню, приказывая, иначе этот тон и не назовешь, подать ему ужин.
Так, это уже перебор. Если что я и ненавижу в этой жизни, так самодовольных мужчин, уверенных, что женщины должны скакать вокруг них, подстраиваясь под любые их потребности.
И ведь глядя на этот образчик среднего мужчинки не скажешь, что он этого достоин. Невысок, рожа самодовольная, нахальные глаза, да и по манерам понятно, бабник. Да как тебя угораздило, Лариса? Я такой тип обхожу стороной на одних инстинктах.
Вспоминаю мужа своей подруги, абсолютно идентичный тип. Самовлюбленный, уверенный, что мир крутится вокруг него, особенно мне втайне жаль было его жену. Она и не знала, что он до самой свадьбы с ней встречался с другой, не мог выбрать, на которой из двух жениться. А когда его родные отвергли ту, женился на этой. И женившись на Машке, продолжал гулять.
А она как ласточка летает вокруг него, обихаживая, даря заботу и ласку. Особенно мерзко было слушать, как он, отзвонившись жене, называя ее своей сладкой, только положив трубку, звонил любовнице и называл ее своей сладостью.
Глядя на Артура, я закипала гневом, а этот товарищ, еще не осознавая всей опасности, нависшей над его беспечной семейной жизнью, ухмыльнулся и спросил:
– Пмс, что ли? Чё зависла?
– Во-первых, добрый вечер. Во-вторых, когда просят, принято говорить: «Пожалуйста», – процедила я. Будь он моим мужем, я бы его уже выгнала. Но я не могу так распоряжаться судьбой Ларисы. Наверняка мы вскоре снова поменяемся местами, не хочется разрушать ее семью.
– Что это с тобой? – изумление в глазах было неподдельным, словно он узрел ожившую и заговорившую статую. Затем в его глазах мелькнуло понимание, и он зачастил, – Да я с ребятами по работе задержался, старого другана встретили, еще с прежней работы, Женьку.
Я угрюмо молчала в ответ, раздумывая, зачем меня судьба ставит снова в такую ситуацию. Я ведь долго размышляла, стоит ли говорить Машке про ее мужа, про его измены.
Но не хотела влезать в чужую семью. А тут, разглядывая легкий след помады на шее Артура, снова испытывала раздражение и ненависть к подобного рода мужчинам. Хотелось спросить о том, какой фирмы помаду предпочитает его «друган Женька», но этот недалекий решит, что я ревную и попытается уверить меня, что это безосновательно. А уж методы и способы заверений у мужчин всегда одинаковы. Как раз этого мне сейчас и не надо, меня отвращало даже приближение Артура, не говоря уже о большем.
– Накладывай себе и ешь, – избираю наконец определенную тактику поведения. Смотрю, как он послушно набирает себе половником тарелку борща, берет хлеб и садится напротив, продолжаю:
– У меня действительно ПМС, так что я хочу побыть одна.
Не ожидая ответа, удаляюсь в спальню, на всякий случай запираю дверь изнутри. Прежде чем заснуть, неплохо бы отзвониться Ларисе. Ведь она наверняка уверена, что я с ее мужем.
Настраивать ее против себя не хочется. Ведь мало ли, вдруг она отыграется на детях. Вполголоса рассказав ей последние новости, я засыпаю, надеясь, что утром проснусь в своем теле.
