Учитывая это обстоятельство, Поляков не торопился подчиняться Козлову и довольно решительно отвергал его притязания. Козлов возмущался – для плюгавого мужчины власть над другими не просто жизненная необходимость, но и смысл жизни. Где ещё он может почувствовать себя стоящим на пьедестале?

Поляков по характеру был добрее Козлова, и именно он старался сгладить отношения. Поляков не был злопамятным и не копил в своём сердце и в душе обиды на коллегу, стремясь всеми силами наладить контакт, отчего производственные отношения только выиграли бы. Козлов же с неизменным выражением лица всякий раз давал понять, что он – более важная персона.

Тем не менее, фирма работала, прибыли её росли, шло освоение новых изделий, и тут именно Полякову, а не Козлову принадлежала главная роль. Фактически только Поляков мог решить, казалось, не решаемые вопросы и наладить нужные производственные контакты. Козлов же больше занимался вопросами отгрузки готовой продукции, доставки её к месту назначения и изучением покупательского спроса. Зато у Козлова крутились деньги, те самые деньги, ради которых работала фирма. У Полякова эти деньги были в перспективе. Казалось, Степан Иванович пожинал плоды сделанного другими, и пожинал их довольно успешно. Кому вершки, кому корешки, и изменить тут было ничего нельзя, потому что ничего не хотел менять хозяин Деревянкин.

Сергей Алексеевич знал, что он данной фирме нужен, что работает он неплохо, но не мог понять, зачем его воспитывают. Он пытался объясниться с самим Владимиром Васильевичем, задав ему простой, казалось, вопрос: “Чего же ты от меня хочешь? Скажи конкретно – и я всё сделаю”. Деревянкину этот вопрос не понравился, конкретно отвечать он не захотел и ждал, когда Поляков сам поймёт, что эпоха социализма давно ушла в небытиё, что результат должен быть здесь и сейчас, а не когда-то потом, в туманной перспективе.

– Он хочет, чтобы я всё делал быстро, остро и из ничего, – рассказывал Сергей Татьяне, – но так серьёзные дела не делаются. Так можно только нож в спину воткнуть.

– Но Владимир – грамотный человек, экономист. Зачем же он ставит нереальные задачи? – недоумевала Татьяна.

– Он хочет, чтобы случилось чудо, и они стали реальными. Знаешь, что он мне сказал вчера? “Мне твоё броуновское движение не нужно. Мне нужны деньги”.

– Броуновское движение? А что это такое?

– Ну, ты меня удивляешь, Таня! Ты же технический вуз закончила, а вопрос задаёшь из школьной программы.

– Ты меня тоже удивляешь. Я знаю, что это хаотичное движение каких-то мелких частиц. Я у тебя спрашиваю точную формулировку.

– Ах, точную, – Сергей почесал затылок, посмотрел в потолок, но ничего вспомнить не мог. – вот точная формулировка как раз не имеет значения.

– Я так и знала, что ты двоечник. Если Деревянкин этот термин употребил, значит надо знать точную формулировку. Вдруг она наведёт на какую-нибудь глубокую мысль? – предположила Татьяна и пошла за энциклопедическим словарём. Вскоре она нашла нужную страницу и прочитала вслух: ” Броуновское движение – беспорядочное движение мельчайших частиц, взвешенных в жидкости или газе, под воздействием ударов молекул окружающей среды”.

– Ну что, усвоил? – спросила она мужа, закрывая и откладывая в сторону книгу.

– Я давно усвоил, что мои движения не сразу дают прибыль.

– Так. Но оно не должно быть беспорядочным. Может быть, ты излишне суетишься? Говоришь много лишних слов? Не надо быть мелким, надо расти.

– Ишь ты, как расшифровала это броуновское движение. Я думаю, сам Деревянкин этого не знает. Он, по сути, мужик простой, ему сложности не нужны.

– Может быть, он срывается, потому что не очень счастлив в жизни? Это его увечье, да и бог детей не дал. Жена мила, но простовата, а на других женщин сил нет… – задумчиво произнесла Татьяна.

– Это почему же сил нет? – искренне удивился Сергей.

– Потому что у него наверняка есть синдром бизнесмена – слышал про такой термин?

– Ну что ты ещё выдумала?

– Это не я выдумала. Я бы до такого точно не додумалась.

– И что же это такое?

– Ну, это когда…– Татьяна на секунду задумалась, потом лукаво улыбнулась и наконец-то удовлетворила любопытство мужа, – в общем, когда в коммерческом банке всё в порядке, всё лежит, а в личной жизни… ничего не стоит.

Сергей закрыл глаза и замахал руками, а потом искренне расхохотался.

– Типун тебе на язык, – сказал он, наконец, – хорошо, что он тебя не слышит.

– А если бы слышал, так что? Убил бы?

– Нет, пожалел бы. Он тебя очень уважает, гораздо больше, чем меня. Просто ему было бы обидно такое слышать.

Татьяна решила, что пора кончать эту пустую дискуссию и идти ужинать. Но, уже сев за стол и держа в руке вилку, она сказала:” Ничего не понимаю я в этой сегодняшней жизни. Деньги, деньги… Нас не так воспитывали, не деньги были для нас главными. У нас был какой-то духовный мир, идеалы, мечты о прекрасном. Мы умели радоваться скромным подаркам. А сейчас дети что говорят родителям? “Не купишь новый сотовый телефон – не пойду в школу”. Как жить в таком мире? Когда же “мир спасёт красота”?”

– Никогда, – серьёзно ответил муж. – Его спасут только деньги.

6.Машина

Соседка Таисии Михайловны и подруга детства Татьяны Любовь Дмитриевна выдавала замуж младшую дочь. Старшая, Анжелика, давно была “пристроена” – так выражалась сама Люба. Правда, жених оказался проблемным – уже после свадьбы он четыре года отсидел в тюрьме за воровство. Но Анжелика, милая девушка, не унаследовавшая, к сожалению, яркой красоты своей матери, мужа терпеливо дождалась. И была вознаграждена. Муж, поумнев за годы пребывания в местах не столь отдалённых, больше не попадался на глаза милиции. Хотя воровать вряд ли перестал – его расходы всегда превосходили доходы. Устроившись работать в какую-то ремонтную мастерскую, жил он по -царски. Вскоре после возвращения муж Анжелы сменил скромную однокомнатную квартиру, в которой жена ждала его возвращения, на трёхкомнатную в престижном районе. Анжела ни в чём не нуждалась – и это взяла на вооружение её младшая сестра Аллочка.

Все, собравшиеся поглазеть на свадебный кортеж, просто ахнули, когда во двор, прямо к подъезду, где жили Люба с Аллочкой, медленно подъехал белый лимузин, украшенный красными – в знак любви – розами. Розами не бумажными, не изготовленными из лент или другой ткани, а только что срезанными в оранжерее. Они цвели и благоухали. Татьяна с матерью стояли на балконе на четвёртом этаже, но они были уверены, что ясно чувствуют этот запах.

Девятнадцатилетняя Алла в шикарном платье – видимо, выходить замуж рано было в традициях этой семьи – и её мама в белоснежном брючном костюме выглядели великолепно, хотя совсем не походили друг на друга. Алла привлекала молодостью и свежестью, Люба -красотой зрелой женщины, которой могут позавидовать и молодые. Татьяне уже не в первый раз пришла в голову мысль, что оба мужа Любы – отец Анжелики и отец Аллы – были выбраны неудачно. Они-то и испортили породу, не дав дочерям унаследовать красоту матери. Все, кто знал Любу, удивлялись, что, бросив первого мужа и нисколько не пожалев об этом, она нашла себе другого точно такого же. Второй муж, как две капли воды, был похож на первого – некрасивого и конопатого – и внешностью, и повадками. Он тоже пил, курил и мало зарабатывал.

Татьяна была уверена, что муж не должен портить породы жены, если она красива, а если некрасива – обязан улучшать её. В итоге дети ни в коем случае не должны быть уродливее родителей, а только лучше, совершеннее, как яблоки после селекции. Но в жизни почему-то всё бывает наоборот.

Люба, расставшись и со вторым мужем, долго жила одна, поставив на себе крест. И только два года назад у неё появился кавалер на “Мерседесе” – молодой и красивый. Даже слишком молодой, если учесть, что ему было не больше тридцати пяти лет, а Любе, Таниной ровеснице – пятьдесят.

– Вот определю Аллочку, – говорила Люба, – буду устраивать свою личную жизнь. А пока мне не до этого. И наконец счастливый день – свадьба дочери – настал.

Жених Аллы был худощав, носил очки, но был вполне милым пареньком, годами ненамного старше невесты. Он не скрывал своих чувств. Его радостные возгласы: “Я люблю тебя, Алла” были слышны на всю округу. Все радовались и желали им счастья в той самой однокомнатной квартире, где начинала семейную жизнь старшая сестра Аллы. Анжелика с мужем милостиво уступили её молодожёнам, и счастливая Алла уехала от матери. Люба осталась одна в трёхкомнатной квартире. Вот и настало время устраивать свою личную жизнь, подумали соседи, ни на минуту не упуская из виду Любу и её молодого кавалера. Но жизнь и тут внесла свои коррективы.

Второй муж Любы после развода жил с матерью, много пил, и однажды он не смог встать утром с постели, чтобы опохмелиться – его парализовало. Узнав об этом, Люба помчалась на другой конец города проведать муженька, и, увидев жалкое создание, не могущее пошевелить ни ногой, ни рукой, расплакалась. Она искренне пожалела этого несчастного человека, отца её Аллочки, и начала регулярно навещать его с подарками и лекарствами. Это не понравилось, естественно, молодому кавалеру. Отношения его с Любой прервались – к счастью, не навсегда, а только на время. Парализованный муж вскоре умер, и знакомый “Мерседес” под Любиными окнами снова начал радовать глаз любопытных соседей.

– Ты замуж собираешься, Люба? – спросила её как-то Таисия Михайловна.

– Какое там замуж! – Люба безнадёжно махнула рукой.

– Что так?

– Он же женат, я сама недавно об этом узнала. Да и молодой слишком для меня. Развлекается…

– Вот как? Но тебе от этого, по- моему, не хуже…

– Не знаю, Таисия Михайловна, не знаю. Буду уповать на судьбу.

Любовный роман благополучно развивался ещё месяца два. А потом внимание соседей привлёк шум на лестничной площадке. Буянила – иначе её поведение не назовёшь – незнакомая женщина. Она стучала кулаками по двери Любиной квартиры и, нецензурно ругаясь, обвиняла Любу во всех смертных грехах. Последняя дверь не открывала и, видимо, правильно делала – от такой темпераментной особы можно ждать чего угодно. Объясняться в коридор вышла Таисия Михайловна – педагог по образованию, бывший партработник по должности – она решила, что справится с хулиганкой.

– Что случилось? – спросила она строго, внимательно разглядывая непрошенную гостью.

– Горе у меня – мужа увели, – взвизгнула гостья, – вот эта сука поганая чужим добром пользуется! Я ей глаза-то выцарапаю, пусть ещё хоть раз к мужу моему сунется!

– Это вам муж на неё нажаловался? Пристаёт к нему, прохода не даёт?

– Ты чего говоришь-то? Муж нажаловался! Да меня люди добрые просветили – смотри, Надька, уведут у тебя мужа. Будешь ушами хлопать – обязательно уведут. Ну, думаю, она у меня получит!

– Вы зря так себя ведёте, – сказала Таисия Михайловна, – если муж об этом узнает, он убежит от вас ещё дальше. Таких буйных женщин никто не любит.

– Не любят? Да он мне муж, законный, на что же эта стерва надеется?

– А зачем вы сюда пришли? Неужели не стыдно? По-моему, вам лучше было бы остаться дома…

– Дома? А эта дрянь тем временем моим мужем будет пользоваться? Ну уж нет!

– Но ваш муж – не ребёнок, его так просто за руку не возьмёшь и не уведёшь. Если он ушёл от вас, значит, не устраиваете вы его. Лучше бы посидели дома и подумали: а почему муж меня бросил? Может быть, я сделала что-нибудь не так?

– Слушай, бабуся, это тебе домой надо идти, а то дождешься! Я за мужем пришла, и ты мне не мешай!

– А его здесь нет, с чего вы взяли, что он здесь? Машина же не стоит под окнами? Вы, наверное, перепутали, и он ходит вовсе не сюда.

– Не стоит? Сбежал, значит, перехитрил меня. Но ей я покажу! – и незваная гостья снова забарабанила по двери.

Но тут уж вмешались соседи-мужчины. Они взяли хулиганку под руки и вежливо выпроводили из подъезда. А Люба так и не подала признаков жизни.

Таня узнала об этом из рассказа матери. Она сначала посмеялась, потом задумалась. Если из семьи ушёл муж, это неприятно для одних женщин и трагично – для других. Но стала бы она сама в подобной ситуации так себя вести? Никогда. Во-первых, такое поведение всегда приводит к обратному эффекту. Надоевшая жена становится ещё противней. Муж перестаёт считать себя виноватым и утверждается в своей правоте. И как только я с такой вот так долго жил? Как я мог терпеть все её выходки? Нет, надо бежать быстрее и как можно дальше. Даже угрызений совести у него уже не остаётся – агрессивная жена сводит их на нет. Ведь это не только бескультурье, но и отсутствие каких-либо чувств к мужу.

Вот из-за таких женщин некоторые мужчины так никогда и не женятся. Другие из-за них вынуждены бросать своих детей, хотя нередко это бывает очень больно. Как же можно так позорить женский род? Нет, мы в большинстве случаев совсем не такие. Мы можем любить, жертвовать собой, понимать. И отпустить, если увидим, что нас разлюбили.

Почему у Любы, такой красивой и совсем не агрессивной, как её соперница, не жадной, не злой, не складывается личная жизнь? Или это риторический вопрос, который не требует ответа? У миллионов женщин не складывается личная жизнь. Ну и что? Жизнь-то продолжается и преподносит свои сюрпризы. Только на этот раз не Любе, а Татьяне и её семье.

Бабушка Таисия долго просила внука Андрея помочь ей по хозяйству – починить кран, наладить радиоточку и другие мелочи, которые он умел хорошо делать, а вот она не справлялась. Наконец-то Андрей выделил пару часов из своего времени и в субботу приехал к бабушке ,которая жила возле метро Медведково. Он поставил свою машину – “десятку” – на сигнализацию, оставил её во дворе и поднялся на четвёртый этаж. Любимый внучек быстро устранил течь в кране, сменив прокладку, и уже нашёл оборванный провод, чтобы восстановить радиосвязь, как услышал вой сирены. Он сразу узнал голос своей машины и вышел на балкон, чтобы посмотреть, что случилось. У его машины никого не было. Может быть, за корпус задел кто-то из прохожих или мальчишки из хулиганства бросили камень, как уже бывало. Андрей подождал, пока не прекратился вой сигнализации, ещё раз осмотрелся, убедился, что никаких взломщиков нет, и спокойно пошёл завершать порученные бабушкой дела.

Таисия Михайловна уже поставила чайник и готовилась угостить внука, такого хорошего помощника, чем-нибудь вкусненьким, когда Андрей вновь вышел на балкон, чтобы посмотреть на свою машину. Он бросил взгляд на тот пятачок, где она стояла, и не поверил своим глазам: “десятки” на месте не было. Понимая, что сама она переместиться не могла, он всё-таки огляделся по сторонам, ничего не увидел и, ещё не веря, что произошло нечто непоправимое, побежал к телефону звонить в милицию. Особой надежды на её помощь не было, но о пропаже машины в любом случае надо было сообщить.

Таисия Михайловна побледнела, опустилась на стул, потом начала причитать и плакать. Андрей мысленно отругал себя за то, что не смог скрыть этот факт от бабушки, что не вышел в коридор и не позвонил с сотового, но сокрушаться по этому поводу было уже поздно. Он, как мог, успокоил старушку, дал ей сердечных капель и помчался вниз встречать милиционеров.

В этот хмурый ноябрьский день во дворе почти никого не было, только соседка тётя Валя гуляла с собакой. Андрей тупо уставился на площадку, где недавно стояла машина. Что же это был за фокус? Выходит, кто-то сумел перехитрить эту чёртову сигнализацию и спокойно проникнуть в салон. Конечно, угоны в Москве давно уже не редкость, но вот такого он ещё ни от кого не слышал. Машину было нестерпимо жалко – она досталась ему недёшево.

Тётя Валя, прогуливаясь, подошла совсем близко и с любопытством посмотрела на него.

– У меня машину угнали, – еле слышно сказал он, – не видели?

– Как угнали? – изумилась тётя Валя.

– Вот здесь стояла моя машина, и её кто-то угнал.

– Какого цвета? Серая? Да, я видела, как в неё сели двое мужчин и уехали.

– Она же была заперта, как они умудрились сесть?

– Заперта? Они спокойно открыли дверь и уехали.

– И ничего до этого не делали?

– До этого машина твоя орала, будто её режут. Я ещё удивилась: никого нет, а она орёт. Постой, постой…– тётя Валя задумалась, а потом выдала очень важную информацию, – эти двое стояли вон там, в сторонке, под деревом. Один из них держал в руках какой-то прибор – я подумала, по сотовому телефону звонить собирается. Да, да, это были они.

– Тётя Валя, сейчас приедет милиция. Не уходите, пожалуйста, расскажите, как они выглядели.

– Как выглядели? Ничего особенного. Молодые, один в кожаной куртке, другой в какой-то синей. Тот, что в синей – высокий, второй – пониже.

– Вот это и расскажите.

– Конечно, конечно, не волнуйся.

– А куда они поехали, в какую сторону?

– В сторону метро.

Милиция вскоре приехала, двое молодых людей в форме записали все показания свидетельницы и пострадавшего, и спокойно уехали, даже не попытавшись успокоить Андрея. Они недвусмысленно дали понять, что угнанная машина может быть обнаружена только случайно.

Когда Андрей, убитый горем, вернулся домой, Татьяна уже была в курсе случившегося. Мать ей давно позвонила и, проклиная себя за то, что в этот злополучный день позвала к себе внука, плача и причитая, просила дочь не ругать Андрюшеньку. Татьяна и не собиралась его ругать, она и сама была в глубоком трансе от этого неприятного инцидента и готова была заплакать. Откуда берутся такие мерзкие люди? Почему они всегда умеют уйти от наказания?

Андрей внешне был спокоен, только бледен – в силу своего флегматичного характера он вообще не умел выражать эмоции бурно. Он рассказал матери подробности происшествия и пожалел о том, что об этом узнала бабушка – Таисия Михайловна действительно очень расстроилась. Ни Андрей, ни Татьяна не могли знать, что если бы не бабушкина догадливость и расторопность, не видать бы им машины, как своих ушей.

Дни шли за днями, Андрея два раза вызывали в милицию, где он несколько раз разным сотрудникам рассказал одно и то же, потом несколько раз расписался, все они в свою очередь охали и изумлялись, как же взломщикам удалось провести хозяина машины, но дальше этого дело не продвигалось.

– Это же надо, как внимательно наша милиция работает с потерпевшими, – заметил папа Сергей Алексеевич, – и выслушают, и посочувствуют, и десять протоколов составят… Вот если бы они так же работали с преступниками, небось, машины не угоняли бы.

Тем временем бабуся Таисия Михайловна, которой давно уже перевалило за восемьдесят, позвонила в соседнюю квартиру Любе. Охая и причитая, она рассказала ей историю похищения автомобиля у внука и попросила совета, что же теперь делать. Люба насторожилась, но не нашла, что ответить, только сочувственно вздохнула и, покачав головой, произнесла: “Ай, яй, яй”… Но бабусю такой ответ не устроил, и она пошла в наступление.

– Мы с тобой соседи много лет, ещё в старом доме под Москвой вместе жили, помнишь? Мы еще вместе плакали, когда наш городок буквально съела Москва, и нас выселили на ее окраину. Я и тебе, и твоим родителям всегда помогала, если меня об этом просили, помнишь? Так вот теперь ты мне помоги.

Люба согласно кивала после каждого вопроса соседки, но потом удивлённо спросила: “Чем же я могу помочь?”

– А ты не знаешь? Тогда я тебе подскажу. Зять твой, муж Анжелы, чем занимается?

– Работает в ремонтной мастерской. Автомобили чинит.

– Этим он прикрывается, а я спрашиваю, чем он занимается? Не знаешь? А сидел за что? Забыла? А я вот вспомнила – за угон автомобилей.

– Он давно уже завязал с этим, то были ошибки молодости.

– Не сомневаюсь. Сам он воровать уже не полезет, а вот сколотить команду и руководить он ещё может. С каких это пор они начали грабить твоих соседей, своих людей, можно сказать?

– Да что вы, тётя Тая, этого не может быть. Почему вы думаете на моего зятя, разве мало других угонщиков?

– Много, я не спорю. Но я тебя прошу мне помочь, поговорить с зятем, убедить его, что машина должна стоять на том же самом месте, откуда её угнали. Понятно?

– Я попробую, конечно, если он не убьёт меня за это… Он меня в свои дела не посвящает.

– Меня ваши уголовные дела вообще не интересуют. Но машина должна быть возвращена. Всё, Люба, действуй.

И Таисия Михайловна гордо удалилась от ошарашенной соседки.

Через несколько дней мужской с оттенком металла голос сообщил Таисии Михайловне по телефону, что искомый ею автомобиль стоит во дворе на прежнем месте. Тот же голос попросил прощения за допущенную ошибку. Таисия Михайловна выглянула в окно, убедилась, что металлический голос её не обманул, и , обезумев от радости, помчалась звонить дочери. Она просила, чтобы Андрей или Сергей срочно приехали и увезли машину, пока её не украли ещё раз. Потом она быстренько оделась и спустилась во двор, чтобы уже ни на шаг не отойти от отвоёванного ею автомобиля, пока не приедут родственники.