Kitabı oku: «Наука Шерлока Холмса: методы знаменитого сыщика в расследовании преступлений прошлого и настоящего», sayfa 2

Медицина

Союз между наукой о здоровье и медициной стал реальностью в XIX столетии, когда он прямо или косвенно привел к тому, что ожидаемая продолжительность жизни в Англии и Уэльсе увеличилась на 25 процентов. Единственное наиболее важное достижение свершилось в области общественного здоровья: это обеспечение горожан чистой водой и создание адекватных систем канализации. Усовершенствования начались, когда изменилась теоретическая основа – признание существования микроорганизмов (1870), когда «теория микробов» пришла на смену устаревшей «теории миазмов».

Столетиями связь между дурными запахами и болезнями выглядела самоочевидной: болезни вызывались миазмами, ядовитыми и мерзко пахнущими испарениями, висящими в воздухе. Ватсон вскользь упоминает об этой теории, когда разглядывает Гримпенскую трясину в «Собаке Баскервилей» (1902), которая испускает «пряный запах гнили и сырости»⁷. Только в середине XIX века теория миазмов оказалась замещена микробной теорией, базирующейся на факте существования бактерий.

Рентгеновские лучи

Таинственное излучение некоторое время наблюдалось учеными, но формально рентгеновские лучи были открыты Вильгельмом Рентгеном (1845–1923) в ноябре 1895 года. Экспериментируя с возможными медицинскими приложениями открытия, он сделал рентгеновский снимок руки собственной жены. Глядя на него, женщина заявила: «Я увидела свою смерть».

Другие значительные медицинские достижения XIX века включали анестезию (веселящий газ, он же закись азота, эфир, хлороформ) и антисептическая хирургия – в 1902 году король Эдуард Седьмой выжил после операции по удалению аппендикса, а в прошлом она наверняка убила бы его (не сама, а из-за заражения). Вакцинация, начавшаяся с прививок против оспы, распространилась и на другие болезни, на холеру, бешенство и сибирскую язву. Закончилось столетие тем, что использование рентгеновских лучей позволило врачам заглядывать внутрь человеческого тела, не прибегая к хирургии.

Джек-потрошитель

В 1888 году некоторое количество жертв женского _Diюла было обнаружено в районе Лондона Уайтчепел; у всех было перерезано горло, а тела изуродованы в псевдохирургической манере. Личность серийного убийцы, который совершил все это, так и осталась загадкой. Но в 1894 году Конан Дойл предположил, как мог Холмс взяться за подобное дело. Прозвище Джек-потрошитель появилось благодаря письму, которое предположительно написал убийца. Писатель сказал, что Холмс тщательно изучил бы письмо, бумагу, чернила и почерк. Очевидно, что полиция ничего подобного не сделала. Сейчас полагают, что письмо было розыгрышем.

Конан Дойл прошел врачебное обучение (см. с. 33), доктор Ватсон, фиктивный автор пятидесяти шести из шестидесяти историй о Шерлоке Холмсе, тоже имел такое образование. Ничего удивительного в том, что впервые мы встречаем Холмса в больнице, а его приключения содержат многочисленные упоминания о болезнях, лекарствах и медицинских практиках (см. с. 173). Например, в «Истории лысого» в «Знаке четырех» (1900) стетоскоп Ватсона позволяет подтвердить нормальную работу сердечных клапанов, митрального и аортального, в то время как в «Тайне Боскомской долины» (1891) Ватсон показывает свой (а точнее Конан Дойла) уровень профессионализма, изрекая: «Третья задняя теменная кость и левая часть затылочной кости»⁸.

В прекрасной работе The Scientific Sherlock Holmes⁹ (2015) профессор Джим О’Брайен превозносит тот тест, который придумал Холмс для идентификации крови в «Этюде в багровых тонах»; как мы увидим в девятой главе, сыщик особенно много знает о лекарственных веществах и ядах. Холмсианский канон тем не менее не содержит упоминаний о рентгеновских лучах или посмертных вскрытиях (горячая тема в 1880-х из-за убийств Джека-потрошителя), а поиск по слову «микробы» не дает ничего. Это говорит о том, что хотя Холмс и выглядит первопроходцем во многих аспектах криминалистической науки, его вклад в специфическую область криминалистической медицины ограничен.

Лондон

Великий бог Наука при поддержке технологии и капитала избрал Британию местом рождения промышленной революции. Последняя совпала с быстрым ростом населения и стала топливом для стремительной урбанизации.

В 1815 году Лондон был величайшим городом мира, его население превышало три миллиона человек. Ко времени Холмса эта цифра удвоилась. Никогда в человеческой истории не существовало ничего подобного: огромный, разбросанный на обширных территориях, погруженный в дым лабиринт особняков и лачуг, башен, доков, переулков, пабов, фабрик и мастерских, прорезанный грязной рекой и окруженный растущими пригородами, которые каждое утро благодаря тысячам миль железных дорог отрыгивали в центр массу людей. Среди его убожества и хаоса банкиры и бизнесмены, землевладельцы и юристы, торговцы и строители делали деньги – больше денег, чем могли представить ранее жившие поколения.

Наука и технология являли себя во всей красе почти на каждой лондонской улице. Показывали себя в газовом уличном освещении, в рельсах, проложенных на земле и под землей, в огромных вокзалах, в приречных дамбах, в пароходах с железными корпусами, что теснились у пристаней и в доках, и прежде всего в величественном Тауэрском мосту (возведен между 1886 и 1894 годами) – ошеломляющей комбинации разводного и подвесного моста.

И в то же время прогресс, если это был именно он, имел и обратную сторону. В хаотическом скоплении анонимных миллионов беспрецедентное материальное благополучие соседствовало с ужасающей бедностью и нищетой. Тут Холмс работал, тут он был часто нужен. Для него «этот огромный мусорный ящик, куда неизбежно попадают бездельники и лентяи со всей империи» («Этюд в багровых тонах») был источником вдохновения и дохода. Использование науки позволило создать одолеваемый преступностью мир, в котором родился великий детектив, ну а его миссия состояла в применении науки, чтобы сражаться против этой преступности.

Средства связи

Летом 1588 года понадобилось целых двадцать четыре часа, чтобы с помощью огня маяков передать информацию о появлении Непобедимой армады из Корнуолла на юго-западе Англии в Лондон. Двумя веками позже, в 1805 году, депеши, содержавшие детальные новости о знаменитой победе Нельсона в битве при Трафальгаре, а это уже Гибралтар, проделали тот же путь за рекордные тридцать семь часов. Менее чем через столетие Шерлок Холмс отправил телеграмму из Дартмура, графство Девон (рядом с границей Корнуолла), в Лондон и получил ответ («Телеграмму получил. Выезжаю ордером на арест. Буду пять сорок. Лестрейд») за несколько часов («Собака Баскервилей»). Подобная революция в области средств связи была еще более красноречивым примером того, как наука трансформировала повседневную и деловую жизнь на протяжении XIX века.

Несомненно, без быстрой коммуникации многие из историй Шерлока Холмса закончились бы не так удачно. Королева Виктория наблюдала за первым телефонным звонком в Великобритании в 1877 (см. с. 125), когда Конан Дойл изучал медицину. Согласно «биографам» Шерлока Холмса, тогда ему было девятнадцать лет. Интересно, что телефонные звонки появляются в двух ранних текстах: «Знак четырех» и «Человек с рассеченной губой» (1891); потом они надолго исчезают, и появляются только в «Знатном клиенте» (1924) и «Человеке с побелевшим лицом» (1926). Можно предположить, что Холмс, руководимый литературными инстинктами своего создателя, избегает новейшей коммуникационной технологии, пользуясь более осязаемой – и, возможно, романтичной – телеграфом (см. также с. 120).

Телеграф

Тлектрический телеграф – отправка сообщений по медному проводу – появился благодаря открытию вольтова столба (ранняя форма аккумулятора), гальванометра, электромагнита и реле. В 1838-м американец Самюэль Морзе передал первое кодированное сообщение, а в следующем году Уильям Кук и Чарльз Уитстон установили демонстрационную телеграфную линию на одном из участков железнодорожной сети в Великобритании. Позже изобретение телепринтера позволило печатать переданные по телеграфу сообщения в виде телеграмм.

Что бы мог сделать Холмс, используя средства, доступные современным детективам, – беспроводная связь (1900-е), радиотелефон (1946), факс (1964), Интернет (1980-е), смартфон (2000-е), Ватсап (2009) и так далее, – знает только Всевышний.

Путешествия

Поезда – очень важная черта мира Шерлока Холмса.

Как телеграф изменил область коммуникаций, так железные дороги совершили революцию в транспорте. Первая пассажирская линия в мире – железная дорога между Ливерпулем и Манчестером – открылась 15 сентября 1830 года. Через пять лет в стране было 403 мили путей, к 1840-му цифра увеличилась до полутора тысяч, а еще через десять, в 1850-м, Британию пересекали 6500 миль путей. И эта цифра более чем удвоилась к концу столетия.

Упоминаний железнодорожных поездок в текстах о Шерлоке Холмсе слишком много, чтобы их просто перечислить. Как мы увидим (с. 140), поезда позволяли и самому сыщику, и тем, кого он преследовал, перемещаться с невообразимой для прежних эпох скоростью. Очередной пример того, какое двусмысленное наследие оставляет наука: она расширяет возможности для преступников, но в то же время и возможности для их поимки. Дальнейшие достижения на ниве транспорта – автомобиль и аэроплан – возникают только в сборнике «Его прощальный поклон» (1917), и то упоминаются вскользь.

Если Холмс перемещается не пешком и не на поезде, то он предпочитает транспорт вроде кэба или догкарта. Современные чувствительные читатели, привязанные к домашним животным, могут расстроиться, обнаружив, что их любимый детектив разъезжал в экипаже, запряженном собаками¹⁰. Но не стоит беспокоиться: догкарт вовсе не колесная версия эскимосских саней, которые тащат хаски, но легкий открытый двухколесный экипаж, в который запрягали единственную лошадь. Исходно его придумали, чтобы сопровождать охоту, и позади сиденья располагалось отделение для охотничьих собак, отсюда и сбивающее с толку название.

Ни кэб, ни догкарт не были продуктом особенной научной или технологической изобретательности, но, учитывая, как использовал их наш детектив, часто на большой скорости, на них можно смотреть как на предшественников современных скоростных средств транспорта, которые есть в распоряжении у органов правопорядка.

Психология

Наука изменяла внешний мир, создавала в нем новые вещи, но с 1880-х ее начали использовать для того, чтобы разобраться, как функционирует наш разум. Тысячелетиями исследования подобного рода были окутаны религиозным, магическим или философским туманом. Только в XIX веке термин «психология» постепенно вытеснил и заменил более древнюю «ментальную философию».

Судебная психология

Американская психологическая ассоциация признала специализацию в судебной психологии – использование инструментов и техник психологии в юридическом процессе – только в 2001 году. Но к тому моменту эта дисциплина, хотя ее не всегда выделяли из родственных, имела уже длинную историю, она существовала под зонтиком общей психологии, покрывая такие области, как надежность свидетелей, идентификация психических заболеваний и определение лжи. В некоторых ее областях, как мы увидим (с. 98), Холмс был неофициальным первопроходцем.

Первые работы в новой области науки появлялись большей частью во Франции и Германии, где реформаторы XIX века занимались клиническим анализом ментальных нарушений. Десятилетиями позже возникло определение того, что мы зовем «синдромами», еще позже возникли термины вроде «шизофрения» и «аутизм». Публикация в 1874 «Принципов физиологической психологии» Вильгельма Вундта позволила зафиксировать тот факт, что нервная система, мозг и их функции отвечают не только за физическое, но и за психическое здоровье. Последнее десятилетие века, когда Холмс активно трудился в качестве детектива-консультанта, отмечено началом психоаналитической работы Зигмунда Фрейда в Вене.

Холмс никогда не использовал слово «психология», и в корпусе текстов оно появляется один раз, в виде названия «Вестник психологии», в котором доктор Мортимер поместил статью «Прогрессируем ли мы?» («Собака Баскервилей»). Это само по себе ничего не доказывает, но, как мы увидим, шестьдесят историй канона содержат достаточно информации, чтобы сделать вывод – Холмс был в курсе того, как развивается современная ему психологическая наука. К сожалению, темное облако дарвиновской теории висело над изучением поведения преступников, где использовались термины вроде «умственно отсталый», которые подразумевали, что правонарушители рождаются с преступными наклонностями. Холмс намекает на это, когда припечатывает Джеймса Уиндибенка в «Установлении личности» (1891) как «хладнокровного мерзавца», который однажды сделает нечто «очень плохое» и закончит дни на виселице.

Политика

Если наука в состоянии объяснить, как функционируют человеческий разум и материальный мир, то почему бы не приложить ее к человеческому обществу, спрашивали некоторые интеллектуалы XIX века. Они предполагали, что научное изучение общества, того, как оно менялось на протяжении истории, позволит открыть законы, им управляющие. Такую попытку предпринял немецкий философ и экономист Карл Маркс (1818–1883), возмущенный индустриальным адом и неравенством, что царили в окружающем мире. В результате появился Das Kapital («Капитал», три тома, опубликованы соответственно в 1867, 1885 и 1894 годах). Эта обширная работа, написанная с позиций «научного социализма», является краеугольным камнем современного коммунизма и его менее экстремальных отпрысков, таких как фабианство, сыгравшее важную роль в ранней истории Лейбористской партии Великобритании.

Конан Дойл благоразумно держал Холмса в стороне от политики, и политические взгляды самого детектива остаются загадкой. Ничто не дает оснований предполагать, что он смотрел на позднее викторианское общество марксистскими глазами. Но в то же время он отражает общественную позицию своего создателя и является в некотором роде аутсайдером: эксцентричный, употребляющий наркотики холостяк, не окончивший колледж, на короткой ноге с уличными мальчишками, он не находит времени для тех, кто, подобно королю Богемии, пренебрегает привилегированным положением, доставшимся им по праву рождения («Скандал в Богемии», 1891). Вера великого сыщика в науку может не распространяться до принятия марксизма, но, по всей видимости, он до некоторой степени разделяет возмущение создателя последнего социальной несправедливостью той эпохи.