Kitabı oku: «Dядя Саша forever»

Глава 1

Дядя Саша был обычным корпоративным рабом. Официально признанное рабство выражалось денежным эквивалентом, покрывающим коммунальные услуги и продуктовую корзину без изысков. Он гордился своей работой и ненавидел её, одновременно. Дядя добровольно упаковал себя в неуютный костюм классического кроя. Дополнительно он душил себя удавкой галстука пять дней в неделю с девяти до шести. По пятницам и праздникам на час меньше. Некоторые сотрудники не носили галстук, считая его атавизмом. Дядя Саша считал его дополнением личной картины мира и символом принадлежности к касте людей зарабатывающих головой.

Дядя всегда строго соблюдал кампанейские посты и праздники. Он очень серьезно относился к правилам корпоративной библии в одежде, поведении, фильтрации речи. Был образцом подражания для новобранцев, желающим продаться в электризованное гнусностью, особенно манящее в непогоду, псевдо комфортное офисное пространство. Дядя регулярно получал поощрения от руководства, ценою в пачку дорогих сигарет. Иногда, за решённые проблемы, случались подачки от нерадивых клиентов стоимостью бутылки недорогой водки.

По глубокому убеждению Дяди Саши, он был в шоколаде. Возможно, он бы оставил, институт давно отменённого рабства, но потребности бывшей семьи, подстегивали его перечислением регулярных алиментов. К должности полагались подобострастные подчиненные, в количестве двух штук. Рабы рабов. Они использовались не для работы, а для слива полученных от небожителей пинков и затрещин. Заключительное принимающее гнев руководства, а не передающее звено. Винтики механизма, с придыханием называвшие хозяина Александр Александрович. Несмотря на показную расторопность, девизом ячейки был принцип: «Любая бумага должна вылежаться, завтра – её могут заменить на другую».

Главными увлечениями в жизни Дяди Саши были водка, рыбалка и пышногрудые женские особи. Именно в таком порядке. Водка, почти никогда не покупалась. «Беленькую» и другие горячительные напитки несли презентами, редкое везение воплощалось коньяком. Женщины с четвёртым размером и выше, были неопределённой комплекции и потерянного возраста. Незатейливо и без каких-либо претензий. Незыблемо должен был соблюдаться верхний параметр. К другим качествам, душа не лежала. Попадавшиеся в сети молодые девушки, с максимальным размером груди, все равно, казались старше своего возраста рядом с Дядей. Душевная отрада для глаз, в череде офисных будней, Александра Александровича заключалась в соответствующем наполнении окружения подобного рода нимфами. Бухгалтера, делопроизводители, курьеры, стенографистки. Все, на чью судьбу имел возможность повлиять при приеме на работу Дядя, имели выдающиеся размеры. Способности почти отсутствовали.

Весь накопленный рабочий негатив Дядя Саша вкладывал в природу выходного дня. Зов натуралиста сохранился с детства. Сезоны или погода, не могли нарушить заведенного порядка. Единение с природой было пиком первобытного начала. Поведение и повадки соответствовали крупному дикому животному, потерявшему страх в период спаривания. Чаще всего, различные водоёмы, принимали в себя, разряд офисного негатива тонкой рыболовной леской. В процессе рыбалки, наружу выходил настоящий небритый мамонт эры до-офисного периода. Редкие компаньоны по хобби крестились в стороне, зарекаясь о следующем совместном посещении рыбалки.

Замученному офисным табачным воздержанием Дяде Саше сносило голову от переизбытка никотина и безнаказанности прикуривания  сигареты, одной за другой. Вне стен офиса, он казался настоящим воплощением заядлого курильщика.

Александр Александрович, будучи настоящим собой, в лесных угодьях имел привычку гадить. В прямом и переносном смысле, под любимую сигарету с присказкой: «Посрать с курением, что хлеб с варением». Разматывая вокруг минируемого участка бумажные следы. Доказательства человеческого существования в нетронутой природе. Природа молчала, безответно помогая расслабиться человеческому животному, снося все обиды. Подставляла новые места своего раненого тела. Бесцветно-стеклянные глаза Дяди Саши не задерживались на поруганных участках. Его занимал весь процесс расслабления в целом, а не отдельные его части. Хотя, окружающие называли это потерей человеческого достоинства или попросту оскотиниванием.

В один из выходных дней состоялась вылазка любителя природных богатств с племянником за золотой рыбой – линем. Молодой, молчаливый парень Максим, недавно получивший права, согласился ехать с Дядей. Несмотря на интерес к рыбалке, Максим ехать особого желания не испытывал и был приставлен матерью к неадекватному природолюбу по причине, становившихся все глубже и тяжелее загулов. Притупившееся чувство самосохранения и сытая офисная безнаказанность, усаживали Александра Александровича за руль. Практически сразу, после лесных возлияний. Возвращение на «родную базу» в таком состоянии, сопровождаемую всем хит-парадом тюремного шансона, могло составлять от пятидесяти до ста километров запутанного проселка. Максим, ни разу не пробовавший алкоголя, уравновешивал жизненные шансы Дяди Саши, на счастливое возвращение.

Кредитный «Land Rover» Александр Александровича, был рад видеть аккуратного водителя Максима. Приветственно моргнув огнями сигнализации. Почти весь дядин рыболовный скарб, никогда не покидал пределов машины. Разбавление бомжеватой затхлости салона осуществлялось свежим ароматом ванильной прикормки для рыбы и авто-дезодорантом с резким запахом хвои. Запах неухоженного нутра транспорта, не всегда заглушался приторными ароматами. Пахло окурками, продолжительно замоченными в воде. Болотные сапоги, широкими хоботами, с налипшими комьями грязи, лежали прямо на заднем сидении вместительного внедорожника, очевидно, с прошлых выходных. Пыльные коврики салона были усыпаны пробками от разных содержащих алкоголь напитков.

Ранний субботний путь, до лесного озера на Псковщине, прошёл в обстановке не желаемого общения. Дядя Саша, напряжённо курил, всматриваясь в пустынную дорогу. Иногда, еле заметно, губами, матерился на попадавшиеся одинокие машины. Недовольно, по похмельному игрался настройками радио в поисках станции без рекламы. Он отдавал предпочтение шлягерам отечественной эстрады. Бежавшие за окном деревья, растопырили свои ветки первой липкой листвой торчащей из туманной дымки едва зеленеющими точками. После прямой ленты автострады внедорожник застучал колесами по лесной грунтовке. Качества английского внедорожника позволяли без особых проблем, легко и незаметно, преодолевать любые препятствия. Иногда бока машины, особенно на узких поворотах, хлестали ветки. Появившееся в конце лесной дороги озеро отливало зеркальной сталью холода и первозданности. Легкий утренний ветерок играл зелеными перышками осоки и листьев в небольшом кустарнике на овальной поляне.

– Все бля, на месте, доставай причиндалы  – после полуторачасовой тряски Дядя Саша, потянулся, хрустя костяшками пальцев.

– Из салона тоже все доставать?

– А чем он хуже багажника? – вопросом на вопрос недовольно ответил Дядя.

– Хорошо.

– Рыбий корм главное взять, ну и остальное, удочки, снасти, это с тебя, то, что с меня, я сам прихвачу, не беспокойся.

– А что еще может быть кроме всего перечисленного? – Максим оглянулся на задумчивого Дядю.

– Вот именно это я и прихвачу. Секретное оружие. Оружие, сразу валящее с ног секретарш, – Дядя Саша гулко и как-то недобро засмеялся.

Максим, задорной молодостью, выгружал на серебристую, крупными бусинами, росой траву рюкзаки и удочки. Часы показывали начало шестого. Гулким лесным эхом отдавалась каждая вещь, ложившаяся сверху в процессе подготовки.

– Ты смотри, вот штопаные скобари, наверное, опять сети ставят, – Дядя Саша указывал на ржавую Ниву с шестидесятым регионом на номерном знаке, стоявшую в самом углу полянки и прикрытую лапником.

– Почему сразу штопанные, может на поплавковую снасть люди половить приехали.

– Ага, как же. Вон смотри у того берега с «резинки» сетки медленно травят. Там протока, рыба на нерест идет. Сраные мародеры, рыбнадзора на них нет.

– Тогда согласен, неспортивно это, – Максим навьючивал на себя рюкзак, стараясь не опрокинуться назад.

Дядя Саша всегда готовился основательно. Для него маловажных деталей, попросту, не существовало. Из рюкзака торчали даже зимние удочки кивками вверх. Но, главным приспособлением рыбалки, тем самым «секретным оружием», считалось топливо для истерзанной души Дяди Саши. «Пусть лучше останется, чем не хватит» – девиз, высеченный калёным железом на дядином лбу, по поводу и без постоянно им упоминаемый.

В багажнике стояла большая картонная коробка доверху забитая бутылками с разным содержимым и яркими этикетками. Машина, от такого вида, походила на передвижной бар. Умело и быстро половина коробки перекочевала с помощью дядиных рук в крепкую заплечную торбу. Один вид рюкзака намекал на неподъёмность из-за тяжелого стекла с вином, сидром, пивом и, конечно пары бутылок водки. Любая жидкость бралась «под настроение». Дядя Саша говорил, что не знает, чего и когда ему может захотеться, уютно расположившись в раскладном кресле на берегу водоёма.

Заботливо припасенная скромная полулитровая бутылка «спрайта» для племянника, нищенски ютилась в боковом кармане снаружи рюкзака. Рыбаки уверенно затоптали до любимого Дяди Сашей места, по едва приметной тропинке, вьющейся вдоль лесного водоема. Каждый шаг отсчитывали бока стеклянных сосудов, жалобно позвякивая в дядином рюкзаке. Под ногами трещал ломкий сухой осиновый валежник, глухо ударяя обломками сучьев по голенищам резиновых сапог. Редкие всплески на утреннем озере подчеркивали оглушающую тишину природы. Где-то вдалеке застучал дятел. Мужики на резиновой лодке исчезли из вида, очевидно, заплыв в протоку. Насыщенность раннего утреннего воздуха кислородом заставляла вдыхать глубоко. Непривычность лесных ароматов, после города, опьяняюще действовала на немного сонный мозг. Мысли лениво настраивались на рыбную ловлю.