Kitabı oku: «Замуж срочно!», sayfa 3

Невесты уходят

1.

Питаться полезнее сезонными фруктами. Если ждать, пока кто-то дозреет и возьмет тебя в жены, так можно ненароком серьезно перезреть.

Встречались три года – и вдруг разошлись. Типичный случай, между прочим. Кому жениться – те через год идут и женятся. А эти попрощались совершенно спокойно, без драм, без слез, как будто так и надо. Я прямо даже расстроилась. Это были наши друзья, нам с ними было весело, и я была уверена, что скоро мы получим приглашения на свадьбу.

А что бы им не пожениться? Они неплохо подходили друг другу, Лола и Арчи, удачный был дуэт. Она такая темпераментная, напористая, веселая. Он тоже весь такой подвижный, свеженький, доброжелательный. Все чего-то смеются… И в театре мы с ними хохочем, и на шашлык поедешь – обхохочешься, и в сауне у нас была такая веселуха… Лола все время толкала Арчи в холодный бассейн, он ее веником лупил, и мы с ней убежали от мальчишек голые, прямо на улицу, в снег. На ровном месте хохотали, потому что сил полно, и все красивые и страшно сексуальные.

И что он придирался вечно к ее объемной попе? Прекрасная у нее была задница, крепкая, сбитая. Она выходила из бассейна первой, я следом… Лично мне ее задница нравилась, я вообще люблю смелые линии. В моде тогда были длинные ноги и мини-юбки. Это были девяностые, и я вот теперь только заметила: во времена грабительского капитализма, когда бандиты правят миром, женщины выставляют напоказ свои ноги, а все беззащитное прячут. В моде тогда были вешалки. Круглые попки только потом оценили, когда повеяло немножко демократией. Вот что ни говорите, а выразительная попа – примета свободы, до аппетитной задницы нужно еще дорасти.

Нам было двадцать с чем-то, университет закончили, получили дипломы, и все утроились работать в одну большую фирму. Мы с Арчи были коллеги, а Лола училась в аспирантуре, на физмате, умная девушка была. Дальше наша фантазия развивалась по общему шаблону, в космос никто из нас не собирался, Голливуд по нам не плакал, все вокруг побежали жениться, я вообще уже гуляла с ребенком, и Лола, посматривая на мое хозяйство, не скрывала, что ей тоже пора замуж. Так что многие подходили к Арчи с конкретным вопросом: «Чего, подлец, резину тянешь? Когда на свадьбу позовешь?»

И даже шеф, наш генеральный, на последнем новогоднем корпоративе тоже Арчи подозвал и чисто по-отечески так, полушутя, предупредил:

– Смотри, не упусти.

Арчи ответил шефу с улыбочкой, тоже как бы в шутку:

– Да я и рад бы упустить… Но разве от нее сбежишь?

– Мое дело предупредить, – усмехнулся начальник. – Если что, я помогу…

Шеф посмотрел на Лолу, она как раз тогда с нами в кругу дикие танцы отмачивала… Шеф хотел уже было сказать «помогу вам с квартирой», но потом на Арчи взглянул, на его бокальчик с беленьким сухеньким, вспомнил какой-то его косячок и сдержался.

– … помогу вам со свадьбой, – сказал шеф, ему тоже понравилась эта девушка.

Бомба… вот, я вспомнила старое слово. Про таких говорили – это бомба. Она подбежала, шефу моргнула, Арчи за руку, в круг потащила, и там они выделывали такие акробатические выкрутасы, что вся контора расступилась, все стали хлопать, а он ее крутил, бросал, ловил… Я тогда заметила, что она не боится падать спиной к нему на руки, я до сих пор еще боюсь, к родному мужу никогда вот так вот спиной на руки не падала, а эта не боялась. Арчи ее подшвырнул высоко, она у него над головой взлетела и выехала между ног, с улыбкой, как артистка. Нет, танцами она специально никогда не занималась, это Арчи у нас несколько лет ходил в хореографическую студию, вот он ее немножко и натренировал. Они друг друга чувствовали, поэтому всем так и жалко стало, когда она уехала. И сразу такая скукотень началась на наших новогодних елках, и мне хохотать стало не с кем.

После нее Арчи привел какую-то резкую, зажатую, в розовой кофточке. И шеф так сразу сморщился брезгливо… Он даже не пытался скрыть разочарования и прямо через стол его спросил:

– Не понял, друг? Ты почему без Лолы? Где она?

А ему и отвечают:

– Лола в Австралии.

– Где, где?

– В Австралии.

– Да ладно! – все сразу засмеялись. – Хватит шуточки свои шутить….

Никто и не поверил сначала. Где мы, а где Австралия? Но, оказалось, правда, красивая, умная девушка улетела в Сидней. Навсегда. И всем, конечно, сразу захотелось выяснить подробности. Когда? Зачем? А как же свадьба? Но спрашивать не стали, все-таки при этой новой, в розовой кофточке, было как-то не очень удобно.

Примерно за месяц до Нового года Лола позвонила ему утром рано, неожиданно рано, когда Арчи как раз собирался выходить на работу. Она спросила у него:

– Ну что? Ты жениться на мне собираешься? В ближайшее время. Или нет?

Смешной вопрос, конечно же, в начале восьмого, когда спешишь дожевать бутерброд и зашнуровать ботинки, такие вопросы кажутся шутками. Арчи выпрямился, проглотил булочку и ответил серьезным официальным тоном:

– Нет, дорогая, в ближайшее время я на тебе жениться не собираюсь.

– А-а-а…

Лола подумала секунду и говорит:

– Тогда я замуж выйду, ничего?

– Конечно, – он ответил. – Если хочешь замуж – выходи.

– Ну ладно… Побежала я тогда. Я из-за этого и позвонила, мне срочно нужно было уточнить. Пока.

– Подожди… – проснулся Арчи. – Что вечером? Мне за тобой заехать?

– Нет, – говорит. – Я сегодня занята весь день, тут куча дел у нас на кафедре, давай лучше завтра тогда… Я сама к тебе приеду.

И все. Он даже не спросил, чем же она так сильно занята, что у них на кафедре такого интересного происходит. Между ними это было не принято – вопросы задавать. Они не жили вместе, встречались часто, почти каждый день, но друг на друге не висли, в объятиях не душились, это была приятная связь двух свободных людей. Так что Лола ничего объяснять не стала, а на следующий день сама приехала и сказала сразу, что это последняя встреча, что она выходит замуж, причем выходит замуж срочно и срочно же уезжает в Австралию, потому что оттуда, из Сиднейского университета, ей, точнее, ее будущему мужу, прислали очень выгодный контракт. Вот так вот. Все срочно. Ей предложили – она согласилась, все произошло так быстро, что времени на размышления не было.

2.

Большинству мужчин не важно, какие мы на самом деле, им важно, какое мы производим впечатление.

Она недолго у него была в тот вечер, в последний. Опять сказала, что жутко спешит, что ее ждут, но при этом, как обычно, заглянула на кухню, проверяя, дома ли мама, и выглянула на балкон, где обычно курил отец. Родители Арчи ее полюбили, никаких патологий будущей свекрови у матери не было, наоборот, она хотела бойкую Лолу в невестки, и вместе на кухне они частенько шептались на эту тему, мама тоже не могла понять, чего же сын резину тянет.

– Может, я с ним поговорю? – предлагала мама. – Скажу ему: «А ну давай-ка, дорогой, определяйся».

– Не надо, – просила Лола, – а то потом начнет хныкать, что мы на него давим. Пусть сам дозреет.

Мама кивала, но, конечно, не могла удержаться и тоже, как многие, спрашивала Арчи, чего же он тянет, упустит ведь девку, девка-то умная, красивая, но и горячая, такие долго не сидят. И вот оказывается, все кругом три года ждали, пока дозреет Арчи, и он дозрел бы, вероятнее всего, но в жизнь вмешались экстренные обстоятельства. Арчи потом сомневался, а такие ли уж они были экстренные, может быть, Лола давно его обманывала, может быть, с самого начала он был у нее не один. Но потом, сопоставляя факты, он признавал, что все-таки она не обманывала, что обстоятельства были именно экстренные, и от этого у него появилось ощущение, что он куда-то опоздал.

Родителей дома не было, она закрыла дверь в его комнату, как обычно, когда они оставались вдвоем, легла к нему на кровать, улыбнулась и сказала:

– Все, конец гулянкам. Билеты купили уже, двадцать восьмого регистрация, и сразу улетаем…

На дворе был декабрь, впереди ожидалась очередная новогодняя гулянка, праздники Арчи планировал провести вместе с Лолой.

– Подожди… – он неловко улыбался, пытаясь скрыть грустное удивление. – У тебя все так быстро, я не успеваю… Ты сначала скажи мне, кто муж?

– Муж? – улыбнулась Лола. – Тебе интересно?

– Конечно.

– Коллега… Я про него рассказывала, «наш молчаливый гений».

Про коллегу Арчи слышал. Он заканчивал аспирантуру и работал с Лолой на одной кафедре, она о нем упоминала иногда. Еще вчера она смеялась над его угрюмой внешностью, говорила, что он похож скорее на неандертальца, чем на ученого-физика. Смеялась над его упорством, говорила, что он торчит все время то за компом, то в лаборатории и выглядит со стороны как сумасшедший, который уверен, что делает великое открытие. Из-за компьютера они немножко ругались, комп, единственный на кафедре нормальной мощности, был постоянно занят, а что он там на нем такое делает – никто толком понять не мог. Если Лола просила его освободить место, он или молча отмахивался с таким видом, как будто у него молоко убегает, или же смотрел на нее рассеянно и нехотя вставал из-за стола с каким-то звериным подавленным рычанием. Коллега очень мало говорил, за это веселая Лола и прозвала его «наш молчаливый гений». Но человек он был не злой, не вредный, никогда не отказывал ей в мелких просьбах, и она тоже всегда по-братски соглашалась, если он просил провести за него лабораторную работу со студентами. А вот как муж потенциальный он был совсем неинтересен. Он был женат, жена ушла, тогда от молодых ученых часто уходили жены. Лола говорила, что понимает ее прекрасно. Он все время пропадал на кафедре, зарплата младшего научного сотрудника была такой ничтожной, что даже собственный нормальный компьютер купить он не мог, и перспективы его были такими туманными. Науку и сейчас-то не сильно жалуют, а тогда вообще перестали финансировать, и на уровне провинциального факультета мечтать было не о чем. Даже бумагу для принтера нужно было приносить из дома. Пробирки и всякие там реактивы выдавались с барабанным боем, поштучно, под подпись. Для науки, тем более для молодых ученых, наступили позорные времена. Кто умел – перебивался взятками, остальные разбегались из университета. А этот все сидел, все копошился…

Короче, «молчаливый гений» написал программу моделирования сплавов по заданным характеристикам. Чтобы вам было понятно, без сплавов сейчас никуда, один металл не может иметь все нужные свойства, например, и прочность, и сверхлегкость в одном флаконе. Этого можно добиться, комбинируя одно вещество с другим. Но сколько чего нужно сыпать? Сколько вешать в граммах? Замучаешься считать. И вот он сделал такую программку, которая сама все делает от постановки задачи до окончания производственного цикла. Да, наш русский аспирант с кафедры металлов и сплавов такое сделал, и аналогов его программе во всем мире не нашлось. Лола рассказывала, в том-то и дело, она рассказывала об этом Арчи, он тогда еще пошутил, усмехнулся: «Это попахивает золотом! Нажимаешь на кнопочку – и у тебя в кармане золотые слитки». «Двоечник! – она смеялась. – Это попахивает космосом!» Но и тогда Арчи ни о чем не волновался и никаких уколов ревности не чувствовал. Точнее, ревность он испытывал совсем к другому персонажу.

Завкафедрой, научный руководитель аспиранта и Лолы – вот этот человек вызывал у Арчи прямые подозрения. Он приглашал Лолу к себе на дачу, он любил проводить там свои консультации. «Поработаем на воздушке», – приговаривал шеф, и Лола, разумеется, все Арчи рассказывала и показывала, очень смешно шмыгая носом, как этот человек колготился у стола, наливал чайку-коньячку, обещал покровительство в обмен на лояльность, включал ей музочку. Она хохотала, называла его «наш милый гбшник», на факультете все его так звали, все были в курсе, что на должность он продвинулся именно благодаря сотрудничеству с органами, а как ученый ничего интересного из себя не представлял. Вот этот человек был Арчи неприятен, хотя такая боевая девушка, как Лола, легко обходила все эти милые домогательства, Арчи морщился каждый раз, когда она шутила, повторяя это стариканское «воздушок».

Об уникальной программе своего подчиненного завкафедрой узнал, когда от гения пришла заявка на участие в международной конференции. Старый лис сразу понял, что дело пахнет космосом и золотом, и его обеспокоило, что такие конфетки проплывают мимо. Он предложил аспиранту поделить проект пополам, то есть просто хотел записаться в соавторы.

«У вас все равно без меня ничего не получится. Ты думаешь, что ты один такой умный? Ты знаешь, сколько проектов написаны в стол? На какие ты гранты надеешься? У нас все связями решается. А связи у меня. Обращайся, я всегда открыт к взаимовыгодному сотрудничеству. Чего нахмурился? Я же не о себе, я о вас забочусь. Ты же знаешь, вы для меня все как дети. Да и куда ты без английского собрался? У тебя какой английский? «Май нейм из Вася»? И за границей ни разу не был. Эх, дети, дети… Но в целом я не против… Работайте, ребята. Если что, я всегда буду рядом». Про этот разговор Арчи тоже знал, эта беседа состоялась в купе, уже в поезде, по дороге в Москву, под чаек-коньячок. Старый лис рассказывал про былые времена, когда заграницу выпускали только самых надежных, а он и был одним из самых надежных. Обычно перед загранкомандировками кандидатов на выезд приглашали на турбазу, куда привозили подставных баб. Под водочку эти женщины уводили радостных выезжающих в лесок, и все, кто засветился в том лесу, заграницу уже не ехали, командировка отменялась, так как кандидат считался неблагонадежным. «Я не попался ни разу», – говорил старый лис. Лола над этим только смеялась: «Что он несет вообще? Не может забыть свои былые успехи. Все, прошли те времена, он никак не хочет понять, что теперь мы и без него обойдемся».

Лола тоже поехала на эту конференцию, лично у нее тогда особенных научных успехов не было, но она подавала заявки на все интересные конференции, участие в которых оплачивалось университетом. С английским у нее проблем не было. «А почему бы и не прокатиться, мир посмотреть, себя показать», – так она рассуждала. Ее доклад одобрили, на конференцию взяли. Арчи она задиристо и весело сообщила, что у нее билеты в одном купе с начальником и что, если Арчи будет в том же темпе ее матросить, она выйдет замуж за старого лиса. А почему бы и нет? Он давно в разводе, дети у него взрослые, дача, квартира, должность, доход, связи опять же, все вообще на мази… Она шутила, но Арчи эти шуточки раздражали. Ему казалось, что таким образом она его прессует. Про странного коллегу, про «молчаливого гения», он не думал вообще, поэтому в тот вечер, в последний, он все еще не верил ни в Австралию, ни в супер-программу, ни в то, что вот сейчас Лола лежит в его спальне, на его кровати, как лежала все эти три года, а завтра почему-то ее уже не будет рядом с ним.

Арчи обнял ее, погладил все рельефные места, прикидывая автоматически, не поправилась ли она, случайно, где на килограммчик. Нет, не поправилась, все было в норме, и самое удивительное, что в ее взгляде было прежнее нетерпение и возбуждение, с которым она всегда к нему приходила.

– Ну, расскажи мне, расскажи все по порядку… – он развернул ее на спину. – Я вижу, ты мне хочешь рассказать…

– Да я тебе уже сто раз рассказывала… Ты же помнишь, я тебе рассказывала, что помогаю ему сделать доклад на английском. Ну… для той конференции. Ему презентацию нужно делать, а он не может доклад прочитать, как он вообще кандидатский экзамен сдавал, я не понимаю… Я тебе говорила, что пишу ему все выступление русскими буквами… Мы неделю возились, наверно, ты забыл? Написать, перевести и потом отрепетировать, чтоб более-менее произношение… А потом, когда к нему пришли все эти приглашения, я помогала отвечать….

– Молодец, все успела, – Арчи начал ее целовать. – Все успела… Все правильно сделала…

– Успела, да… – она вздохнула, прижимаясь к нему теснее. – Мы вчера сразу же в Сидней позвонили, ну… после того, как ты меня отпустил… Он их попросил, чтобы они его ставку на две поделили, чтобы взяли нас обоих на одно место. Я буду теорию читать, он практику будет вести… А через полгода он свой английский натаскает… В общем, они согласились. Ты понимаешь… Он им нужен, он перспективный…

– Да, я все понимаю… И что ты хочешь мне сказать, что вы прямо только вчера пожениться решили?

– Нет… Мы не решали ничего… Как-то все само собой… Что тут решать? Он сразу мне сказал, что я ему нравлюсь, что вдвоем будет проще, у нас одна специальность… Как только они приглашение на двоих переделали, он сразу сказал: «Женимся и едем, что тут особо решать…»

– Ты думаешь, я поверю, что раньше между вами ничего не было?

– Не было…

Он пролез к ней под юбку, захватил резинку и начал стягивать колготки.

– Врет как пишет… – приговаривал он. – Врала мне неизвестно сколько… И думает, что я поверю… Ага, конечно… За два часа они решили пожениться…

– Я не врала! Раньше ничего не было! Только после этой конференции началось… И то… случайно, не всерьез. Ты на меня забил тогда! Не помнишь, как ты играл в бойцовский клуб, когда я приходила?

Лола не врала. Этот ее молчаливый гений был слишком занят работой, чтобы вообще к кому-то приставать. Он ничего вокруг не замечал: ни собственный развод, ни то, что свитер грязный, что пирожок ему в буфете черствый сунули и что над ним все время похохатывает вся кафедра. Когда работа была закончена, он встал, размялся и обнаружил, что рядом с ним все время крутится веселая активная красотка. Впервые он посмотрел на Лолу как на женщину, только на той самой конференции, на банкете, куда она явилась в специально сшитом коктейльном платье.

Арчи с раздражением вспомнил, что она говорила, упоминала: «Я иду к портнихе. Мне нужно к портнихе. Ты знаешь, у меня фигура нестандартная, мне нужно платье…» Какое платье, по какому поводу, он не спросил, ему все это было неинтересно. Он уже немного устал от своей активной партнерши, на третий год его немного утомлял ее темперамент. Он сам заметил, что другие девушки в кафешках, на улице стали его все больше и больше интересовать. Когда Лола уехала на эту конференцию, он был немного даже рад. «Пусть она развеется», – Арчи подумал и тоже где-то отдыхал, но где и с кем – не помнил, никого интереснее Лолы он давно уже не встречал.

Она смеялась радостно, откидываясь на спину, разбрасывая руки по его подушкам, рассказывала, как злился старый лис, когда им пришел контракт на двоих. И все эти переговоры заняли вчера ее день и вечер тоже. И теперь она пришла к нему, спокойная, уверенная, пришла уже не как к любовнику, как к другу, уверенная, что он эту радость тоже с ней сейчас разделит.

Арчи обнял ее крепче, зачем-то начал щекотать, она визжала:

– Арчи! Хватит! Прекрати! Ты знаешь, я боюсь щекотки!

Он знал, что она терпеть не может щекотки, но его как будто заклинило, он зажал ее так, что она не могла освободиться, и щекотал. Чем громче она визжала, тем крепче он ее удерживал, пока в порыве злости она не ударила его хорошенько по шее.

– Прекрати! – разозлилась Лола. – Ты что, не рад? Хоть улыбнись! Представь, как все удачно вышло! Теперь тебе не нужно будет слушать мое нытье про свадьбу! И ты не будешь говорить, что я тебя прессую…

Арчи был немного удивлен. Немного, чего-то такого подобного от этой девушки он вполне мог ожидать. Совсем недавно кто-то из знакомых, нашелся добрый человек, сказал ему, что Лолу видели где-то с каким-то длинным и страшным. Предчувствие было. Он на нее взглянул внимательнее, стараясь прочитать что-то особенное в ее глазах, но ничего не обнаружил, только радость. И он опять удивился, как она искренне рада, довольна предстоящим отъездом с другим человеком, хотя еще вчера вполне могла бы выйти замуж за него, и тогда она сообщала бы всем, что выходит замуж за Арчи, и та же точно радость была бы в ее глазах. Она накинула ему на спину свою крепенькую ножку, покачивая и дразня его носочком. И он, как прежде, взял ее за круглое колено, придвинул к себе и спросил:

– У вас вчера был секс?

Она посмотрела на него и ответила просто:

– Угу.

– Тебе понравилось?

Она кивнула. Он начал спрашивать дальше всякие суетливые глупости, которые посыпались сами собой. Когда у них случился первый раз, на конференции на той же, он предположил – в отеле? И сколько раз они потом еще встречались? Как ей нравилось сразу и с ним, и с тем? Не совмещала ли она их обоих в один день или разносила по расписанию?

– Тебе какая разница? – остановила его Лола.

Игривый тон погас. Она оттолкнула его, сказала, что ей некогда, и начала одеваться. Он не хотел отпускать. Не только в тот последний вечер, а вообще не хотел отпускать. Он это понял только тогда, когда закрылась дверь. С работы вернулась его мама, Лола с ней поздоровалась, спросила маму, как дела, мама спросила ее, все ли нормально. Она ответила ей торопливо, что у нее все хорошо, что как-нибудь попозже поболтаем, и убежала. Дверь хлопнула, и вот тогда ему вдруг стало жалко, что она ушла. И он опять удивился.

Чего жалеть? Вчера ведь он ее спокойно отпустил. Он сам сказал ей: «Хочешь замуж – выходи». И это не только шутка была, он не хотел свадьбу, он правда не собирался на ней жениться в ближайшее время. И когда его мама спрашивала: «Сынок, ну, может, пора уже? Девчонка-то хорошая, чего перебирать?» – он не знал, что ответить. Он не мог решиться, а почему он не мог – сам не знал. И почему сейчас, когда она ушла, внутри все сжалось – он не понял. Мама все поняла, по его глазам все прочитала.

– Вы поругались что ли? – спросила.

– Нет… – он ответил. – Все хорошо… Потом расскажу, сейчас устал.

Арчи закрылся в комнате. И вдруг стало тесно, захотелось бежать, догонять Лолу, и, чтобы не бежать, не догонять, он начал отжиматься и подтягиваться на турнике. Семь раз он подтянулся, пресс покачал и пошел в душ. Вода его немного успокоила, и свою неожиданную ревность и тревожность он легко себе объяснил: «Да просто не успели с ней потрахаться. Да просто я привык…» И успокоился. И вообще, он не очень уж сильно ее любил. Он всегда говорил, что она не совсем в его вкусе.

3.

Расстояние определяет сюжет любви. Стоит отъехать от предмета своей страсти немного подальше – и страсть сначала разгорается, как огонек от сквозняка, а потом неминуемо гаснет.

Так, если чисто внешне… а внешность для него имела решающее значение, так вот, чисто внешне ему нравились немножко другие девушки. Ему нравилась Марина, это была его первая любовь. Он танцевал с ней в паре, тоже годика примерно три, в студии бальных танцев. Потом они учились на одном факультете, потом она уехала, тоже неожиданно. Вот также точно пришла к нему в комнату и сказала, что уезжает в Италию немножко поработать.

Про эту самую Марину знали все, все утомились уже слушать, какая прекрасная была эта Марина и какая обалденная у нее была грудь. У этой Марины была идеальная фигура – классическая точеная рюмочка. Грудь девяносто пять, талия шестьдесят, бедра девяносто восемь, все ее размеры Арчи помнил наизусть, и друзья тоже запомнили. Длинные ножки, нос задрала, волосы откинула, и, конечно, блондинка… Она разгуливала танцевальной походкой по факультету, и каждый раз он с гордостью наблюдал, как глядят на нее другие парни. Парни смотрели в основном на грудь, хватались просто за нее глазами. Грудь была приличная, высокая, полная, пятерочка. Он помнил все ее лифчики, он помнил черный прозрачный, помнил белый ажурный, леопардовый, розовый, коралловый со стразами… Все эти бретельки, замочки его возбуждали, Марина, разумеется, об этом знала и несла свою грудь по-королевски, надменно и гордо. Таких, как она, больше нет – в этом она была уверена, такую пропорцию с тонкой лодыжечкой, с длинными пальчиками и с круглой аккуратненькой попкой еще пойти поискать. Она была уверена в своей эксклюзивности.

Кстати… В те времена я тоже была уверена в своей исключительности. И у меня тоже была грудь, побольше пятерочки. И тонкая ножка, и талия шестьдесят. Однажды у нас с этой Мариной вышел забавный момент. В главном корпусе университета, в большом фойе мы встретились. Она дефилировала по длинному коридору, как всегда от бедра, грудь вперед, кверху нос… Мальчики смотрят, нужно делать шоу. А я из бухгалтерии как раз в этот момент выхожу, какие-то пособия на ребенка для нищих студентов получила, иду и радуюсь и в тот же коридор сворачиваю. Она меня увидела, и у нее глаза такие же, как у всех тех мальчиков, круглые стали. А что ты, дорогая, думала? На каждые сиськи найдут сиськи побольше. И так ее удивило, что на небе есть другие звезды… Она немножко с курса сбилась и врезалась в меня, задела бампером. Мальчики засмеялись, Арчи был где-то там среди них. Он улыбался, ему нравилось, что его Марина такая симпатичная милая глупышка. Ума он никогда от девушки не ждал, в нем с детства жила мужская мудрость – ума не ждать, фантазии не жаждать, были бы только красивые сиськи. Нет, в этом никакого цинизма не было… Он был ребенком преданным, добрым, так что кроме той самой Марины его никто в то время не волновал, если только иногда на обложке журнала мелькала где-то такая же упругая пятерочка с аккуратным сосочком – только это его возбуждало. В своих эротических снах он был готов облизывать, сосать эту роскошь бесконечно. Язык и сосок – это была его самая заводная фишка.

Когда Марина уехала в Италию, он обещал ее ждать. Туда уезжали многие русские красавицы, не помню, чтобы хоть одна вернулась. Она звонила регулярно ему домой, сотовых еще не было, поэтому они заранее договаривались, в какое время ждать звонка. На второй год стало ясно, что она не вернется, и тогда Арчи начал искать себе такую же точно Марину, такую же грудь, такие же длинные ножки, талию шестьдесят… Он знал уже на ощупь, по обхвату ладоней мог определить размер. Он на полном серьезе считал, что рядом с ним никогда не может быть девушки с плоской грудью или с лишним весом. И даже другая, нерюмочная, пропорция его не устраивала. И вдруг на одной вечеринке он познакомился с Лолой. Тут даже замерять не пришлось, и так было ясно, что она совершенно другая. Лола не вписывалась в его стандарты, и ей на это было абсолютно наплевать.

Ему понравилось, как она танцевала, она легко, небрежно двигалась. Парни крутились возле нее, один приносит выпить, другой конфетку закусить, третий такси вызывает… Арчи ее пригласил танцевать, она немножко с ним поулыбалась и сразу же послала его к чертям собачьим. Так и сказала: «Пошел ты к черту!» Наверно, он ей тоже сразу понравился.

Она уехала домой, смоталась, как Золушка, в разгар вечеринки, какой-то парень догонял ее у лифта, спешил вернуть забытую сумочку, Арчи тоже пошел проводить. В тот вечер он решил попросить ее телефон, хотя она была совсем не в его вкусе, но ему захотелось поговорить с ней. Он спросил ее номер, а она засмеялась и сказала ему: «Иди в жопу».

Малыш Арчи был в шоке от такого юмора, потом привык. Тонкую грань между вульгарностью и стилем он не чувствовал. И правда, ведь не все понимают, когда можно сказать «иди в жопу», а когда нет, поэтому он считал, что лучше вообще не говорить. Все его девушки были сладенькими, жеманными, как та Марина. Они дурили ему голову, он верил, что они воздушные создания… Ах, если бы он знал, какое порно они смотрят, отказывая ему в первом свидании… В общем, Лола его послала, и он, конечно, сразу загорелся.

Опять же… если чисто внешне. Она была совсем не похожа на рюмочку, скорее на вазочку. Такую восточную соблазнительную вазочку, достаточно устойчивую, с тонким горлышком. Ну… то есть грудь у нее была маленькой, а попа надежной. На лифчиках она не разорялась, она могла вообще ходить без лифчика, при этом бедра были широкими, не аномально широкими, а просто шире, чем дозволял принятый Арчи стандарт. Он придирчиво рассматривал ее щиколотки и находил, что они шире, чем у Марины. А коленки… коленки круглые, домашние, он сразу же забраковал и даже попросил, чтобы короткие юбки Лола не носила. Она сначала послала его в жопу, разумеется, но потом и правда перестала носить мини. Как все смешно! Ведь Арчи не был идиотом, он понимал, что живую девушку глупо разбирать по винтикам, он понимал, что картинку нужно воспринимать в целом… Оставляет девушка приятное впечатление или нет? Лола это приятное впечатление оставляла, посылала Арчи наотмашь, а ему все равно было приятно.

Он пригласил ее в спортзал на тренировку, потом повел в бассейн, там сауна, массаж, бокальчик белого сухого… Крепких напитков Арчи не пил, над чем вся наша брутальная контора постоянно смеялась, но тут он был принципиален. Арчи никогда не делал ничего, что вызывало у него малейшее опасение. Водку он переносил плохо, пьянел неожиданно сильно – это было ему неприятно. И вот Лола, с этой своей решительностью, вызывала у него примерно такое же опасение, как водка.

Он выгуливал ее по весеннему городу, заводил на дешевые студенческие дискотеки, делал вид, что слушает ее болтовню. Она рассказывала о своей учебе, она действительно любила физику, в отличие от многих наших девушек, которые пошли на факультет, где много мальчиков, чтобы выйти замуж. Любила физику и постоянно ему внедряла про эти сплавы, про то, что сегодня весь мир озабочен поиском новых материалов во всех практически отраслях. Он это слушал, кивая вежливо, но относился к ее рассказам скорее как к веселым историям из серии, как сделать порох своими руками.

Чем он мог повеселить ее в ответ? Мелкими распрями нашей конторы? Он ей рассказывал про свою начальницу, про мужененавистницу Нестеренко, которая к нему все время пристает по мелочам… Про генерального, который иногда подарит тачку, а иногда упрется из-за трех копеек. Однажды он с ними долго обсуждал покупку сканера в свой кабинет, шеф упирался и только в конце разговора догадался спросить, сколько стоит тот сканер. Оказалось, что половину цены он уже по межгороду протрендел.

Арчи рассказал про «пипиторы»… Наша фирма собралась на выставку, организаторы прислали райдер, там, в списке необходимого, были какие-то «пипиторы». Арчи полдня искал, где купить эти «пипиторы», а потом я увидела этот список и сказала ему, что это вовсе не «пипиторы», а пюпиторы. Вот такой ерундой был наполнен его день. Лола смеялась, в ответ ему внедряла, что скоро автомобили будут делать из сверхпрочного пластика, они не будут биться и ломаться…

Арчи слушал ее с удивлением, он не привык, что женщина вещает про автомобили. Хотя по большому счету ему было все равно, что она говорит, его волновало одно – пригласит она его к себе или нет. Он умел своевременно кивать и делать такие круглые глаза с эффектом участия и понимания. И чем ближе они подходили к ее дому, тем сильнее было его напряжение, тем добрее он делал лицо. И – о, чудо! Она пригласила. Так просто, как старого друга, без всех этих ломаний и кривляний, к которым он привык.