Kitabı oku: «Неравный брак»

© Софи Кортес, 2024

ISBN 978-5-0062-8820-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Середина XV века. Русь, раздробленная и измученная татарским игом, постепенно поднимается с колен под рукой московского князя Василия Темного. Но путь к единству и могуществу тернист – русские земли полнятся междоусобицами, а жестокие ханы не желают упускать власть над покоренными народами.

В этот страшный и грозный век жизнь человеческая не стоит и полушки. Дикие леса кишат разбойниками, а на улицах городов льется кровь в княжеских усобицах. Женщина, сколь знатна она ни была бы, все равно остается бесправной, словно рабыня. Церковь гремит о греховности плотских утех, но страсти человеческие невозможно удержать в узде.

И все же даже в этом безжалостном мире иногда вспыхивает пламя большой любви. Любви, которая не ведает сословных предрассудков, преодолевает все препятствия, толкает на подвиги и самопожертвование. Любви, которая дарит надежду и смысл.

Молодой боярский сын Федор и дочь ремесленника Мария и есть те двое, в чьих сердцах вспыхнуло это прекрасное и трагическое чувство. Но смогут ли они сберечь свою любовь, когда сталкиваются княжеские амбиции, родовые распри и татарские козни? Сумеют ли сквозь все испытания пронести свое чувство? Или безжалостная эпоха раздавит их, не оставив и следа?

Судьба уже расставила фигуры на шахматной доске русской истории и готовится сделать первый ход. Федору и Марии остается лишь подчиниться ее воле, тщетно пытаясь защитить свою любовь в жерновах большой игры. Но кто знает, быть может, именно эта искра человечности, вопреки всему, сумеет изменить ход истории?

Над пробуждающейся Русью занимается заря новой эпохи. И это будет эпоха великих страстей, великих потрясений и великой любви. Любви, которая все переживет и победит.

Глава 1. Дитя улиц

Москва, 1447 год.

Над покатыми крышами боярских теремов и купеческих домов плыл малиновый перезвон колоколов. Он то затихал, то усиливался, словно волны, набегающие на речной берег. Дымок из печных труб поднимался к усыпанному облаками небу и таял в вышине. На торговой площади понемногу собирался люд – купцы раскладывали товар, вдовы спешили к церкви, мальчишки гоняли кур и задиристо перекрикивались.

Во всем чувствовалось пробуждение, молодая энергия весны, еще не знающая, куда себя девать. Такое же чувство переполняло и семнадцатилетнюю Марию, глядящую на эту привычную суету из окна отцовского терема. Стройная, статная, с длинной русой косой и ясными голубыми очами, она, сама того не ведая, притягивала взгляды прохожих, особенно молодых парней. Но для дочери кузнеца Кирилла замужество было делом далекого будущего.

– Маша, отец кличет, беги скорей! – ворвалась в светлицу младшая сестренка Дарья.

Мария со вздохом оторвалась от окна. Сколько себя помнила, с утра до ночи в доме звучало только «работай, работай!». Мать лежала в постели с придавившей ее хворью, так что на Машу легли все заботы по дому. А теперь еще и отец задумал поручить ей что-то.

В кузнице стоял густой чад и лязг металла. Двое молодых подмастерьев в кожаных фартуках раздували мехи и колотили молотами. Отец, коренастый, весь закопченный, в накинутом на голое тело фартуке, стоял у наковальни и цепким взглядом осматривал выкованный клинок.

– Звал, батюшка? – робко спросила Мария, кутаясь в шерстяную шаль.

– Звал, дочка, – отозвался Кирилл, не глядя на нее. – Дело есть. Отнесешь боярину Федору Юрьевичу заказанный кинжал. Деньги возьми, с ним сочтемся. Да глаза при нем не опускай – негоже дочери Кирилла-кузнеца в землю взор утыкать.

Мария вздрогнула. Она видела боярина Федора лишь издали и всегда робела перед ним. Молодой, статный, с орлиным взором и повелительными манерами, он казался существом из другого мира. Немногим больше двадцати лет от роду, а уже славился удалью в ратных делах и пользовался расположением самого Великого князя. Поговаривали, что его отец Юрий мечтает женить сына на княжеской дочери и войти в ближний круг государя.

«Куда уж мне, дочери простого ремесленника, на него глаза поднимать», – со вздохом подумала Мария, забирая завернутый в холстину кинжал. Все в ней противилось отцовскому приказу, но и ослушаться его не смела. Эх, была бы жива старшая сестра Анна, сосватанная прошлой осенью, все заботы пали бы на нее. А теперь семейный покой и достаток лежали на плечах робкой, неискушенной в житейских делах Марии.

«Ну что же, съезжу на княжий двор, передам кинжал и сразу назад», – решила она, накидывая на плечи теплую душегрею и выходя на залитый весенним солнцем двор. Федор Юрьевич, небось, и не вспомнит дочь кузнеца. А ей не впервой отвозить отцовы заказы. Вон, Афанасию-купцу намедни саблю возила, и ничего.

Конюх уже подвел к крыльцу смирную гнедую кобылу. Мария ловко вскочила в седло, придерживая у пояса кожаный кошель с кинжалом. На миг ветер рванул с ее головы платок и разметал непокорные русые кудри. В этот миг в ее облике промелькнуло что-то вольное и степное, словно в жилах ремесленницы текла кровь древних кочевников. Но она тут же одернула себя – негоже дочери московского кузнеца о таком и помыслить.

Стрельнув на прощание глазами в сторону отца, Мария послала кобылу вперед. Копыта зацокали по подмерзшей за ночь грязи, в лицо ударил свежий весенний ветер. Миновав ряды изб и лавок, Мария выехала на главную улицу, ведущую прямо к Кремлю с его белокаменными стенами и маковками церквей.

Пора было привыкнуть к здешнему великолепию, но дух захватывало всякий раз. Кто бы мог подумать, что дочь кузнеца будет запросто разъезжать средь теремов и боярских палат? Сердце невольно сжалось – а ну как и впрямь придется поднять глаза на Федора Юрьевича? Не испепелит ли он её своим орлиным взором?

Под мерный цокот копыт и скрип снега Мария погрузилась в невеселые мысли, гадая, как пройдет встреча с грозным боярином. И даже не заметила, как у ворот княжеского двора ее окликнули стражники.

Глава 2. Княжий двор

– Эй, красавица, ты куда это собралась? – с ухмылкой спросил подбоченившийся детина в остроконечном шлеме.

Мария встрепенулась, разом вынырнув из своих мыслей, и смущенно потупилась. До чего же не любила она эти мужские взгляды – липкие, раздевающие, будто и не человек ты вовсе, а кусок мяса на прилавке.

– Мне нужен боярин Федор Юрьевич, – твердо произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я от отца, Кирилла-кузнеца, кинжал ему везу.

– Ишь ты, от самого Кирилла! – хохотнул второй стражник, молодой синеглазый парень. – А я думал, ты, голубка, к боярину с другим прибором пожаловала.

Смех стражи хлестнул Марию, словно пощечина. Щеки вспыхнули жарким румянцем, в глазах защипало от подступивших слез унижения. Дома-то отец берег ее, как цветок неувядающий, а здесь, в мужском мире, она словно в грязь окуналась. Только бы не разреветься перед этими насмешниками, не дать слабины!

– Будет вам, охальники! – прикрикнул на стражников подошедший степенный муж в боярском охабне. – Не видите, что ли – девица с поручением. А ну пропустите!

Расступившись, стражи все же проводили Марию масляными взглядами. Спешившись и бросив повод служке, она робко последовала за боярином, оправляя смявшийся в дороге сарафан. Слезы все еще жгли глаза, но Мария усилием воли взяла себя в руки. Что бы ни случилось, надо исполнить отцовский наказ.

Двор поразил ее своим великолепием и размахом. Куда ни глянь – изукрашенные терема с резными крыльцами, над крышами вьются золоченые флюгера, вдоль стен тянутся крытые переходы, а посреди двора высится белокаменный собор, сияющий на солнце золотыми куполами. Служки и дворовые девки сновали туда-сюда, в воздухе висела разноголосица и аромат готовящейся снеди.

Провожатый подвел Марию к высокому резному крыльцу главного терема и кивнул в сторону двери:

– Ступай, боярин в горнице сидит. Как войдешь – поклонись до пояса, не жди, пока слово молвит. Речь держи складную, без этих ваших простонародных словечек. И глаз не пяль, не на площади.

Мария послушно кивнула и шагнула на скрипучие ступени. Сердце заполошно билось, перед глазами все плыло. Сейчас она увидит его – грозного и прекрасного Федора, словно молодого сокола. Увидит, вручит кинжал, получит плату и будет вольна бежать из этого чуждого мира…

Глубоко вздохнув, Мария решительно толкнула тяжелую дубовую дверь.