Шопоголик и Рождество

К моему ужасу, стоит мне опуститься на стул, как атлас отлепляется от скотча (и вовсе он не «надежен в любой ситуации», лжецы!). Вырез расползается, принимая форму почтового ящика, и всем на обозрение вываливаются мои…

О боже, боже…

Я инстинктивно хватаюсь за края выреза и пытаюсь стянуть его обратно, но ведь у меня всего десять пальцев. И как бы я ни старалась, на виду по-прежнему остается слишком много голого тела, скотча и силикона. Официант, всего лишь раз взглянув в мою сторону, испуганно роняет на стол меню в кожаном переплете и стремительно улепетывает. Я не могу пошевелиться и вся трясусь от ужаса. Все заметили, да, все? И весь ресторан теперь на меня пялится? Что же делать?

В отчаянии поднимаю глаза на Люка, который с интересом меня разглядывает.

– Так и задумано? – спрашивает муж. – Прости, я не сильно разбираюсь в моде.

– Ха-ха, обхохочешься, – в ярости бормочу я.

Теперь понятно, это же комбинезон для коктейльных вечеринок! Сидеть в нем не положено. Так бы сразу и писали на сайте: «Только для вертикального использования».

– Люк, мне нужен твой пиджак, – вполголоса командую я. – Давай его сюда, быстро!

– У меня нет пиджака, – разводит руками он. – Извини.

Что?

– Как это у тебя нет пиджака? – не верю я. – Ты же без пиджака из дома не выходишь.

– Ты сама мне велела его не надевать, – невозмутимо отвечает он.

– Что? – округляю глаза я. – Ничего подобного.

– Так и было. В прошлый раз, когда мы отправлялись ужинать, ты сказала: «Люк, вечно ты ходишь в пиджаке. Это так скучно. Может, пора внести какое-то разнообразие?»

Ох, точно. Теперь припоминаю. Наверное, я и правда так сказала.

– Ладно, беру свои слова назад, – заявляю я. – Всегда, всегда надевай пиджак на случай, если мой наряд выйдет из строя.

– Всегда надевать пиджак. – Люк делает вид, будто вносит в телефон напоминание. – Еще что-нибудь?

– Да. Дай мне салфетку. Живо!

К счастью, салфетки тут большие и сделаны из прекрасного алого дамасского хлопка. Я связываю вместе три штуки – получается что-то вроде топа от купальника. Потом туго обматываю вокруг себя получившуюся конструкцию и, задержав дыхание, поднимаю глаза. Из хорошего: я вернулась в стан приличных женщин. Из плохого: на кого я теперь похожа?

– Просто огонь! – говорит Люк, словно прочитав мои мысли.

– Заткнись! – свирепо шиплю я.

– Нет, серьезно. Очень круто, – ухмыляется он. – Браво!

– Дорогая!

Слышу папин голос, оборачиваюсь и вижу, что мои родители как раз входят в ресторан. На отце льняной пиджак, из кармана которого торчит пестрый носовой платок. На маме розовый костюм в цветочек, который раньше я видела на их соседке Дженис.

Мама и Дженис постоянно меняются одеждой, чтобы «освежить» свой гардероб. И даже тот факт, что Дженис меньше мамы размера на два, их не останавливает. Мама просто не застегивает ее вещи до конца, а Дженис утягивает все лишнее ремнем.

– Бекки, солнышко! Как ты? Как Минни? – мама крепко обнимает меня, а затем окидывает взглядом. – Какой необычный наряд! Это вот такой фасон называют «топ из платков»?

– Эмм… Да, что-то вроде, – стараясь не смотреть на Люка, бормочу я и быстро добавляю: – Может быть, закажем выпить?

Немолодой официант уже несет отцу джин, а маме шерри. В этом ресторанчике мои родители завсегдатаи. С тех пор, как мама с папой поселились в Оксшотте – что произошло еще до моего рождения, – они ужинают в «Луиджи» как минимум два раза в месяц. Мама всегда заказывает фирменное блюдо, а отец лет сто изучает меню, будто и правда верит, что в нем появилось что-то новенькое, а потом просит принести ему телятину в соусе марсала.

– Люк, – папа пожимает руку моему мужу, а потом обнимает меня. – Рад тебя видеть.

– Нам столько всего нужно обсудить! – говорит мама. – Что вы будете есть?

Мы заказываем напитки, официант наливает нам воды, и мама ерзает в нетерпении. Ясно, что ей не терпится о чем-то рассказать, но делать это при официанте она ни за что не станет, даже в «Луиджи». Можно подумать, он немедленно бросится в «Вечерний Оксшотт» делиться последней сплетней: «Блумвуды задумали купить новую газонокосилку, но никак не могут определиться с маркой».

– Итак! – объявляет мама, когда официант, наконец, уходит. – Даже не знаю, с чего начать.

– Можно с Рождества, – предлагает папа.

– О, Рождество, – расплываюсь в улыбке я. – Дождаться не могу! Я беру на себя хлопушки. Как думаете, какие лучше купить? С маникюрными щипчиками или с пингвинами?

Жду, что папа ответит «с пингвинами», потому что в прошлом году мы устроили пингвиний забег, папа выиграл и был страшно этим доволен. Но, к моему удивлению, он молчит. И смотрит на маму. Я бы даже сказала, переглядывается с мамой.

Мой родительский радар работает с потрясающей точностью. Я всегда знаю, когда у них что-то происходит. Вот и сейчас сразу же догадываюсь: они собрались уехать на Рождество. Наверное, в круиз. Точно, отправляются в круиз. Наверняка это Мартин и Дженис их уговорили и они уже купили себе отпускные наряды.

– Вы едете в круиз? – выпаливаю я, но мама в ответ изумленно вскидывает брови.

– Вовсе нет, солнышко. С чего ты взяла?

О как. Выходит, мой родительский радар не такой точный, как мне казалось. Но с чего тогда все эти переглядки?

– Вы что-то затеваете, – догадываюсь я.

– Верно, – соглашается папа, снова покосившись на маму.

– И это связано с Рождеством, – заключаю я. Да у меня навыки дедукции не хуже, чем у Шерлока Холмса!

– Ну, Рождество – это только один из аспектов, – отвечает мама.

Один из аспектов?

– Мама, в чем дело? Ничего плохого не случилось же? – добавляю я, внезапно испугавшись.

– Нет, конечно, – смеется мама. – Солнышко, это все пустяки. Просто мы пригласили Джесс пожить немного в нашем доме. И Тома, конечно, – спохватившись, добавляет она. – Их обоих.

Том – сын Дженис и Мартина. А еще он женился на Джесс. Так что мы все теперь в каком-то смысле родственники.

– Но ведь они живут в Чили, – растерянно бормочу я.

– Они на пару месяцев возвращаются в Англию, – отвечает отец.

– А мне Джесс ничего не сказала! – возмущенно вскрикиваю я.

– Ой, ну ты же знаешь, какая Джесс осмотрительная, – объясняет мама. – Она из тех, кто ни за что ничего не расскажет, пока не будет уверен на сто процентов. О, глядите-ка, а вот и наши напитки.

Пока официант расставляет на столе стаканы, мне остается лишь теряться в догадках. Мы с Джесс, конечно, обмениваемся имейлами, но она всегда отвечает коротко и по делу. И мама права: она из тех, кто до последнего не станет делиться новостями. Даже если это прекрасные, изумительные новости. (Как-то раз она получила престижную премию в области геологии и ничего мне не сказала. А когда все выплыло наружу, лишь пожала плечами: «Думала, тебе будет неинтересно».)

Хм, а может, это связано с… О боже! Как только официант исчезает, я взволнованно выдаю:

– Мам, колись! Джесс и Том усыновили ребенка?

И снова по выражению маминого лица понимаю, что попала пальцем в небо.

– Пока нет, – говорит мама, а папа едва заметно хмурится.

– Нет, солнышко. Колесики все крутятся. Ты же понимаешь, бюрократия и все-такое. Бедняжка Дженис уже и спрашивать боится.

– О, – сникаю я. – А я-то думала, вдруг… Вау. Небыстрое это дело, верно?

Джесс еще тысячу лет назад показала мне фото очаровательного мальчишки, и я-то думала, что мы совсем скоро с ним познакомимся. Но в тот раз ничего не вышло, все мы были ужасно расстроены. И с той поры Джесс и Том перестали делиться своими планами.

– У них все получится. – Папин оптимизм нерушим. – Будем верить в лучшее.

Люк смешивает джин с тоником, а я представляю себе, как Джесс и Том, где-то там, в Чили, все ждут и ждут новостей, но ничего не происходит, и сердце мое сжимается. Я очень волнуюсь за Джесс. Она станет отличной матерью (ну, в этаком строгом, вегетарианском и экологически сознательном смысле), жутко несправедливо, что процесс усыновления так затягивается.

Потом я вспоминаю о Сьюзи, и мое сердце сжимается еще раз. После того, как мы вернулись из Штатов, у нее случился выкидыш. Для всех нас это стало настоящим шоком. И пускай она постоянно повторяет: «Мне и так уже очень повезло… Просто не судьба», я знаю, что в глубине души она очень переживает.

Что до нас с Люком, мы были бы рады еще одному ребенку. Но пока почему-то не получается.

Ну вот, теперь мое сердце совсем скукожилось. Жизнь такая странная штука. Ты можешь быть самым счастливым человеком на земле. Отлично понимать, что тебе не на что жаловаться. И все равно печалиться из-за того, что рядом с тобой нет еще одного маленького существа.

– За здоровье! – говорит Люк, поднимая бокал, и я поспешно натягиваю на лицо улыбку. – И за… – он запинается. – А за что, собственно?

– Как раз это я и пытаюсь рассказать, – говорит отец после того, как мы все отпиваем из своих стаканов. – Итак, Джесс и Том ненадолго приедут в Британию. Дженис вся испереживалась из-за того, где они будут жить… И в итоге мы предложили им провести эти несколько месяцев в нашем доме.

– Так они все будут рядом, но не друг у друга на головах, – вставляет мама. – И Дженис не придется каждый вечер готовить нут. Бедняжка, ее это так нервировало! В смысле, Дженис и сама, конечно, веган, но от яйца всмятку на завтрак ни за что не откажется.

– Надолго они приедут? – спрашивает Люк прежде, чем я успеваю уточнить у мамы, знает ли она вообще, что такое веган.

– В этом-то все и дело, – отвечает мама. – Они пробудут тут как минимум до января. А это значит, что мы позвать к себе гостей на Рождество не сможем. Вот мы и подумали, Бекки… – добавляет она, весело поглядывая на меня. – У тебя теперь такой милый дом. Так, может быть, в этом году ты пригласишь всех к себе?

– Мне принимать гостей на Рождество? – я пораженно смотрю на маму. – Но…

Такое чувство, будто до сих пор у меня в голове играло «Вести ангельской внемли», а тут вдруг кто-то снял с пластинки иглу и воцарилась мертвая тишина.

Я не принимаю гостей на Рождество, это мама принимает гостей на Рождество. Она знает, как это делается. Умеет разворачивать шоколадный рулет, выкладывать его на блюдо и посыпать сахарной пудрой.

– Что ж, – я судорожно сглатываю. – Вау. Рождество у меня. Звучит… пугающе! – И смеюсь, чтобы никто случайно не подумал, что я это всерьез (хотя так оно и есть).

– Солнышко, у тебя все получится. – Мама уверенно гладит меня по руке. – Достань хорошую индейку – и полдела сделано. Кстати, я пригласила Дженис и Мартина, – добавляет она. – И Джесс с Томом, конечно. Мы ведь теперь все одна семья, верно?

– Верно.

Я отхлебываю джин-тоник, пытаясь переварить всю эту информацию. Джесс и Том возвращаются, мы принимаем гостей на Рождество, и…

– Минуточку, – я мысленно отматываю наш разговор назад и вскидываю голову. – Когда вы сказали, что предложили Джесс и Тому ваш дом, вы имели в виду, что они поселятся там вместе с вами? Или…

– Нет, мы сами ненадолго переедем, – отвечает папа, возбужденно блестя глазами. – У нас, Бекки, намечается настоящее приключение.

– Еще одно приключение? – спрашиваю я, переглянувшись с Люком.

Я-то думала, что после поездки в Штаты родители не захотят больше никаких приключений до конца жизни.

– Смена обстановки, – кивает мама. – Поездка в Америку заставила нас задуматься, солнышко. Все эти годы мы прожили в одном и том же доме. И ни разу не пробовали ничего другого. А папа всегда хотел завести пасеку.

– Да уж, была у меня такая мечта, – смущенно подтверждает отец.

– Ну и если не сейчас, то когда же? – вторит ему мама.

– Вау, – говорю я, обдумывая услышанное.

Если подумать, то все верно: родители, действительно, никогда особо не экспериментировали. И смена обстановки должна пойти им на пользу. Прямо вижу, как папа обоснуется в маленьком загородном коттедже, будет возиться там с ульями, ухаживать за садом. А мы станем приезжать в гости. Минни будет собирать яблоки, а я куплю себе ту симпатичную льняную «дачную» юбочку из каталога Toast…

Пожалуй, мне очень нравится эта идея.

– И какие у вас наметки? – спрашиваю я. – Не думали насчет Летерби? Наверняка там что-нибудь сдается. Ой, а ведь точно, сдается! Один симпатичный коттедж с соломенной крышей! – вспомнив об этом, я едва не давлюсь от радости. – Он чудесный. Вам понравится!

– О, солнышко. – Мама взволнованно переглядывается с отцом. – У нас немного другие планы.

– Летерби годится для тебя и Сьюзи, – ласково объясняет мне папа. – А нам хотелось бы поселиться в месте, где все гудит. И я сейчас не о пчелах! – добавляет он и смеется над собственной шуткой.

Мои родители? Хотят поселиться в месте, где все гудит?

– Так куда же вы переезжаете? – Я совершенно сбита с толку. – В Доркинг?

– Милая! – хохочет мама. – Грэхем, ты это слышал? Доркинг! Нет, солнышко, мы будем жить в Лондоне. В самом центре.

– Не совсем в центре, – сразу же поправляет ее папа. – В восточном Лондоне.

– Ну что за ерунда, Грэхем. В наши дни восточный Лондон считается центром. Правда же, Бекки? – оборачивается ко мне за поддержкой мама.

– Не знаю, – растерянно мямлю я. – О каком конкретно месте вы говорите?

– Что ж! – со знанием дела принимается расписывать мама. – Это прекрасный небольшой район. Очень уединенный. Мы как-то раз забрели туда, когда папа показывал мне, где раньше находился его офис. Называется… – Она выдерживает паузу для пущего эффекта и объявляет: – …Шордитч^[2].

Шордитч? Я изумленно смотрю на нее, полагая, что ослышалась. Шордитч – это же…

Шордитч?

– Туда ходит метро, – говорит мама. – Это чуть севернее Ливерпуль-стрит. Ты легко нас найдешь, солнышко.

– Да знаю я, где это, – отвечаю я, снова обретя дар речи. – Но, мама, вы не можете переехать в Шордитч.

– Почему это? – оскорбленно осведомляется мама.

– Потому что Шордитч – район для молодежи! Оттуда хипстеры пошли! Там один цельнозерновой хлеб да крафтовое пиво! Это… – я беспомощно всплескиваю руками, – …не про вас.

– Еще чего! – негодует мама. – Кто, собственно, сказал, что это не про нас? Как по мне, так мы отлично впишемся! Твой отец пиво обожает.

– Да просто… – делаю еще одну попытку я, – там особая атмосфера.

– «Атмосфера»? – передразнивает мама, закатывая глаза. – Чепуха какая! О, Карло, прости, – оборачивается она к склонившемуся над столом официанту. – Придется тебе обождать минутку. А потом расскажешь нам, как там твоя дочка, которая взяла академ в институте.

Она подмигивает Карло, подносит бокал к губам и сердито смотрит на меня поверх него.

– Мама, ну конечно, вы можете жить, где вам угодно, – уступаю я. – Но разве тебе не кажется, что ваше место здесь? – Я обвожу рукой уютный ресторанчик. – Вы же тут всех официантов знаете. Вместе со всеми их семьями. Любите телятину в соусе марсала. А Шордитч – это… Ну, Шордитч!

– А может, я не хочу больше есть телятину в соусе марсала, – внезапно выдает отец. – Может, я хочу… – помедлив, он нерешительно заканчивает: – …пюре из авокадо!

И запальчиво вздергивает подбородок. А я растерянно хлопаю глазами. Папа хочет пюре из авокадо?

– Авокадо? – подхватывает Карло. – Авокадо с креветками для начала? А после телятину?

Слышу, как Люк сдавленно хихикает, и бросаю на него многозначительный взгляд, хотя, если честно, я и сама уже близка к истерике.

– В любом случае, мы уже нашли квартиру, – с вызовом заявляет мама. – Въезжать можно хоть сейчас. Кстати, Бекки, там очень симпатичные жалюзи.

– Вид на город просто потрясающий, – добавляет довольный папа.

– Душ со сливом в полу, – с гордостью продолжает мама. – Для пожилых людей это очень практично.

– А на крыше общий для всех жильцов пчелиный улей, – радостно подхватывает папа. – И джакузи!

– А парковка своя? – не могу не вставить я, но мама укоризненно качает головой.

– Солнышко, не будь такой провинциальной. Мы будем ездить на Убере.

Даже не знаю, что и сказать. Родители переезжают в Шордитч. И я вдруг понимаю, что слегка им завидую. Я бы тоже не отказалась от квартиры с джакузи и видом на город.

– Что ж, поздравляю! – Я поднимаю бокал. – За новую жизнь!

– Думаю, это здорово, – сердечно отзывается Люк. – Вам, Грэхем, и вам, Джейн, будет там очень хорошо. Можно нам как-нибудь заехать в гости и посмотреть ваше новое жилище?

– Конечно! – сразу тает мама. – Мы обязательно устроим новоселье. Будет супер!

Она просто сияет. А потом вдруг хмурится. Несколько секунд озадаченно разглядывает мою грудь и, наконец, выдает:

– Бекки, милая. Я только что заметила. У тебя топ под цвет салфеток!

От кого: Джесс Бертрам

Кому: Бекки

Тема: Рождество

Привет, Бекки!

Наверное, ты уже знаешь, что мы ненадолго возвращаемся домой. С нетерпением ждем приезда в Британию и встречи с семьей. Со стороны твоих родителей было очень великодушно предложить нам пожить у них в доме.

И еще: большое спасибо за то, что пригласила нас отметить Рождество у тебя. Мы с радостью придем на вечеринку. Разумеется, мы надеемся, что праздник не будет противоречить ценностям умеренности и разумного потребления, которые мы всецело разделяем. Уверена, будет очень весело.

Джесс

От кого: Джесс Бертрам

Кому: Бекки

Тема: Re: Re: Рождество

Привет, Бекки!

Да, я по-прежнему веган. И Том тоже.

Джесс

От кого: Джесс Бертрам

Кому: Бекки

Тема: Re: Re: Re: Re: Рождество

Привет, Бекки!

Нет, мы не берем «отпуск от веганства» на Рождество, чтобы «вознаградить себя за старания».

Насчет подарков. Нет, ничего такого, чего бы мне «жутко хотелось», назвать не могу. Мы с Томом договорились преподнести друг другу нематериальные подарки, чтобы не оставлять еще один след на и без того истерзанной Земле.

Если ты по-прежнему не можешь противостоять общественному давлению, заставляющему тебя покупать ненужный хлам, «потому что так принято», могу я попросить, чтобы нам ты подарила что-то, отвечающее концепции умеренности и разумного потребления, и желательно изготовленное местным производителем? Нам бы пришелся по душе подарок, символизирующий духовную близость, а не ложное удовольствие от шопинга.

С нетерпением жду праздника.

Джесс

Глава 3

Следующим утром, когда я привожу Минни в школу, голова у меня просто идет кругом. Даже не знаю, что меня больше беспокоит: 1. Мама и папа, переезжающие в Шордитч, или 2. Что мне впервые в жизни придется принимать гостей на Рождество.

Я твержу себе, что это просто еще один день в году. Подумаешь, делов-то! Ну, в самом деле, что такого страшного может случиться? (О нет, нет. Лучше даже не начинать фантазировать в эту сторону.)

Ну да ладно, все будет в порядке, я ведь уже начала подготовку. Заглянула на Pinterest и нашла миллион подборок на тему «Как устроить рождественскую вечеринку». И заказала два билета на рождественскую ярмарку в Олимпии. Схожу туда с мамой, там меня точно что-нибудь вдохновит. А еще я решила, что начну покупать все необходимое уже сейчас. На дворе только ноябрь. Времени уйма!

Завожу Минни в раздевалку, помогаю ей повесить пальтишко, а потом провожаю до класса. И вдруг вижу подружку Минни Еву и ее маму Петру – и сердце у меня падает.

– Смотли! – кричит Минни, округлив глаза. – Бабабан! Огломный бабабан!

Петра и в самом деле держит в руках здоровенный туземный барабан, сделанный из веточек и холста и украшенный ленточками. Ева лупит по нему рукой, Петра гордо ухмыляется, а Минни смотрит на них во все глаза. Боже, они что, реально сами его сделали?

Я на секунду зажмуриваюсь, потом снова открываю глаза. Я обожаю нашу школу, обожаю мисс Лукас, учительницу Минни, но, право же, что у нее за пунктик на поделках? Постоянно выдумывает «занимательные задания, по желанию», которые выполнять приходится вовсе не по желанию. В эти выходные она задала «смастерить музыкальный инструмент из подручных материалов». Э-э, что, простите?

Мы с Минни насыпали в пустую банку сушеной фасоли. И я считала, что мы отлично справились – но это ведь совершенно другое дело!

– Нам было так весело! – соловьем заливается Петра. – Вся семья подключилась!

– О, я так рада! – сияет мисс Лукас. – Развивать фантазию очень важно. Минни, а ты сделала музыкальный инструмент?

– Мы сделали трещотку, – с напускной уверенностью заявляю я.

– Чудесно! – миссис Лукас в полном восторге. – Можно посмотреть?

О господи!

Нехотя лезу в Миннин портфель и достаю нашу трещотку. Я вообще-то собиралась после ее раскрасить, ну или еще как-нибудь оживить, но как-то забыла. Так что это просто банка из-под крема Clarins. Петра пялит на меня глаза, мисс Лукас на секунду цепенеет, но я гордо вздергиваю подбородок. Она сама сказала «из подручных материалов», так ведь?

– Супер! – наконец, выдает мисс Лукас. – Поставим на выставку рядом с барабаном Евы.

Ну здорово! Смотрите все: Ева принесла туземный барабан, а Минни банку из-под крема.

К счастью, Минни никакого подвоха не замечает, ну а меня обдает жаром с ног до головы. И я клянусь себе мысленно, что в следующий раз у нас будет самая выдающаяся поделка. Такая, что все просто попадают. Пускай даже мне придется убить на это все выходные.

– Пока, Минни, милая. – Я целую дочку, и она, довольная, убегает в класс.

– Тарки, осторожно! – Все мы оборачиваемся на резкий окрик Сьюзи, и я ахаю. Мать честная, что это такое она притащила? Что за гигантская хитроумная конструкция из трубок, воронок и изоленты? И волокут они ее с Тарки вдвоем, а их дети бегут за ними следом.

– Леди Клиф-Стюарт! – вопит мисс Лукас. – Божечки!

– Это эуфониум, – отдуваясь, говорит Сьюзи. – На нем можно сыграть три ноты.

Сьюзи обожает поделки и вообще любое рукоделие, и у нее всегда изумительно получается. Ее дети постоянно что-то ваяют из папье-маше, лепят коллажи из макарон, а потом их шедевры сохнут по всей кухне. Так что, в общем, нет ничего удивительного в том, что она способна за две минуты смастерить эуфониум из завалявшегося дома барахла.

– Сьюзи! – охаю я. – Это потрясающе!

– О, да пустяки, – скромничает подруга. – Нам занести его в класс? Тарки, осторожнее, не задень угол…

– Черт, – раздается позади меня приглушенный голос. – Черт, черт.

Я отворачиваюсь от Сьюзи, которая все еще воюет со своим доморощенным эуфониумом, и вижу мамочку по имени Стеф Ричардс, которая в ужасе смотрит в окно на проходящую внизу дорогу.

– Там долбаный дорожный инспектор, – говорит она. – Припарковаться было негде, и я встала на зигзаге^[3]. Харви, малыш, бежим в класс скорее.

Голос у нее сдавленный, лицо встревоженное. Я не слишком хорошо знакома со Стеф, но знаю, что Харви она родила в свой сороковой день рождения (она сама однажды рассказывала об этом на родительском собрании). Стеф занимает какой-то жутко важный пост в отделе кадров. В семье она главный кормилец, и потому лоб у нее всегда озабоченно нахмурен. Еще она разговаривает с йоркширским акцентом и как-то к слову упомянула, что выросла в Лидсе, но потом уехала оттуда учиться в университет и обратно уже не вернулась.

– Не волнуйся, – выпаливаю я. – Я его отвлеку. Попрощайся с Харви спокойно.

Я вылетаю из школы, мчусь к дороге, на которой по утрам всегда полно машин, и вижу дорожного инспектора, который идет по обочине и вот-вот поравняется с неправильно припаркованным автомобилем Стеф.

Ей не выпишут штраф, клянусь всеми богами. Уж я об этом позабочусь.

– Офицер! Доброе утро! – задыхаясь от быстрого бега, я успеваю перехватить его за три машины до автомобиля Стеф. – Как же я рада вас видеть!

– Да? – полисмен смотрит на меня неприветливо, но я не обращаю на это внимания.

– Мне очень нужно узнать у вас, как правильно парковаться на Сидар-роуд, – улыбаясь, тараторю я. – Там желтая двойная сплошная и знак «С 6:00 до 9:00 парковка запрещена», но при этом еще и белый зигзаг… Так вот, как мне в таком случае запарковаться на мотоцикле?

– А? – переспрашивает инспектор.

– А еще я хотела у вас спросить, что в точности подразумевается под понятием «груз», – добавляю я, невинно хлопая ресницами. – Предположим, я переезжаю, и мне нужно перевезти шесть диванов и несколько больших горшков с цветами. В общем-то, даже не с цветами, скорее, с деревьями… Как мне поступить?

– Ну, – отвечает инспектор, – если вы переезжаете, вам нужно получить разрешение…

Тут я вижу Стеф. Она уже выскочила из здания школы и теперь бежит вниз по улице, цокая каблучками своих строгих офисных туфель. Она проносится мимо меня, но я и бровью не веду.

– Разрешение, – повторяю я, будто бы завороженная словами инспектора. – Вот оно что. Разрешение. И куда же мне за ним обратиться?

Стеф подбегает к машине. Пикает сигналкой. Все, она спасена.

– А вообще-то знаете что? – добавляю я, прежде чем инспектор успевает мне ответить. – Я лучше в Интернете посмотрю. – И широко улыбаюсь. – Спасибо вам огромное!

Стеф выруливает на дорогу, проезжает несколько метров и, не глуша двигатель, останавливается возле меня.

– Спасибо, – говорит она, высунувшись из окна и через силу улыбаясь. Стеф худенькая, волосы у нее темные, а кожа очень тонкая, почти прозрачная. Этот тип кожи сразу сдает тебя с потрохами, когда ты вымотана до крайности. Вот сейчас как раз такой случай: я замечаю, что у Стеф огромные круги под глазами. И еще ей бы растушевать тональный крем под подбородком, но этого я говорить, конечно, не стану.

– Без проблем, – отвечаю я. – Всегда пожалуйста.

– Терпеть не могу утра, – качает головой она. – Сегодня еще и половина мамаш приволокла с собой проклятый Лондонский симфонический оркестр. Знаю, Сьюзи Клиф-Стюарт твоя подруга, но, в самом деле, эуфониум?

Я не могу сдержать смех, и меня тут же накрывает чувством вины за то, что я предаю Сьюзи.

– Знаешь, какой «инструмент» мы с Харви сделали? – продолжает Стеф. – Принесли пластиковую коробку из-под маргарина и деревянную ложку, чтобы по ней стучать.

– Ну а мы насыпали фасоли в банку, – пытаюсь я поддержать Стеф. – И я даже раскрасить ее забыла.

Мы смотрим друг на друга и улыбаемся – и тут, к моему ужасу, на глазах у Стеф выступают слезы.

– Стеф! – вскрикиваю я в панике. – Это же всего лишь поделки. Да черт с ними!

– Дело не в том. Просто… – Она медлит, и я по лицу вижу, что ее душит горечь, готовая вот-вот выплеснуться наружу. – Харви не должен ничего знать, ладно? – отводя глаза, продолжает она дрожащим голосом. – Понимаешь, Дэмиан нас бросил. Три дня назад. Вот просто на ровном месте взял и ушел. Харви думает, что он уехал в отпуск.

– Нет, – выдыхаю я, совершенно ошеломленная. Мужа Стеф, Дэмиана, я не слишком хорошо знаю. Ну так, видела пару раз. Он ее намного старше – такой пузатый грузный мужлан с седой бородой и близко посаженными глазами.

– Да, – подтверждает Стеф. – Прости, не нужно мне было все это на тебя вываливать. Не самая лучшая тема для болтовни у школьного крыльца.

– Да нет же… Ты вовсе… – отчаянно силюсь что-нибудь сказать я. – Хочешь поговорить? Может, выпьем кофе? Вдруг я смогу тебе чем-то помочь?

Но Стеф качает головой.

– Мне нужно ехать. Важная встреча. И ты и так уже мне помогла, Бекки. Спасибо еще раз. – Она натянуто улыбается и переключает передачу.

– Подожди, – неожиданно для самой себя выпаливаю я. Вытаскиваю из сумочки платок, наклоняюсь к окошку и растушевываю тональный крем у нее на подбородке. – Прости, – торопливо бормочу я. – Мне просто показалось, что…

– Нет-нет, спасибо. – Стеф бросает взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида. – Мне сейчас совсем не до макияжа. – И помедлив, добавляет: – Можно тебя попросить, чтобы все это осталось между нами? Я про Дэмиана. Знаешь ведь, как по школе сплетни разлетаются…

– Ну, конечно, – горячо заверяю я. – Я ни одной живой душе не скажу.

– Спасибо, Бекки. Увидимся.

Она уезжает. А я смотрю ей вслед и понимаю, что очень хочу как следует треснуть ее мужа по голове. Думаю, у меня бы отлично получилось, и я даже знаю, какое оружие выбрала бы: свою новую сумочку из Zara. У нее такие острые углы…

Добравшись до работы, я понимаю, что мне страшно хочется обсудить эту печальную новость со Сьюзи. Но я ведь обещала никому не говорить. В любом случае Сьюзи пока еще нет. Так что я сажусь разбирать электронную почту и, когда вижу новый имейл от Джесс с темой «Рождество – еще пара моментов», мне становится как-то не по себе.

Сама не знаю, что меня беспокоит. Мы с Джесс, в общем-то, уже обо всем договорились. Она даже написала, что уважает наши взгляды и не станет возражать, если мы будем есть за рождественским столом индейку. (Хотя, конечно же, она такого не понимает и никогда не поймет.)

Но при этом она ясно дала понять, что считает мишуру жутко вредной, блестки – чудовищными, а гирлянды – дьявольским изобретением. Чем же нам в таком случае украсить елку? И как быть с маминым пластиковым светящимся оленем?

Я люблю свою сестру Джесс всем сердцем и искренне ею восхищаюсь. Ее честностью, принципиальностью и тем, что она стремится нести в мир добро. Когда Джесс не занята изучением камней в Чили, она всегда берется за самые неприглядные благотворительные акции. Как-то раз, например, она целую неделю копала ямы под отхожие места. (А когда я в шоке ахнула: «Джесс, боже!», только пожала плечами и бросила: «Кто-то же должен».)

Сестра всегда такая серьезная, строгая, но если уж улыбнется, вы сразу понимаете, что день прошел не зря. Ну и вообще она замечательная. Просто мне соответствовать ее убеждениям немножечко трудновато.

Ну да ладно, все будет отлично, твержу я себе. Подумаешь, Рождество. Все как-нибудь само собой уладится.

Отложив телефон, я вхожу в «Сувениры Летерби-Холла» и оглядываюсь по сторонам, проверяя, все ли в порядке. Мы продаем здесь одежду, занавески, открытки, коробки конфет… В общем, у нас всего понемножку. Разумеется, все товары разные, но я стараюсь сгруппировать их по темам и очень горжусь своим прилавком в стиле хюгге^[4]. Там разложены одеяла, ароматические свечи, банки с какао, пижамы из органического хлопка Летерби и несколько худи из альпаки милейшего серого оттенка.

Я любовно оглядываю свою композицию, а затем поднимаю глаза и вижу, что в магазин входит Сьюзи в бледно-голубой мини-юбке из твида Летерби, которая на ней смотрится просто шикарно. (Это я придумала, что все мы должны на работе носить что-нибудь из товаров, продающихся в магазине. В основном потому, что если кто и может придать твидовой юбке шарм, так это Сьюзи.)

– Привет! – говорю я. – Обалденный эуфониум!

– О, спасибо! – радуется Сьюзи. – Правда же, мисс Лукас просто прелесть? Такие классные задания дает!

– Ну, наверно, – неохотно соглашаюсь я. – Но тебе не кажется, что поделок могло бы быть и поменьше?

– Но это же так весело! – восторгается Сьюзи. – Наверное, мне нужно было стать учительницей начальных классов. Обожаю все эти штуки.

Она открывает кассу, аккуратно складывает стопку буклетов. А затем откашливается. Взглянув на нее, я замечаю, что она едва не узлом скрутила свои длиннющие ноги. Похоже, ей жутко неловко. Боже, что еще случилось?