После встречи с подругами своей юности Татьяна всегда задумывалась над их судьбой. В школе мечтали об одном, а вышло совсем другое. Ирина сделала один неверный шаг, вышла замуж почти в школе- и вся жизнь у неё пошла наперекосяк. Лариса обошла всех, победила в нелёгкой борьбе за лучшего в школе парня, но он оказался не идеальным, и жизнь с ним не принесла ей счастья. Да и Нина с её разводами, болезнями, мужем – артистом вряд ли нашла в этой жизни то, что хотела. Только Татьяна живёт себе с единственным мужем и всем довольна. Почему?

Конечно, по характеру она не такая, как её подружки. Она более спокойная, уравновешенная, никогда никому не хочет доказать, что она лучше всех. Вот Ира с Ниной – их хлебом не корми, дай покрасоваться и доказать всем, что они интересные женщины. Им постоянно нужны доказательства, что они пользуются успехом у мужчин, иначе им не интересно жить. Татьяне доказательства не нужны.

Ларисе красоваться и доказывать не надо, она и так чересчур красивая. Даже сейчас, в возрасте, среди прочих дам выделяется. Но после смерти своего непутёвого Финка сидит одна, другого мужа не ищет. Поклонники если и есть, то её не устраивают. А ведь это не первый случай, с чем-то подобным Татьяна уже сталкивалась. Вот Лена Ткаченко, дочь маминой фронтовой подруги, была влюблена в её ныне покойного брата, но он женился на другой. И всё – Лена уже не смогла построить свою жизнь, с мужем разошлась очень быстро, так и живёт одна с сыном. А всё потому, что после таких мужчин: высоких, красивых, импозантных (именно такими были в молодости и Станислав Финк, и брат Тани Миша Лунин), на других смотреть уже не хочется. Вырабатывается своего рода иммунитет, прививка против сильных чувств, и сдвинуться с места в этом случае очень тяжело.

Такая же история произошла и с Галей, бывшей женой Миши, живущей вместе с дочкой в Германии. Сбежав от неизлечимо больного и неадекватного в поведении мужа, она уже не смогла никого полюбить. Галя так и сказала:” Такого мужчину, каким был Миша до болезни, мне больше не найти.” И тут прививка оказалась сильнее здравого смысла.

Наверное, такое может случиться с каждой женщиной, но с Татьяной, слава богу, не случилось. Никто из встреченных ею до мужа мужчин не тянул до такого, которого забыть нельзя. Поэтому никаких горьких сожалений не принесла она в свою семью. Её муж Сергей Поляков не был идеалом, он был обычным мужчиной не без недостатков, но и для него семья стала главной в жизни. Супруги никогда не разводились, не жаловались друг на друга мамам и сослуживцам, никогда не скучали наедине друг с другом.

Мир, в конце концов, устроен не так уж сложно. В нём, какую сферу ни возьми, господствует принцип “ты мне – я тебе”. Если хочешь встретить и полюбить принца, надо стать принцессой, а не Золушкой, как думают некоторые. Если спишь и видишь Ромео, то уж, пожалуйста, стань Джульеттой, а не Кабанихой, не Вассой Железновой и даже не Анной Карениной. А если просто хочешь верного мужа, то будь верной сама, вот и всё.

Татьяна вспомнила, что и её в юности однажды назвали принцессой. Она тогда ещё училась в институте и летом вместе с однокурсниками отрабатывала на стройке нового корпуса своего учебного заведения. Там работали профессиональные строители – каменщики, штукатуры, а студенты им просто помогали. И вот девчонки, убиравшие возле возводимых стен мусор, с каждым днём всё чаще стали слышать это слово: принцесса. Его с удовольствием произносил кто-то из строителей. – Принцесса пошла обедать.

– Принцесса уронила платок.

– А где же принцесса?

Студентки недоумённо переглядывались, пожимали плечами, смеялись: какая принцесса может быть здесь, на стройке? Но где-то в глубине души каждая хотела быть ею. И скоро стало известно, кто она, эта таинственная принцесса.

Таня, сгребая в кучу битое стекло, порезала палец и начала наспех заматывать его носовым платком. И тут же услышала голос, доносившийся опять откуда-то сверху: “Принцесса порезала палец!” “Вот ещё,– подумала она,– только принца со стройки мне не хватало!”Однако принц объявился, он пришёл выразить ей сочувствие по поводу несчастья.

– Может быть, сбегать за аптечкой? – услужливо предложил он.

– Сбегайте, – тут же согласилась Таня, потому что хотела, чтобы он побыстрее ушёл. Но принц вскоре вернулся, почти профессионально обработал ей рану и перевязал палец.

– Принцессам нельзя работать на стройке, – сказал он.

– А принцам?

– Здесь нет принцев, – ответил молодой каменщик и пошёл выкладывать стену дальше.

Потом, уже в конце студенческой практики, он сделал неловкую попытку к сближению: “Может быть, у нас с тобой что-нибудь получится?” ” Вряд ли”, – ответила Таня, глядя мимо него. Если ты не принц, то не бегай за принцессами. Так она подумала, но вслух не сказала.

Она тоже мечтала встретить своего принца. И судьба преподнесла ей этот подарок. Правда, слишком поздно. Ей уже двадцать восемь лет, у неё прекрасный цвет лица и волос, любимый муж и ребёнок. Она вполне довольна жизнью, а потому независима от лишних и не нужных ей чувств. Но…

Как-то в одной из пьес Бернарда Шоу она прочитала: ” Никогда не ревнуйте к настоящему, живому мужчине, потому что каждого из нас вытесняет вымышленный идеал”. В юности такие идеалы есть у всех, потому что фабрикуются из доступного материала: литературных и кино-героев. Был он и у Тани: высокий, красивый не кое-как, а вполне определённой красотой, с шапкой густых и красиво постриженных волос, интеллигентный и уж, конечно, не клоун, который всегда всех смешит.

Идеал свой она узнала сразу, как только он вошёл в конструкторский отдел, где она работала. Вот он, подумала Таня, тот самый, о котором она думала, слушая нехитрую песенку, популярную в её молодые годы.

“Дождик чертит линейку косую,

На стекле я твой профиль рисую,

Ты скажи хотя бы,

как тебя зовут?”

И Татьяна тоже задавала себе этот вопрос. Ей ничего от него не надо, но узнать имя она имеет право.

– Кто это? – спросила она у сослуживцев, когда он, поговорив с кем-то, вышел из отдела.

– Новый начальник отдела стандартизации, – ответили ей и добавили, – а ведь недурён, правда?

– Да, – согласилась Татьяна и уткнулась в свои бумаги.

Когда она пошла к нему по долгу службы, и он предложил ей сесть, Татьяна открыто, не таясь и с большим интересом посмотрела на него. Он не удивился и вдруг улыбнулся хорошей, открытой улыбкой.

– Татьяна Михайловна Полякова из КО-1, – представилась она.

– Александр Владимирович Мезенский, – ответил он.

– Да, я знаю. Мне про вас уже говорили.

– Уже насплетничали? И что именно, если не секрет?

– Ничего. Просто сообщили, что в отделе стандартизации новый начальник: молодой, красивый… Вот я и пришла знакомиться.

– Вы мне льстите, Татьяна Михайловна, – он смотрел на неё внимательно, но по-прежнему без удивления.

– Я вас где-то видела, – сказала она, чтобы как-то оправдать свой неподдельный интерес к нему.

– Ничего удивительного. Я заходил в ваш отдел.

– Нет, нет, я не это имела в виду. Я видела вас где -то раньше…

– Это маловероятно. Я много лет жил вдали от Москвы.

Разоблачил, подумала Татьяна. Она смутилась, пробормотала: “ Значит, кто-то на вас похож”. И перешла к делам. Потом, поспешно покинув его кабинет и решив для себя не приходить туда как можно дольше, она попыталась сосредоточиться на работе. Но мысли всё время возвращались к нему.

Это была любовь с первого взгляда. Ничего подобного не было, когда она выходила замуж. Будущего мужа, с которым вместе училась в институте и видела почти каждый день, она разглядела не сразу. На это понадобились целых три года. Она сблизилась с Сергеем методом проб и ошибок, но ни разу не пожалела об этом. Она его любила, с ним ей было хорошо, тепло и уютно. Но вот такого, известного со времен Татьяны Лариной: “Ты чуть вошёл, я вмиг узнала…” – такого не было в её жизни. И вот, пожалуйста, на старости лет…

Как выяснилось потом из разговоров с коллегами – женщинами, он был не женат, хотя по возрасту – её ровесник. В двадцать восемь лет большинство мужчин уже обзаводятся семьями, а он почему-то не успел. Это было искушением, и немалым.

Но почему они встретились только сейчас? Они могли бы вместе учиться в институте или даже в школе, в одном классе. Но не встретились, не судьба. И это, наверное, не случайно. Что хорошего в том, если бы они знали друг друга, например, в третьем классе? Она помнит одного сопливого одноклассника – у него сопли висели постоянно и буквально до колен. Потом он вырос и стал приличным парнем, на него обращали внимание девушки, но только не Татьяна. Она на всю жизнь запомнила его сопли, и от этого к нему пропадал всякий интерес.

Ну а если бы она знала его не с третьего, а, допустим, с восьмого класса? Это было бы лучше, но разве он обратил бы тогда на неё внимание? Там Лариска сверкала красотой и Нинка сверлила каждого встречного своими чёрными глазами. Они бы её к нему не подпустили ни на шаг. “Мы лучше тебя, намного лучше, ты не достойна”, – эту мысль они внушали Тане, тихой и не выделяющейся среди других девочек, постоянно. Да, они были лучше её, и эту мысль они без труда внушили бы и ему.

Значит , это правильно, что встретились они только сейчас. И если бы Таня не была замужем, она бы, ни минуты не раздумывая… Что? Тут Татьяна задумалась. Что бы она сделала, ни минуты не раздумывая? Бросилась в бой, чтобы охомутать его и женить на себе? А было бы ему это интересно? Очередная поклонница, да ещё старая дева (двадцать восемь лет) рвётся замуж. Наверное, таких у него – пруд пруди! Он сбежал бы от неё куда-нибудь подальше.

А тут – ещё не старая (всего двадцать восемь лет) симпатичная женщина, независимая во всех отношениях, замужняя (жениться, слава богу, на ней не надо) проявляет к нему лёгкий интерес пока с непонятной целью. Это – совсем другое. Тут не убежишь, пока не выяснишь, в чём дело.

Татьяна имела шанс стать в его глазах не такой, как все. Что ей от него надо? Ничего. Что он может ждать от неё? Ничего, кроме приятного общения. Не всякая любовь кончается браком, не всякий роман – постелью. Она – тот самый запретный плод, без которого рай – не рай.

Пока Татьяна мечтала, как бы ей поднять любовные отношения на другой, более высокий уровень, в Отделе Главного конструктора началось брожение. Женщины, особенно незамужние, почувствовали добычу. В соседнем отделе, на их же этаже, появился жених, да какой! Кроме его красоты и интеллигентности они увидели в Мезенском и способности к продвижению по службе. Если он сейчас уже начальник отдела, то к сорока годам будет главным инженером или директором завода, не меньше! А потому, пока не занято, надо брать!

Саша Мезенский, надо отдать ему должное, был человеком общительным. Он всем улыбался, ни от кого не бегал и готов был внимательно выслушать всех, кто к нему обращался. Женщины буквально таяли от его улыбки, считая, что она предназначена только им. Надежда согревала им душу, но Александр не торопился сделать свой выбор. Летели недели, месяцы, а он был не женат.

В отдел к Тане он заходил, садился рядом, спрашивал, как дела. Она чувствовала к нему доверие, рассказывала о домашних делах, о сыне. Он внимательно и с сочувствием слушал. Но поговорить наедине им удавалось нечасто: тут же кто-нибудь подсаживался, начинались шутки-прибаутки, намёки и сплетни.

– Ты зря за ней ухаживаешь, Саша, – говорила сотрудница пенсионного возраста, – у неё не только муж, но и ребёнок.

– Он ждёт, когда я разведусь, – в шутку отвечала Таня.

– Да, жду. Вот только ожидание сильно затянулось, – поддерживал её Александр.

– Да вы, молодые, с ума сошли, – сокрушалась пенсионерка, – если бы Татьяна была не замужем, я бы сама тебе её сосватала, но сейчас – нельзя.

– Почему нельзя-то, тётя Клава? – удивлялась Таня, – я его выбрала среди всех наших мужчин для культурного общения. Это большая честь. Не мешайте. Другим завидно что ли?

– Ещё бы не завидовать! Такой мужчина! – похвалил сам себя Мезенский.

– И какой же? – спросила Таня.

– Ах, Татьяна Михайловна, где же у вас глаза-то? Лучший мужчина обратил на неё внимание, а она и не видит ничего, – не сдавался Мезенский.

– Эти шуточки заведут вас не туда, – строго заметила тётя Клава.

– А мы постараемся, чтобы они туда завели, куда надо, – не растерялся Мезенский.

– Что будете делать, если узнает муж? – не унималась тётя Клава.

– Какой ещё муж? Я не хочу знать никакого мужа, – самоуверенно заявил тот, кого Таня считала идеалом. И просчитался. Таня оскорбилась за мужа. Он действительно у неё был, и был не пустым местом, а вполне реальной силой.

– Кстати, надо ему позвонить, – сказала она, давая собеседникам понять, что аудиенция закончена.

Мезенцев вздохнул, нехотя поднялся со стула и ушёл к себе. Тётя Клава укоризненно посмотрела на Таню, держащую телефонную трубку, покачала головой, но больше ничего не сказала. Блюстительница чужой нравственности была довольна, что “свидание” закончилось.

Игриво-шутливые отношения с “принцем” продолжались у Тани довольно долго, года полтора. При этом она ни разу не дала понять Мезенскому, что хочет заполучить его себе в собственность. Общаться с приятным человеком – одно, а ломать себе жизнь – уже совсем другое. Она ничего не хотела менять, а у него была совсем иная жизненная ситуация: ему надо было определяться. И он, всё ещё робея перед ней, начал делать вполне определённые намёки. В его речи начали проскальзывать такие фразы: “Вот когда ты будешь моей женой…”; “Вот когда мы вместе поедем на лазурный берег…”; “Серёжу, мужа твоего, мы не оставим, будем платить ему алименты…” Таня смеялась, обращая всё в шутку, но внутренний голос подсказывал: не такая уж это и шутка.

И что он в ней нашёл? Да ничего не нашёл. Это она в нем нашла то, о чём мечтала когда-то в юности. Это она на него уставилась при первой же встрече, даже не пытаясь скрыть своего интереса. Вот он и подумал: что бы это значило? А если уж подумал, значит, ему стало интересно. А если интересно, то неплохо бы познакомиться поближе. Короче говоря, теория кристаллизации Стендаля в действии. Мысли начали кристаллизоваться в определенном направлении.

В обеденный перерыв он ждал её, чтобы вместе идти в заводскую столовую. На первомайской демонстрации они шли рядом. “Какая красивая пара,” – думали окружающие. Они подходили друг другу по каким-то внешним признакам, но жизнь показала, что именно самые подходящие и красивые пары распадаются в первую очередь. Если взять ту же самую артистическую среду, то примеров немало. Никита Михалков и Анастасия Вертинская, Ирина Алфёрова и Александр Абдулов… Да чего их перечислять-то! Есть же вполне красноречивая фольклорная фраза: две жар-птицы в одну стаю не сбиваются.

В те годы Татьяна, конечно, не думала об этом. Она думала о другом. Допустим, она уходит от Сергея к Александру и наслаждается своей победой: надо же, покорила такого мужчину, а ведь обычная женщина, да ещё с ребёнком! Александр, в свою очередь, тоже наслаждается победой: такую женщину увёл от мужа, значит, я лучше и достойнее! Последовало бы за этим разочарование или жизнь могла бы сложиться вполне благополучно, неизвестно. Возможно и то, и другое, во всяком случае для Татьяны. Как ни представляла она свою жизнь с “принцем” и идеалом, как она его называла, но всегда приходила к одному и тому же выводу: она будет скучать по Сергею и навещать его. А Сергей, в свою очередь, простит ей все её грехи и возьмёт обратно. Да, будет именно так, мужа своего она достаточно изучила. И если конец всей этой истории известен заранее, так зачем же копья ломать?

Александра ей тоже жалко, она хотела бы его видеть хотя бы изредка. Но вряд ли “принца” будет устраивать такая вот созерцательная, платоническая любовь. Он никогда не пытался сделать из неё свою любовницу, он видел, что для такой роли она не подходит. Он предложил ей руку и сердце, ждал, когда она подумает, определится со своими чувствами, но не дождался. Неизвестно, сколько времени он ещё продолжал бы надеяться, но вмешалась судьба. Его пригласили на другую работу, более престижную и высокооплачиваемую, и он начал собирать документы для увольнения с завода. Татьяну это не удивило, её всегда удивляло, почему он на этом заводе сидит, когда достоин гораздо большего. Но истинной причины, хотя она была, тогда не понимала. Вот святая простота!

Мезенский сделался серьёзным до неузнаваемости, ни с кем больше не шутил и старался в последние дни доделать все дела, которые за ним числились. Не только заводские женщины, но и мужчины загрустили, некоторые пытались уговорить его остаться. Но тщетно! Уходил он даже не по своей воле, его призывала партия, в ряды которой он вступил тут же, на заводе.

К Татьяне он пришёл объясниться за два дня до ухода.

– Мы ведь не расстанемся просто так, правда? Я никуда не уезжаю, остаюсь в Москве.

– С чем тебя и поздравляю. Была без радости любовь, разлука будет без печали, – процитировала она известную строчку Лермонтова.

– Без радости? Что ты такое говоришь?

– А какая от тебя радость-то? Миллион алых роз ты мне подарил?

– Я подарил тебе своё сердце, это ценнее роз, которые завянут. Я хочу с тобой идти по жизни…

Он заметно волновался, теребил в руках ручку, при этом то выжидательно смотрел на неё, то опускал голову. Александр был очень хорош, а когда смущался – хорош вдвойне, но надо было кончать со всем этим. Да, отказать такому мужчине – это кайф, да ещё какой!

– К сожаленью, я замужем, так распорядилась жизнь, и ничего тут не поделаешь. Тебе надо остепениться, жениться, и вместе с новой работой начать новую жизнь.

– И забыть всё, что было? – испуганно спросил он.

– Можешь не забывать. А что было-то? Ничего и не было.

– Была любовь, – тихо сказал он и вздохнул, – значит это твой окончательный ответ?

– Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Он ушёл, а она осталась сидеть с тяжёлыми мыслями. Это расставание было мучительным и для неё. Не хотелось ничего делать, а только смотреть в одну точку. Пропал сон, пропал аппетит. Кино и театр не вызывали былого интереса. Открытая книга оставалась на одной и той же странице. Жизнь, казалось, закончилась, потому что ушло из неё что-то важное и неповторимое.

Это продолжалось довольно долго, целый месяц. Сослуживцы понимающе усмехались. Муж сделал вид, что ничего не видит и не понимает – он оказался на высоте, и этим спас свою семью. Ни глупых вопросов, ни грязных намёков от него не последовало. Он ждал, когда наваждение пройдёт, и дождался. Через месяц она успокоилась, и жизнь пошла своим чередом.

Сергей догадывался, кто был героем её романа, он его видел. Такой не пройдёт мимо незамеченным. Как-то он встречал Татьяну у заводской проходной, а она вышла с ним. Увидела Сергея, помахала сослуживцу ручкой и бегом к нему, к мужу. Ну и что тут такого? Не одна же она на заводе работает! Но сослуживец сослуживцу рознь…

Через неделю после ухода Мезенского с завода она вдруг поняла, куда он ушёл. А поняв, она домыслила, кем фактически был он на заводе. Поняла и содрогнулась. Неужели?.. А ведь можно было догадаться и раньше. Как же дурят нашего брата!

Расставшись вот так, они не забыли друг друга. Короткие, никчемные, но встречи были. Они знали друг о друге всё: как живут, как растут дети, как идёт продвижение по службе. Он женился через два года после расставания с Татьяной. Женился на скромной учительнице, старой деве, которая уже и не мечтала о таком счастье. Женитьба стала для него тихой пристанью, аэродромом, где можно было отдохнуть перед новым взлётом. Основные его силы сосредоточились не на жене, не на дочери, а на карьере, где он добился немалых успехов. Об этих успехах он регулярно докладывал Татьяне, чтобы она не забывала, кого потеряла.

Она и не забывала. Она даже не считала, что потеряла его. Он всегда был с ней рядом, даже когда его не было. Она мысленно советовалась с ним, но сама никогда ему не звонила. Не бегала за ним. Не навязывалась. Не портила ему семейную жизнь.

Они так и не стали любовниками. Татьяна не стала ему близкой женщиной, потому что в противном случае пришлось бы сойти с пьедестала. Она на всю жизнь осталась для него королевой.

8.Сберкнижка.

В канун Нового года, когда натуральная, пахнущая хвоей и сверкающая огнями ёлка уже стояла дома, Андрей задал родителям вопрос, что называется, на засыпку.

– Вы где собираетесь встречать Новый год? Помнится, в прошлом вы куда-то уходили…

– Ну и находились на всю оставшуюся жизнь. Встречать Новый год не дома очень утомительно. Так что останемся у своей ёлки, – ответила Татьяна.

– Обрадовали, – недовольно пробурчал сын, – я хотел друзей привести – такая маленькая тёплая компания.

– Приводи, в чём дело… У тебя есть своя комната.

– Так вы же будете тут! Если друзья узнают, что родители дома, не придёт никто.

– Но почему?

– Ты что, мама, молодой не была? При родителях все чувствуют себя скованными. Сходили бы куда-нибудь, а? Хотя бы к бабкам нашим.

– Бабушки придут сюда. Мы их пригласили, потому что им деваться некуда – кроме нас, они никому не нужны.

– Час от часу не легче. Так ты полагаешь, что мы прекрасно встретим Новый год не только с родителями, но и с бабками? Да одна баба Римма чего стоит – будет всё время в комнату заглядывать и дурацкие вопросы задавать.

– Ты бы думал, что говоришь, – оскорбился Сергей за свою мать, – бабушек не трогай, им очень много лет.

– А кто их трогает? Просто Новый год я с ними встречать не хочу.

– Никто и не заставляет, однако неудобно же сына родного из дома выгонять. Это он нас может послать куда угодно, – не унимался Сергей.

– Тихо! У меня есть идея, – вступила в разговор Татьяна, – можете собраться на квартире у бабушки Таисии – я думаю, она не будет возражать.

– Квартира пустая будет? Тогда я не против. Сегодня же съезжу к ней лично, чтобы получить согласие. Хорошая мысль!

– А с кем ты всё-таки собираешься веселиться? Майя будет?

– Нет, мы с ней в ссоре. Лиза согласилась осчастливить меня. Ну и те же лица: Веник, Черкес – с дамами, разумеется.

– Ты и при дамах их будешь так называть – Веник, Черкес… Это же детские клички, пора взрослеть.

– При дамах, пожалуй, не надо – тут ты права. А в остальное время так быстрее и удобнее.

– Да. Ты и меня приучил так их называть. Вот Костя Вениаминов очень культурный и вежливый. Звонит тут как-то: “Здравствуйте. Это Костя Вениаминов звонит. Мне бы Андрея…” А я слушаю и понять не могу, кто же звонит. Веник- сразу ясно и понятно, а вот Вениаминов… Это на что похоже?

– Всё нормально, мама. Веник есть Веник. Этого почётного звания никто не отменял.

– А Лиза откуда взялась?

– Она никуда не пропадала. Везде, на всех углах я с ней случайно встречаюсь. Красивая девушка, любит меня. На один вечер сойдёт.

– Ты сам-то кого любишь?

– Мне эта роскошь ни к чему. Обойдусь.

– Неужели и правда ты не можешь забыть Юлю, свою двоюродную сестру? Поэтому и не можешь больше никого полюбить.

– Мама! И как тебе такое могло прийти в голову? Вроде бы неглупая женщина, образованная, а такое выдумала! Юля – моя сестра, и любил я её как сестру – любовью брата. Мне ведь очень хотелось иметь сестрёнку или братишку.

– Но ты так переживал, когда она уехала в Германию! Да и она переживала.

– А ты, мама, разве не переживала? Да все мы переживали. Теперь у меня даже сестры нет – что в этом хорошего?

– Она есть, хотя очень далеко. Это всё-таки лучше,чем полное отсутствие. Можно увидеться. Ты помнишь, как нас всех обрадовал её приезд в прошлом году?

– Помню. Но не женюсь я не из-за неё. Из-за себя. Я оказался неспособным на большие чувства. А тебе очень хочется заделаться свекровью, да? На свою свекровь не нагляделась?

– Я такой свекровью не буду, – твёрдо ответила Татьяна.

– Откуда ты знаешь, какой будешь? – возразил сын, – все собираются быть хорошими, когда размышляют о неизвестной ещё, какой-то абстрактной снохе. А когда появляется конкретная стерва, всё меняется. Мой сыночек хороший, а она плохая.

– Почему обязательно стерва? Ты что – к стервам неравнодушен? Я никогда не занималась выискиванием недостатков у людей, наоборот, всегда стараюсь прежде найти хорошее. С этой точки зрения я буду оценивать и сноху.

– Блажен, кто верует, – снисходительно подвёл итог Андрей.

– Так, значит, в ближайшее время свадьбы у нас не будет?

– Ну, на этой неделе свадьбы точно не будет, а дальше – посмотрим.

– Ладно, иди по своим делам. Никогда с тобой не поговоришь серьёзно.

Новый 2005 год встретили, как и планировали – бабушка Таисия у Поляковых, Андрей – в Медведково, на квартире бабушки. Римма Степановна всех удивила, отказавшись прийти к сыну и снохе встречать Новый год, чего раньше не бывало.

– Ко мне обещал зайти друг, – серьёзно сказала она, рассмешив этим заявлением всех родных. Какой друг в её -то возрасте? Может быть, подруга?

– По- моему, она спятила, – сказал Сергей, применив не совсем парламентское выражение по отношению к своей матери, чего с ним случалось не часто, – надо будет сходить проверить, что там за друг. Небось, шарлатан какой-нибудь, ограбит – и скроется.

– Это уж крайний случай. Скорее всего, какой-нибудь старичок-сосед. Ему скучно, и ей скучно, вот и решили провести время вместе, повеселить друг друга, – возразила Татьяна.

– Всё равно надо проверить, – не отступал Сергей.

– Прямо сейчас, в новогоднюю ночь побежишь?

– Нет, потом. Но проверить всё равно надо.

На том и порешили. За праздничным столом неоднократно возвращались к этой теме. Всем было интересно, кого же нашла себе Римма Степановна после многолетнего безупречного вдовства? Но после праздника Татьяне стало не до свекрови – её озадачила собственная мать, которая позвонила ей вечером 2 января.

– Таня, – сказала Таисия Михайловна взволнованным голосом, – у меня пропала сберкнижка. Я точно помню, куда её положила. Договор на месте, а сберкнижки нет. Наверное, Андрей, когда здесь праздновал, пошутил, куда-нибудь её перепрятал.

– Этого не может быть, ему нет дела до твоей сберкнижки. Ты поищи, как следует, вспомни. Может быть, сама куда-нибудь перепрятала?

– Я поищу, конечно. Но твоя мать ещё в своём уме. Я твёрдо убеждена, что никуда не перепрятывала. Я теперь жалею, что не спрятала её получше.

– Ты поищи, а я у Андрея спрошу, когда он придёт, хотя я сомневаюсь, что он что-нибудь знает.

Андрей, как и предполагала Татьяна, ничего не знал о сберкнижке. Шутка такого рода ему и в голову не приходила.

– Ну, я вижу, что бабушке понравилось играть в детективы, – заметил он, – машину нашла, теперь бросилась на поиски сберкнижки. Сама, небось, где-нибудь потеряла.

Таисия Михайловна, видимо, искала свою сберкнижку всю ночь, потому что позвонила только на следующий день.

– Не нашла я книжку, – сказала она упавшим голосом, – наверное, её кто-то взял.

– И кого же ты имеешь в виду? Может быть, меня? Кому она нужна, эта сберкнижка? По ней никто, кроме тебя, не может получить денег. В любом сбербанке паспорт требуют.

– Никто не может получить, но сами банкиры могут. Они знают, как это делается.

– Что ты хочешь этим сказать?

– У Андрюши есть друг-банкир. Забыла, как зовут… Он же в банке работает…

– Костя Вениаминов? Друзья его ещё Веником зовут. Есть такой. Но мы знаем его уже давно, с детства, он очень культурный и порядочный человек. Чужого никогда не возьмёт.

– Может быть, он только притворяется порядочным? Он же безалаберный! Ещё в подростковом возрасте увёл Андрея в какой-то поход, мы весь день его искали. Неужели не помнишь?

– Помню, мама. Но это было давно, ещё в школе. Да и неизвестно, кто из них тогда кого увёл. Люди взрослеют, умнеют.

– Нет, ты всё-таки у Андрея спроси, да и Костю надо вызвать…

– Я уже спрашивала, не знает Андрей ничего о твоей сберкнижке. А прежде чем Костю вызывать, надо самим разобраться.

– Ты Андрея-то про Костю конкретно спроси…

– Ладно, спрошу.

Что же это такое происходит? Что ни день, то происшествие! После того, как со двора бабушкиного дома элегантно увели машину сына, Татьяна уже ничему не удивлялась. Когда что-нибудь пропадает, подозреваются все. Да и как можно ручаться за всех? Там же не один Костя был, ещё Черкес (читай – Черкасов), да и барышни эти. Кроме Лизы, она никого не знает.

– Куда у бабушки книжка-то делась? – обратилась она опять к сыну, – ты всё-таки подумай, проанализируй ситуацию. Юрист, всё-таки! Может быть, с тобой встречали Новый год малознакомые люди?

– Ничего не хочу слышать про вашу сберкнижку! Вот связался, Новый год решил встретить по-человечески! И что из этого вышло? Никто вашу сберкнижку не брал. У бабульки, наверное, маразм.

– Но пока мы до конца не выяснили, что случилось, подозреваются все.

– И ты туда же? Да опомнитесь вы, наконец!

– Придётся мне самой к матери съездить, поискать эту злополучную сберкнижку.

Татьяна застала мать в большой тревоге. Вместе они ещё раз перерыли все шкафы и полки, а также все карманы в одежде, но искомый документ словно в воду канул.

– Я точно помню, что положила книжку вот сюда, – Таисия Михайловна провела рукой под постельным бельём на одной из полок шкафа, – у меня три сберкнижки, и держу я их в разных местах, мне так спокойнее. Я ничего не путаю, вот смотри: договор со сбербанком лежит на месте, а книжки нет.

– Может быть, ты её потеряла где-нибудь на улице или оставила в сберкассе? – предположила Таня.

– Да нет, никуда я её не носила. Это не случайно, что она пропала именно тогда, когда в моём доме побывали чужие люди. Кто бы мог подумать, что Андрей дружит с такими вот нечестными людьми.

– Андрей ручается за всех своих друзей. Он говорит, что такого просто не может быть, поэтому очень на нас с тобой рассердился.

– Рассердился? Да он же может не знать, что друзья его так подвели.

– У тебя там много денег-то было? – спросила Таня.

– Десять тысяч рублей. Для толстосумов это мизерная сумма, для меня много, – сокрушённо подсчитала Таисия Михайловна и тяжело вздохнула.

– Зачем ты копишь деньги, мама? Жила бы в своё удовольствие, тратила бы, куда хотела. В Германию бы съездила к внучке, посмотрела, как она там живёт. А ты всё экономишь.

– Не тянет меня в Германию, что-то не хочется туда ехать. Была я там, когда Берлин брали. Наш полк связи до Берлина дошёл.

– Но сейчас совсем другая Германия, – возразила Таня, – во время войны ты видела одни руины и концлагеря.

– Да всё я видела. У немцев ещё тогда культуры было больше, чем у нас. Они же от нас бежали, всё побросали. Мы заходили в дома, смотрели, как устроен быт.

– И грабили понемногу?

– Ну какой же это грабёж, если никого нет? Армия наша во многом нуждалась. Конечно, кое-что брали.