Извлечение троих

Вина, запомните, малыши, всегда лежит в одном месте – на человеке достаточно слабом, чтобы признать ее и спросить с себя».

«Ребенок не понимает, что такое молоток, пока, забивая гвоздь, не ударит им себе по пальцу. Вставай и прекрати ныть, червяк! Ты забыл лицо своего отца!»

Ты вообще знаешь, куда мы идем? – спросил Эдди. – К Башне. – А, ну да, – сказал Эдди. – Это знаешь, что это мне напоминает? Как какой-нибудь дурень из Техаса надумал съездить в городок Задницу Засвербило, что в штате Аляска, только карты дорог у него нет и что туда ходит, он тоже не знает. Где она, твоя Башня? В каком направлении?

А на наркомана нельзя положиться, нельзя рассчитывать на его стойкость.

Но такие, как Генри, всегда возвращаются, потому что такие, как Генри, знают, как использовать человеческое доверие. Это – единственное, чем такие, как Генри, умеют пользоваться. Сначала они обращают доверие в необходимость, потом – необходимость в наркотик, а когда это случается, они – как там Эдди это назвал? – злоупотребляют. Да. Злоупотребляют им.

пока ее туфелька – черная кожаная

Хвостов было два: синий седан – Эдди подумал, что он принадлежит таможне, – и фургончик с надписью «ПИЦЦА ДЖИНЕЛЛИ» на борту. Было там и изображение пиццы в виде мордашки улыбающегося во весь рот мальчишки. Мальчишка облизывал губы, а под картинкой шла надпись: «ООООООГО! ЭТО ХОРООООШАЯ ПИЦЦА», только какой-то юный городской художник с баллончиком краски и примитивным чувством юмора зачеркнул жирной чертой слово «пицца» и написал

Но не все люди такие. Есть люди, которым необходимо, чтобы они были нужны другим. Как в той песне Барбары Стрейзанд. Банально, быть может, но верно. Просто еще один способ попасть в наркотический омут.

А чего бы вам не покусать друг у друга яйца? – вопило, стараясь вырваться, существо в коляске. – Что, слабо негритянку трахнуть? Валяйте – сосите теперь друг у друга! Ну! Давайте-давайте, пока есть время, а то Детта Уокер сейчас слезет с этого чертова кресла, оторвет ваши бледные стояки и скормит их этим гадам ползучим!

Ледяная вода окатила его сапоги, поднялась по ногам до самого паха. Он резко открыл глаза, но вовсе не его замерзшие яйца, которые съежились вдруг до размеров, как ему показалось, грецких орехов,