Kitabı oku: «Бездушный принц», sayfa 3

– Ты права, – мягко отвечает он. – Мне нужно заботиться о своем имидже. Но вот что забавно… кажется, тут больше никого нет.

Это правда. На пирсе пустынно. Чуть дальше, на Дивижн-стрит, в магазинах полно людей, но они слишком далеко, чтобы услышать, если я закричу.

Горло сжимает страх.

Меня не так-то просто напугать, но сейчас мне не по себе. Несмотря на свои слова, я не считаю Кэллама слабаком. Он высокий, мощно сложен. А главное, смотрит на меня сверху вниз без толики страха. Не размышляет, как поступить. Он уже все решил.

Гриффин кивает своему мордовороту. Боксер делает шаг вперед и принимает боевую стойку. Прежде, чем я успеваю вскрикнуть или пошевелиться, он наносит Себастиану четыре удара в лицо и два в живот.

Из носа брата льется кровь. Он охает и складывается пополам. Себ пытается дать отпор – все мои братья так или иначе учились драться. Но если Данте и Неро практиковались прямо на улицах, то интерес Себастиана всегда был скорее спортивным, он не склонен к жестокости. Тем не менее, благодаря превосходству в росте и позиции, ему удается нанести пару ответных ударов. Один из них заставляет боксера покачнуться. Но другие удары громила успешно блокирует, а затем мерзкая тварь наносит моему брату удар по почкам, от которого тот съеживается и падает на землю.

Вся драка занимает от силы секунд десять. Я не стою на месте – пытаюсь ударить громилу со спины и даже один раз успешно прописываю ему в ухо. Он отпихивает меня с такой силой, что почти сбивает с ног.

Тогда я переключаюсь на Кэллама. Мне удается один раз ударить его прямо в челюсть, в ответ он сильно толкает меня в грудь, и на этот раз я действительно падаю назад, ударяясь затылком о перила пирса.

Кэллам выглядит немного испуганным, словно он такого не ожидал. Затем лицо мужчины ожесточается, и он говорит:

– Где мои часы, вы, гребаные дегенераты?

– Нет у нас твоих часов, – отвечает Себастиан, сплевывая кровь на деревянный настил пирса.

У меня есть часы. Но я не собираюсь отдавать их этому ублюдку.

Боксер хватает Себастиана за волосы и снова бьет его в челюсть. Удар такой сильный, что на секунду в глазах Себа меркнет свет. Он трясет головой, чтобы прояснить сознание, но выглядит оглушенным.

– Убери от него свои лапы! – кричу я, пытаясь подняться на ноги. Голова кружится, а желудок ходит ходуном. Я ощущаю сильную пульсацию в задней части черепа. Наверняка там шишка размером с яйцо.

– Отдайте мне часы, – повторяет Кэллам.

В качестве стимуляции боксер пинает Себастиана под ребра. Тот стонет и хватается за живот. При виде этого монстра, избивающего моего добрейшего и самого младшего из братьев, у меня просто крыша едет от злости. Я хочу убить этих ублюдков. Хочу облить их бензином и поджечь, как те гребаные шторы.

Но у меня нет бензина. Так что я тянусь к карману и достаю оттуда часы.

Моя ладонь ощущает их тяжесть. Пальцы крепко сжимают трофей. Я поднимаю часы над головой.

– Ты не это ищешь? – спрашиваю я Кэллама.

Он переводит взгляд на мой сжатый кулак, и на секунду его лицо смягчается от облегчения.

Затем я отвожу руку назад и швыряю эти чертовы часы в озеро, словно бросаю первую подачу на стадионе Ригли-филд²³.

Это оказывает на Кэллама Гриффина невероятный эффект. Его лицо становится мертвенно-бледным.

– НЕ-Е-Е-Е-Т! – вопит он.

А затем делает что-то безумное.

Он перепрыгивает через перила и ныряет в воду прямо в костюме.

Боксер в изумлении глядит вслед своему боссу. Он явно не знает, что делать дальше, оставшись без инструкций.

Затем он вновь переводит взгляд на Себа. Заносит над ним свою ногу в тяжелом ботинке и со всей силы обрушивается на колено моего брата.

Себастиан кричит.

Я бросаюсь на боксера. Воспользовавшись элементом неожиданности, пригибаюсь и ныряю прямо ему под колени. И хоть я и уступаю в росте и в весе, мне действительно удается сбить его с ног. Помогает и то, что, спускаясь, он спотыкается о вытянутые ноги Себастьяна.

Громила тяжело падает на пирс.

Я бью и колочу каждый дюйм его тела, до которого могу дотянуться. Здоровой ногой Себастиан делает шаг назад и бьет боксера прямо в лицо. Я вскакиваю и пинаю его еще несколько раз для пущей убедительности.

Но этот чел гребаный Терминатор. Это не задержит его надолго, так что я хватаю Себастиана за руку и тяну, отчего он снова кричит, случайно перенося вес на поврежденную ногу.

Я кладу руку брата себе на плечо. Тяжело опираясь на меня, он полускачет-полухромает вниз по пирсу. Это какая-то кошмарная гонка на трех ногах, главный приз в которой – не умереть от рук боксера или Кэллама Гриффина, как только тот осознает, что у него нет ни единого шанса отыскать часы в ледяных непроглядных водах озера.

В голове все еще стучит, а пирс кажется длиной в милю. Я продолжаю тащить Себастиана, проклиная его рост и тяжесть.

Когда мы добираемся до улицы, я решаюсь бросить взгляд назад. Боксер перевесился через перила, вероятно, в поисках босса. Кажется, будто он что-то кричит, но отсюда ничего не слышно.

Надеюсь, что Кэллам утонул.

Потому что, если нет, у меня предчувствие, что я скоро его увижу.

Кэллам

Понятия не имею, о чем я думал, ныряя за этими часами.

Стоило коснуться воды – все еще чертовски ледяной, едва прогретой первым летним солнцем, – как холод, словно пощечина, пробудил мое сознание.

Я настолько отчаян, что продолжаю погружаться, открыв глаза в поисках золотого проблеска в темных водах.

Конечно, там не видно ни зги. Вода под пирсом неспокойна, к тому же в ней полно песка и грязи. Даже в полдень туда вряд ли приникает солнце, а ночью с таким же успехом можно было нырнуть в нефть.

Намокший костюм сдавливает руки и ноги, а парадные туфли еще сильнее утягивают вниз. Будь я плохим пловцом, мне бы пришлось совсем несладко. Волны пытаются впечатать меня в сваи, утыканные мидиями и ракушками.

Мне приходится отплыть подальше от пирса, прежде чем начать грести к берегу. Все это занимает немало времени, заставляя Джека сходить с ума от беспокойства. Наконец, я выбираюсь на песок – грязный, промокший и злой, как никогда в жизни.

Эта гребаная СУКА!

Я мало что знаю о младшей Галло. Отец держит ее в стороне, и в семейном деле, насколько я знаю, девчонка не участвует.

В первую секунду, когда мы приблизились к итальянцам на пирсе, я почти почувствовал себя виноватым. Она выглядела юной, едва старше Нессы. И хоть это и не должно было повлиять на мою решимость, но я не мог не отметить, что девушка красива. У нее чуть смуглая кожа, темные волосы и узкие серые глаза, слегка приподнятые к внешним уголкам. Девушка напряглась при нашем приближении, заметив его даже раньше Себастиана.

Угрожая ему, я почувствовал что-то вроде угрызений совести, глядя на то, как парень выступает вперед, защищая свою сестру. Это то, что сделал бы и я на его месте.

Но рост и цвет волос девушки напомнили мне о человеке, вылетевшем из библиотеки, и я начал подозревать, что это младшая Галло устроила пожар.

Затем она выступила вперед и начала кричать на меня с темпераментом и словарным запасом заправского моряка, и я укрепился в мысли, что именно эта пигалица вломилась в наш дом.

Наконец, вместо того чтобы отдать мне часы, она швырнула их через перила, как гребаная психопатка. И тогда я понял, что за милым личиком таится демон. Это девушка – чистое зло, худшая во всей семейке. Что бы с ней ни случилось, она это заслужила.

Вопрос лишь в том, что я собираюсь с этим делать?

Прямо сейчас я хочу убить каждого гребаного Галло. Но не могу позволить себе устроить кровавую баню прямо накануне выборов. Так что остается лишь второй проверенный способ – пустить ублюдков по миру.

Они хотели сжечь мой дом – я сожгу их небоскреб на Оук-стрит.

Это будет лишь затравка. В качестве основного блюда я уничтожу каждый ресторан и ночной клуб под контролем итальяшек.

Мысль о том, какое адское пламя я извергну на головы Галло, согревает меня, пока я шагаю по улице в своих промокших туфлях и мокром костюме.

Джек трусит рядом со мной, смущенный тем фактом, что пацан и его младшая сестра нас уделали. Он прекрасно понимает, что я жажду крови, поэтому не рискует открывать рот, чтобы не нарваться. Я замечаю, что у него самого разбит нос и рассечена бровь – довольно унизительно для того, кто пару лет назад выиграл турнир UFC²⁴.

Мои туфли отвратительно хлюпают. Мой сшитый на заказ костюм воняет, как дохлая морская звезда.

ЧЕРТ БЫ ЕЕ ПОБРАЛ!

Мне нужно переодеться, пока я буквально не сошел с ума.

Я направляюсь домой, где уже затихает вечеринка. Похоже, мы пропустили выступление певички – впрочем, я сожалею разве что о том, что не увидел выражения радости на лице Нессы. Еще один облом этого дерьмового вечера.

Я не успеваю войти, как натыкаюсь на полный ярости взгляд отца.

– Где тебя черти носили? – рычит он. – Какого хрена ты не сказал мне, что на вечеринке были Галло?

Отец оглядывает мою одежду, с которой на безупречную плитку льется грязная вода.

– И почему ты мокрый? – равнодушно бросает он.

– Небольшая потасовка на пирсе. Не волнуйся, я все улажу, – цежу ему сквозь зубы.

– Это неприемлемо, – отвечает отец. – Поднимайся в мой кабинет, ты все мне расскажешь.

Мне не терпится вернуться и жестоко отомстить этим поганым итальяшкам, но я иду с отцом, чтобы все ему рассказать. И он не в восторге от моего рассказа.

– О чем ты, на хрен, думал?! – кричит он, наклонившись так близко, что слюни летят мне прямо в лицо. – Начинать войну кланов посреди своей предвыборной кампании?!

– Это они ее начали! – кричу я в ответ. – Они пытались сжечь наш гребаный дом! Украли часы дедушки и швырнули их в озеро! Чего ты ожидал, что я испеку им чертов пирог?

– Умерь свой пыл, – шипит мне отец. – Тебя могут услышать.

Как будто это не он только что орал в два раза громче.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь усмирить гнев, рвущийся наружу.

– Я сказал тебе, – тихо, сдавленно отвечаю я. – Я. Все. Улажу.

– Черта с два, – говорит отец, качая головой. – Ты уже доказал свою полную некомпетентность. Калечить младшего сына? Ты с ума сошел. Ты в курсе, что он звезда спорта? С таким же успехом ты мог бы его убить.

– В следующий раз – непременно, – яростно обещаю я.

– Ты закончил, – говорит отец, качая головой.

– Это не тебе решать.

Он с силой толкает меня в грудь.

Это лишь распаляет мой адреналин. Я уважаю своего отца. Может, Гриффин-старший и выглядит как профессор, но он убивал людей голыми руками. Я видел это своими глазами.

Но он не единственный костолом в этой комнате. Я не тот покорный сын, которым был когда-то. Теперь мы равны.

– Пока я являюсь главой этой семьи, ты будешь мне подчиняться, – говорит отец.

Я много чего могу на это ответить. Но я проглатываю эти слова. С трудом.

– И что же ты предлагаешь… отец? – глухо спрашиваю я.

– Ситуация вышла из-под контроля, – отвечает он. – Я звоню Энзо Галло.

– Ты шутишь?!

– Закрой рот, – рявкает отец. – Ты уже достаточно наломал дров. Посмотрим, как я смогу исправить ущерб, прежде чем членов наших семей не начали находить на улице мертвыми.

Поверить не могу. После того как они плюнули нам в лицо в нашем же доме, он хочет созвониться и начать переговоры. Это безумие. Это трусость.

Мое возмущение не скрыть от взгляда отца.

– Отдай мне свой телефон, – говорит он. Протянув руку, ждет, пока я не вручу аппарат. Тот был в кармане, когда я нырнул в озеро, так что от него все равно никакого толку.

– Я собираюсь связаться с Энзо Галло, – повторяет отец. – Ты оставайся здесь, пока я не пришлю за тобой. Ты не будешь ни с кем говорить. Не сделаешь и шагу за пределы этого дома. Понял меня?

– Я под домашним арестом? – фыркаю я. – Я взрослый мужчина, отец, что за чушь?

Он снимает очки, и его бледно-голубые глаза проникают мне прямо в душу.

– Ты мой старший и единственный сын, Кэллам, – говорит отец. – Но уверяю, если ослушаешься, я уничтожу тебя. Мне не нужен сын, которому я не могу доверять. Ты рухнешь, как Икар, если поставишь свои амбиции выше моих приказов. Ты понял это?

Каждой клеточкой своего существа я хочу ответить, чтобы он взял свои гребаные деньги, свои связи и свою так называемую гениальность и засунул их себе в задницу.

Но этот человек мой отец. Моя семья значит для меня все – без них я как корабль без руля и без паруса. Если я не Гриффин, то я никто.

Так что мне приходится кивать, подчиняясь его приказам.

Внутри я продолжаю кипеть, жар и давление только нарастают.

Я не знаю, когда или как. Но если в ближайшее время между нами ничего не изменится, я взорвусь.

Аида

Мои братья экипируются внизу в подвале. По крайней мере, Неро и Данте. Себастиан все еще в больнице с отцом. Его колену однозначно хана. Ребра тоже сломаны. Мне невыносимо видеть страдания на его лице. Спортивному сезону конец. Возможно, как и всей его карьере. Боже, может, он даже не сможет после этого ходить.

И это моих рук дело.

Чувство вины оборачивается вокруг меня, словно саван, и с каждым взглядом на Себастиана, с каждым воспоминанием о моем идиотизме затягивает все туже. Скоро оно совсем меня задушит.

Я хотела остаться с Себом, но papa резко приказал мне возвращаться домой.

Там я обнаружила Данте и Неро, надевающих пуленепробиваемые жилеты и пояса с боеприпасами и обвешивающихся половиной всего оружия, что есть доме.

– Куда вы собираетесь? – нервно спрашиваю я.

– Убить Кэллама Гриффина, естественно, – отвечает Неро. – Может, и остальную его семью. Я еще не решил.

– Не трогайте Нессу, – быстро говорю я. – Она ни в чем не виновата.

Риона тоже, но к ней я такой жалости не испытываю.

– Может, тогда я просто сломаю ей колено, – небрежно бросает Неро.

– Мы не собираемся вредить Нессе, – рычит Данте. – Это между нами и Кэлламом.

К тому времени, как братья готовы к выходу, они выглядят как помесь Рэмбо и Арнольда Шварценеггера из «Хищника».

– Позвольте пойти с вами, – умоляю я.

– Хрена с два, – говорит Неро.

– Да брось! – кричу я. – Я тоже часть семьи. Не забыл, что именно я помогла Себастиану сбежать?

– Именно ты втянула его в это изначально, – шипит на меня Неро. – Теперь мы собираемся со всем разобраться. А ты останешься здесь.

Проходя мимо, он толкает меня плечом, грубо впечатывая в стену.

Данте говорит мягче, но он не менее серьезен:

– Оставайся дома. Не надо все усложнять.

Мне насрать, что они там говорят. Как только братья уходят, я не собираюсь сидеть на месте. Я поднимаюсь за ними по ступенькам, не зная точно, что буду делать, но точно зная, что не буду ждать их, как нашкодивший щенок.

Но Данте не успевает пройти и полпролета, как в его кармане жужжит телефон.

Он снимает трубку со словами: «Что там?», – и по его интонации ясно, что на том конце papa.

Довольно долго Данте слушает, затем говорит: «Я понял».

Он кладет трубку. Смотрит на меня со странным выражением на лице.

– Ну, и что там? – спрашивает Неро.

– Снимай бронежилет, – говорит ему Данте. – Аида, иди переоденься.

– Зачем? Во что?

– Во что-то чистое, что не выглядит как кусок дерьма, – резко отвечает он мне. – У тебя найдется нечто подобное?

Может быть. Или нет, учитывая вкус Данте.

– Ладно, – говорю я. – Но куда мы едем?

– Встретиться с Гриффинами. Papa сказал взять тебя с собой.

Что ж. Черт.

Я не была в восторге от нашей прошлой встречи с Кэлламом Гриффином.

И совершенно точно не ищу следующей. Сомневаюсь, что его настроение улучшилось после купания в озере.

И что мне надеть для подобного мероприятия?

В голову приходит только костюм Уэнсдэй Адамс, который я надевала в прошлый Хэллоуин.

Я останавливаюсь на серой водолазке и брюках-слаксах – хоть для них и жарковато, но это, пожалуй, единственная чистая и приличная одежда, что у меня есть.

Когда я натягиваю кофту через голову, шишка на затылке вновь начинает пульсировать, напоминая мне, как Кэллам Гриффин отшвырнул меня, словно тряпичную куклу. Под этим его костюмчиком таится настоящая мощь. Посмотрела бы я, как он выстоит против Данте или Неро – один на один, без телохранителя.

Вот что нам следует сделать – сказать им, что хотим встречи, а затем напасть на ублюдков. Кэлламу ничего не помешало атаковать нас на пирсе. Стоит отплатить ему тем же.

Я распаляюсь все больше, пока переодеваюсь, так что почти вибрирую от напряжения, когда сажусь на заднее сиденье «Кадиллак-Эскалейд» Данте.

– Где мы с ними встречаемся? – спрашиваю я.

– В «Якоре», – коротко бросает Данте. – На нейтральной территории.

Дорога до ресторана на Юджини-стрит занимает всего пару минут. Уже за полночь, так что свет в здании выключен, а кухня закрыта. Однако у входа нас ожидает Фергус Гриффин в компании двух громил. С его стороны было мудро не взять с собой тот кусок дерьма, что прилип к ноге моего брата.

А вот Кэллама что-то не видно. Похоже, папочка дал ему выходной.

Мы ждем во внедорожнике, пока не приедет papa. Затем выходим одновременно все вчетвером. Когда Данте соскальзывает с водительского сидения, по выпуклости под его курткой я понимаю, что оружие еще при нем. Хорошо. Уверена, что Неро тоже захватил пушку.

Пока мы идем к Фергусу Кэлламу, тот не сводит с меня глаз. Оглядывает с ног до головы, словно оценивает каждый пункт моей внешности и моего поведения по какой-то своей внутренней шкале. И, кажется, не слишком впечатлен.

Отлично, ведь для меня он такой же холодный, высокомерный и псевдоблагородный, как и его сын. Я не отвожу взгляда, упрямо глядя на него в ответ без намека на сожаление.

– А вот и юная поджигательница, – говорит Фергус.

Я могла бы сказать, что все вышло случайно, но это не совсем правда. И я не собираюсь извиняться перед этими мерзавцами.

Вместо этого я говорю:

– Где Кэллам? Он утонул?

– К счастью для тебя, нет, – отвечает Фергус.

Papa, Данте и Неро обступают меня. Они, конечно, чертовски злы, что я втянула нас в эту передрягу, но не потерпят, чтобы кто-то мне угрожал.

– Не говори с ней, – грубо отвечает ему Данте.

Papa добавляет чуть более тактично:

– Ты хотел встретиться. Пойдем внутрь и поговорим.

Фергус кивает. Его бравые ребята заходят первыми, чтобы убедиться, что в ресторане действительно никого нет. Это место принадлежит Эллису Фостеру, ресторатору и брокеру, имеющему связи как с ирландцами, так и с нами. Поэтому это нейтральная территория.

Как только мы заходим, Гриффин говорит моему отцу:

– Думаю, нам лучше побеседовать наедине.

Тот медленно кивает.

– Ждите здесь, – говорит он братьям.

Papa и Фергус исчезают в одном из частных залов, закрываясь от нас двойными стеклянными дверьми. Я вижу их очертания, когда они садятся за стол переговоров, но не могу разобрать выражения лиц. И не слышу ни слова из того, что они говорят.

Данте и Неро вытаскивают пару стульев из-за ближайшего столика, люди Фергуса поодаль делают то же самое. В ожидании мы сидим втроем и пялимся на головорезов Гриффина напротив.

Это занимает нас минут на десять. Но созерцать их уродские рожи довольно скучно. Ждать вообще скучно. Я бы лучше выпила шот-другой в баре или даже пошарилась по кухне в поисках перекуса.

Но стоит мне приподняться, как Данте, не глядя в мою сторону, говорит:

– Даже не думай.

– Я хочу есть, – отвечаю ему.

Неро достал нож и играет с ним. Он умеет выполнять всевозможные трюки. Лезвие такое острое, что брат запросто мог бы лишиться пальца, если бы ошибся. Но он ни разу не ошибался.

Со стороны может показаться, что Неро хочет припугнуть громил напротив, но это не так. Он просто постоянно так делает.

– Понять не могу, почему ты всегда самая голодная из нас, – говорит Неро, не отрывая взгляд от ножа.

– Неправда!

– Сколько раз ты сегодня ела? Только, чур, не врать.

– Четыре, – слегка кривлю я душой.

– Брехня, – фыркает брат.

– Я не так беспокоюсь о своей фигуре, как ты, – подкалываю я его.

Неро – самовлюбленный павлин. И не без причины – все мои братья красивы, но среднему досталась та настоящая мужская красота, от которой девочки текут моментально. Я не знаю ни одной девушки, которая бы не переспала с ним или хотя бы не пыталась этого сделать.

Странно, конечно, знать такое о собственном брате, но мы довольно открыты друг с другом. Так бывает, когда долго живешь вместе в одном доме, а рядом нет матери, которая объяснила бы, чем сестры отличаются от братьев.

Впрочем, меня это устраивает. Я вовсе не имею ничего против женских штучек – меня не напрягают девушки, которые хотят быть красивыми, или женственными, или сексуальными – да какими угодно. Я просто не хочу, чтобы со мной «обращались как с девушкой», что бы это ни значило. Я хочу, чтобы со мной обращались как с Аидой, в любом случае. Ни больше и не меньше.

Аидой, которая сходит с ума от скуки.

Аидой, которую уже клонит в сон.

Аидой, которая начинает искренне сожалеть, что побеспокоила Гриффинов, раз теперь она будет заперта здесь до скончания веков, пока papa и Фергус говорят, и говорят, и говорят…

И вот, наконец, спустя почти три часа, оба мужчины выходят и выглядят они мрачными и смирившимися.

– И? – спрашивает Данте.

– Мы договорились, – отвечает papa.

Звучит, словно судья выносит свой приговор. Мне не нравится ни его интонация, ни выражение его лица. Отец с горечью смотрит на меня.

Когда мы направляемся к выходу, он говорит Неро:

– Возьми мою машину. Я поеду домой с Аидой.

Брат кивает и садится в отцовский «Мерседес». Данте забирается на водительское сиденье своего внедорожника, а papa устраивается сзади со мной.

Мне определенно это не нравится.

Я поворачиваюсь к нему, не утруждаясь пристегнуть себя ремнем.

– Ну что? Что вы решили?

– Через две недели ты выйдешь замуж за Кэллама Гриффина, – говорит papa.

Это так нелепо, что я смеюсь – странный лающий звук быстро смолкает в тишине машины.

Papa наблюдает за мной, и морщины на его лице кажутся глубже, чем когда-либо. В тусклом свете салона его глаза кажутся совершенно черными.

– Ты шутишь?

– Я абсолютно серьезен. Это не обсуждается. Мы договорились.

– Я не собираюсь выходить замуж! Тем более за этого психопата.

Я смотрю в сторону водительского сидения в поисках поддержки от Данте. Он смотрит прямо на дорогу, крепко стиснув руль.

Отец кажется утомленным.

– Эта вражда продолжается слишком долго, – говорит он. – Это уголек, который продолжает тлеть, постоянно вспыхивая пламенем и сжигая дотла все, ради чего мы работали. Во время последнего такого возгорания ты потеряла двух своих дядей. Гриффины стали причиной того, что наша семья меньше, чем могла бы быть, – и наоборот. Слишком много людей погибало с обеих сторон из поколения в поколение. Пришло время это изменить. Пришло время обратить этот процесс. Мы встанем плечом к плечу и будем процветать вместе.

– Почему ради этого я должна выходить замуж? – кричу я. – Это ничего не изменит! Потому что я собираюсь убить этого ублюдка в ту же секунду, как увижу!

– Ты сделаешь, как я велю! – рявкает отец. Его терпение явно подходит к концу. Уже три часа ночи. Он устал и выглядит старым. Он действительно стар. Papa было сорок восемь, когда я родилась – теперь же ему почти семьдесят.

– Я избаловал тебя, – говорит он, останавливая на мне взгляд своих черных глаз. – Позволял жить в свое удовольствие. Ты никогда не сталкивалась с последствиями своих деяний. Теперь время пришло. Ты зажгла спичку, от которой начался этот пожар, тебе его и тушить. Не жестокостью, а своей жертвой. Ты выйдешь замуж за Кэллама Гриффина. Ты выносишь детей, которые станут следующим поколением нашего объединенного рода. Таков уговор. И ты его исполнишь.

Это какой-то гребаный кошмар.

Чтобы я вышла замуж?

Чтобы я выносила каких-то чертовых детей?

От человека, которого ненавижу больше всех на планете?

– Он искалечил Себастиана! – кричу я, в последней отчаянной попытке донести, насколько мне отвратителен этот человек.

– Это не только на его совести, но и на твоей, – холодно замечает отец.

Мне нечего на это ответить.

Потому что глубоко внутри я знаю, что это правда.