«Лжец» kitabından alıntılar, sayfa 2
В кои-то веки Адриан промолчал. Случилось нечто ужасно неправильное. Два мучительных триместра потребовалось ему, чтобы разобраться в симптомах. Он выискивал их по всем основным руководствам. Сомнений не было. Все до единого авторитеты твердили одно; Шекспир, Теннисон, Овидий, Ките, Джорджетт Хейер, Мильтон - все держались единого мнения. Это была любовь. Большая Любовь.
Трефузис же относился к книгам крайне неодобрительно.
– Пустая трата деревьев, – сказал он однажды. – Дурацкие, некрасивые, неуклюжие, тяжелые штуковины. Чем скорее техника отыщет им надежную замену, тем лучше.
Еще в начале триместра он, рассердившись на какое-то глупое замечание Адриана, запустил ему в голову книгой. Адриан поймал ее в воздухе и был потрясен, увидев у себя в руке первое издание «Цветов зла».
– Книги – это не святые реликвии, – сказал в тот раз Трефузис. – Слова могут быть моей религией, но, когда дело доходит до богослужения, я предпочитаю церковь самую низкую. Храмы и кумиры мне не интересны. Суеверное идолопоклонство, присущее буржуазной одержимости книгами, досаждает мне до чрезвычайности. Подумайте, сколько детей забросило чтение лишь потому, что какой то ханжа выбранил их за слишком небрежно перевернутую страницу. Мир полон людей, любящих повторять, что к книгам «следует относиться с уважением». Но говорил ли нам кто нибудь, что с уважением следует относиться к словам! Нас с ранних лет учат почитать лишь внешнее и видимое. Совершенно жуткие литературные типы бормочут нечто бессвязное о книгах как об «объектах». Да, это первое издание. Еще и подарок Ноэля Аннана. Но уверяю вас, грязная, желтая livre de poche [Книга карманного формата (фр.)] принесла бы мне пользу не меньшую. Разумеется, я признаю щедрость Ноэля. Однако книга – это всего лишь продукт технологии. Если людям нравится собирать их и платить за ту или иную немалые деньги – тем лучше. Пусть они только не притворяются, что это призвание более высокое и разумное, чем коллекционирование табакерок или картинок из упаковок жевательной резинки. Я могу читать книгу, могу использовать ее в качестве пепельницы, пресс папье, дверного стопора или даже орудия, которое можно метнуть в глупого юнца, отпустившего бессмысленное замечание.
Хьюго доверху наполнил две кружки.
- Очень мило, - одобрительно прихлебывая, похвалил Адриан. - Интересно, как им удалось научить кошку присаживаться по нужде на бутылку?
Он прочитал и впитал намного больше, чем был способен понять, и потому вел жизнь, построенную на имитации и притворстве.
- Почему ты никогда не говоришь и не делаешь ничего в открытую?
- Пусть я сдохну, если знаю, Хьюго. Серьезно, пусть, я сдохну. Возможно, потому, что я трус. Возможно, потому, что я не существую - я всего только тюк купленной в магазине.
"Из девчонок вырастают женщины, из мальчишек - мальчишки".
- В свое время Боб в каких только затеях не участвовал. Японцы даже отрезали ему язык.
- Что?
- Ну да, только он не любит об этом рассказывать.
- А, ха и еще одно долбаное ха.
Ты рос, учился в такой и такой школах, заводил таких и таких друзей. Все это пустое. Будущее гораздо важнее прошлого, Андриан, гораздо важнее. И не просто потому, что в нем нас ожидают дети, но потому, что в нем мы встретим лучших людей, которые ведут себя лучше, с которыми куда интересней, - там и пейзажи получше, и погода, и воздаяния, и восторги нас ожидают лучшее.
- Томпсон, - оскорбленно вскричала она, - не положено лежать здесь совсем голым!
- Вы правы, сестра, простите, - пробормотал Том, протянул руку и нацепил на нос зеркальные солнечные очки. - И о чем я только думал, не понимаю.
Каждое утро последующих, бог его знает, пятидесяти лет мне предстоит вылазить из постели и как то участвовать в повседневной жизни. Я просто напросто не верю, что способен справиться с этим в одиночку. Мне нужен кто-то, ради кого можно будет вставать по утрам.
