Kitabı oku: «Путешествия маркетологини. Работа VS Европа»

Yazı tipi:

Предисловие

Эта книга, как третий ребенок, томительно вынашивалась девять месяцев и рождалась в самых разных креслах. Вдохновение не согласовывает приемные часы – мы встречались в уютном домашнем и скрипучем рабочем (вот новость для моего нанимателя!) крутящемся парикмахерском и лежачем стоматологическом, плюшевом театральном и кожаном автомобильном. креслах! Первая глава была написана в самом прекрасном в мире кресле – кресле самолета, заходящего на посадку в ночной Внуково.

Эмоции – самое ценное, что мы привозим из путешествий! На протяжении десяти лет эндорфиновой подпиткой наших с мужем отношений были европейские каникулы. Дважды в год мы вдвоем улетали в двухнедельный отпуск, чтобы посетить две страны за раз. Мы никогда не вели счет городам, не коллекционировали посадочные талоны и не дырявили карту флажками-булавками. Главная ценность наших поездок – не во внешних атрибутах, а исключительно в положительных эмоциях.

Эта ценность стала книгой, сборником забавных историй и курьезных ситуаций, в которых вы наверняка узнаете себя, если хотя бы однажды выезжали за пределы русскоговорящего мира. Близкие и друзья по сто раз слышали каждую из баек, привозимых нами из зарубежных трипов. Давно ушли в народ истории о том, как эти чудики выпили чужой ликер в миланском ресторане, потеряли паспорта в мадридском отеле за пару часов до вылета, в дождь заблудились на парижском кладбище…

Мы планировали маршрут за полгода и фанатично впахивали на свою цель. Ради желанной поездки стоило ударно работать и прилично зарабатывать. А когда ты месяцами погружен в рабочий процесс, на время краткосрочного отдыха невозможно отстегнуть мозги с мыслями и суждениями маркетолога и оставить в верхнем ящике рабочего стола. Было бы чудесно нацепить хорошенькую беззаботную голову курортницы в панамке на пару недель! Но приходилось таскать на шее профессиональную ношу. На любую, даже самую бытовую сцену, я смотрела профессиональным взглядом. Впечатления маркетологини накладывались на эмоции туристки. Весь этот слоёный пирог из чувств, наблюдений и выводов годами пропитывался, томился и ожидал своего часа.

Пандемия «двадцать-двадцать» и связанные с ней ограничения на передвижения поставили на вынужденную паузу наши славные планы на Скандинавию, Нормандию и Прибалтику. Попытки компенсировать нехватку гормона счастья внутренним туризмом лишь отчасти восстановили равновесие, но полностью не избавили от гнетущего чувства, что «чего-то не хватает». Надо было срочно найти выход залежавшимся прошлым впечатлениям, чтобы вытеснить безрадостные мысли о настоящем. Мой вариант решения вы держите в руках или видите на экране.

Эта книга задумывалась, как веселый спутник в поездках, идеальный для того, чтобы скоротать время в аэропорту. Я буду довольна, если мои откровения вызовут вашу улыбку. И буду безмерно счастлива, если, помимо веселых страниц, вы найдете для себя что-то новое и полезное.

Надеюсь, эти слова вы читаете в минуты отдыха, в идеале – на каникулах. Знайте – я страшно вам завидую. Наслаждайтесь каждой минутой! Копите впечатления! И не жадничайте – записывайте и делитесь ими с миром!

ГЛАВА 1

Рим. Клиенториентированность

Времена легендарного советского сервиса ушли в прошлое. Ну, как ушли… Остаются, конечно, еще учреждения с картонной табличкой «обед», кислой физиономией в окошке и привязанной на шпагат ручкой без стержня. В общей массе бизнес повернулся, наконец, лицом к потребителю. Особенно актуальна история с клиентским сервисом для услужной сферы, где конкурентным преимуществом продукта зачастую является лояльность заказчика.

Первый вечер по прилету всегда сопровождается неизменно приподнятым настроением и зверским аппетитом. Для первого вечера муж всегда планирует лучший в его собственном рейтинге ресторан. Для первого вечера мне еще не лень просить утюг на ресепшн. Первый вечер не может испортить ни дрянная погода, ни хамоватый таксист «убера». Первый вечер по прилету всегда особенный!

Умножьте первый вечер в Риме на первый визит в Италию, и вы поймете чувства, с которыми мы неслись в пиццерию. За час до этого мы закинули чемоданы в крошечный номер, размером с двуспалку. Ну, как закинули… Скорее впихнули в проход между стеной и кроватью, забаррикадировав таким образом проход к окну. Ну и пусть тесно – вальсировать будем позднее, в Венеции. Зато какой вид! Распахиваешь решетчатые ставенки и на миг перестаешь дышать. Внизу – тихая мостовая с плотно прижатыми друг к дружке сонными мопедами. Улица настолько узкая, что, если поднатужиться, можно потрогать цветущую герань на балкончике напротив. Но от ее запаха у меня начинается токсикоз и мигрень одновременно, поэтому обойдемся созерцанием, без рукоприкладства.

Веселые и наутюженные, романтично держась за руки, мы не шли, а почти летели в сумерках на свой первый итальянский ужин. Начало шестого: рольставни на магазинах и офисах опускались, зажигались вывески и фонари. Витрины ресторанов светились изнутри приятным ламповым светом, как бы заманивая нас, неопытных туристов, готовых заказать все меню сразу. Проявив силу воли и не поддавшись соблазнам чужих окон, мы замерли на пороге своего первого в жизни итальянского ресторана, выбранного заранее по отзывам в интернете. Нужно было перевести дух от нахлынувших эмоций и энергичной ходьбы. Муж быстро (гораздо быстрее меня) успокоился и энергично толкнул огромную стеклянную дверь.

Дверь не поддалась. Тогда он навалился на нее плечом, резко дернул на себя, потряс в обе стороны и повернул ко мне растерянное и озадаченное лицо. Чтобы разрядить обстановку, я не придумала ничего лучше, как рассказать анекдот:

«Чат предпринимателей-стартаперов:

– Ребят, посоветуйте, как открыть кофейню?

– Попробуй дверь на себя!»

Оказалось, не смешно.

На улице смеркалось. Мне пришлось сложить ладони домиком и воткнуться в стекло носом, чтобы рассмотреть происходящее внутри ярко освещенного ресторана.

Трое официантов-мужчин в кипенно-белых простынях-передниках не спеша передвигались по залу, попутно где-то что-то протирая, поправляя, переставляя. Они оживленно переговаривались между собой и, явно, не замечали нашего присутствия. Ну, как – не замечали… Скорее, игнорировали. Не заметить звенящие витрины и мою расплющенную по стеклу физиономию было невозможно.

Еще некоторое время мужчины стойко делали вид, что в упор нас не видят и не чувствуют наше нарастающее отчаяние. Когда мы забарабанили в дверь, самый молодой крикнул товарищам, что, мол, разберется и уже на пороге нацепил на себя самую милую и доброжелательную из своих улыбок. На неуверенном английском я попыталась осчастливить молодого человека новостью о том, что «поздравляю, вашему ресторану повезло быть выбранным для ужина!» Юнец продолжал расточать обаяние и согласно кивать.

– Momento, – он бесцеремонно повернулся спиной, да еще и захлопнул дверь перед самым носом.

Мы стояли, как приклеенные, и не понимали, что происходит. Закралась крамольная мысль, что нам здесь не рады. Совершенно пустой зал, сервированные к ужину столы, три человека обслуживающего персонала в наличии, голодные щедрые туристы – что не так? Почему нас с гиканьем не вносят на руках, не рядят в бусы и не предлагают лучшее место у костра?

Пока мы отдирали ватные ноги от тротуара, вернулся наш знакомец и, о чудо, жестом пригласил войти. Муж пропустил меня вперед. Воспитание! Я на всех парусах рванула в свой первый в жизни итальянский ужин ииии….со всего маху вписалась в толстое стекло второй двери. Громкий глухой удар и последовавший за ним продолжительный вой привлекли внимание уже всей команды, включая персонал кухни. За неимением костра меня немедленно усадили к печи, приложили ко лбу пакет с колотым льдом и налили бокал просекко. Жизнь, определенно, налаживалась!

Тем временем, муж успел заказать две трети меню и уже советовался с сомелье по напиткам. Я забеспокоилась, что с винной картой будет то же самое и немедленно шикнула на него одними губами – шикать глазами и бровями было больно. Шишка на лбу пылала жаром, я вся пылала от стыда за свое эффектное появление. Однако, надо признать, что быть единственными посетителями – чертовски приятно. Официанты все разом нам улыбались, несли хлебную корзину, подливали воду и провожали «ту вощ хэндз».

А потом началась еда! Капрезе, пицца, лазанья, овощи, ньокки, брускетты. Запивали все это изобилие щедрым количеством красного. Сказался более, чем тридцатилетний, российский голодомор на щах-борщах и без никакой тебе мало-мальски приличной болоньезе.

При очередной смене блюд мы огляделись и внезапно обнаружили себя в помещении, где яблоку негде упасть. Все столы заняты, на улице скопилась очередь из голодных, но готовых подождать, местных. Оказывается, они тут тоже недоедают! Более везучие итальянцы за столами шумно перекрикивались и смеялись, весело звякала посуда и бокалы, тяжелая входная дверь дребезжала и то и дело норовила покалечить нового посетителя. Мало ей меня.

Есть было уже невмоготу. Мы молча цедили вино и шарили глазами по соседним столикам. Уходить не торопились совершенно. Куда спешить? В отеле нас ждала только кровать, упершаяся своим king-size в старенькие чемоданы.

Внимание привлекла компания, которая, явно, что-то отмечала. Человек двадцать нарядно одетых, красиво причесанных и щедро надушенных итальянцев. Они говорили все разом, поминутно чокались и запросто укладывали спать детей здесь же, на сдвинутых стульях.

Виновницей торжества была женщина возраста «ягодка опять», худощавая и миловидная. Она светилась счастьем и громко заразительно хохотала. Мы попытались догадаться о поводе для вечеринки. Юбилей? (Но где подарки? Из подношений – только цветы) Свадьба? (Но где жених? Фата? Песня про белого лебедя на пруду?) Развод? (Да ну, бред какой-то!)

Окончательно спутал наши домыслы немолодой уже мужчина, затянувший бесконечный тост. Остальные гости, включая нас, внимательно слушали и задумчиво кивали.

Мое терпение лопнуло – у меня вообще не слишком терпеливое терпение – и я помахала нашему молоденькому официанту. У того глаза моментально расширились до диаметра кофейных чашек, которые он держал в руках. Парень ненароком подумал, что мы снова проголодались и хотим еще разок взглянуть на меню. Я шепнула ему «what's going on?» и глаза его вернулись в обычное свое состояние. Он с готовностью объяснил, что коллеги провожают на пенсию свою сослуживицу.

– Кого на пенсию? – искренне не поняла я. Ей же еще пахать и пахать, судя по здоровому цвету лица и неуемной энергии.

От удивления, действительно, вернулся голод. Заказали обалдевшему официанту тирамису и лимончелло. С тех пор он уже не покидал наш столик, то ли выражая свое почтение богатырскому аппетиту, то ли переживая за возможные последствия нездорового чревоугодия. Он, как мог, переводил диалоги и комментировал поведение соседей, подливая липучий ликер в необыкновенной красоты стопки-тюльпанчики на тонких высоких ножках. Вот бы домой такие!

Хозяйка праздника заметила наш интерес и салютовала бокалом. Игнорировать оказанную честь было никак нельзя, пришлось снова заказать вина. А ведь почти уже уходили…

Бутылка стремительно пустела, ресторан тоже. Мы расплатились, не пожалев чаевых, и напрягли все силы, чтобы попасть кистями в рукава пальто. В этот непростой энергозатратный момент с кухни прибежал наш запыханный официант с огромным крафтовым пакетом. После продолжительных объятий и бережного ощупывания пунцовой шишки на лбу всучил его мне в благополучно одетые руки. Видимо, переживал, что ночью мы снова проголодаемся и умрем ненароком. Для приличия я попыталась вежливо отказаться, но мы были явно в разных весовых категориях. Сдалась. Взяла. Ушла.

Пакет я раскрыла уже в номере. Шагнула прямо из общего отельного коридора на огромную кровать и как следует рассмотрела гостинцы. Среди них оказались:

Круглая лепешка. То ли хлеб такой странный, то ли пицца, на которую повар по рассеянности забыл положить начинку.

Треугольничек каменного пармезана. Терки или ножа к нему не прилагалось, а грызть зубами было опасно.

И главное – две небольшие изящные бутылочки плотного стекла, по форме напоминавшие миниатюрные сосуды для оливкового масла. Один – с лимончелло, который мы тут же радостно распили, загрызая сухой лепешкой. Второй – с граппой, от запаха которой зашевелились волосы в носу. Захотелось срочно занюхать хотя бы соседской геранью. Пить не рискнули, выплеснули в раковину. Пустые бутылочки я бережно закатала в мягкие футболки и надежно уложила в центр чемоданов, чтобы не раскололись при перелете. Так и стояли они на моей кухне, радовали глаз, пока не сгинули в круговороте последовавших переездов.

Позже я узнала, что рестораны открываются в Италии вовсе не тогда, когда приходят голодные русские и ломятся сквозь стекло. А строго по расписанию:

8-10 завтрак

12-14 обед

19-22 ужин

Только через несколько дней до меня, наконец, дошло, насколько клиентоориентированным оказался выбранный ресторан! Рагацци не только оказали первую медицинскую помощь пострадавшей за еду туристке, не только растолковали что там и к чему за праздничным столом у местных, не только нагрузили комплиментами от заведения на случай внезапного голодного приступа, но и самое важное – вопреки правилам, они открылись ради нас на полтора часа раньше! Такая забота о клиентах дорого стоит.

ГЛАВА 2

Лондон. Юмор

Никому еще в жизни и в бизнесе не повредил юмор в умеренных дозах и в допустимом формате. В рекламном контексте важно, чтобы шутка отзывалась у целевой аудитории. Чтобы каждый адресат рекламного сообщения примерил предлагаемые обстоятельства на себя и увидел себя в этом послании. Если есть возможность пошутить, не стоит ею пренебрегать. Шутите на всю катушку! В рекламе, в личной жизни, на рабочем месте!

С тем, как изящно умеют шутить англичане, я впервые столкнулась сразу по прилету в Лондон. В тот день я навсегда прониклась симпатией к их деликатному юмору.

Англия – не вполне типичная Европа. Было как-то особенно волнительно получать визы, менять валюту и особенно – проходить контроль в аэропорту. Видимых причин для беспокойства не было, однако мы с мужем и сыном, стоя в Хитроу в очереди на досмотр, все же немного мандражировали. Атмосферу разрядила женщина около пятидесяти, стоявшая прямо за нами. Она тараторила без умолку. За следующие десять минут мы узнали, что: зовут ее Ирина, живет в Питере, преподает в университете, обожает культуру Британии, это уже третья ее поездка сюда за последние годы. Забавно, но болтать Ирина готова была только на русском и немного на украинском – лето в детстве проводила у бабушки в Лимане – поэтому попросила меня помочь ей при разговоре с таможенником.

В тот период муж тоже ни слова не говорил по-английски, хотя все понимал и мог в ответ убедительно кивать или качать головой – по ситуации. Фраза «иди скажи им…» звучала в наших поездках едва ли не чаще, чем наши собственные имена. Сыну было одиннадцать. Кто ж поверит в его клятвенные обещания помогать косноязычным родителям с разговорным английским? Итак, судьба четверых русских зависела от моего скромного английского лексикона. Ну, или нескромного обаяния на худой конец.

– А что обычно спрашивают при досмотре? – изнывала я от любопытства и беспричинных переживаний.

– Цель визита. Я всегда говорю – музЭи.

Бывалая Ирина была спокойна и уверена в себе, заверяла, что все действо займет не дольше минуты: цель поездки – визуальный чекин фото в паспорте с оригиналом лица – печать – следующий. Меня била мелкая дрожь, как будто это именно мне, а вовсе не ей, приходится выдергивать людей из толпы для прохождения протокольных процедур.

– Иди и скажи ему, что мы приехали на футбол! – моментально скомандовал муж, не взирая на то, что до нашей очереди оставалось еще два человека. Я послушно согласилась и начала мысленно выстраивать витиеватую речь – у себя в голове я искусно жонглирую не только иностранными словами, но и сложной грамматикой!

Готовилась, как для предвыборной речи. Когда подошел наш черед, я, как полагается, мигом все забыла. Внутри черепной коробки образовалась темная пустота, свист ветра и одинокое перекати-поле. Усатый пожилой таможенник уже манил нашу троицу зеленой лампочкой и призывным жестом. Седой дородный дядька взял паспорта и неспеша стал поочередно рассматривать их. Внимательно изучив все страницы, включая пустые, он в раскрытом виде разложил их перед собой и замер в такой позе. Ожидание было невыносимым.

– Anything wrong? – не выдержала я.

Он добродушно улыбнулся и заговорил со мной приятным миролюбивым тоном, каким наверняка говорят палачи с приговоренными к виселице. От волнения и непривычного британского акцента я теряла нить его спича и уже готова была потерять даже сознание, когда услышала долгожданное:

– The reason of your travel?

– Football! – уверенно отчеканила я, ободренная тем, что в мозгах всплыл заготовленный сценарий из набора простых коротких фраз. Болельщики футбольного клуба «Ростов». Смотрим английский чемпионат по телевизору. Планируем посетить три матча английской премьер-лиги. Ура, я справилась!

Таможенник удовлетворенно растянул пухлые щеки и седые усы в сладкой улыбке и занес руку со штампом над раскрытыми паспортами. У меня отлегло от сердца.

– What is your favorite team? – неожиданно спросил он и выжидающе уставился на сына.

К такому жизнь меня не готовила!

– Манчестер Юнайтед, – гордо ответил мой не к месту честный и словоохотливый ребенок.

Дядька изменился в лице. Поспешно закрыл один за другим наши паспорта, сложил их стопкой и, не глядя, протянул документы через окошко. Печать при этом так и осталась в его правой руке.

– Bye! – отрезал он, готовый включить зеленую лампочку над кабинкой.

В смысле, бай? А штамп?! На меня опять накатило предобморочное состояние. К реальности меня вернул привычный приказной тон мужа:

– Иди и скажи ему, что «Тотенхэм» – отличный клуб. И что завтра мы идем на лондонское дерби болеть за него!

Я постаралась максимально близко к тексту донести эту абракадабру до строгого представителя закона. Тот все правильно понял, оживился, снова расплылся щеками. Трое мужчин наперебой, забыв о языковом барьере, стали сыпать, по-видимому, громкими именами игроков и результатами, по-видимому, эпохальных матчей. Я мялась в стороне, чувствуя себя лишней на этом празднике спорта.

Вскоре словарный запас иссяк, а вместе с ним пошел на спад и фанатский азарт. Бедная Ирина сверлила меня глазами. Ей пришлось пропустить уже третью очередь, в ожидании, когда освободится наша кабинка, и мой пусть и не идеальный, но, все-таки, английский язык окажется в ее распоряжении.

Размякший разрумяненный таможенник признался, что пошутил, что теперь, конечно же, пустит нас в страну, чтобы мы поддержали его родную команду. С этими словами он трижды звучно шлепнул штампом в паспортах и, довольный проделанной работой, включил зеленую лампочку.

Тут же возникла Ирина. Я покорно стояла рядом, морально готовая к новой серии шуток в духе «открытый микрофон». Но дядьку как будто подменили. Он нацепил на себя лицо государственного представителя с седыми усами и сухо уточнил у меня, как будто впервые видел:

– Translate?

Не успела я утвердительно кивнуть, как он шклякнул печатью и вернул Ирине паспорт. Я обомлела:

– No questions?

Таможенник проводил глазами удаляющуюся корму Ирины, подмигнул мне и тоном заговорщика прошептал:

– What about should I talk to her? I'm sure, she understands nothing in football!

Я согнулась пополам и, икая, передала своим мужикам суть шутки. Мы тряслись от хохота и распихивали документы по карманам, а пожилой англичанин принялся за очередную жертву. Кто знает, поймет и оценит ли его тонкое чувство юмора новый собеседник?

ГЛАВА 3

Барселона. Чудеса нейминга

Ценю емкие звучные имена, названия и заголовки. В детстве у меня был кот Мурмыл и учительница биологии Полина Тритоновна (вместо Петровны). Сейчас частенько завтракаю в кафе «Брекфастерия», где даже в полночь вам пожелают доброго утра, и вожу хэтчбек Ухтыжка (производное от буквенной части номерного знака УХТ).

Но реальность жестока. Куда чаще нас окружают тоскливые шедевры нейминга-в-лоб, вроде «Едокофф», «Блинофф», «Мир сумок», «Планета ногтей» и, прости-господи, «Империя мяса».

Убеждена, что самые оригинальные названия часто рождаются в условиях совершенно бытовых ситуаций. Горжусь своим домашним прозвищем, полученном случайно и прилипшем навсегда.

Барселона весной прекрасна! Избалованные солнцем неспешные испанцы вперемешку с галдящими группами китайских туристов бродят по Ла Рамбла, переводя дух в уличных кафешках стаканом-другим ледяной сангрии. Поддавшись всеобщей праздности, мы дни напролёт гуляли, забывая, порой, пообедать. Обходились перекусом и плотным поздним ужином.

Как правило, отели в Барселоне или вовсе не предлагают завтрака, или выдают скупой набор из чашки кофе в один глоток и крошечного круассана с хамоном. Для – во всех смыслах – больших любителей, почти профессионалов, вкусной нездоровой пищи – это несерьёзно. С целью приобщения к местной кухне мы присмотрели аутентичный гастробар в пяти минутах от гостиницы. По утрам за стойкой бара там без церемоний, прямо в сковородке, подавали пышную тортилью (омлет с кусочками картошки, лука и помидоров) и умопомрачительный жареный камамбер в ореховой крошке.

Опознав в обширном испаноязычном меню барабульку, я моментально дала отставку всем ресторанам со звездочками в гугл-картах. Ужинаем только здесь!

В парке Гауди и на горе Монджуик мы намотали километров пятнадцать и только к ночи приплелись в наш каталонский храм пищи. Есть хотелось нестерпимо! Внутри ресторана витал запах рыбных чудес, зазывно покачивались на крюках свиные окорока размером с меня и сыто галдел народ. На входе нас встретил пожилой подтянутый, энергичный каталонец с седой волной надо лбом, с прямой спиной («кочергу проглотил», – сразу припечатала я) и засаленной тетрадкой А4.

– Have you book a table? – строго спросил он у мужа.

– No, – отрезала вместо него я. Кроме «together» и «right now» муж в те годы по-английски не разумел ни буквы.

Я была полна уверенности, что двоих-то можно посадить без проблем в любое время. Ресторан по нашим меркам был огромен. Два зала с колоннами на первом этаже, внутренняя терраса для больших компаний (у нас это пафосно называется банкетом) и небольшое помещение upstairs с густо натыканными столиками, где едва умещалась пара тарелок и локтей. Туда нас в конечном итоге и проводил седовласый испанец с волнистой кочергой.

Не сразу. А значительно позже.

– Your name? – строго продолжал допрос распорядитель зала.

На его месте за тумбой у нас в стране и особенно на юге обычно красуется двадцатилетняя белокурая модель: капроновые ноги, отутюженные косы и кожаная папка. Хостес! А у них – вишь ты – бойкий пенсионер.

– Lana, – ответила я, не понимая, к чему все это. Клеится что ли? Так живой муж вот рядом стоит, ни слова не понимает.

Здесь нужно ненадолго перенестись во времени и пространстве и вспомнить студенческие годы. Волею судеб и программы обмена «Work & Travel», полгода я провела в тихом консервативном посёлке Бар-Харбор, штат Мэн. Том самом, что на границе с Канадой и что является родным королю ужасов Стивену Кингу. Местным лениво и несподручно (или несподзвучно) было называть меня неприлично длинным по их меркам именем. Когда в документах американцам видели Svetlana Bondarenko, глаза их выкатывались, как у мертвых героев соседа-писателя. Поэтому они окрестили меня на свой манер – sweet Lana Bond. Так и прилипло.

– Wait! – отрезал испанец и что-то быстро нацарапал в своей тетрадке. Он все делал быстро: писал, двигался, говорил. Не удивлюсь, если по выходным он гонял на мотоцикле или, на худой конец, на роликах. Он кивнул нам в сторону выхода и переключился на другого гостя.

Только теперь мы обратили внимание на разношёрстную публику у входа. Люди мялись, курили, смеялись, болтали и стойко ожидали своей очереди на право поужинать. Кто-то даже чокался игристым, прихваченным у бара, нагуливая аппетит.

Что за черт?! Я негодовала! Да что он себе возомнил, этот престарелый ЗОЖник? Поди, не единственная харчевня в Барселоне! В мои голодные усталые планы вовсе не входило неизвестно сколько подпирать фасад ресторана. Да и не май-месяц торчать ночью на улице. Ну, апрель. Но не май же!

Я уже собралась гордо удалиться в закат и навеки унести заготовленные для ресторана сто евро. Но решительно настроенный муж и вожделенная икряная барабулька с бокалом cava заставили меня примолкнуть и примкнуть к рядам страждущих.

Время от времени наш распорядитель ступал на тротуар и, подсматривая в тетрадку, с видом судьи, оглашающего оправдательный приговор, громогласно возвещал:

– Густаво Дедос!

Тут же очкастый чахлик хватал свою подругу за руку и тащил в недра ресторана, где их уже ждали два свободных стула и стол размером с тетрадку распорядителя.

Иногда «Густаво» не отзывался. Тогда испанец ухмылялся и безжалостно вычеркивал его имя из листа ожидания. Навсегда.

– Энрике Дедос!

– Карла Дедос!

«О, однофамильцы!» – улыбались мы с мужем, наблюдая, как четверо ребят протискиваются к входу.

– Рамон Дедос!..

«Они что, всем кланом явились? Или в этом ресторане по пятницам скидка Дедосам? А может это самая распространённая фамилия в Испании?» – от нечего делать мы продолжили накидывать версии.

Иногда среди многочисленных Дедосов проскакивали Фамильи или Кампаньи. «Ну и имена», – ухмылялись мы, втянутые в игру. Когда в очередной раз из уст испанца прогремело «Лана Дедос», я не сразу поняла, что это меня. Седая кочерга выцепил меня взглядом в толпе и призывно махнул тетрадкой. За моей деревянной спиной согнулся в хохоте муж. До него раньше меня дошло, что «Дедос» – это не фамилия, а количество персон. Вдвоем, стало быть.

Остаток вечера мы проверили на тесных антресолях, уписывая вкуснейшее вино и рыдая от смеха. Чудным апрельским вечером я неожиданно сменила домашний псевдоним с Ланы Бонд – на Лану Дедос.

ГЛАВА 4

Венеция. Как продать идею

В технике продаж есть несложное упражнение. Когда не работают рациональные методы убеждения клиента, смело подключайте эмоции. «Только представьте!» – говорит продавец и рисует всю красоту жизни, которая начнется с момента покупки.

Я пробовала – работает! Всего-то и нужно, что найти правильные слова и дернуть за правильные ниточки.

Впервые оказаться в Венеции, по моим ощущениям, было примерно, как сгонять на Альфу Центавру.

Только представьте! Прямо с космолета, то есть с перрона вокзала Санта Лючия, вы ныряете в шумную толпу инопланетян. И вас моментально оглушает этой разноязычной волной. Непривычные уху звуки, непривычные глазу картинки, непривычные носу запахи вырывают из реальности и помещают в фантастический киношный мир. Конечно, вы вооружены ошметками школьных знаний и предупреждены интернетными фотографиями, вы точно знаете, что попали не в самый типичный город. Как минимум, он на воде. И вы даже совсем готовы к непривычному пейзажу и туристскому многоголосью. Однако стоите, водите зрачками, не в силах поверить, что люди, птицы, дворцы и лодки – все это взаправду, здесь и сейчас. С вами!

Надолго замирать в эмоциональном столбняке опасно для жизни – если не снесут парные туристы в модных солнечных очках, то беспринципные активно работающие локтями группы с юркими гидами наверняка втопчут в булыжную мостовую.

Собираешь себя, тряпку, в кулак и пристраиваешься в хвост процессии, громыхающей ободранными чемоданными колесами. Это вновь прибывшие тянутся к центру в поисках своих загодя забронированных апартаментов. Бывалые автомобилисты говорят, что лучшая скорость – это скорость потока. Ловишь ритм толпы и вместе с «единомышленниками» плывешь в сторону центра. За первым же из четырехсот венецианских мостов навьюченный тюками караван растекается по паутине закоулков и смешивается с почти уже местными, то есть, вчера-позавчера понаехавшими.

Туристический век здесь недолог – цены за ночь выше материковых раза в три. Большинство визитеров прибывают на поездах и круизных лайнерах утром, чтобы уже в сумерках сбежать, радостно подсчитывая сэкономленные на ночлеге евро. Скупердяи! Они так никогда и не узнают, что именно с наступлением темноты раскрывается самый настоящий венецианский космос! Зажигаются фонари, пустеют площади, появляется возможность расслышать монотонный плеск воды о тротуар и вдохнуть полной грудью мутную канализационную вонь, смешанную со свежим солоноватым ароматом морских водорослей.

Но до вечера еще далеко. Сейчас мы с мужем летим, подгоняемые голодом и собратьями-туристами, в сторону отеля – забросить вещи.

Не смотря на дефицит и дороговизну твердой городской поверхности, гостиничный номер нам достается класса «конем ходи». А антураж! Веселенькие фрески с тугими розовыми херувимами по стенам, высоченные пятиметровые потолки с потрескавшейся побелкой, узенькие окошки с деревянными облупившимися от постоянной сырости ставенками и видом на уютную тенистую площадь с фонтаном. Чаша фонтана щедро украшена голубиным пометом. В Венеции все украшено птичьими автографами. Ну или в крайнем случае – зеленым мохнатым мхом.

Ночь обещает быть незабываемой. А пока – на улицу! Толкаться, гуляться, питаться оздоравливающим адриатическим воздухом, духом интернационального единения и немного – мясной лазаньей.

Сложно воспринимать Венецию, как город для жизни. Картинка вокруг напрочь лишена привычных глазу бытовых атрибутов: гудящих автобусов, мигающих светофоров, писающих собак, цветущих клумб, цокающих каблуков. В островной туристической части почти нет местного населения. Первые этажи, ранее служившие складами и лодочными гаражами, отведены под рестораны, лавки и мастерские. На вторых этажах домов, где прежде размещались торговые точки, сейчас – отели и офисы. На третьих этажах в былые времена проживали семьи домовладельцев, на четвертых – прислуга. Сейчас они просто заколочены.

Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.