Kitabı oku: «Пасть», sayfa 2
Она вдруг подбежала к матери, присела и схватила её ледяные бледные пальцы, крепко сжимая их в своих ладонях, как часто делала в детстве, когда ей хотелось тепла прикосновений.
– Не надо так! Не сдавайся. Я же не сдаюсь. Я попробую что угодно, поеду, куда надо, отдам последние деньги – всё ради того, чтобы ты выздоровела, мама! Не надо, не опускай руки, не бросай меня!
Яна прижалась сухими губами к костяшкам Дианы.
– Яночка…
– Нет, мама. Я тебя не отпущу, даже не проси. Ты всё, что у меня есть, ты – моя жизнь. И ты не можешь вот так просто сдаться, позволив болезни победить. Мы с тобой обязательно найдём способ вылечить тебя. Обязательно. Верь мне, мама. Пожалуйста, верь мне. И будь со мной.
Диана, чувствуя, как сжимают горло подступившие слёзы, лишь слабо кивнула.
Разве могла она бросить свою девочку одну, когда та так в ней нуждалась?
В очереди возле кабинета химиотерапии, как всегда, собрались сплошь знакомые лица. Сплетни лились рекой, так и норовя выйти из берегов. Тесный коридор с рядами одинаковых лавочек по обеим сторонам был забит битком, а на гвалт голосов из кабинета постоянно выходила немолодая желчная медсестра Танька и грозно шикала на пациентов.
– Ведите себя тише! Невозможно работать!
Сидящие в очереди на несколько минут приглушали голоса, но потом, вновь ввязавшись в популярные здесь споры на медицинские темы, либо добившись от импозантного завсегдатая дяди Вани очередного непристойного анекдота, заполняли пространство коридора прежним уровнем шума и квакающими смешками. Чтобы через четверть часа Танька в который раз выместила на них своё раздражение.
– Вы у меня доиграетесь! Так иглу засажу каждому, чтоб надолго запомнили, здесь вам не цирк – не повышайте голос!
– Ага, доиграемся, как же! – крякнула полненькая Антонина Михайловна, едва медсестра вновь скрылась в кабинете, с грохотом захлопнув за собой дверь. – И так уже живого места нигде нет.
Все согласно покачали голова, украдкой разглядывая исколотые покрытые синюшными и желтоватыми пятнами руки. Здесь каждый мог похвастаться подобным украшением.
– Ох, миленькие мои, с какой же радостью вырвусь я из этого гиблого места! – мечтательно продолжила Антонина, кокетливо поправляя вязаную шапочку, прикрывавшую голову, ещё не обросшую пушком. – Забуду всё как страшный сон!
– А вы, что же это, планируете скоро нас оставить? – галантно поинтересовался дядя Ваня, чуть наклоняясь вперёд, чтобы лучше видеть собеседницу.
– А как же! Ещё немного, и мне тут больше нечего будет делать.
– Во брешет! – неверяще буркнул кто-то со стороны. Диана, как и многие другие сидевшие здесь завсегдатаи, мысленно поддержала это заявление, но продолжила прислушиваться к беседе.
– Неужели есть улучшения от процедур? – удивлённо вздёрнул остатки бровей Ваня.
– Ещё чего. Он этой отравы только больше организм хиреет! Для себя я другое средство отыскала. Уникальное! И уже чувствую себя куда лучше, – хвастливо улыбнулась Антонина Михайловна во весь рот, блеснув чёрным провалом на месте клыка. – Вот увидите, сегодня я с вами кукую последний день – врачу так и скажу. Завтра ноги моей тут не будет! Иду на поправку!
Взволнованно зашушукались две старухи-подружки, сидевшие напротив Антонины, но дядя Ваня только нетерпеливо махнул рукой на них и полным скепсиса тоном обратился к собеседнице:
– И что это за чудесное средство, позвольте поинтересоваться?
Антонина Михайловна, уловив сомнения в его голосе, горделиво бросила:
– Уникальное, я же сказала. В единственном экземпляре и предложенное мне одной. В магазинах подобное не продают. А я получила личное приглашение и согласилась принять эту помощь.
– Какую помощь? – негромко спросила Диана.
Усмехнувшись, Антонина уставилась на неё хищным взглядом прожжённой интриганки и, придав себе таинственный вид, проникновенно протянула:
– С той стороны.
В очереди на несколько секунд повисло молчание, а потом раздались отдельные шёпотки, перемежаемые смешками. Шум всё нарастал и нарастал, пока дядя Ваня не прервал болтовню одной едкой фразой:
– Да вы, видно, последний разум растеряли, голубушка! Какая ещё «та сторона»?
Антонина Михайловна дёрнулась, заёрзала на месте, уязвлённая в самое сердце.
– Не ваше дело! – резко ответила она. – Не верите – не надо!
– Да вы сами толком ничего объяснять не хотите…
– И не буду! Это моё дело! Я-то хотела вам по секрету доверить эту маленькую тайну, чтобы вы порадовались вместе со мной. А вы!.. Вы! Да вы просто завидуете! Что я победила рак, а вы тут все так и сгниёте в этой бесконечной очереди!
На пороге кабинета показалась измученная Танька, но не успела она открыть свой большой рот, чтобы возмутиться стоявшему в коридоре гвалту, как Антонина Михайловна подорвалась с места и пролетела по коридору в сторону выхода, по пути грубо толкнув медсестру в плечо.
– Пошли вы…!
Все проводили женщину в вязанной шапочке озадаченными взглядами, а Танька даже передумала возмущаться на шум и только негромко заметила:
– Ну вот и местечко освободилось.
Пациенты завозились, возвращаясь к своим мирским заботам и привычным темам для разговоров. Одна только Диана всё сидела, опершись на нелюбимую трость, и поглядывала на пустовавший край лавочки, где минуту назад теснилась полноватая Антонина Михайловна. И маленькая, вроде бы совсем не стоившая внимания деталь никак не давала ей покоя. Всё крутилась и крутилась в голове назойливой скользкой рыбкой, не позволяя себя схватить за хвост.
Куда делся клык Антонины – главный предмет её гордости – единственный во всём рту золотой зуб?
В среду Диана едва нашла силы, чтобы сесть утром на кровати. Её мутило так, будто весь мир вокруг был бушующим океаном, а она – маленьким утлым катером, не по своей воле попавшим в эту бурю. Яна позвонила, отпросилась с работы и убедила мать, что сводит её в диспансер.
– Да ты что, я сама дойду как-нибудь, – вяло отнекивалась Диана.
– И упадёшь в кустах где-то по дороге? Нет уж. Идём вдвоём.
И они пошли. Вернее, медленно и с остановками побрели в сторону больницы. Ради дочери Диана старалась держать спину ровно и не жаловаться, хоть кости ныли так, будто изнутри их грыз целый рой жучков-точильщиков. Диане даже казалось, что порой её слуха достигало их мерное низкое жужжание – звук тысяч челюстей и жвал, без остановки глодавших кости.
В коридоре возле кабинета химиотерапии в этот раз было не так многолюдно. Правда, шум стоял прежний. А причиной горячих обсуждений стала, как это ни странно, Антонина Михайловна.
– Видела её вчера в парке! Гуляла со своей собачкой, этим маленьким милым шпицем. И, что бы вы думали, сияет, как солнце!
– Да что вы говорите?
– Румянец на щеках, вся бледность и желтизна куда-то исчезли. Бегала за собакой своей, совсем как молоденькая девушка, с улыбкой на лице.
– Не может быть!
– Да вдруг всё дело в самоубеждении? Как это модно нынче говорить, эффект плацебо! – скрестив руки на груди, непримиримо возразил дядя Ваня, хмуро поглядывая на возбуждённо гомонивших соседей. – Напридумывала она всякой чепухи, сама же в неё и поверила, и вот оно – кратковременное улучшение. Но дальше-то всё вернётся, как было. Смерть не обманешь.
– Да вы что, какая смерть! – жарко набросилась на него одна дама, вечно до этого молча сидевшая с любовными романами в самом конце коридорчика. Диана даже имени её не знала, потому как дама в общих обсуждениях ни разу не участвовала, а только жадно поглощала дешёвое чтиво, проходила процедуры и исчезала в неизвестном направлении, чутка покачиваясь.
Теперь же лицо её пылало, книжка с целующейся парой на обложке была отброшена подальше, и дама силилась доказать всем и каждому, что Антонина Михайловна-то, оказывается, не врала.
– Мне ведь тоже это самое приглашение пришло! – взволнованно призналась она. – С той стороны! Всё, как Антонина Михайловна говорила. Я сразу, как письмо увидела, поняла, что это оно, то самое… Спасение моё.
Диана невольно вздрогнула, когда услышала о письме. Непрошенная мысль о забытом в ящике стола зубе всплыла на границе сознания, вызвав волну мурашек. Слава богу, Яна ничего не заметила, поскольку с приоткрытым ртом прислушивалась к общей беседе. Дядя Ваня же на слова дамы с книжкой лишь демонстративно закатил глаза, но её уже бомбардировали вопросами старушки-подружки, как всегда желавшие быть в курсе всего, что творилось вокруг.
– И что же там?
– И как оно? Помогло ли?
– Как добыть-то?
Дама придала себе важный вид, вытянула худую жилистую шею и шёпотом заговорила:
– Я сразу к Антонине Михайловне пошла. Она мне вот как сказала: «Следовать за содержимым. Ничего не бояться. Отдать то, что просят».
– И что это значит? – нарушила повисшее в коридоре молчание Яна. Диана мягко толкнула её локтем в бок, чтобы не лезла в разговор сумасшедших, но дочь не шелохнулась.
– Я всё сделала, как надо, – сухо ответила дама с книжкой. – И получила своё лекарство…
– Значит, вы теперь думаете, что вылечились? – язвительно перебил её дядя Ваня.
– Точно не знаю, но очень надеюсь. Мне сегодня уже куда лучше. Буду наблюдать.
Одна из старушек, нетерпеливо дёрнув уголки повязанного вокруг головы платка, воскликнула:
– Да как получить-то лекарство? Куда звонить надо, записываться? Куда ехать? Адрес дайте!
– Без приглашения – никак. Но если придёт письмо – идите без сомнений.
Очередь загалдела громче. Сразу стало ясно, что в этот день Таньку подменяла другая медсестра: иначе желчная женщина давно бы уже пробкой вылетела из кабинета и утихомирила пациентов. Дядя Ваня в полный голос уверял собравшихся, что всё сказанное – бред чистой воды, но людям хотелось верить в чудо, и они наседали на даму с любовными романами, убеждая её раскрыть подробности. Яна, не сдержавшись, пересела от матери и тоже подключилась к допросу, ухватившись за очередное волшебное средство, способное помочь Диане. Но допрашиваемая только и делала, что твердила о каком-то письме.
На Диану голодными коршунами набросились тревожные мысли. Она начинала догадываться, что странное послание с зубом, которое она получила недавно, могло иметь прямое отношение к происходившему. Если гнилой зуб и был «приглашением опробовать лекарство», то едва ли имелся хоть шанс понять это без подсказок. А таинственные напутствия вылечившейся Антонины Михайловны только вносили больший сумбур в ситуацию.
И, конечно же, едва очередь была высижена, а процедуры сделаны, Яна под руку потащила обессиленную мать домой, не уставая твердить о «чудо-средстве».
– Яночка, да это же выдумки всё. Прав Ваня, они просто сами себя убеждают, что им полегчало.
– Но ведь двоим уже помогло! Я сама видела румянец у этой женщины в очереди – она выглядела совсем как здоровая, глаза блестели. И даже после химии чувствовала себя отлично: улетела из больницы кометой, разве что дымящегося хвоста позади не хватало!
– Да всё это как-то сомнительно… Неясные приглашения только для избранных, так таинственно и туманно…
– Просто это экспериментальное лекарство, я думаю, – предположила Яна, помогая маме шагнуть в лифт, и с силой вдавила вглубь кнопку с цифрой пять. – Учёным нужны добровольцы для тестирования, вот и приходится их искать осторожно, соблюдая секретность.
– Так это же незаконно.
– Ну и что? А вдруг они не сегодня завтра совершат революцию в сфере медицины? Вдруг они, эти самоотверженные исследователи, эти загнанные в подполье филантропы, творят историю? Вдруг они нашли лекарство от рака? Разве это не волнительно, мама?
Диана была с ней не совсем согласна. Всё же выводы дочери казались ей скоропалительными, необдуманными и довольно-таки спорными. Но она смолчала.
– Боже, если бы только нам с тобой пришло это письмо! Если бы нас тоже пригласили поучаствовать в эксперименте! Такой шанс! – вздыхала Яна, придерживая маму, пока та шла от лифта до квартиры. Диана слышала в её голосе явную обиду на несправедливую судьбу, но так и не решилась сознаться, что письмо-то как раз у них имелось. Вот только это послание выглядело не совсем так, как ожидала Яна. И едва ли оно походило на приглашение от каких-то там учёных.
