Kitabı oku: «1/365», sayfa 9

Yazı tipi:

В плену у счастья

– Давай недели две попробуем пожить как муж и жена?

– На чьи деньги? И где попробуем?

– Ты на море хотела… Поедем? Там и попробуем… И ты точно определишься, сделала ты свой выбор или… Не можешь забыть всё того, своего. Поймёшь, сможешь со мной быть или нет. Не могу я больше так… Не знаю, что сделать для тебя, чтобы ты забыла его. Кажется, что сравниваешь нас, ищешь во мне его…

– Никого я ни в ком не ищу и давно со своим прошлым распрощалась. Ты видишь то, что хочешь видеть. Не веришь мне, да и только. Для чего тогда тебе поездка эта? Где ты денег на неё возьмёшь? У папы попросишь? А если мы поедем, а я потом скажу, что спасибо, всё было славно, но не то… Ты никогда больше не будешь искать со мной встреч, и мы прекратим наше общение?

– Нет, я всегда буду рядом и буду ждать, когда ты намыкаешься, наиграешься, навыбираешься. Пока ты не поймёшь, что только я тебя могу сделать счастливой. Согласись, что я лучше тебя самой тебя понимаю и могу предугадать, что ты хочешь, что тебе надо?

– Не понимаю, для чего тогда это предложение о поездке. Жди так…

– Не могу я больше так ждать, наблюдать со стороны и дружески общаться. Я хочу пусть немного, но счастья с тобой. Никого кроме тебя не представляю своей женой и матерью своих детей. Обещай, что если забеременеешь в эти две недели, то не будешь избавляться от ребёнка. В любом случае оставишь его, и если у нас не выйдет ничего, – родишь и отдашь его мне.

Он вызывал в ней смешанные чувства: удивление, жалость, испуг, надёжность, полное принятие себя. Много чего вызывал и заставлял испытывать, много чего… Кроме любви. Любви не было. Не то, чтобы он абсолютно безразличен ей был, нет. Она восхищалась его образованностью, манерами. Она понимала, что это большая удача, когда парень из такой материально обеспеченной семьи не избалованный, не эгоист, умеет любить по-настоящему, преклоняется перед ней, дорожит ею. До этого дня он не торопил её и настолько откровенно не говорил о своих чувствах. Его любовь, помешанность на ней проявлялась в поступках, но при этом, чтобы не обидеть, не вызвать в ней чувство досады. Билеты на концерт, на котором она мечтала побывать, но не хватало денег, путёвка в санаторий на выходные дни, новая выставка в картинной галерее, букеты, сладости и т.п., всё это было невзначай, от него, но без его присутствия. Просто передал через кого-то и всё… Она не была готова к этому. Умом понимала, что лучшей партии не найти, а сердце противилось… Она не лгала, давно уже забыла о первой своей несчастной любви, не сравнивала его ни с кем, да и сложно было бы это сделать, даже если возникло бы такое желание. С кем такого сравнишь? Восхищалась его родителями, которые смогли воспитать в сыне такое отношение к женщине. Пугала эта зацикленность на ней, иногда напоминающая раболепие, манию. Его и её друзья говорили: «Прозеваешь своё счастье, вон сколько охотниц за ним, а он, как познакомился с тобой, так словно подменили человека. Никто не думал, что способен на такие чувства. Родители радуются, не нарадуются, что влюбился сын, тоже планы строят. Оглянись, чего ждать, кого? Вот уж действительно, кто бежит от своего счастья, тому оно в руки даётся…» На работе и дома тоже начали напрягать: «Прокараулишь своё счастье. Доворотишь носом… Чего ты как в каменном веке? Не получится, – разведётесь и с приданным останешься. А то останешься в нищете, кого найдёшь здесь, оглянись, выбора нет. Самой ничего не надо, человека обрадуй, пусть он хоть насладиться любовью своей. В отличных браках всегда так, один любит, другой позволяет любить, и всем хорошо».

Для неё было странным строить отношения без любви. «Стерпится – слюбится, конечно, может оно и так. Но как ему в глаза смотреть? Как в постель с ним ложиться? Уважение он вызывает умом своим, да. Но на самом деле не работает, на деньги родителей живёт. Что так восхищает всех? Обеспеченная семья у них, но это не его заслуга. Получается, как он мне предложил договор, так и мне логично попробовать договориться самой с собой? Но он при этом испытывает ко мне чувства, а я к нему – нет… Эх, если бы не знала я чувства влюблённости, как это голову «сносит», как это заставляет ловить взгляд, слово, жест, как это вдохновляет на дела и поступки, дышать заставляет иначе, то, возможно и не было бы этих сомнений. А так… Что делать? Виноватой и неблагодарной чувствую себя и только».

После всех этих размышлений сама предложила ему подарить ей поездку на турбазу и всех друзей собрать. Давно планировали, но выбраться никак не могли, то одно, то другое. И ещё, он тоже едет с ними. Решила, что если пробовать, то чего на дальние расстояния откладывать… «Попробуем здесь, а там и с морем что делать, ясно станет».

Компания у них была большая, все активные, заводные, мастера на выдумки. Но в этот раз всё было иначе. Видимое веселье присутствовало, но все ждали развязки… Чем закончится вечер? Для чего их всех собрали? Она только теперь поняла, какую глупость сморозила. Думала, так ей проще будет, как обычно беззаботно «оторвутся» толпой по полной, а вышло всё запутанней и сложнее. Мало того, что он ждал от неё действий, все остальные тоже были в ожидании. Все расценили эту поездку не как простые выходные на природе, а вложили туда смысл, который она не предусмотрела. «Пора прекращать этот спектакль. Что от меня убудет что ли? Хватит…». Демонстративно заявила всем, что устала и пошла спать… Через некоторое время он постучал в комнату… она открыла дверь… Все с облегчением выдохнули…

Ей не понравилось, но было терпимо. Поехали на море. Поехали, чтобы две недели пожить, как муж и жена. Собственно, женой в прямом смысле этого слова с ним трудно было быть, он оберегал её от всего и сам делал практически всё. От неё требовалось только одно – позволять ему любить её и баловать, и … не предохраняться. За это время побывали на всех экскурсиях, какие предлагались, на всех концертах, во всех кафешках и ресторанах. Было непонятно, то ли они оба чувствовали себя неуютно и он предлагал ей всё это для того, чтобы у неё не было времени подумать, понять, прочувствовать, как ей рядом с ним, а она соглашалась на всё, лишь бы не оставаться с ним наедине, то ли настолько захватил их этот отпуск и все курортные развлечения.

А потом наступала ночь. В благодарность за всё то, что он делал для неё с утра до этой самой ночи, она снова позволяла себя любить… Он чувствовал, что это только в благодарность, но большего ему и не надо было, он был счастлив. Молил небеса о том, чтобы она забеременела… Она, в это же время, с ужасом думала: «Лишь бы не забеременеть».

Две недели для него промчались как один день. Для неё две недели тянулись, как вечность. Быть в плену у счастья… Она поняла, что не готова платить по этому счёту…Она поняла, что не хочет только брать и получать, использовать, она тоже хочет вот так, как он, дарить и радовать, быть счастливой именно от этого… Быть пронизанной любовью насквозь. Быть напитанной безграничной, всепоглощающей любовью, излучать любовь. Как вот только сказать ему об этом?

Он первый начал разговор:

– Завтра тебе надо дать ответ. Что ты решила? Если ответишь отказом, я пойму. Не думай обо мне, ты подарила мне такое счастье, на которое я рассчитывать не мог и не имел права. Слушай себя. Не жалей меня. Сейчас ничего не отвечай, не надо. У нас ещё есть целые сутки.

Она почувствовала себя загнанной в угол. Ощутила себя не просто неблагодарной, а «чурбаном» бесчувственным. На глаза навернулись слёзы, захотелось закричать, зарыдать, убежать подальше от него, от его любви, от этих его слов. И тут же пришло осознание того, что убежать можно от всего и от всех, пробегать можно всю жизнь… а может просто начать жить? Перестать брать и принимать, а начать дарить? Подошла к нему, обняла и твёрдо сказала: «Я люблю тебя, просто, не умею, как ты говорить об этом и поступки совершать, но я постараюсь научиться, я попробую, ты потерпи только».

В активном поиске

Дочитала первую попавшуюся статью в одном из также наугад вытянутом журнале из целой кипы ярких глянцевых изданий, лежавших для коротания времени клиентов. Закрыла его, небрежно кинула на столик. Допила коктейль. Вынесла вердикт: «Фригидная». Подмигнула парню, сидевшему напротив, гордо подняла голову и вышла из кафе.

Теперь всё встало на свои места.

Интимная близость в отношениях присутствовала, но для неё особой важности не представляла и первостепенной роли не играла. Физический контакт был для неё второстепенным вопросом. Так сказать побочным эффектом. Парни попадались активные, старательные, вероятно, может даже и умелые, но ей от этого было ни холодно, ни жарко. Все надоедали быстро. Через силу отношения не продолжала, произносила: «Прости, не могу больше с тобой встречаться», – и бодро двигалась дальше, навстречу новому счастью.

«Что так много шумихи вокруг этого дела? Что в нём такого? Нет, мыться с хлоркой, конечно, не возникает желания после акта, но и чтобы ах, давай ещё и ещё, тоже не наблюдается». Иногда доходило до того, что в момент близости ей становилось смешно, как мч старательно пытается доставить себе и, возможно, ей удовольствие. «И не лень ему? Сделал дело – гуляй смело. Чего так затягивать?» Самой стать открытой, подарить наслаждение партнёру, даже не пыталась. Ей это не надо было, ей это было неинтересно. Иногда ненавидела себя за это, занималась самобичеванием и называла «подстилкой».

Впрочем, её подход к этому делу отрицательного влияния на отношения с м.ч. не оказывал. Её нежелание или неумение проявлять какие – то бурные реакции или более/менее чувственные проявления парни списывали на природную стеснительность, застенчивость и были рады, что она такая неопытная, такая нетребовательная. То, что больше радовались её неопытности и нетребовательности поймёт потом. У них, у молодых людей, тоже ведь не всё так гладко в этом вопросе (кто очень быстро оргазмирует, кто умеет только себе доставить радость, а о партнёрше не думает, кто специально выпивает перед этим, под предлогом, чтобы дольше половой член в напряжении был, а сами боятся неудачи, у кого просто размер оставляет желать лучшего), но к их счастью её эти подробности не интересовали и все эти нюансы были искренне безразличны.

«Фригидная, что ж… Пожалуй оно и к лучшему».

В это время он распрощался с очередной пассией. Он искренне любил девушек/женщин, они искренне любили его. Жениться не обещал, быть верным тем более. Не понимал тех, кто уже узаконил свои отношения. «Сколько девчонок кругом, как понять, что вот она, та, единственная, что пора остановиться?» А жениться, чтобы потом изменять или секс по – расписанию, нет, это для него было слишком заморочено.

Встретились они через пару – тройку дней на дне рождения у друга общего друга. Она с осознанием того, что фригидная, он, что жизнь прекрасна, о женитьбе думать рано и этот вечер – доказательство тому.

Со всеми собравшимися в этой шумной весёлой компании они были знакомы довольно хорошо и не первый год. Но встречаться друг с другом или пересечься – не приходилось.

«Очень он интересный, если бы виделись – запомнила. Но по нему понятно, что он больше всего в нас ценит, а это не по адресу», – думала она. «Такая не может быть одна, но ничего не такие крепости брали…», – думал он.

Медленный танец. Встал, пригласил её. Удивились сами с себя, что не свободно держатся, а очень напряжённо и на таком расстоянии друг от друга, на котором уже с подросткового возраста во время парного танца не располагались. Он чувствовал, как неизвестно по какой причине и чего не было раньше, у него мелкой противной дрожью дрожали руки, дрожали очень ощутимо, и думал только о том, что она наверняка чувствует этот тремор. У неё в это время бешено колотилось сердце и так пересохли губы, что мысль была только о том, чтобы поскорее эта музыка закончилась. Так и двигались, молча, не в такт, неестественно. А песня всё звучала и звучала, и казалось, не перестанет звучать никогда.

Нет, случилось. Медленный танец сменился быстрым, заводным ритмом. Они стояли растерянные и не узнавали сами себя. Разошлись по разным сторонам. Попытались понять, что произошло, – не поняли.

Снова медленный танец. Она соскочила со стула и пригласила на танец первого попавшегося парня. Отлично всё! Обрадовалась, расслабилась. Танцевала с ним, довольно близко расположившись, танцевала, чувствуя своё тело, его, двигались ритмично, красиво. Ничего не билось, не пересыхало.

Он в это время танцевал с другой. Тоже всё в порядке, никаких проблем и трясучки.

Исподтишка наблюдали друг за другом. Стало смешно… Встретились взглядом…

Ушли с дня рождения вдвоём. Ушли задолго до его окончания.

В эту ночь она впервые испытала оргазм. В эту ночь она впервые хотела ещё. Он в эту ночь впервые уснул с той, с кем хотелось проснуться.

Бывают такие люди…

«Человеку недостаточно познать самого себя,
нужно найти также способ, с помощью
которого он сможет разумно показать,
проявить себя и, в конце концов,
изменить себя и сформировать.
Совершенный человек все ищет в себе,
ничтожный – в других».

Она всегда просыпалась с улыбкой. По воспоминаниям родителей с самого раннего детства. Сначала появлялась улыбка, а потом она открывала глазки. Так это и осталось до сей поры. Не то, чтобы она жила в каком-то придуманном иллюзорном мире, не видела реальности или избегала её, это была её стратегия: в общении с окружающими и в восприятии всего вообще, акцентировать внимание на хорошем, добром, заслуживающем внимания. Если не удавалось в ком или чём-либо разглядеть, обнаружить, отыскать то, что заслуживает внимание или интерес, не расстраивалась, переставала искать и принимала это как данность. Действительно, если бы всё и все были красивые, правильные, радовали только, то тогда как бы поняли, собственно, что это красиво, правильно и радостно? Для определения и существуют противоположности. С детства мир был поделён на две стороны: тёмную и светлую, добрую и злую. Когда ей приводили примеры из жизни, доказывающие, что не бывает всё только в белом или чёрном свете, пытались обратить её взор на то, что такой подход ничто иное, как юношеский максимализм, она терпеливо и молча, не противореча и не возмущаясь, не пытаясь отстаивать свою точку зрения, слушала того, кто считал своим долгом погрузить её в действительность, поубавить в ней ощущение счастья. Отец смотрел на неё и удивлялся, в кого она такая? И считал своим долгом повторять: «Ничего, люди меняются, посмотрим, какой ты станешь через несколько лет… Пока дома, с родителями, все вы такие беззаботные и видите только то, что хотите видеть, делаете то, что нравится. А жизнь – она не родители. Выживают те, кто твёрдо на ногах стоит, а не как ты, в облаках витают. Привыкла ты, что всё легко тебе, порхаешь, как бабочка, светишься, как солнечный зайчик, любят тебя все, но так не бывает долго, дочь, не знаешь ты жизни». Она не понимала, как реагировать на эти увещевания и во время прослушивания таких речей думала: «Что мне сделать теперь, заставить людей не радоваться мне? Сделать общение не приятным, а злобным? Школу бросить и работать пойти? Для чего он мне это говорит? И что значит, люди меняются? Меняются, понятное дело, но каждый сам решает в какую сторону измениться, что сохранить в себе, а от чего избавиться. Какими быть мы сами решаем, никто заставить и переделать не может нас». Мать усмехалась, говорила дочке, чтобы не слушала отца и упрекала его: «Совсем ты, отец, из ума выжил. Что говоришь ребёнку? Какой она жизни не знает? Что ей на войну, прости Господи, записаться? Это не хорошо, разве, что времена другие настали? Что счастливые наши дети с детства на всю жизнь? Времена-то какие замечательные! Не то, что наша молодость! Как проклятые пропахали всю жизнь, да и родители наши, как каторжные прожили, и то, вспомни, и они и мы находили радоваться чему, весёлые были, влюблялись, женились… Вспомни! Нет, грех жаловаться, да и мы счастливые тоже. Что заставляешь родного ребёнка плохое видеть и зло искать? Правильно, доча, радуйся каждому дню и каждому человеку, проще будь, понятней, вот и сложится всё!»

На тот момент ей было 17 лет. Она успешно сдала ЕГЭ, поступила в ВУЗ, в который планировала поступать и мечтала о взрослой самостоятельной жизни. Новое, неизведанное, не пугало её. Родители сокрушались. Отец всё в том же русле, как она такая выживать будет, вдалеке от них, а мать, потому что положено так матерям, отправляя хоть куда детей, на близкое ли, на дальнее расстояние, на несколько часов или на несколько лет, надо представить все невообразимые страхи, которые могут случиться, и предупредить о них своих кровиночек.

Общежитие не понравилось. Решили с матерью, что будет снимать квартиру. Отец прореагировал: «Началось». Знакомые и родственники стали предрекать: «Что поважаете? Куда это годится? В незнакомом городе в 17 лет квартиру снимать? Увидите, забросит она институт, на квартире этой устроят неизвестно что, потом жалеть будете, а не исправить ничего. Вон она какая. Все к ней так и липнут, как мухи на мёд. А она не постоять за себя не сможет, не отпор дать никому, ходит и радуется всем и вся. В подоле принесёт в итоге, вот и учёба вся». Она хмурила брови, слушая это всё и думала только о том, чтобы родители верили в неё, а не этим людям, которые не от зла так говорят про неё, а потому что их жизни сложились так, жизни их детей… «Не оправдались их ожидания и верить они не умеют друг другу… Вот и делятся таким своим опытом. А чем ещё им делиться? Каждый даёт другим то, что у него самого внутри».

Первые два курса прошли в усердной учёбе и избегания общения с одногруппниками. Избегания потому, что не так наивна, глупа и доверчива оказалась, какой представлялась отцу и родственникам. Всем говорила, что живёт у родственников, поэтому в гости нельзя, сама на птичьих правах там. Не ходит на вечеринки и в общежитие не переезжает, потому что болеет и ей неприятно это обсуждать. Ей нравилось жить одной, хозяйничать в квартире, осваивать кулинарное дело, нравилось быть самостоятельной, нравилось быть ответственной, оправдывать доверие родителей и подтверждать самой себе свою теорию: «И что значит, люди меняются? Меняются, понятное дело, но каждый сам решает в какую сторону измениться, что сохранить в себе, а от чего избавиться. Какими быть мы сами решаем, никто заставить и переделать не может нас». Просыпалась она всё так же с улыбкой. Вокруг замечала и видела только то и тех, кого и что хотела видеть и замечать. Общались с ней с большим удовольствием, и для этого ей, по-прежнему, не надо было прилагать никаких усилий… Она по-прежнему ощущала себя счастливой…

Третий курс начался как обычно. Решив, что достаточно успешно справляется со всем (учёба, общение, ведение хозяйства), подумала, почему бы не подарить себе на Новый год опыт жизни другого человека, то есть попробовать стать такой, какими являются в подавляющем большинстве своём ровесники. «Я очень хорошо себя знаю, знаю, как поведу себя в тех или иных ситуациях. Прав папа, пора начать узнавать жизнь, а для этого надо не в своём мире жить, а стать такой, как все». Верила себе очень, сомнений никаких не возникало, что, даже живя обычной жизнью, её принципы и взгляд на жизнь не изменятся. Не изменится она сама…

Вечеринки, клубы, новые друзья, не избирательное общение, а знакомство со всеми подряд, видение не того, что интересно и радует, а всего без разбора, – это было как откровение. Слушание сплетен и активное участие в них, акцентирование не на положительном, а на недостатках, не избегание, а вовлечение в то, что раньше считала бытовым, примитивным, недостойным, – захватило с головой. Это было так легко! Сколько лет она сама себя воспитывала, сдерживала, искала какие-то радости, утехи, а всё так просто, оказывается. Можно жить без этого идеального искусственно созданного мира. Можно использовать харизму не как дополнительный бонус и подарок от природы, а как оружие! Это так увлекательно! Как смешно дарить надежду парням, отбивать их без труда у девчонок, а потом бросать их! Они действительно, как мухи на мёд летят, кто виноват им? Не умеют ценить то, что имеют, пусть у разбитого корыта остаются! Особенно сблизилась с девушкой из параллельной группы. Снимать квартиру стали на двоих. Вскоре познакомились с парнями, но отношения были не такие, как до этого. Всё было серьёзно.

Серьёзность закончилась, когда узнала, что беременная. Парень сказал: «Было клёво, но ни жениться, ни тем более отцом становиться не собираюсь. Да и ты посмотри на себя. Ты же не живёшь – играешь. То ты правильная такая вся, то, как оторва. Людей то любишь безмерно, то презираешь. То такая вся из себя великодушная, то унижаешь всех ни за что. Куда тебе ребёнка? Тебе повезло, легко всё, вот ты и не паришься, делаешь что хочешь, а в жизни не так всё, иначе. Но такие как ты, этого не понимают. Счастливые вы и верите, что так всегда будет. Не привыкли стараться, работать. Правда думала, что раз ты решила, что будем жить вместе, то будем жить? Не думала, что я такой же? Тесно нам вдвоём, походили, порадовали народ и хватит. Это я тебя выбрал. Поверил в то, что ты из себя представляешь что-то, а ты обыкновенная».

Сделала аборт.

Ощущение счастья пропало.

Просыпаться с улыбкой перестала.

Стала предпочитать не замечать красивое, доброе, интересное. Начала сравнивать себя с теми, кто неудачливее, страшнее, глупее. На их фоне она всё ещё выигрывала. Гордиться было нечем, но… Институт, правда, закончила.

Перестала выбирать выражения, когда излагала свои мысли. Перестала молчать, когда слушала то, что противоречило её мнению. Перестала оправдывать и понимать людей, стала обвинять их и укорять. Про саму себя думала: «Господи, какая дура я была. Вот она настоящая жизнь. Грязь, обман, ложь, предательство. Так и надо жить. Чего корчить из себя? Кому это надо? Что я столько лет кому пыталась доказать? Что мы сами авторы своей жизни и создатели своего счастья? Жить надо было тогда на необитаемый остров ехать… А так… То как белая ворона была, как картинка, на которую налюбоваться все не могли, а теперь своя для всех, понятная, простая. Да и правы родители, радость и в такой жизни есть. Вон, как посмотрю на многих, так волосы дыбом, а ничего живут же».

Родители, конечно, грустили по своей той дочке, лучистой и удивительно неземной, но теперь были спокойны за неё. Она выросла, повзрослела, набралась ума-разума и стала такая как все… Чего ещё можно желать?

Бывают такие люди, которым не надо ничего делать для того, чтобы нравится окружающим. Они просто, как-то ненавязчиво и без особых усилий для себя, покоряют всех и располагают к себе. Понятное дело, у кого-то и они могут изначально вызывать неприязнь, но это ненадолго. Это такая порода людей, – смотришь на них и не налюбуешься, слушаешь их и не наслушаешься. И кажется, что в их жизни всё так прекрасно и удивительно удачливо, что только они, избранные, заслуживают такой счастливой доли. Бывают такие люди… Останутся ли они такими на всю жизнь? «Жизнь – она не родители. Выживают те, кто твёрдо на ногах стоит, а не как ты, в облаках витают… Ну, да, ничего, время идёт… люди меняются… И главный вопрос в том, что выберет сам человек, в какую сторону захочет измениться, что сохранит в себе, приумножит, а от чего избавится».