Kitabı oku: «Жертва любопытства»
Глава I
Часть1
Ранним сентябрьским утром по дороге к дачному поселку «Зеленые холмы» быстрым шагом шел маленький щуплый человечек. Его левая рука была спрятана в кармане дешевого драпового пальто, а правая сжимала ручку старого кожаного саквояжа. Глядя на его поднятый воротник и надвинутую на глаза клетчатую кепку, можно было подумать, что он от кого-то скрывается или чего-то боится. Человек поравнялся с будкой охранника и поднял голову. Он прислушался и оглянулся, на большой скорости, на него неслась грузовая машина. Едва человек успел отбежать на край дороги, как засвистели тормоза, и она резко остановилась. Из кабины цвета хаки выпрыгнул высокий мужчина в военной форме, быстро подбежав к кузову, он дернул за какую-то веревку и брезент, плотно урывавший его, раскрылся. Из образовавшейся щели один за другим стали выпрыгивать солдаты с автоматами и тут же строиться в одну шеренгу вдоль обочины дороги. Маленький человечек буркнул себе под нос: «сорок два», и продолжил свой торопливый путь. На ходу он машинально оглянулся и увидел, как эти сорок два человека в камуфляжной форме одновременно начали шагать в сторону Серебряного ручья. Их движения были смелыми и осторожными одновременно, они продвигались к лесополосе, оставляя за собой примятую пожелтевшую траву. Человек с черным саквояжем шел по главной улице поселка, бесспорной достопримечательностью которой была Цветочная площадь. Она полностью оправдывала свое название, так представляла собой потрясающее зрелище из различных клумб, цветников, альпийских горок и фонтанчиков, усыпанных всевозможными цветами и декоративными кустарниками. Казалось, что здесь были собраны растения со всего света, а буйство красок просто завораживало любого человека, даже с безнадежно плохим зрением. Не снижая темп, человечек пересекал эту площадь, то и дело, поглядывая по сторонам своими маленькими, полыми восхищения глазками. Вдруг его взгляд задержался на старом потрепанном, но все еще ярком куске холста, который криво висел на самодельных распорках и нарушал своим присутствием всю гармонию цветущего царства. Он остановился и внимательно посмотрел на него. Кусок старой материи представлял собой не что иное, как афишу цирка. Человек, явно не ожидавший ничего подобного, подошел к ней поближе и с любопытством стал ее рассматривать. Текст афиши гласил: «Только у вас! Только 3 дня! Проездом по Золотому кольцу России! Цирк – Шапито Бориса Загорулько!» В центре афиши красовалась, стоя на задних лапах, огромная бурая медведица в красной юбке, а рядом с ней, крепко сжимал в руках гитару кудрявый черноволосый мужчина. Все другие персонажи были нарисованы более мелко и менее талантливо. Человек внимательно рассмотрел даму с собачками, юношу, подбрасывающего факелы, карлика с веерами игральных карт в руках и юную гимнастку, балансирующую на канате. Вздохнул, и едва слышно сказав: «Вот бы посмотреть!» пошел дальше, уставившись себе под ноги.
Площадь закончилась, и он свернул влево на длинную и широкую улицу. Проходя мимо трехэтажного коттеджа с колоннами из белого мрамора и голубыми елями у входа, его внимание привлек шум со двора, так не свойственный жителям поселка в это время суток. Заглянув сквозь кованые решетки забора, человек увидел три полицейские машины с мигалками. Сквозь вой сирен не было слышно, о чем расспрашивали полицейские прислугу, выстроенную в ряд, словно провинившихся школьников. О чем кричала заплаканная девушка, в униформе толи горничной толи гувернантки, толстому офицеру, который сняв форменную фуражку то и дело, вытирал свою блестящую лысину носовым платком, размером с маленькую наволочку. Только было видно, как на мраморном крыльце неподвижно сидел мужчина, опустив голову на колени. И если бы не его яркий домашний халат, можно было бы подумать, что это статуя, специально установленная здесь архитектором, чтобы подчеркнуть помпезность своего творения. На несколько минут, задержав свое внимание на этой тревожной картине, человек сказал сам себе: «Что-то многовато…для одного утра», и продолжил свой путь вниз по улице. Он остановился около небольшого двухэтажного дома с железными воротами зеленого цвета и, переложив саквояж в другую руку позвонил в звонок, расположенный под табличкой «Кленовая, 13»
.
Лана
Резкая боль в бедре разрасталась по всему телу, перед глазами запрыгали яркие пятна и…Лана проснулась. «Господи, опять нужно жить!» – подумала женщина и взяла телефон, чтобы выключить будильник, так беспардонно прервавший ее сон. Уже две недели она каждое утро ругала себя за то, что ей было лень это сделать, но она все откладывала этот неприятный процесс на вечер. С пятой попытки ей все же удалось удобно усесться на кровати, практически не чувствуя боли. Первая сигарета утром – если она есть, «значит, все не так уж плохо на сегодняшний день», думала Лана, жадно затягиваясь. Правда она всегда заканчивается быстрее тех, которые куришь в течение суток. Медленно и неуклюже, цепляясь за спинку кровати, ей удалось встать на ноги, опять адская боль, словно током, пронзила ее тело от кончиков пальцев ног до лопаток, но она хитрым движением ухватилась за ручки ходунков и медленными шагами поплелась в ванную комнату. «Нужно сказать Гарри, чтобы он отремонтировал смеситель» – подумала Лана, а вслух сказала «опять сифонит, зараза!» А бедная Софочка уже год не может вывести под ним это ржавое пятно.
Софочка
Лана знала Софу уже 8 лет и никак не могла понять, как это кругленькое тельце, без возраста, на коротких ножках успевает справляться с таким объемом хозяйственных работ! В ее голове просто не укладывалось, как можно изо дня в день вставать в 5 утра, чтобы постирать, приготовить завтрак, обед и ужин, покопаться в саду и убрать два этажа этой некогда, наверное, престижной дачи в «Зеленых холмах», расположенной в 5 км от огромного мегаполиса. А сейчас, более чем скромно выделяющуюся своей непрезентабельностью, на фоне «дворцов», которые выросли у Ланы на глазах, когда еще был жив Серж. Кстати сказать, и Сержу Софа досталась в наследство от родителей, умерших еще до встречи Сержа с Ланой. И вот на протяжении всех этих лет Софочка бессменно вела хозяйство и следила за порядком в доме, требуя от хозяев только деньги на хозяйственные нужды, получая за свой труд гроши, еду и крышу над головой. Раз в месяц, после получения жалования Софа брала выходной и ездила на автобусе в город, откуда возвращалась с нехитрыми маленькими покупками для себя и красными от слез глазами. Все остальное время она посвящала дому и ее обитателям. При жизни Сержа в доме всегда было многолюдно. На этот случай, на 2-м этаже было оборудовано 4 комнаты для гостей с 2-мя душевыми кабинами и туалетами. На первом же этаже располагалась кухня-столовая, рабочий кабинет Сержа, их с Ланой спальня с отдельным санузлом, прачечная и Софочкин чуланчик, в котором она к абсолютному непониманию Ланы, ложилась спать ровно в 10 часов вечера и тут же засыпала мертвым сном! Притом, что сама Лана постоянно мучилась бессонницей и до 5 утра, брякая своими ходунками, ковыляла то и дело на кухню, чтобы то попить чаю, то чтобы съесть что-нибудь. После смерти Сержа, время для Ланы остановилось, ее авантюризм испарился, врожденное чувство юмора иссякло, дерзость и индивидуальность сменили покорность и умение прощать людям даже их глупость. Гости и друзья как – то незаметно исчезли из ее жизни. Зато обострились боли, они просто сводили ее с ума! Ее стали раздражать вещи, которых она раньше просто не замечала, например, звук включенного телевизора или трещина в штукатурке на потолке, скрип давно не смазанных ворот или запах чистящего средства для унитаза. И только Софочка оставалась неизменной, вставала в 5 утра, шуршала незаметно по дому, в саду и на кухне, засыпала ровно в десять вечера и раз в месяц уезжала в город.
– Ланочка-душечка, твое кофе на столе! – промурлыкала Софа, стараясь, чтобы ее мурлыканье было услышано хозяйкой. «Боже!» – подумала Лана, «скорее у меня новые ноги вырастут, чем она научиться говорить «твой», а не «твое»»! И тут же себя одернула, за свою нетерпимость к чужим ошибкам. И крикнула: «Бегу! Заботливая ты моя!» и поковыляла, морщась от боли на запах чудесного кофе, недавно смолотого сильными ручонками Софочки в кофемолке, которая осталась сержу еще от бабушки.
Гарри
В столовой царила идеальная чистота, на большом овальном столе каждое утро чудом появлялась свежая накрахмаленная скатерть и дюжина таких же салфеток. В центре стола с ранней весны до поздней осени ежедневно стоял букетик из свежих цветов, выращенных в саду заботливыми ручками Софы. Рядом красовалась любимая чашка Ланы, наполовину, как она любила, наполненная свежим ароматным кофе, блестела пепельница, лежала открытая пачка «Pall Mall» и позолоченная зажигалка, подаренная Сержем Лане на последнее их совместное Рождество. Лана почувствовала от зажигалки еле уловимый запах бензина… «Гарри не забыл ее заправить»– отметила она для себя и довольно улыбнувшись, достала из пачки сигарету. Окна столовой выходили во двор, где обычно Гарри возился в моторе своего зверя, марки «Мерседес», который остался ему после развода с красавицей женой и увольнения из полиции. Гарри ушел в армию совсем мальчишкой и задержался там на 20 лет. Ему просто некуда было возвращаться, его никто не ждал. Он умел только хорошо драться, стрелять обеими руками без промаха, лихо водить автомобиль по серпантинам военных дорог да чинить моторы. Еще в детдоме его тянуло к технике, и он не упускал возможности поваляться под ржавой «Копейкой» коменданта детдома, за что получал или червивое яблоко, или засаленную конфетку. Но время берет свое и вот Гарри стал не нужен Родине как солдат и был демобилизован с орденами и почестями в звании полковника в Столицу. Где государство выделило ему новенький коттедж с мансардой, автомобиль марки «Мерседес» и солидную пенсию. Гарри до сорока лет, не имевший ничего своего, кроме наградного пистолета системы «Кобальт», с надписью «за безупречную службу» был просто на вершине счастья. Первое время он наслаждался бездельем, натирал до блеска свой новенький автомобиль, а вечерами пил с соседом пиво да травил военные байки. Но скоро такое существование стало надоедать Гарри, он почувствовал свою бесполезность и решил изменить жизнь. И вот в одно солнечное утро он принял холодный душ, надел свой новенький мундир со всеми орденами и наградами, сел в машину и отправился в военное ведомство с целью получить хоть какую-то работу. Это был его день! Ему сразу же предложили место помощника детектива в отделе по расследованию убийств! И хоть зарплата была в 2 раза меньше его пенсии, а про звание, вообще, пришлось забыть, он ухватился за эту работу всеми своими 32-мя здоровыми зубами! Работа была тяжелая. Порой приходилось не спать сутками, сидеть часами в засаде, оказываться в центре кровавых разборок. В одной из таких переделок Гарри был серьезно ранен в плечо и угодил на месяц в госпиталь. Открыв глаза, после тяжелой операции он увидел ЕЕ! ОНА, словно ангел, впорхнула в его палату!
Рыжие кудри задиристо выбивались из под ее белой шапочки, она постоянно пыталась их сдуть своими пухленькими алыми губками,
так как они то и дело опускались на ее огромные зеленые глаза. Даже имя у нее было ангельское-Анжела. Судьба полковника была решена, и из госпиталя он вышел с молодой красавицей женой, у которой после свадьбы почему-то отклеились крылышки и прорезались рожки. А сейчас Гарри возился по локоть в мазуте, но его суровое лицо светилось неким подобием улыбки, которая сошла бы за настоящую, если бы не шрам, отрезавший ровно ее четверть. Он поднял голову, увидел в окне Лану и помахал ей грязной рукой. Она ответила ему взаимным жестом, открыла окно и громко, стараясь перекричать его зверя, спросила: «Где все?» Гарри почесал грязной рукой переносицу, немного подумав, сказал: «Ну, Камиллка-то, ясный перец, еще дрыхнет, вчера заполночь явилась, думал в ворота не впишется, промахнется! А Тао еще с дежурства не приходил, скоро будет!
– А я уже по утрам от будильника скоро с ума сойду! А выключить все не получается, а честно сказать…то просто лень. Сказала Лана, глядя куда-то мимо Гарри. Тут залаяла собака и в ворота позвонили. Гарри пошел открывать, а Лана, в который раз подумала: «И на фига нужна эта здоровая псина на цепи? Что тут можно украсть? Только и корми эту лошадь!» и, пожав плечами, в очередной раз так и не ответила себе на этот вопрос.
Тао
Гарри, вытирая руки замасленной тряпкой, открыл ворота. Лана опять невольно подумала «…, наверное, для того же, для чего и этот никчемный замок!», быстро перевела взгляд на собаку и обратно. К дому шел маленький щуплый человечек с черным кожаным саквояжем. Подойдя к окну, он остановился и посмотрел на Лану. Его глаза светились каким-то необычайно добрым светом, от чего его лицо сразу внушало доверие.
– Как ты сегодня? – спросил он.
– Как обычно! – ответила она, скорчив недовольную гримасу.
– Замерз?
– Не очень! Сентябрь в этом году теплый! А пять миль, пешком только согревают тщедушное тельце китайца!
– Давай за стол! Я скажу Софе, чтобы подогрела кофе!
Пока Тао возился в прихожей и мыл руки, а Софочка подогревала кофе, Лана сидела неподвижно, уставившись на трещину в штукатурке на потолке. При жизни Сержа она не обращала внимания на такую ерунду, просто ее жизнь была наполнена смыслом, не совместимым с такой обыденностью, а сейчас она многое бы отдала за то, чтобы избавиться от нее! Но вся оказия этой банальной ситуации была в том, что как раз сейчас ей отдать было нечего. После смерти Сержа прошло 11 месяцев и деньги, которые он оставил ей на «черный день» два месяца, как закончились. Слава Богу, еще Гарри подрабатывал частным извозом, а Тао получал хоть мизерную зарплату санитара морга.
– Я кое-что тебе принес! Не вылечит, конечно, но может, уменьшит боль. У нашего анастозеолога выменял на пол стакана спирта!
И Тао достал из кармана больничную салфетку, аккуратно свернутую в маленький конвертик.
– Держи! Здесь 3 таблетки, этого должно хватить на 3 дня!
– Угу! Кивнула Лана, развернула конвертик, высыпала все содержимое в рот и, запив последним глотком кофе, прикурила сигарету.
Тао, ничего не сказав, сел напротив и отхлебнул из своей кружки. Китайцу было на вид лет 35-38, хотя на самом деле в прошлом месяце ему исполнилось всего 26. Он родился и вырос в глухой провинции Китая, в рабочем поселке Джинь-Чунь, за 100 миль от Пекина. Тао был единственным сыном в семье сборщика риса. Его отец сутками горбатился на рисовых плантациях, чтобы прокормить свою маленькую, но очень дружную семью. Мать Тао маленькая бледная китаяночка очень часто болела, и порой неделями не могла встать с лежанки, задыхаясь от кашля. Маленький Тао очень любил своих родителей, он рано понял, что их жизнь такая трудная из-за того, что отцу приходиться слишком много денег тратить на лекарства и местных лекарей. И поэтому, когда он пошел в школу, то твердо для себя решил, что сейчас его долг – хорошо учиться. Он был всегда лучшим и самым старательным учеником. Учителя не только хвалили его, но и всячески поощряли его тягу к знаниям: дополнительно занимались с ним и даже давали домой почитать разные книги. Когда в день его 10-го рождения мать испекла ему торт из рисовых лепешек, промазанных распаренной тыквой, и вся семья уселась на полу, чтобы отведать это лакомство, то Тао дал обещание своей матери, что когда вырастет, то станет самым лучшим доктором на свете, а мать пообещала дожить до этого дня! Они оба исполнили свое обещание! Тао блестяще окончил провинциальную школу, много читал и занимался самостоятельно, чтобы поступить в лучший медицинский университет в Пекине, на дорогу в который их семья откладывала деньги целый год. Профессору Чо очень приглянулся этот маленький, не по возрасту, паренек. В его живых глазках читалась огромная тяга к учебе и желание работать. А незаурядные знания никак не вязались с его обучением в захудалом рабочем поселке. И он взял Тао к себе на курс хирургии и всячески старался облегчить его нищенское существование. Он устроил его работать санитаром в отделение для неизлечимых больных, и Тао после занятий убирал палаты и отхожие места за такими больными, менял им белье, кормил из ложки, выносил и мыл судна за тарелку рыбного супа и место для сна, где дворник хранил свои метлы. Но Тао был счастлив такой жизни, ведь он мог учиться на курсе у одного из лучших профессоров университета и сам содержать себя! После работы, уставший Тао садился за учебники, которые теперь он мог получать в библиотеке! И читал, читал, читал! В 22 года он с отличием окончил университет и остался в интернатуре у профессора Чо. К тому времени он уже получал стипендию и официальную зарплату медбрата в том же больничном отделении при университете. Теперь он уже самостоятельно делал перевязки, следил за приемом больными лекарств, ему даже доверяли проводить несложные операции. Тао готовился к защите диссертации и знал в совершенстве 5 языков! Он каждый месяц отправлял родителям деньги и лекарствами для матери, а раз в год на неделю ездил их навестить. В один такой приезд родители не пришли встретить его и Тао, почувствовав неладное, побежал к их маленькому домику! Отец стоял на коленях и тихо плакал, мать лежала рядом на бамбуковом матрасе, поджав под себя ноги, и закрывала костлявой ручкой себе рот. Через ее пальцы сочилась кровь. Пьяный лекарь спал в углу комнаты. Мать на голос Тао, приподняла голову и убрала руку ото рта, кровь залила ей подбородок и закапала на грудь…
– Помоги, сынок, сил больше нет терпеть!
– Сейчас. Тихо ответил Тао и, развязав узел на своем рюкзаке, достал оттуда шприц и 3 ампулы морфия. Затем медленно, ничего не замечая вокруг, распечатал ампулы и заполнил ими шприц. Действуя, как во сне, он взял мать за руку. Вены синим узором просвечивали сквозь ее бумажную кожу, поэтому поставить смертельный укол не составило никакого труда.
– Спаси…Прошептала мать и издала последний вдох.
– Убийца! Убийца! – заорал пьяный лекарь.
Так закончилась карьера Тао, так и не успев начаться. Дело дошло до полиции, и он ничего не отрицал. Ему грозила смертная казнь за убийство собственной матери. Но охранник, старый друг отца, много лет наблюдавший страдания этой семьи помог Тао не только сбежать из тюрьмы, но и покинуть страну в лодке контрабандистов. Так почти дипломированный, подающий большие надежды хирург после года скитаний по России стал санитаром в морге при городской больнице, находящейся чуть более чем в 5 км от «Зеленых холмов».
Тао осторожно поставил пустую кружку на стол и потер красивые желтые руки, словно постоял на морозе без перчаток. Лана, в который раз залюбовалась его длинными пальцами, но он посмотрел на нее, и она смущенно отвела взгляд. Тао заметив эту неловкость, произнес фразу, которую Лана слышала каждый день, со дня их знакомства: «Короче, слушай анекдот!»
Лежат в морге два мужика. Один другого спрашивает
– Ты от чего умер?
– Я замерз. Грустно отвечает второй. А ты?
– А я от удивления.
– Как это?
– Да, приезжаю домой из командировки на день раньше. У жены глаза испуганные – испуганные! Я думаю, ну точно где-то любовника спрятала! И давай искать! Искал, искал, весь дом перевернул, а никого так и не нашел! Сел и от удивления умер.
– Вот, ты – дурак! Заглянул бы в холодильник! Оба бы живы остались!
Лана не успела прокомментировать очередную байку китайца, как дверь из кухни открылась и Софочка проворковала: «Завтрак готов, мои хорошие! Все за стол!», и вкатилась в столовую, ловко неся 5 фарфоровых тарелок из старинного сервиза, принадлежавшего еще матери Сержа. Софочка быстро расставляла тарелки на столе, а шлейфом за ней из кухни пробирался потрясающе вкусный запах жареных блинчиков с мясом! Тао выглянул в окно и позвал Гарри. Тот не заставил себя долго ждать и тут же направился к дому. Сбросив с себя военную кожаную куртку, Гарри через 2 ступеньки поднялся к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок. Через минуту он уже вышел чистый и в свежей сорочке. Окинув всю компанию с высоты 2 этажа, он на секунду задумался, потом по-военному повернувшись на 90 градусов, сделал несколько шагов до соседней двери и тихонечко постучал. Видимо то, что он услышал, ввело в краску даже бывалого солдата, так как он замахал руками и только крикнул: «Ухожу! Ухожу!»
Камилла
Гарри присоединился к сидящим за столом. Лана обвела всех присутствующих беглым взглядом. Тао так ловко орудовал ножом и вилкой, словно скальпелем и зажимом, блинчик на его тарелке напоминал шоколадку, словно по линейке, ровно разрезанный на несколько одинаковых квадратиков. Он ел, не спеша, тщательно прожевывая каждый кусочек и беззвучно запивая его большим глотком сладкого чая. Гарри же, напротив, очень быстро уминал блинчик за блинчиком, пользуясь только ножом, и постоянно приговаривая с набитым ртом: «Ох, и вкуснотища! Софа – ты волшебница!» Но Софа не реагировала на похвалы, а уставившись только в свою тарелку, подцепляла вилкой блинчик и целиком отправляла его себе в рот. И только Лана ела руками, при этом закапала весь стол и свои брюки сметаной и накрошила на пол!
– Блин, я щщасс сдохну! Произнес красивый низкий женский голос, и все посмотрели на дверной проем. Опираясь на косяк плечом, и держась обеими руками за голову, в нем стояла молодая красивая цыганка. Яркий шелковый халатик подчеркивал стройную фигурку девушки. Она резко убрала руки от головы и на ее плечи упали черные, как вороное крыло, локоны, казалось, что их слишком много для одной головки. Красавица подняла голову и посмотрела сразу на всех пронизывающим взглядом. Софа, стараясь не смотреть на девушку, почти шепотом сказала: «Камиллочка-душенька! Блинчики кушать будешь?»
– Блин, Софа! Какие блинчики на хрен! Говорю же, щщасс помру! Воды! Холодной! Умаляю!
И проскользив босыми ногами по холодному полу к столу, шумно уселась на стул. Тао подвинулся ближе к Камилле, взял ее за руку. Слегка погладив запястье, он большим пальцем надавил на какую-то точку на руке девушки. Она сначала вскрикнула, но потом как-то обмякла и расслабилась, прикрыла глаза и улыбнулась. Когда Софочка суетливо принесла ей большой прозрачный стакан воды, Камилла тихо сказала:
– Ну, ладно уж! Давай свои блинчики! И вот еще…она быстрым движением руки достала из выреза халатика крупную мятую купюру и засунула ее Софе в карман фартука.
– На хозяйство!
– И где же тебя вчера черти носили-то? С улыбкой спросил Гарри. Камилла вдруг перестала улыбаться и резко ответила: «В цирке!» В комнате повисло неловкое молчание и тогда Тао, глядя на Лану сказал: «А ведь и, правда! Я сам сегодня афишу видел! Ни разу не был в цирке, вот бы сходить! А еще я утром заметил несколько полицейских машин у мраморного дома на нашей улице!»
– Это у банкира сыночек вчера пропал! Убирая посуду со стола, вставила Софа.
Все молча, допивали чай, а Лана прикурив сигарету, наблюдала из окна, как их большая черная собака лаяла на соседского кота.
В такой же теплый сентябрьский день, ровно год назад, Лана вызвала такси и поехала в город, чтобы купить Сержу чего-нибудь вкусненького. Чего-нибудь такого, у чего Софочка не знала бы даже названия. Лану тогда еще не мучили эти страшные боли в ногах, просто они ее плохо слушались, и ходунки она брала с собой на случай усталости. Она попросила остановиться таксиста у любимого супермаркета, и ловко перекинув через плечо сумку, опираясь на ходунки, поколесила к прилавкам. Лана долго выбирала разные вкусности для Сержа, и изрядно утомившись, прошла с тележкой, в которой лежали ходунки, заваленные продуктами, к кассе. Расплатившись с кассиром, она бросила кошелек в сумку, застегнула молнию и встала на эскалатор. За ней встала девушка в джинсовом комбинезоне и красной бейсболке с длинным козырьком, закрывающим почти все лицо. Она держала в руке открытую банку кока-колы и что-то напевала себе под нос. Когда эскалатор поравнялся с платформой, Лана на секунду замешкалась, выкатывая тележку, девушка покачнулась и содержимое банки брызнуло на Лану. Девушка начала извиняться и вытирать Лане кофточку рукой, затем предложила ей помочь распихать покупки по пакетам, и не дожидаясь согласия стала доставать продукты из тележки и раскладывать их по пакетам. Когда все было разложено, незнакомка потрогала ходунки и удивленно спросила: «А что это?» Лана натянуто улыбнулась и ответила: «Мои вторые ноги.» Затем собрала все пакеты в одну руку, другой держась за эти «вторые ноги», медленно поковыляла к проезжей части, чтобы остановить машину. Наконец-то эти несколько сложных метров были преодолены, и она уже хотела поднять руку, чтобы остановить проезжающую машину, как кто-то дернул ее за рукав. Лана оглянулась перед ней стояла эта неуклюжая незнакомка, которая чуть не испортила ей любимую кофточку, только бейсболку она держала в руках. И как такая огромная копна волос могла скрываться под этой кепочкой? – подумала Лана, а вслух сказала: «Ну, что еще?» Тут девушка посмотрела ей в глаза, и Лана почувствовала, что сейчас утонет в этих двух черных омутах, она пыталась отвести свои глаза, но ничего не получалось. Прекрасная незнакомка протянула руку и что-то положила ей в сумку, затем отпустила взгляд и сказала: «Меньше рот разевай, а то останешься без трусов!», повернулась и исчезла. Ошарашенная Лана, дошла до ближайшей скамейки, села и закурила, и только потом открыла сумку. Кошелек лежал на месте, ничего не понимая, она открыла его, деньги тоже все были целы, вот только кармашек с мелочью сильно топорщился, открыв его дрожащими пальцами, Лана открыла рот…в кармашке лежало ее обручальное золотое колечко и серьги с фианитами, которые она специально надела перед поездкой. Так состоялась их первая встреча с Камиллой.
Лана повернулась к столу, затушила сигарету и, улыбнувшись, сказала: «Ну, что же! В цирк, так в цирк! Все идут?» «Ясный перец!» – не задумываясь, ответил Гарри! «Ну, меня – то можно и не спрашивать! А ты?» – и Тао перевел взгляд на Камиллу. «Еще раз с нами пойдешь?» Девушка вся напряглась, но как можно спокойнее ответила: «А куда я денусь с вашей – то подводной лодки!» и неестественно громко засмеявшись, вышла из – за стол. «Кстати, а во сколько начинается представление?» – спросила Лана и машинально посмотрела на настенные часы. «Вчера было в 5 часов вечера» – глядя куда-то в пол, ответила тут же Софочка. Все посмотрели на нее и она, смутившись от собственной осведомленности, быстро поколесила в прачечную, захватив из кухни узелок с полотенцами и салфетками. Часы на стене пробили 10 раз, и Тао сказал, глядя Лане в глаза: «пропускать процедуру нельзя, а то весь мой труд пойдет насмарку!» И почувствовав, что Лана начнет сейчас искать причины, чтобы отказаться, быстро встал и пододвинул ей ходунки. «Купить что ли инвалидную коляску с моторчиком?», пытаясь встать сказала она и, не дожидаясь пока Тао начнет ее казнить за такое желание, быстро ответила сама себе: «Ну, ладно, как-нибудь в следующей жизни!» А про себя подумала: «И зачем мне в следующей жизни коляска! Я же в ней буду здоровая!»
– Да, Гарри, у меня смеситель в ванной протекает! Посмотришь, как время будет, вспомнила Лана.
– Обязательно! Вот только исполню все 33 просьбы Софы! И тоже вышел из-за стола.
– А я пойду досыпать! Лениво потягиваясь, вставила Камилла и зашлепала босыми ножками к лестнице. Пройдя 3 ступеньки, она оперлась на перила и шепотом добавила, глядя Лане в глаза: «А ты особенно не расслабляйся, я из тебя сегодня красавцу делать буду! А то совсем за собой не следишь, будешь меня позорить перед знакомыми!»
– Перед какими еще знакомыми? Выдавила из себя Лана, но молодая цыганка уже исчезла за дверью своей комнаты.
Пока Тао поднимался к себе в комнату за саквояжем, Лана практически безболезненно, добралась до своей кровати, сняла футболку и, подмяв под голову подушку, улеглась на живот. «Видимо, таблетки начали действовать», довольно подумала она. Тут в дверь тихонечко постучали.
– Да входи же, я готова!
Зашел Тао, держа в руке изрядно потрепанный черный саквояж. Поставив его на прикроватный столик, он достал из него бутылочку со спиртом, ватные тампоны и прозрачную круглую склянку с длинными иглами. Затем тщательно обработал свои руки и спину Ланы спиртом, начал свое дело. Он доставал из склянки иглы и уверенными движениями вкручивал их в тело несчастной женщины. Когда Лана неожиданно ойкнула, он на мгновение остановил свой процесс и сказал: «Ну-ну-ну! Потерпи еще чуть-чуть, немного осталось! Никогда нельзя терять надежду! Конечно, альпинисткой или танцовщицей тебе уже не стать, но самостоятельно ходить без боли, ты сможешь! Вот, последняя осталась!» И он отошел на шаг, внимательно разглядывая свою работу. «Теперь полежи 15 минут спокойно»-добавил Тао, а сам беззвучно прошел в противоположный угол комнаты и сел на стул, скрестив на груди руки.
Лана расслабилась, и ее мысли понеслись, наскакивая друг на друга к тому трагичному дню, когда Серж оставил ее навсегда. 11 месяцев назад 27-го октября было не по-осеннему тепло. Серж уже два месяца вставал с постели только в душ и в туалет. Смертельный приговор был уже вынесен врачами, и все понимали, что скоро этот день настанет. К тому времени друзья посещали их дом все реже и реже, даже те, которые, пользуясь щедростью и гостеприимством хозяев, задерживались у них месяцами, съехали под разными предлогами. Софа и Лана ухаживали за Сержем только вдвоем. Уставшая Лана под предлогом поездки в аптеку, поехала в город, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей. Перед уходом она несколько раз нежно поцеловала Сержа в потрескавшиеся губы и пообещала, что скоро вернется. Она взяла такси и бесцельно каталась по городу, только один раз попросив таксиста остановиться, чтобы зайти в аптеку. Прошло не более двух часов, когда она вернулась и с улыбкой вошла в дом, но по тому, как вышла встречать ее Софочка, она сразу поняла: «Все кончено! Серж ушел! Навсегда!» Она вползла на коленках в их спальню, потому что больше ноги ее не слушались. Серж, как будто спал, на его лице лежала печать умиротворения. Следующие шесть дней выпали из ее памяти. Лана не осознавала реальность событий. Приезжала скорая, врач, которой, наблюдавший неадекватность Ланы сам, вызвал труповозку, и, подождав, пока санитары не забрали тело Сержа, на рецептурном бланке написал разборчивым подчерком телефон и адрес морга, куда увезли ее любимого мужчину.
