«Шопоголик и брачные узы» kitabından alıntılar, sayfa 2

А потом мы осторожно заговариваем о вещах, которых никогда не касались прежде. Например, о детях, наших детях. Люк хочет троих. Я хочу… собственно, насмотревшись на роды Сьюзи, я их вообще не хочу, но Люку этого никогда не скажу. Я киваю, когда он произносит «или даже, может, четырех», и гадаю, удастся ли мне прикинуться беременной, а самой втихую усыновить четверню.

Мы слишком ненадолго на этой планете. У нас так мало времени. А когда приблизится конец - что будет иметь большее значение? Количество клочков бумаги или любовь? Знать, что сошлось несколько ничего не значащих цифр, - или знать, что ты был именно таким человеком, каким и хотел быть?

Я вскрываю конверт, пальцы трясутся. Внутри что-то объемное. Это…
Кольцо, завернутое в вату. И послание — почерком Люка. И гласит оно…
«Согласна ли ты…»
Я смотрю на карточку, стараясь совладать с собой, но весь мир вокруг мерцает, а перед глазами плывут круги.
Потрясенная, я поднимаю голову. Люк пробирается ко мне через толпу, лицо у него серьезное, но взгляд такой теплый…
— Бекки, — начинает он, и весь церковный двор задерживает дыхание. — Ты согласна…
— Да! Да-а-а-а!
Я слышу этот счастливый вопль еще прежде, чем понимаю, что у меня открыт рот. Только голос почему-то совершенно не похож на мой. И вообще он больше похож на…
На мамин.
Ушам не верю!
Я резко разворачиваюсь, и мама в панике зажимает рот рукой.
— Извини, — шепчет она, и по толпе прокатывается смех.
— Почту за честь, миссис Блумвуд, — говорит Люк, глаза его смеются. И он переводит взгляд на меня. — Бекки, если мне придется ждать пять лет, я готов. Или восемь. И даже десять. — Он умолкает, и воцаряется полная тишина, только легкий ветерок разносит конфетти по церковному двору. — Но я надеюсь, что однажды — и желательно пораньше — ты окажешь мне честь и выйдешь за меня замуж?
Горло сдавливает так сильно, что я не могу говорить, только еле заметно киваю. Сердце грохочет как молот. Люк хочет жениться на мне. Наверное, он давно уже это решил. И не сказал ни слова.
Люк берет меня за руку, разжимает мои пальцы и вынимает кольцо. Бриллиант в старинной золотой оправе. Я никогда еще не видела ничего подобного. Оно совершенно.
— Ты позволишь?
— Да, — шепчу я и смотрю, как кольцо скользит по моему пальцу. Взгляд Люка, устремленный на меня, никогда еще не был таким нежным. Люк целует меня, и раздаются приветственные крики.

Знаете, я ведь все время надеялась, что он опомнится… Думала, его хватит на месяц. Ну, на два. Потом он на коленях приползет обратно, и я выставлю его, а он приползет снова, и мы поскандалим… Но нет. Он не вернется.

— Ничего не понимаю… Вы оба казались такими… счастливыми!

— Счастливыми мы были до тех пор, пока не распаковали все свадебные подарки… Но потом… Она как будто огляделась вокруг и поняла… что отныне это — ее жизнь. И то, что она увидела, ей не понравилось. Включая меня, надо полагать.

Не психуй, устраивая свадьбу, - пусть психует мама.

При этом каждый день названивает помощница Люка — спрашивает, как он себя чувствует, и мне приходится выдумывать все новые и новые жуткие подробности. Не удивлюсь, если она решила, что у него уже чума.

Сьюзи выглядит как ангел...

Ка сильно беременный ангел.

Но в целом мы — взрослая, готовая к компромиссам пара,способная разобраться во всех вопросах. Недавно мы отправились на ланч и обстоятельно поговорили; я от души пообещала, что постараюсь поменьше покупать,а Люк от души пообещал, что постарается поменьше работать. Потом Люк вернулся вконтору, а я отправилась в супермаркет за продуктами к ужину (и наткнулась там на изумительное оливковое масло с давлеными красными апельсинами — теперь просто необходимо отыскать хоть какой‑нибудь рецепт).

— Знаете, что мне Ганс посоветовал на прошлой неделе? — говорит Лорел, когда я открываю дверь примерочной. — Чтобы я записывала все, что мне хочется сказать о той твари, а потом рвала на мелкие-мелкие кусочки. Он говорит, что так я сумею освободиться.

— И что? — заинтересованно спрашиваю я.

— Я все записала. И отправила ей по почте!