Kitabı oku: «Камень. Книга двенадцатая», sayfa 2
Глава 2
Кардинал Римско-католической церкви уже в седьмой раз внимательно пересматривал запись публичной казни испанских террористов, обращая особое внимание на те угрозы, которые озвучил принц Алексей. С каждым следующим просмотром хозяину кабинета все сильнее казалось, что сказанное молодым Романовым в первую очередь адресуется лично ему – кардиналу, а то, с какой уверенностью это было произнесено, не добавило хорошего настроения адресату.
Не доставили удовольствия и вести из Испании, где местные спецслужбы на фоне вспыхнувших беспорядков совершенно неожиданно и практически не скрываясь стали осуществлять гласный контроль за связанными с Ватиканом высокопоставленными священниками, чиновниками и аристократами. По всем признакам выходило, что Романовы слили Савойским истинных заказчиков нападения на российское посольство, что было не смертельно для Ватикана, особенно при отсутствии реальной доказательной базы, но тоже малоприятно.
Самым же главным, что раздражало кардинала, была полная потеря инициативы в ходе, казалось бы, простой тайной операции: если в ее начале круг посвященных лиц был строго ограничен, а жертва практически беззащитна, то теперь количество вовлеченных влиятельных лиц росло как снежный ком, а жертва неожиданно стала превращаться в безжалостного охотника. И количество трупов со стороны Ватикана было тому прямым подтверждением.
– Монсеньор, разрешите? – В кабинет заглянул секретарь.
– Чего тебе? – раздраженно спросил кардинал, но приглашающий жест сделал.
– Поступила информация по вопросу, касающемуся персоны молодого русского принца.
– Говори.
– Савойские через посредников в среде наемников пытаются по всему миру вербовать колдунов для работы на великого принца Алексея Романова.
– Так… – заинтересованно протянул хозяин кабинета. – И что?
– По предварительной информации, пока никто из интересующих Романова лиц своего согласия не дал, монсеньор. Более того, колдуны и колдуньи стали массово переходить на нелегальное положение, обрывая все связи с посредниками. Наши источники утверждают, что указанные лица скрываются из-за страха перед русским принцем и работать на него не желают ни за какие деньги.
– Так это же замечательно! – Кардинал рывком поднялся из кресла. – Это резко увеличивает армию наших сторонников! Как мне эта идея сразу в голову не пришла! Хотя… раньше такой отличной мотивации у наемников не было…
Он упал обратно в кресло, чуть подумал и обратился к секретарю:
– Собери-ка мне всю имеющуюся информацию по этим… нелегалам, а я пока сделаю пару звонков.
– Конечно, монсеньор…
***
Король Филипп с наследником молча слушали доклад начальника своей охраны о беспорядках в Испании. Информация Савойских не радовала, но и не сильно расстраивала: гнев подданных, связанный с казнью, после усиленной обработки со стороны СМИ был направлен, слава богу, в сторону русских, а не на собственный правящий род. Да и беспорядками это было назвать трудно, народ просто выпускал пар, а разгромленные по всей стране лавки с винными магазинчиками, разграбленные супермаркеты, несколько десятков сожженных домов и около сотни автомобилей можно было не брать в расчет. Не сильно пострадала и репутация Изабеллы, которую коварный Николай Романов попытался замазать в казни, поставив перед камерой переводить на испанский угрозы этого монстра Алексея, – подавленное состояние девушки во время прямого эфира было так очевидно, что в самой Испании любимую народом принцессу не осуждали, а искренне жалели.
Когда начальник охраны перешел к части доклада, касающейся осуществления общего надзора за связанными с Ватиканом лицами, Савойские напряглись: портить отношения с католиками им очень не хотелось, но и оставлять все как есть было крайне глупо. Задуматься же было о чем…
Со слов Николая Романова, явившегося к Савойским в больницу за день до казни, выходило, что главными организаторами и выгодоприобретателями нападения на посольство были некие неустановленные силы из Ватикана, преследовавшие две основные цели: отвлечение внимания Романовых от католиков на время болезни понтифика и обустройство засады на принца Алексея в районе виллы полковника де Кардона. Филипп с наследником к словам Николая отнеслись сначала с недоверием, что не помешало им предпринять попытку уменьшить размер виры, раз те трое бывших военных, по сути, оказались не виноваты. Но русский император тут же предъявил контраргумент: не послали бы Савойские тогда на Ибицу своих мальчиков из сил специальных операций, у католиков не получилось бы так красиво с помощью этих самых мальчиков обставиться при проведении уже своей акции. Следующий аргумент Николая вообще застал обоих Филиппов врасплох – не отличавшийся человеколюбием и всепрощением Романов разрешил не сильно наказывать руководство испанских спецслужб за ненадлежащую организацию охраны посольства Российской империи и рекомендовал ограничиться мерами, не связанными с физическим устранением виновных лиц.
Когда Романов уже собирался уходить, он добавил:
– Вы подумайте на досуге о том, что я вам сказал, и сделайте выводы. Но никаких резких действий не предпринимайте, если хотите жить.
На вскинувшегося было Филиппа-младшего Николай не обратил никакого внимания и спокойно продолжил, глядя на Филиппа-старшего:
– Вы уж меня извините, но против Ватикана у вас силенок маловато, даже с учетом той ерунды, с помощью которой ты, Филя, пытался моего внука на дуэли убить. Да и яды никто не отменял, и Сфорца тому прямое подтверждение. Поймите, Романовым нужны живые и здоровые родственники Савойские, а не мертвые и больные не пойми кто… И доведите до сведенья Изабеллы наш разговор, чтобы она к будущему мужу относилась с большим уважением. Честь имею!..
***
Расхожее выражение, что сон алкоголика глубок, но краток, Коля с Сашей опровергли на раз, проспав полноценных девять часов и поднявшись в три часа ночи. Пока первый из перечисленных братьев по переборке добирался до гальюна, второй по синусоиде устремился к бару и, сцапав в холодильнике бутылку воды, замер в позе полкового горниста.
– Чего ты воду-то переводишь? – потянувшись, уселся на диване я. – В холодильнике специально для вас пиво оставили.
– Угу… – севшим голосом отозвался Саша, с трудом оторвался от бутылки с водой, поставил ее на стойку бара и вновь занырнул в холодильник.
Характерное чпоканье возвестило, что поиски пенного завершились удачей.
– Коле тоже пива достань, – бросил я, натягивая штаны. – И в гальюн шуруй, а то мне тоже умыться надо.
– Угу… – Саша в общении со мной, видимо, решил ограничиться именно этим междометием.
Через пятнадцать минут я, приведя себя в порядок, открыл в каюте для проветривания все иллюминаторы с панорамными окнами и присоединился к устроившимся с пивом на диване братьям. Расправившегося со второй бутылкой Колю начало отпускать, и он, метнувшись до холодильника за третьей, решил поделиться с нами своими ощущениями:
– Не знаю, как вы, – таким же, как у Саши, севшим голосом начал он, – но в Монако у меня похмелье переносится явно легче, чем в Москве… Я как вспомню, сколько вчера выпил… – Он поморщился. – Аж страшно становится…
– Такая же ерунда… – буркнул Александр и отхлебнул из бутылки. – Все дело в климате, это я вам ответственно заявляю! В Москве бы мы точно сейчас после всего вчера выжратого с отравлением под капельницами валялись, а тут даже самостоятельно передвигаться можем и вроде как на поправку идем…
Он вполне уверенно поднялся с дивана и поплелся до холодильника, а начавший розоветь Коля решил ему возразить:
– Не в климате дело, Шура, а в том, как этот климат влияет на наш с вами метаболизм. Я в «паутине» как-то статейку научную почитал на эту тему, так вот, там русским по белому специалисты авторитетно заявляли: на югах у всех метаболизм выше и воздух свежее, следовательно, алкоголь быстрее организмом расщепляется, вот чума не так и давит. Еще про качество алкоголя что-то там упоминали, но я этот фактор в расчет не принимаю: вся водка с коньяком, вином и пивом, что мы в Монако и в Москве регулярно употребляем, реально высочайшей очистки.
– Твоя правда. – Александр шарился в холодильнике. – Еще я всякую сивуху не жрал…
Коля же решил продолжить вываливать на нас «научно доказанные» факты о злоупотреблении алкоголем, а я мысленно радовался, что про вчерашнее «мероприятие» братья решили пока не вспоминать.
– Еще в той статейке речь была про смешивание различных алкогольных напитков, мол, это все враки насчет допустимости повышения градуса – главное, заявлялось, употреблять в меру и с как можно большим перерывом между потреблением очередных доз, а так… – Он тяжело вздохнул. – Тут я искренне усомнился не только в теоретической подкованности авторов статьи, но и в их практической подготовке. Ладно, общеизвестные коктейли из водки с пивом и водки с шампанским, но вот текила с шампанским…
Николая аж передернуло, вслед за ним передернуло и успевшего вернуться на диван Александра. Последний и попытался передать мне свои ощущения:
– Леха, – морщился он, – текила с шампанским – это мрак и тихий ужас! Мало того что мы смутно помнили, как домой после стриптизника добрались, так еще и все выходные оба в полукоматозном состоянии провалялись! Даже опохмел не сильно помог! Старшие родичи для нас реально чуть бригаду скорой не вызвали! Больше мы эту хрень из агавы не пьем, не русский это напиток…
Пока братья делились друг с другом грустными воспоминаниями, я мысленно прикинул, что тут Александр абсолютно прав: хоть Романовых и можно было назвать русскими лишь условно, но мексиканцев, на территории которых и произрастала эта самая агава, среди правящего рода Российской империи точно не было. Следовательно, не было у Романовых и соответствующей культуры, и опыта употребления, передаваемого потомкам на генном уровне. В отличие от тех же самых водки, коньяка, вина и пива. Одним словом, текила – это реально экзотическая отрава, пить которую можно было с большой опаской, так что…
Еще примерно через полчаса повеселевшие братья допили все пиво и, не найдя в холодильнике ничего, кроме водки, решили перейти на «настоящий русский продукт», а не это вот все…
– Леха, – конкретно захмелевший на старые дрожжи Александр мне подмигнул, – а ты с нами намахнешь?
Я лишь усмехнулся:
– У меня похмелья не было, так что… – И развел руками.
– Хоть чуть-чуть! Чисто для компании!
– Если только для компании, – согласился я.
Тут возбудился Николай:
– А где закуску возьмем? Без закуски я водку пить не могу. Это претит всему моему мировоззрению!
– Все решу, – заверил я братьев. – На камбузе должны были остаться продукты после вчерашнего банкета. Ждите, скоро вернусь. Без меня не начинайте. А пока иллюминаторы задрайте, вроде проветрилось. И не вздумайте шуметь – люди спят!
Покинув каюту, за первым же поворотом нарвался на первый выставленный пост:
– Господин капитан второго ранга, – обратился я к вырванному из дремы морскому особисту, – вы за нами следите?
– Как можно, ваше императорское высочество?! – вытянулся он. – Выполняю приказ его превосходительства адмирала Варушкина по обеспечению безопасности высочайших особ.
– Ясно, – вздохнул я. – И обращайтесь, пожалуйста, ко мне «Алексей Александрович».
– Так точно, Алексей Александрович! – не особо и громко произнес он, кивая.
– Отлично! А могу ли я вас освободить от почетной обязанности по охране особо важных персон?
– Никак нет, Алексей Александрович! При всем уважении, на судне адмирал Варушкин является первым после Бога, так что его приказы не в силах отменить даже вы.
Данную тираду морской особист произнес с такой гордостью, что я даже почувствовал некоторую зависть к нашим морякам и их неписанным правилам с традициями, так что лезть в бутылку не стал:
– А если я вам прикажу выполнять приказ с использованием стула или кресла? Это не будет идти в разрез с виденьем подобных приказов адмиралом?
«Молчи-молчи» задумался не больше чем на пару секунд, а потом выдал:
– Устав предусматривает обязанность командира заботиться о своих бойцах, а это можно отнести именно к таким случаям. Намек понял, Алексей Александрович, – кивнул он. – Спасибо за заботу.
– Не за что… – отмахнулся я. – И можете переместиться поближе к мастер-каюте, а то на стуле можете заскучать… задремать… потерять бдительность. А тут первый после Бога с обходом…
– Как можно, Алексей Александрович!.. – вновь выпрямился возмущенный особист, еще пару минут назад вовсю клевавший носом. – У нас это никак не возможно, потому что не может быть!
– Вот и я говорю, что рядом с каютой вам будет гораздо удобней. Кресло я вам вынесу, ожидайте.
На камбузе, помимо двух дежурных «матросов», меня ожидал Ванюша Кузьмин.
– Господа офицеры, – протянул скромно сидевший в уголке камбуза с чашкой в руках колдун, – вы не могли бы оставить нас с его императорским высочеством?
– Секундочку, господа офицеры, – остановил я направившихся на выход моряков. – У вас там в районе мастер-каюты коллега службу несет, не могли бы вы его кофе напоить? С запасом… И меня, если вас не затруднит.
Через пять минут по камбузу разнесся запах свежесваренного кофе, и часть бодрящего напитка досталась и мне. Ванюша от кофе отказался, ссылаясь на и так расшатанные государевой службой нервы.
– Как там дела, царевич? – Кузьмин отхлебнул клюквенный морс, когда мы остались одни. – Судя по моим впечатлениям, братья твои в полном адеквате?
– В нем, – кивнул я. – Про казнь молчат, обсуждают левые дела.
– Не обманывайся, царевич, – поморщил брови колдун. – За бравадой они могут скрывать свои истинные чувства, хотя… Не чую я у подростков скрытой психологической травмы, даже на фоне алкогольной абстиненции. А это, скажу я тебе, очень хороший признак. Сам-то как?
– Нормально, – поморщился я. – Неужели не видно?
Кузьмин хмыкнул, отставил чашку и нахмурился:
– Вот и именно, царевич, что я тебя не вижу! Ты для меня, если выражаться языком снайперов, в слепой зоне. Вот и волнуюсь потихоньку.
Я лишь отмахнулся:
– Как Прохор?
– Спит Олегыч, у него дежурство в четыре начинается.
– Может, не будить его, да и ты бы спать ложился? Братьев я беру на себя, пить особо не собираюсь, так что все будет в порядке.
– Ой ли?! – ухмыльнулся колдун. – А не много ли ты на себя берешь?
– В смысле? – не понял я.
– Думаешь, ситуацию полностью контролируешь? А если повнимательнее присмотреться?
Темп…
Чуйка молчит… Но показывает, что вокруг марины «течет иная жизнь», никак не связанная с непосредственной опасностью. И жизнь эта вполне романтическая.
Анализ обликов, вовлеченных в этот самый романтизм…
– Ваня, – я вынырнул из темпа, – и на что ты намекаешь? Меня дела наших дворцовых и девиц из морского спецназа не касаются.
– Ошибаешься, царевич. – Кузьмин вновь взял кружку. – Тебя касается все, что происходит вокруг, в том числе и с твоей охраной! А если под видом романтической встречи идет заход на покушение? А если вражеские спецслужбы пакость какую удумали? А если?.. И опять «если»?.. Короче, одни проклятые «если», которых у тебя быть не должно! И ты, при твоих-то способностях, этот простейший экзамен не сдал. – Колдун вздохнул: – Твои каждодневные стандартные действия на подобные случаи?
Я вздохнул в ответ и поморщился:
– Ваня, а тебя не достало каждый раз засаду искать? Не утомило?
– Утомило, – кивнул он. – Но именно потому, что я постоянно ищу засаду, твой покорный слуга до сих пор жив. И тебе, царевич, если хочешь детей понянчить, данную практику необходимо взять за основу. Тем более в твоей ситуации с ватиканскими колдунами. Сначала собственную охрану полностью берешь на контроль, а потом, с приобретением привычки, и всех окружающих.
– Я же с ума сойду! – не выдержал я. – Да и чуйка подскажет, когда есть угроза!
– На чуйку надейся, а сам не плошай!
– Ваня, что случилось? Ты чего такой… злой?
– Да меня реально ватиканские колдуны напрягают! – Он вскочил. – Царевич, у меня тут одна идейка появилась, и она тебе точно понравится! Пойдем-ка на свежий воздух, а то атмосфера камбуза мне не особо нравится… – Кузьмин сделал характерное круговое движение рукой, а потом дотронулся пальцем до уха.
Я кивнул:
– Пойдем, но ненадолго, а то меня братья с закуской ждут.
– Мы мигом обернемся.
Ванюшина идейка была проста, как лом: он достает фотографии всех более или менее важных и заметных священников Ватикана, я их проверяю на принадлежность к колдунскому сословию и в случае подтверждения этой принадлежности тут же, не отходя от кассы, наглухо валю.
– Ваня, – я улыбался, – отвечу тебе примерной цитатой из одного очень неплохого фильма: «План надежный, как швейцарские часы!» Но…
– Что за «но», царевич? – напрягся Кузьмин. – Чего тебе не нравится?
– А точное подтверждение вины облика? Степень его участия в направленных против нас акциях? – перечислял я. – Да много еще чего. Короче, я не готов брать грех на душу и валить людей только за то, что они колдуны. – И, не дав Ванюше меня перебить, продолжил: – Есть другой вариант, кровожадный ты наш.
– Внимательно.
– Делаем все то же самое, но не валим наглухо, а начинаем этих самых колдунов напрягать по схеме, которую мы использовали с Тагильцевым, Бирюковым и контролером. Вдруг кто-то себя как-то и проявит.
– Согласен! – Довольный Ванюша потер руки. – Старшим Романовым ничего пока докладывать не будем, а завтра или послезавтра на свежую голову накидаем еще вариантов – вдруг чего вумного и надумаем. Я фотками католических обликов занимаюсь?
– Безусловно. И ты это, Ваня, – я улыбался, – отличную идею подал!
– Рад стараться, твое императорское высочество!
Настроение Кузьмина поднялось настолько, что по возвращении на камбуз колдун лично решил заняться закуской для нас с братьями:
– Я как знал и для вас семгу с маринованным луком на закусь припас, сейчас на большое блюдо красиво выложу. Царевич, не путайся под ногами! Лучше пока вилки с ножами вон там достань и морса клюквенного из холодильника в большой графин налей. Хлеба не забудь, моряки вкусный пекут, и сало подкопченное у них отличное! Перца болгарского с помидорами и огурчиками малосольными я сам нарежу, Коля с Сашей любят. И свежую зелень, царевич, не забудь, чтобы стол украсить…
Помочь донести все эти разносолы до каюты попросили моряков и получили от заждавшихся братьев законные слова благодарности.
После ухода Кузьмина, отправившегося спать, я рассказал Коле с Сашей про мои звонки нашим сестрам и Алексии, а потом про разговор с князем Пожарским и те сообщения, которые ему присылали друзья и знакомые.
– У нас аналогичная история, – хмыкали братья, и мне нравился их настрой. – Родители тоже нас хвалили и передавали приветы от родичей и друзей. А вообще, Лешка, – добавил Николай, – после Афганистана все произошедшее воспринимается не так остро, как мы думали. Привыкаем, наверное…
Я поморщился:
– К такому привыкнуть невозможно, хотя… Скорее всего, взрослеем… Выпьем?
– Выпьем. И надо не забыть утром родителям позвонить, а то мы еще вечером это должны были сделать, но закрутились…
В районе пяти часов утра к нам с братьями присоединился «заступивший на вахту» Прохор. Довольно-таки бодрый воспитатель внес некоторое оживление в размеренный процесс опохмеления, и к половине седьмого утра Коля с Сашей ударными темпами были опять невменько. Я, пивший в меру и чисто для поддержания братьев, был тоже весьма нарядным, но с окружающей действительностью находился в относительной гармонии.
– Ну что, Лешка, – многозначительно протянул Прохор, когда Коля с Сашей завалились спать, – как мне кажется, лечение душевных травм твоих братьев проходит очень успешно. Согласен?
– Согласен, – кивнул я. – Но считаю, что Коле с Сашей не трех, а двух дней такого лечения будет вполне достаточно.
– Хм… Мне тоже так показалось. Ладно, завтра… вернее, сегодня поглядим. – Он на секунду задумался. – Хотя все равно этот вопрос будут решать государь с государыней. А пока пошли на камбуз, надо твоим братьям пива на утро в холодильник загрузить, чтобы они, проснувшись, по яхте с опухшими лицами и красными глазами лишний раз не болтались…
Глава 3
Не вполне обоснованные ночные претензии Ванюши Кузьмина по поводу отсутствия с моей стороны должного всеобъемлющего контроля за окружающей оперативной обстановкой все-таки дали о себе знать, и появление вблизи яхты злого царственного деда мое подсознание не только зафиксировало, но и заставило организм вырваться из сладких объятий Морфея. Усевшись на диване, я слегка напрягся и увидел, что на «Звезду» царственный дед решил заявиться не один, а в компании других моих родичей: царственной бабули, родителя и деда Вовы, – и, что самое характерное, все, кроме царственного дедули, были в неплохом таком настроении. Выяснять, что опять вывело из себя главу рода, желания у меня не было, поэтому я тихонько, чтобы не разбудить посапывающих братьев, пробрался в душ, где решил принять водные процедуры.
К дивану, ставшему для меня уже родным, вернулся свежим и бодрым, а когда взглянул на часы, понял и причину своего вполне удовлетворительного физического и психологического состояния – стрелки показывали десять минут двенадцатого. Получается, в общей сложности и без учета ночных посиделок с братьями я проспал больше девяти часов, что за все время пребывания в Монако для меня явилось настоящим рекордом. Насладиться этим фактом в полной мере мне не дали – из угла каюты, где стояла кровать, сначала послышались непонятные звуки, потом глухая ругань, закончившаяся, однако, мольбой о помощи:
– Леха, братское сердце, принеси нам пивка! Холодненького!
Отказывать в просьбе я и не подумал – Коле с Сашей сейчас действительно было плохо – и, вспомнив добрым словом предусмотрительного Прохора, отправился к холодильнику за «таблетками». Чтобы лишний раз не ходить, взял сразу четыре бутылки микстуры, две из которых там же, у холодильника, и открыл.
В процессе лечения Колю с Сашей пробило на чувство вины, но, к счастью, не перед сожженными заживо испанцами, а перед собственными родителями:
– Леха, а куда мы сунули наши телефоны? – спросил меня развалившийся на диване в одних труселях Николай. – Вчера после казни родителям позвонили, быстренько пообщались и пообещали, что позже перезвоним, а потом как-то все закрутилось… – Он вздохнул, а я решил не напоминать ему о том, что ночью разговор на эту тему у нас уже был. – И вообще, – продолжил Коля, – я больше водку пить не хочу и сегодня планирую обойтись только пивом.
Его поддержал Александр, тоже сидевший на диване в одних трусах:
– Полностью согласен, но предлагаю с пива перейти на столовое винишко. И телефоны надо найти, но немного попозже – когда чума окончательно попустит.
Приняв такие важные для себя решения, братья спокойно продолжили лечиться, и я опять, как и сегодняшней ночью, не чуял со стороны Коли с Сашей особых сожалений по поводу своего участия в публичной казни.
Мониторингом состояния двух молодых великих князей я занимался не один – Кузьмин тоже проявлял интерес, но на расстоянии, и, когда колдун с носа яхты направился в нашу сторону, я даже не удивился.
– Доброго дня, молодые люди! – Именно с такими словами жизнерадостный до отвращения Ванюша открыл дверь каюты. – Как ваше ничего?
– Бывало и лучше, дядька Иван, – буркнули Коля с Сашей. – Но мы в процессе поправки своего здоровья.
– Правильно, – хмыкнул колдун. – Чего себя мучить? Вы, главное, аккуратнее поправляйтесь, не частите с лекарством, а то есть риск в штопор сорваться.
Братья на это только отмахнулись, всем своим видом показывая Кузьмину, что уж им-то «сорваться в штопор» точно не грозит. Колдун же только покивал и продолжил:
– На яхту прибыли старшие Романовы, которые хотят вас видеть. Так что даю вам десять минут на умыться и накинуть на себя шмотки. Время пошло, молодые люди.
В установленный норматив вялые, но умытые и небрежно причесанные Коля с Сашей не уложились, но зато решили очень важную для себя проблему: нашли рядом с кроватью свои телефоны. А дальше возникла другая сложность: костюмы с рубашками, кое-как брошенные вчера братьями по пьяни на стулья, оказались мятыми.
– Вот черт! – Николай разглядывал свои скомканные штаны. – Я не могу появиться перед старшими родичами в таком непотребном виде!
– Я тоже, – поддержал его Александр и встряхнул ставшую бесформенной рубашку. – Форс-мажор получается, дядька Иван, из каюты нам не выйти никак. Так старшим родичам и передай. Хотят нас видеть – пусть сами к нам идут.
Ванюша, со скепсисом наблюдавший все эти «приготовления к выходу в свет», перевел взгляд на меня – мой внешний вид хоть и был не без недостатков, особенно не менянная со вчера рубашка, но в общем и целом… Колдун вздохнул и огласил свой вердикт:
– Я вас услышал, молодые люди. Так старшим Романовым и передам. Но учтите, государь сейчас пребывает в очень дурном настроении и способен разозлиться еще больше. Может, все-таки передумаете?
Упоминание про дурное настроение царственного деда подействовало на Колю с Сашей отрезвляюще – в течение буквально пары минут мои братья при помощи маленьких водяных и воздушных смерчей привели костюмы с рубашками практически в идеальный вид. Я на это чудо бытовой магии смотрел во все глаза, а когда Коля с Сашей начали одеваться, перевел взгляд на Ванюшу, мол, ты видел? Колдун лишь отмахнулся:
– Нам с Прошкой и Виталькой Пафнутьевым твой отец в боевых выходах именно так комки чистил. И ты так сможешь, царевич. Но советую этим способом в будущем не злоупотреблять и пользоваться для стирки шмотья обычной прачечной – все-таки в запахе стирального порошка и кондиционера есть своя прелесть.
Старшие родичи в большинстве своем встретили нас улыбками, только хмурый царственный дед, не повернувшись в мою сторону, подозрительно оглядел Колю с Сашей и, не пожелав нам доброго утра, спросил:
– Почему не пьяные? Вам же вчера вроде бы русским языком приказали ни в чем себе не отказывать в плане употребления спиртосодержащих жидкостей в лечебных целях! Чего непонятного-то, молодые люди?
Судя по всему, похмельные Коля с Сашей не ожидали претензий по поводу своего относительно трезвого состояния, поэтому слегка подвисли и начали бормотать что-то невнятное. Пришлось за братьев оправдываться мне:
– Деда, да мы проснулись полчаса назад! Коля с Сашей только тремя бутылочками пива и успели подлечиться, перед тем как вы нас вызвали! Кроме того, мы ночью еще просыпались и добросовестно выполняли твой приказ. Можешь у Прохора Петровича и Ивана Олеговича спросить, они присутствовали на лечении.
Царственный дед тут же перевел взгляд на моего воспитателя, который озвученную информацию подтвердил:
– Было дело, государь, – кивнул он. – Ночью курсанты к выполнению приказа отнеслись весьма добросовестно. Мне даже пришлось им помогать до кровати добираться.
Дед слегка отошел лицом, повернулся к нам с братьями, натянул улыбку и проворчал:
– Тогда ладно, ежели ночью еще… А то я тут думать начал, что вы сачкуете самым наглым образом.
Видя, что царственный дед обозначил свое к нам благорасположение, Александр решил проявить инициативу:
– Деда, тут такое дело… Короче, мы с Колей больше крепкий алкоголь пить не хотим, не лезет уже. Будем сегодня лечебные процедуры с помощью вина проходить…
Улыбка медленно сползла с лица императора, он нахмурился и уже начал набирать воздух для вполне объяснимого в подобной ситуации возмущенного рыка, но я его опередил:
– Деда, лично я не вижу смысла в дальнейшем продолжении выбранного вами курса лечения! Коля с Сашей вполне адекватны, а с психикой у них все в порядке. Можешь у Ивана Олеговича спросить, он подтвердит.
Глава рода несколько секунд разглядывал меня исподлобья, потом обратился к Кузьмину:
– Иван Олегович, что скажешь?
– Царевич прав, государь. – Колдун обозначил поклон. – Я тоже могу заявить со всей уверенностью, что Коле с Сашей продолжать употреблять «беленькую» уже ни к чему, по крайней мере, в таких объемах. Но при этом, государь, посмею настаивать на том, чтобы все трое молодых людей оставались на яхте под моим с Прохором присмотром как минимум до завтрашнего утра – мало ли какой выверт может случиться в их неокрепших мозгах.
На возмущенный бубнеж Коли с Сашей касательно наших с ними «неокрепших мозгов» император не обратил никакого внимания – он лишь кивнул:
– Добро. Но под вашу с Прохором ответственность.
– Так точно, государь!
Царственный дед, видимо, посчитавший свой воспитательный долг выполненным, только махнул рукой, и мы тут же попали «в объятия» более заботливых родичей – мой отец с дедом Вовой принялись выяснять, какое именно вино племянники предпочитают в это время суток, а царственная бабуля начала нам объяснять причины дурного настроения своего супруга. Оказалось, что виной тому стала та самая вчерашняя статья с сайта польской газетенки, где меня обвиняли во всех смертных грехах и называли Грозным. После донесения до непонимающих Коли с Сашей всех нужных подробностей выяснилось, что наши старшие родичи восприняли данную статью как бесплатную рекламу не только Российской империи и рода Романовых, но и как наш с братьями личный успех в деле правильной международной пропаганды: на фоне публичной казни испанцев подобные статьи лишь усиливали требуемый эффект. Однако царственный дед, как порядочный император, на подобные «злобные» статейки обязан был реагировать, ну он и прореагировал – еще ночью объявил очередную боевую готовность в наших войсковых соединениях на границе с Польшей, а утром в присутствии Гримальди, Бурбонов, Гогенцоллернов и Виндзоров встретился с Сигизмундом во дворце князя Монако, чтобы «навсегда прекратить подобные злобные нападки на любимого внука».
– Так-то у вашего деда перед встречей с корольком настроение было неплохое, – рассказывала Мария Федоровна, – он даже шутил, что поляки-русофобы без всякой подсказки и дополнительных денежных вливаний все сделали за нас, но когда Сигизмунд начал блеять о свободной прессе, плюрализме мнений и свободе слова, ваш дед по привычке завелся, ну и…
Бабуля хмыкнула и сделала неопределенный жест рукой:
– Сначала дед просто орал на французском, потом как-то незаметно перешел на великий и могучий с использованием емких вкраплений обсценной лексики, а закончилось все заявлением на английском, мол, он сам брезгует руки марать о всякую родовитую польскую шляхту и в духе настоящей свободы и плюрализма мнений просто не будет возражать против желания его любимого внука Алексея лично посадить старшего и младшего Сигизмундов на кол.
Пока императрица смотрела на нас смеющимися глазами, Александр решил высказать свое мнение:
