Kitabı oku: «Идеальный донор 2», sayfa 3

Глава 7

Асият

К удивлению, отчим не стал звать друзей и бухать. Утром я зашла в квартиру. Он готовил яичницу на плите.

– Привет. Если есть хочешь – сама готовь. Я на одного сделал. В полицию вызвали, уеду сейчас ненадолго, – буркнул Жора.

– Привет. Спасибо. Меня соседка накормила. Пойду к себе.

На этом наше общение закончилось. Я выходила из комнаты только в туалет. Ещё взяла на кухне пачку пряников и коробку сока. Странно, но отчим меня не тревожил. Не заставлял готовить. Я слышала, как приходил курьер с пиццей, но меня Жора кушать не позвал.

Легла спать рано. Проснулась от грохота дверей. Отчим тарабанил и орал, чтобы я, ленивая тварь, поднимала попу с кровати.

Время шесть утра. В похоронное агентство ехать к двенадцати. Просто упырь захотел, чтобы я приготовила поминки. Он пригласил пару своих друзей. Ещё тётя Катя обещала прийти.

– Я у соседа снова тачку попросил. Он сейчас в отпуске, на работу не надо. Поместимся все и поедем, – сказал отчим строго.

– Хорошо. Нужно ещё в полицию сходить. Вдруг новости есть? А ещё неплохо напомнить им, что маму недавно из-за твоей аварии избили. Вдруг преступников быстрее найдут?

– Конечно, сходи. Я против, что ли? – пожал плечами отчим. – Только не сегодня.

Я запекла в духовке куриное филе с картофелем. Сделала два салата. Ещё нарезка будет из колбасы и сыра. Тётя Катя сказала, чтобы я много не наготавливала. Нечего Жоркиных друзей-уголовников кормить. Она бы и не стала с ними за одним столом сидеть, но помянуть подругу надо.

Всё казалось каким-то фильмом ужасов. Мама в гробу. Батюшка с кадилом. Катафалк. Кладбище. Поминки. Мне казалось, что слёзы не перестанут течь.

Тётя Катя всплакнула. Жорик тоже. Двое его друзей стояли с каменными лицами. Я не верила в искренность отчима. Ещё его дружки странные. Один очень богато одет, но речь такая, будто он только со шконки слез и на волю вышел.

Тётя Катя долго сидеть с нами не стала. Помянула маму и ушла. Я осталась одна с тремя мужиками. Те продолжили бухать, и я поспешила закрыться в комнате. Боялась их, но, к счастью, всё было хорошо. Вечером отчим проводил гостей и увалился спать. Я вышла из своего укрытия, чтобы прибраться.

На кухне стоял стойкий запах сигарет, несмотря на открытое окно. Упырь уже не церемонился – курил в комнатах. Видимо, ему и его дружкам было лень тащиться на балкон. Я даже закашлялась от смрада и открыла оконную раму шире.

***

Первый день после похорон мамы. Оказалось, отчим взял отпуск и теперь месяц будет торчать дома. С утра он принялся командовать мной, как прислугой.

– Жрать где? Кофе вари живо. Вечером хочу пирожков. На обед борщ с фасолью, – распинался он грубым тоном.

– Мне сегодня уйти надо. Не до пирожков, – буркнула я, выходя из своей комнаты.

Теперь упырь не стеснялся меня. Стоял передо мной в одних семейниках. Он схватил за волосы и потянул назад.

– Сука драная, ты берега попутала, а?! Ты тут из жалости живёшь! Не будет по-моему – выгоню объедки в мусорных бачках собирать! Живо готовить, тварь недоёбанная!

Отчим толкнул меня вперёд, и я чуть не пропахала носом пол. Пошла умываться, а потом готовить. Сделала завтрак и сразу принялась за обед. Шиш Жоре, а не пирожки. Пусть ест борщ.

Когда всё было готово, я сослалась на то, что для пирожков не хватает продуктов. Попросила двести рублей. Упырь дал, ничего не подозревая. Я схватила деньги и помчалась переодеваться.

Вскоре была в отделении полиции, где расследовали мамино убийство. Повезло, что следователь Платонов оказался на месте, и дежурный пропустил меня, сказав, куда нужно идти.

Постучала в двери. Мне разрешили войти. Я робко поздоровалась. За столом сидел толстый мужик с одутловатым лицом. Внешность у него была, мягко говоря, не особо приятная. Он смотрел на меня безразличным взглядом. Поздоровался грубо, будто не рад видеть.

– Я дочь Любови Ивановны Нагибиной. Которую мотоцикл сбил, – промямлила я.

– Проходи присаживайся. Паспорт давай.

Я достала документ из сумочки и подала.

– Всё верно: потерпевшая по делу Асият Нагибина, дочь погибшей. Как раз хотел вызывать. Закрываем дело за смертью виновного в наезде, – довольным тоном сказал Платонов.

– Как закрываете?! – удивилась я.

– А ты что, покойника судить собралась? Разбился твой мотоциклист в десяти километрах от места аварии. Въехал в опору ЛЭП. Мотоцикл в угоне числился. Сам Фёдоров Олег Петрович двадцати пяти лет – наркоман со стажем. Ширнулся и поехал кататься, дурак. Сличили его одежду и мотоцикл с записью с камеры. Это он. Поэтому дело закрываем.

– Послушайте, так нельзя, – возмутилась я. – Маму избили до этого. Мой отчим, Георгий Таранцев, денег был должен за аварию с иномаркой. Владелец фирмы, где он работает на рефрижераторе, страховку забыл продлить. Мы с мамой квартиру продали, чтобы долг Таранцева закрыть, и…

– Стоп, стоп, – замахал руками мужик, перебивая меня. – Не нужно мне тут сказки рассказывать. У меня есть документы об избиении. Банальная кража. Твоя мать лишилась украшений. В протоколе опроса она сказала, что нападавшего не видела. Её сначала сзади по голове ударили. Ни о каком долге речи не было. К тому же, Таранцев бывший сиделец. Его в первую очередь проверили. На работе он на хорошем счету. Его начальник заверил нас, что Георгий не пьёт, не прогуливает. В аварии на своём рефрижераторе ни разу не попадал. Вызывали Таранцева позавчера. Он сам нам сказал, что вы квартиру продали, и деньги исчезли.

– Ну конечно, это Жора их прикарманил. Ему же на счёт перевели, – недовольным тоном сказала я.

– Девушка, тут не дурнее тебя сидят. В первую очередь проверили все счета Таранцева. Кроме зарплаты в пятьдесят тысяч, туда ничего не поступало. Разговаривали с новым владельцем квартиры. Твоя мать написала расписку в присутствии представителя МФЦ. Там печати стоят. Деньги получила наличными. Претензий не имею. Куда твоя мать бабло дела – не наши проблемы.

Только теперь я вспомнила, что мама брала пачку денег, остальное новый хозяин жилья перевёл на счёт. Видимо, когда проходила сделка, я сильно волновалась и не соображала, что происходит. Куда делись деньги? Почему их нет на счету Жоры? Кому их тогда перевели? Где то, что дали маме?

Я видела, каким недовольным взглядом сверлит меня следователь. Он собрался закрыть дело, а тут я заявилась. Мешаю ему свой долг исполнять.

– Расписывайся, что осведомлена о закрытии дела, и иди уже, – Платонов подал мне бумагу.

Делать нечего: расписалась, но решила жаловаться в прокуратуру. Я это так не оставлю.

***

Пришла домой. Жора выглянул из зала и сверлил меня недовольным взором. Я зашла в спальню, но не успела закрыться. Отчим налетел на меня, начал тискать и раздевать. Я брыкалась. Орала на всю квартиру.

– Ну, что ты ломаешься, Ася? Приятно будет, обещаю, – шептал он мне на ухо.

Отчим повалил меня на пол, а я еле вырвалась. Побежала на кухню и схватила нож.

– Не подходи, падаль, прирежу! – диким голосом заорала я.

– Ну давай, чё, режь. Тебя же потом на зону отправят, – усмехнулся он. – Хочешь жить в моей квартире – будешь делать то, что велено. Спать со мной когда захочу. Не подчинишься – выметайся бомжевать.

– Ну и уйду! Дело мамино закрыли, но я в прокуратуру пойду! Тебя посадят! – заорала я, от страха и шока не понимая, что проболталась.

– Вали. Только знай: мамаша твоя в могиле, а мне не за что тебя тут держать. Хотя, если сосать будешь – пропишу, и даже в институт учиться отправлю, – проворковал он.

– Пройти дай, пойду вещи собирать, – сказала я, не опуская ножа.

– Да иди, мне-то что, – он пожал плечами и ушёл в свою комнату.

Через какое-то время к отчиму кто-то пришёл. Я в это время набивала вещами чемодан. Хотелось как можно скорее убраться отсюда. Возьму ещё сумку большую. Переночую у тёти Кати.

Вдруг послышался грохот. Урод Жора тупо выбил двери и появился на моём пороге с каким-то мужиком. Они быстро скрутили меня и связали.

– Ну что, Гарик, девчонка хороша? Сладкая тёлочка, – Жорик погладил меня, лежащую на полу, по голове. – Что же ты, дурашка, по-хорошему не захотела? Теперь будет по-плохому. Гарик завтра в одном закрытом клубе аукцион организует для идиоток, которые решили свою девственность богатым лохам продать. Разумеется, всё добровольно. Деньги, за вычетом процентов, им отдают. Только вот бабло за тебя получу я, в качестве моральной компенсации. Ты же мне не дала, а я обиделся, расстроился. Даже сердечко заболело. Так что желаю тебе удачи. Чтобы купил тебя мужик с огромным хуем. Ха-ха-ха.

Я узнала Гарика. Приходил на похороны мамы в дорогущем костюме.

– А может ну её? – Гарик полоснул себя ладонью по горлу.

– Нетушки. Я буду приходить к тебе и трахать её. Бесплатно, разумеется. Тебе разрешаю её продавать. На такую киску богатеи как осы на мёд слетятся, – заржал Жора.

Потом он заткнул мне рот кляпом и ушёл. Я лежала и скулила, обливаясь слезами. Ночью приехал Гарик и увёз куда-то на машине.

Глава 8

Георг.

В последнее время жизнь стала пресной. Несмотря на то, что у меня, фактически, две работы: клуб и фирма на двоих с братом. Вроде бы скучать некогда, а нет, что-то я расхандрился. В феврале, как раз на моё тридцатилетие, хлопнув дверью, уволилась моя секретарша. Оказалось, какой-то новый сотрудник начал ухаживать за ней. Пару месяцев девица работала на два фронта, а потом этот Эдик сделал ей предложение. Карина заявила, что устала ждать, когда я позову её замуж.

– Выбирай: или ты женишься, или я выйду замуж за Эдика! Я семью хочу, детей хочу! Мне уже, между прочим, двадцать шесть лет! – орала она на весь кабинет.

– Я вообще-то и не собирался на тебе жениться. Меня и так всё устраивает, – сказал спокойно, пожимая плечами.

В щёку вписалась ладонь, и Карина снова крикнула:

– Сволочь! Я на тебя три года впустую потратила! Знаешь что, Георг, ищи себе другую дуру, которая будет по утрам кофе подавать и раздвигать ноги в обеденный перерыв! Я увольняюсь и выхожу замуж!

На следующий день мне пришлось искать нового секретаря. Как назло, на собеседование приходили либо серые мышки, что без слез не взглянешь, либо тётки под сорок, обросшие детьми. В итоге я отдал дань профессионализму. Нанял Ирину, сорокалетнюю даму с пятнадцатилетним стажем в этой должности. А Кариночка через месяц выскочила замуж и уже ждёт ребёнка.

Начало июля, завтра выходной. Я пожаловался накануне Даниле, что изнываю от скуки, а тот решил затащить меня в БДСМ клуб. Туда можно попасть только с кем-то из его членов. А если захочешь стать постоянным клиентом, то за тебя должны поручиться, как минимум, два человека. Я мог бы попросить поручиться за меня Даню и Эльмара. Но всё дело в том, что тема меня не интересует. В сексе я предпочитаю нежность, хотя в жизни человек жёсткий и люблю покомандовать.

Даниил уговорил-таки пойти. Раз в полгода в клубе проводят аукцион. На подиуме девственницы. Такое не совсем законно, но друг говорит, что девицы сами напрашиваются. Кому нужны деньги на учёбу, а кому на дорогие шмотки. Причин много. Разумеется, клубу идёт процент, но и сами участники далеко не в накладе.

Я поразмышлял и согласился, тем более, что с нами идёт Андрей. Эльмар отказался: у него есть Алина, любовь всей жизни.

Я сижу с друзьями за столиком в клубе и попиваю виски. Интерьер тут выдержан в стиле барокко: резные спинки диванов и кресел, столики с изогнутыми ножками. На столах изящные подсвечники, с лампочками в виде свечей. Красивая хрустальная люстра под потолком. Только почему-то всё в красном цвете. Не особо люблю красный, разве что кровь, но, как говорится: припёрся сам – изволь терпеть.

– Видишь, за столиками ни один человек с ошейником не сидит. Это значит, что сегодня тут нет нижних. Из верхних только я. В этот день сюда только простые богатеи по приглашению ходят, – прокомментировал Даниил.

Я посмотрел на собравшихся людей. Действительно, все люди богатые. Только парочка среднего достатка. Разумеется, кто же ещё будет ходить на аукционы в закрытый клуб, как не денежные мешки. Есть, правда, пара женщин, но они тут за каким лядом непонятно.

– Сейчас будет небольшое шоу, а потом аукцион, – опять пояснил друг.

На сцену выкатили какой-то крест, а потом привязали к нему голую девицу. Вышел мужик, обтянутый в чёрный латекс и начал её хлестать разными предметами. Девушка стонала даже от ударов, но я понял, что ей нравится.

– Это – маза. Та, которую возбуждает боль. Таких немного, но, как видишь, они есть. Блин, я возбудился. Пожалуй оторвусь сегодня на жёнушке, – прокомментировал Даня.

Он тут же набрал номер Зары и рявкнул в трубку:

– Зара, жду тебя в клубе через два часа. Мне плевать, что у тебя там! Я сказал – ты сделала!

– А я, пожалуй, куплю себе девочку. Мне надоела вечно кислая рожа моей жены. «Андрюша, выключи свет». «Андрюша, я не буду этого делать: это неприлично», – передразнил свою жену до этого молчащий Тайоц.

– Хм, меня не возбуждают вот такие забавы, – махнул рукой на сцену. – Но и такие, как твоя жена, Андрюша, тоже. Прочисти ей мозги и сделай секс-бомбу, – сказал я.

– Ещё чего! Тогда она будет проситься ко мне в постель каждый день, а потом ещё, чего доброго, ревновать начнёт. А так я гуляю как хочу. Она, кстати, на втором месяце. Наследника родит, а там буду приходить раза три в месяц в её комнату, ей хватит.

– Опа, вы в разных спальнях спите? – удивился Даня.

– Она сама так захотела. А мне всё равно, – хмыкнул друг.

Наконец на сцену вышел распорядитель вечера. Он начал что-то говорить о том, что сегодня будет много красивых целочек и бла-бла-бла. Я слушал в пол уха, думая, начать торговаться за кого-то или нет.

– Дань, а что будет с ними после покупки? – спросил у друга.

– Обычно мужчина проводит с лотом ночь. А потом девушка забирает деньги и уходит. Или соглашается работать тут свободной нижней за деньги, – пояснил он.

Тем временем на сцену вывели первую девушку. Ничего такая, симпатичная. Блондинка с аккуратным носиком и серыми глазами. Ладная фигура, но ростиком метр пятьдесят, не больше. Распорядитель объявил начальную цену, а кто-то из посетителей начал торговаться за девицу. Меня она совершенно не привлекла, Андрея, по-видимому, тоже.

– Собирает деньги на учёбу в Москве. Пришла сюда сама, – Тайоц залез в её мозги.

Потом он рассказывал ещё о ком-то. Выходило, что девицы, действительно, пришли сюда сами. Потом Андрей выкупил рыжую долговязую девку, но сказал, что придёт к ней после аукциона.

– Хочешь секс с двумя? – улыбнулся Даня.

– Нет, просто интересно, что будет дальше, – хмыкнул друг.

Асият.

Дружок Жоры привёз меня в какой-то клуб. Кругом было темно, только светодиоды загорались на плинтусе от нашего движения. Гарик впихнул меня куда-то, потом повалил на что-то похожее на кровать. Кляп вынул и развязал. Сказал, что я могу глотку надорвать, никто меня не услышит. Он велел спать. Я уснула не сразу. Лежала и тряслась от страха.

Утром мою комнату открыли и включили свет. Я увидела, что лежу на кровати, матрас которой обтянут чёрным полиэтиленом. В помещении жуткая обстановка: кресты с наручниками, цепи свисают с потолка, кругом плети и розги развешаны. На меня, не мигая, смотрит Гарик.

– Поздороваться не хочешь? – улыбнулся он.

– Да пошёл ты, – выплюнула я, хотя едва не помирала от страха.

– Неправильный ответ, но я прощаю на первый раз.

Он подошёл и встал рядом.

– Сейчас приведёшь себя в порядок. Поешь, попьёшь. Без глупостей только. Скажу сразу, это закрытый клуб для извращенцев и любителей садомазо. Вечером тут будет аукцион девственниц для богатеев. Тебя на нём продадут. Будешь вести себя хорошо – пойдёшь на подиум. А нет – я приглашу парней, и мы привяжем тебя вон к тому кресту. Сначала я трахну, а потом ты пойдёшь по кругу между теми, кому лот не достался. Ну, что выбираешь, разноглазая?

Я усиленно размышляла. Мужик явно не врёт, и лучше кто-то один, чем он и толпа извращенцев. Возможно, удастся клиента уговорить не трогать и помочь выйти отсюда? Сглотнула вязкую слюну и промямлила:

– Подиум.

– Отлично. Тогда советую молчать, когда тебя будут показывать. Будешь орать, что тебя держат силой – привлечёшь отъявленных садистов. Тут таких хватает. Они любят, когда девка голосит от боли и страха. Вкурила, что я тебе толкую?

– Да. А что со мной потом будет? – спросила прямо.

– Тут останешься. Крыша над головой есть. Еда будет. Будешь свободной нижней. А если по-честному – шлюхой. Как ты понимаешь, дорога на волю тебе закрыта. Я не хочу, чтобы ты в полицию поплелась.

Чего?! Жить здесь и быть шлюхой! Да никогда! Если мне не согласится помочь купивший, то я лучше к маме!

Гарик велел идти за ним. Отвёл в уборную, дверь в которую была прямо в этой комнате.

– Утренние процедуры. А я пока тебе пожрать принесу, – буркнул он и ушёл.

Если честно, то есть хотелось, и я не стала отказываться. Потом Гарик принёс мне планшет, где было скачано много информации о БДСМ, и велел читать. Текст перемежался картинками, и меня била паническая дрожь. Чуть даже не вырвало съеденным завтраком. Будь ты проклят, Жора! Не знаю, зачем читала всё это. Наверное, для того, чтобы убить время.

Гарик принёс мне обед, но какой-то скудный. Я глянула на этого мужчину пристальней. Толстый дядька, с редкими волосами и крупным носом. На руках пара наколотых перстней. Ага, вот откуда отчим его знает. Забрав тарелку и кружку, мужик ушёл.

Ближе к вечеру началось самое страшное. Пришла какая-то тётка, в чёрной одежде. Высокая, больше похожая на мужика, чем на женщину.

– Иди в уборную, раздевайся и вставай в ванную! – скомандовала она.

– Ещё чего?! – возмутилась я.

– Хочешь поспорить?! – она сложила пальцы в замок и стала их разминать. – Живо, уродка разноглазая, мне некогда!

Я реально испугалась. Почему-то захотелось жить. Хотя бы до того момента, пока не начну уговаривать клиента меня отпустить.

В ванной тётка побрила мне подмышки и лобок.

– Вымойся дочиста. Приду через полчаса, – холодным тоном заявила она и ушла.

Вернулась противная мадам с охапкой одежды в руках. Это были шмотки весьма откровенного фасона. Мои возражения, разумеется, никто слушать не стал. Следом зашёл Гарик и начал поигрывать плёткой перед моим носом.

Женщина помогла мне надеть чулки, пояс с подвязками, при этом нижнее бельё не полагалось. Потом на меня напялили широкую мини-юбку и блузку с короткими рукавами. Обули в туфли на маленьком каблуке. После этого тётка расчесала меня и нанесла макияж.

Я глянула на себя в зеркало и, мягко говоря, офигела. Юбка слишком короткая. Если наклониться – задница оголится. Грудь открыта до самых сосков. Макияж – боевой раскрас шлюхи. «А-а-а, что они со мной сделали, твари!»

– Суки! – выдавила я сквозь зубы.

– Ну ты ещё поплачь тут, – ехидно ухмыльнулся мужик. – Кстати, плакать не запрещено – косметика водостойкая. Пора, милая, пойдём.

Меня проводили на сцену, и я услышала:

– А вот и лот – сюрприз! Последний на сегодня!

Какой-то молодой мужик схватил меня за руку и вывел на середину.

– Посмотрите, какое лицо. Это же просто ангелочек! Начальная цена – пятьдесят тысяч!

Мне было стыдно и страшно, я умирала на этой сцене. И всё больше повторяла про себя, что если не отпустят, то…

– Шестьдесят тысяч, раз! Шестьдесят тысяч, два! Семьдесят тысяч! – звучало в голове, как гром.

– Посмотрите, какая попка! Повернись, сладкая!

Я повернулась и сжала ноги вместе, когда этот гад поднял юбку. Козёл, ещё рукой по заднице проехал.

– Какой персик! Попочка что надо! Кто больше! Девяносто тысяч, раз! Девяносто тысяч, два!

– Титьки её покажи! – крикнул кто-то в зале.

У меня в глазах стояла пелена из слёз, но я их ещё с трудом сдерживала. Когда повернули лицом к зрителям, я сквозь эту пелену увидела сытые, богатые рожи. За одним из первых столиков сидели три мужика. Один из них взгляда от меня не отрывал. В отличие от некоторых, он был вполне ещё молодой мужчина, когда кое-кто в зале казался дядькой за пятьдесят. Были тут и женщины, но они за меня не боролись.

Гад, что меня всем показывал, встал сзади и обнял, оттянул декольте вниз одной рукой. Потом стал гладить грудь.

– Посмотрите какие сиськи! Небольшие, но красивые, словно вишенки! Девушку подготовили к ночи любви! – юбку подняли. – А теперь главный сюрприз. Лот с уникальной аномалией: один глаз зелёный, другой карий!

Все удивлённо ахнули. Я старалась прикрыть лобок руками, и по щекам потекли слёзы. Смутно видела, как мелькают руки. Сумма перевалила за двести пятьдесят тысяч.

– Двести шестьдесят тысяч, раз! Двести шестьдесят тысяч, два! – кажется, эту сумму предложил пожилой мужчина.

Я уже обрадовалась, потому что ведущий крикнул в последний раз.

– Двести шестьдесят тысяч…

Если он купит меня, возможно, удастся уговорить отпустить. Тут поднялся тот самый, что разглядывал меня с переднего столика.

– Триста тысяч, и она моя! – рявкнул он ледяным тоном.

У меня и так противные мурашки гуляли по телу, но от этого голоса мне явно поплохело ещё больше. Жуть ждала впереди. Никто больше не стал за меня бороться.

– Триста тысяч, раз! Триста тысяч, два! Триста тысяч, три! Продано! Вас проводят в комнату девушки, когда пожелаете, господин! – рявкнул ведущий, и меня увели со сцены.