«Уничтожьте всех дикарей» kitabından alıntılar, sayfa 4
На банкете, устроенном в его [Стенли] честь королем Леопольдом, все четыре угла приемной залы украшены цветочными пирамидами, из которых торчат сотни слоновьих бивней.
Квинтэссенция европейской мысли? Да, есть одно такое предложение, простая короткая фраза, лишь несколько слов, суммирующих всю историю нашего континента, нашего человечества, нашей биосферы - от холоцена до холокоста. Эта фраза ничего не говорит о Европе как об истинном доме гуманизма, демократии и благосостояния на Земле. Она ничего не говорит обо всем том, чем мы справедливо гордимся. Это просто та правда, которую мы предпочли забыть.
В войне с западными державами немцы соблюдали международное право. Только 3,5 процента английских и американских военнопленных умерло в плену.
Доля погибших советских военнопленных составляла 57 процентов.
В общей сложности было уничтожено 3,3 миллиона русских военнопленных, 2 миллиона из них - в первый год войны, посредством комбинации голода, холода, болезней, расстрелов и газовых камер. Первыми, кого убивали в газовых камерах Аушвиц, были русские.
другой же стороны, в книге нет даже упоминания о европейской работорговле, которая насильственно перевезла с континента на континент пятнадцать миллионов «негров» и, возможно, истребила столько же. Нет там никакого упоминания и о европейских колониальных войнах
Гитлер начал войну, чтобы получить больше сельскохозяйственных земель за несколько десятилетий до того, как государства Европы стали платить своим фермерам, чтобы те сокращали обработку земель.
Общим для всех них [Уоллеса, Грега, Галлона и Кидда] было желание извинить и оправдать геноцид. Истребление было неизбежным, очевидно, оно добавляло жизненных сил тем, кто истреблял, и имело глубокие тайные причины. К тому же и не таким уж ужасным оно было для своих жертв.
Самый воздух, которым в своем детстве дышали он [Гитлер] и другие люди Запада, был пронизан убеждением, что империализм - это биологически необходимый процесс, который, согласно законам природы, приводит к неизбежному уничтожению низших рас. Это убеждение уже стоило миллионов человеческих жизней, прежде чем Гитлер нашел ему свое глубокое личное применение.
Это мы не хотим помнить. Это мы хотим, чтобы геноцид начинался и кончался нацизмом. Там нам гораздо спокойнее.
Сведения о нашей будущей судьбе можно почерпнуть из того самого грунта, который мы топчем.
В повествовании Конрада именно удалённость, климат и одиночество сокрушают двух европейцев. Прежде всего одиночество, говорит Конрад, поскольку оно также питает чувство внутренней оставленности: они утрачивают «нечто, что ранее препятствовало проникновению дикости в их сердца».
Но что это? Не что иное, как «образы дома, воспоминания о людях, подобных им, о людях, кто думает и чувствует так же, как некогда думали и чувствовали они, людях, теряющихся вдали, утрачивающих свои черты под ослепительным сиянием солнца, не ведающего облаков».
Одиночество вытравило из них общество и оставило наедине со страхом, подозрением, насилием.
